В шестом классе у нас в школе ставили спектакль на сказку «По щучьему велению». Учительница считала, что лучший способ для новичка влиться в коллектив сыграть в пьеске. И не просто сыграть чего-то там, а практически главную роль рыбы-щуки. Мама только вернулась из очередной командировки, как я огорошила её тем, что на завтрашнюю премьеру мне нужен костюм.
Всю ночь она мастерила папье маше щучьей головы, а белая простыня, словно мантия фокусника покрывала меня до пят. На ткани было написано «свежая рыба» и «щучка крашена», и все это безобразие было разрисовано стайкой тропических рыбок. Как же мне было стыдно выходить в зал, но
Это был успех.
После фееричного выступления и рукоплещущих, хохочущих родителей, одноклассники рвали щучью голову, желая сфоткаться и запечатлеть этот потрясающий костюм. Я же, словно прима погорелого театра почивала на лаврах до следующего переезда, но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. В следующей школе я старалась не отсвечивать, и, хотя некоторое время серьезно подумывала о том, чтобы записаться в театральный кружок, на этом спектакле моя карьера актрисы закончится.
И на тебе, я играю роль жены. Бесталанно, судя по всему, хорошо, что в актрисы не подалась. Ну что ж, попробую правду, всё равно вот так на выдохе, в голову ничего не приходит. И шагнула с обрыва:
Мы хотели избежать лишнего внимания.
Либо вы слишком долго пробыли в Фортисе, либо вы никогда не были в Ваáрусте, у одаренных равные права и никто, я повторюсь никто, не посмотрел бы косо на одинокую, путешествующую женщину.
Я вновь улыбнулась, изображая наслаждение от леденца и предпочитая не отвечать на вопрос, пусть мужчина сам интерпретирует моё молчание так, как ему хочется. Значит патриархальный строй не простирался дальше континента принадлежащего вампирам? Это была отличная новость.
И еще, вот уже десять часов за нами следует частное судно, владелец которого мне совершенно случайно знаком. Скажите на милость, чем же вы так насолили главе крыла ФонЭспер, если за вами послали его личный боевой бриг?
Мне кажется, далеко внизу, кто-то просто ждал этого вопроса, потому как едва капитан закончил говорить, у правого фальшборта взорвался снаряд, показавшийся поначалу мне фейерверком. Наше судно полыхнуло бледно-голубым, видимо защитным пузырем, а затем еще три одинаковых по силе удара, тряхнули корабль, но пока не пробили брешь в защите.
Капитан схватил меня за предплечье и потащил в сторону кают, отдавая распоряжение в лацкан пальто, на котором я заметила крошечную брошь в виде анатомического сердца с рубином.
Мне всё равно не жаль, что я не выдал вас, хмыкнул мужчина и кивнув на каюту, бегом отправился на мостик. Ненавижу упырей, повторился тот, видимо просто мысли в слух.
На встречу мне вышел Кирилл, заспанный, лохматый, но в наспех надетых брюках и ботинках на босу ногу. Голый торс был покрыт светлыми, жесткими волосками, сильная грудь, с четко прорисованной мускулатурой, притягивала внимание, как и темная дорожка, спускающаяся от пупка к пуговицам ширинки. Непроизвольно я сглотнула слюну и чаще задышаладолбанные гормоны. Предвосхищая его вопрос, я произнесла.
ФонЭспер нас догнали.
Через минуту Кирилл ушёл, оставив меня с трясущимся от страха лисом.
Не волнуйся, Даша, мне есть что им предложить, чтобы они не передумали нам помогать, ободряюще сказал он, прежде чем закрыть дверь.
*Костяшкаразговорное. Так маги пренебрежительно называют вампиров, считая их ходящими костями, ожившими скелетами.
Глава 21.
Знаешь, каков самый верный способ добиться благосклонности женского пола? Надо пытаться. На первых порах можешь получить пощёчину, тебя могут осмеять, могут унизить. Но если ты хочешь съесть яблоко, тебе придется лезть на яблоню или хорошенько её потрясти.
Настойчивость.
Наверное, именно этим словом можно охарактеризовать и наших преследователей. На некоторое время они прекращают палить и кажется, что всё закончилось, но как только им удается подобраться поближе вновь, все повторяется. Вяло отбрехиваясь, Морская звезда, пару раз пальнула по ним, но скорее из чувства противоречия. Кажется капитан Моро бережет залпы, к тому же свою пассивность он объяснил тем, что слишком часто бывает в столице вампиров и вступать в открытую конфронтацию не намерен.
Окрасившееся алым небо, напоминает мне брюхо потрошенного лосося, а вышедшая вслед за заходом долька лунызасахаренный лимонный мармелад. Ассоциация упрямо работает только в гастрономическом направлении, потому что кока ранило, сорвавшейся от попадания в защиту полкой со специями, и он слег с сильным сотрясением, лишая нас обеда и ужина. Наверное, удар не был бы таким сильным, если бы к тонкой деревянной планшетке не присоединились шесть тяжелых банок до краев, набитых приправой.
Я вызвалась помочь, но судно так болтает, что предел моих кулинарных возможностейразогретые консервы, хотя на вкус они были очень даже, и чай.
Капитан пророчит бурю, заглянул на камбуз светлый, говорит, так проще будет оторваться. Почти все серебро Кирилл отдал капитану, и Моро даже не удивился, когда «супруг» заплатил ему запретным для этого мира металлом, хотя выразил определенные опасения, что вампиров может интересовать, где мы взяли столько токсичного материала.
А вас? удивилась я, когда капитан не отреагировал как ожидалось.
Я и этот то не знаю куда деть, но в хозяйстве все пригодится, засмеялся тот, и покинул камбуз вновь вызвав моё недоумение.
Уснуть было очень трудно, и дело было даже не в постоянной тряске, да и звук приглушала защита, просто без Кирилла мне было крайне неуютно и беспокойно, и проворочавшись в постели час или около того, я решила выйти на палубу. И тут же оказалась в плотном, черном мареве.
То и дело, чернильную темноту рассекали слепящие вспышки ветвистых молний, клубящиеся облака пружинили от мощных ударов, а летающее судно мелко вибрировало, словно вошло в резонанс с окружающим пространством. Возможно, так и было.
Мощный, ледяной ветер вперемешку с дождем, буквально валили с ног, скорость Звезда набрала очень приличную, но судя по прицельным хлопкам, еще сильнее сотрясающим корабль, упыри не отставали. Я держалась за выступающую часть переборки, и во все глаза любовалась буйством стихии. Страха как такового не было, мною скорее овладел кураж, сердце припадочно билось, стремясь выпрыгнуть из грудной клетки, дыхание изо рта вырывалось горячими струйками пара, запах озона и меди был таким сильным, что дышать было не просто.
Мои пальцы покалывало от магии, которая буквально физически ощущалась, как ручка двери или пуговица. В самом центре бури я чувствовала себя непобедимой и всесильной. Мне хотелось кричать и танцевать под ледяным ливнем, меня переполняла такая мощь, что казалось я могу взлететь.
Серия ударов по судну прервала мою эйфорию, это были не вампирыприрода. Погода решила сыграть с нами в догонялки, и теперь наша очередь была водить. Корабль накренился вправо, подпрыгивая будто на ухабах, а затем начал падать как подброшенный вверх камень, быстро и неумолимо.
Я изо всех сил вцепилась слабеющими пальцами в дерево. В голове было пусто, но кислое сожаление лопалось на языке как мороженная клюква, заставляя меня вспомнить о той боли, что неосознанно я причиню маме.
Мои затекшие пальцы разжались, скользнув по влажному дереву, и я полетела вниз. В ушах стремительно засвистел ветер, глаза заслезились, а удар о борт, затормозивший моё падение, вышиб из легких весь воздух, лишая возможности сделать вздох. Я пыталась зацепиться за что угодно и нашла.
Молния ударила совсем рядом со мной, разбрызгивая энергию, будто издеваясь надо мной и я закричала. И кричала так долго, что охрипла. Судно колбасило, словно мы попали в воронку смерча, трясло и швыряло
Ливень замер в одном положении, Звезда тоже, казалось, замерла в воздухе в скособоченном положении, постепенно выравниваясь, как кукла-неваляшка, которую толкнул не в меру сильный ребенок. Её шатало из стороны в сторону с каждым разом уменьшая амплитуду, и выравниваясь окончательно.
Струи дождя выглядели как серебряный серпантин, свисающий с потолка, я даже потрогала его, желая убедиться, что это не глюки. Тонкая водяная трубочка рассыпалась в моих руках на сотни звенящих, темно-серых капель. Внутри меня была опустошающая ясность и горечь наступающей утраты, лишая меня какой-либо надежды. Я тихо сипела, и на выдохе, боясь расцепить занемевшие пальцы, как вдруг рядом со мной оказался Кирилл.
Он притянул меня к себе и крепко обнявпоцеловал, сбивая меня с толку ненужной лаской.
Даша, закричал он мне на ухо, ты должна остановиться, или мы все погибнем.
А мне всё равно казалось, что он лишь шепчет. Его слова едва ли достигали моего слуха, да и не хотелось мне останавливаться, то, что я делала было таким правильным, ощущалось таким необходимым, я отдам еще немного себя и мы прекратим падать. Прекратим.
Горячие губы ласкали мои, язык вновь вторгся в мой рот, но без нежности, присваивая, принуждая.
И я покорилась, отдавшись силе. Светлый лишил меня всех чувств, кроме одногожажды. Я так желала его в эту секунду, что готова была голыми руками разорвать любого, кто встал бы, между нами. Он поднял меня на руки и куда-то понес, ослепляя болезненными укусами-поцелуями, мешая моим зубам выбивать дрожь.
Пинком он открыл дверь нашей каюты и практически швырнул меня на наше «брачное ложе». Я вся горела, меня кидало из агонии в потребность. Голова шла кругом, я словно задыхалась. Мне нужно было прикоснуться к нему и только ощутив свои ладони на его спине я на мгновение успокоилась. Но лишь на миг.
Выгибаясь под ним дугой, скручиваясь в стремлении познать его, притягивая Кирилла ближе я потерялась, путалась, мешая ему.
Между ног было влажно, но каждый раз, когда рука мужчины затрагивала панталончики и ту точку, что пульсировала в такт моему сердцу, я не могла сдержать стон и подавалась ему на встречу, сбрасывая руку и в то же время требуя еще.
Пальто давно было на полу, блузку светлый разорвал, так как его длинные, нетерпеливые пальцы все время путались в завязках, и когда он наконец-то приник ртом к моей груди я закричала, кончая.
Горячий рот на ледяных сосках произвел эффект разорвавшейся бомбы. Я чувствовала его зубы и язык, ощущала, как сильно он теребит и покусывает сморщенные горошины, как оттягивает их губами стараясь продлить удовольствие и затянувшийся экстаз.
А потом я почувствовала его язык там, меж нежных лепестков, и едва успокоившийся ураган разгорелся с новой силой, губы, язык, а затем пальцы, проникающие в меня глубоко и мощно, снося все преграды и выводя на новую орбиту удовольствия. Рука гладила мои ягодицы, сжимая, подталкивая бедра к жадному рту.
Я откинулась на постели принимая эти ласки как дар, наслаждаясь близостью и удовольствием. Я молила и кричала от наслаждения, требовала и стенала, царапала и брыкалась, отвечая на нижние поцелуи со всей страсть, что они рождали во мне. Я подмахивала бедрами, мечтая, чтобы Кирилл погрузился глубже, сильнее, заполнил меня наконец-то без остатка.
Там, где еще мгновение назад хозяйничал нескромный рот мужчины теперь скользил возбужденный до стальной твердости член. Двигался, раздвигая складочки плоти, проникая в меня осторожно, не на всю немалую длину.
Возьми, возьми меня, требовала я хриплым шепотом, подаваясь на встречу. Я скрестила ноги на его талии, упираясь в мускулистые ягодицы, и даааааа. Он вошёл в меня, быстро, резко, на всю глубину, врывался, опустошая и сводя с ума.
Движения стали более динамичными, стремительными, глубокими. Я ощущала себя наполненной, целой, законченной. Сила клубилась вокруг нас, кружась жемчужными листьями, потоки сливались и разделялись, как вода и масло, обреченные быть вместе в одном сосуде на век.
Не выходя из меня и не прерывая движения, светлый повернул меня на живот, дернув за руку, и погрузился еще глубже, распластав меня по матрасу. Он подтянул меня за бедра и навалившись всем телом, сжимал мои груди, перекатывая пальцами соски, покусывал кожу на спине, смягчая легкую боль удовольствием от влажного языка, зализывающего болевые точки.
Он переплел одну руку с моей подтягивая меня еще ближе и вновь погрузился до упора, вонзаясь с прежней скоростью, и когда до оргазма осталась всего пара мгновений, его пальцы нашли припухший узелок и надавили, кружа и отступая, кружа и
Лампа, горевшая на потолкелопнула, осыпая нас стеклянной пылью, свет совсем погас, погружая нас во тьму. Так, все чувства стали еще острее, и, хотя между ног продолжалась биться лава, я понимала, светлый не достиг кульминации. Интуитивно, я протянула руку к месту сцепления наших тел и вызывая стон, обхватила толстый ствол у основания.
Я спустилась пальцами к нежной мошонке и вновь вернулась, нажимая, усиливая.
Я хочу, чтобы ты кончила вновь, заявил мне светлый.
Только с тобой, ответила я и насадила его на себя.
О, нет, Кирилл не был тихим, когда изливался внутрь. Хриплые, несдержанные стоны подстегнули и мой оргазм, на который мне казалось, я была уже не способна. Практически болезненные спазмы прокатились по телу, лишая мышцы тонуса и подвижности, парализуя меня на несколько мгновений, и пока выравнивалось наше дыхание, я не думала ни о чем.
А затем пришли мысли.
Я подумаю об этом завтра, решила я.
Это все потому, что я ведьма, вторило подсознание, голосом лиса.
Глава 22.
Я испытал уже столько неудач, что теперь мне не страшно испытать даже успех.
Я проснулась от того, что мне страшно хотелось пить, во рту было сухо, как в пустыне Гоби, язык распух и наждачкой царапал нёбо, горло саднило, как при сильной ангине.
Я протянула руку к графину, наполненному тем, чего мне так жаждалось сейчасводой, но с досадой поняла, что не дотягиваюсь. Именно в эту секунду толстостенный сосуд покачнулся и словно выпущенный из пращи камень стремительно врезался в мою ладонь, больно ударяя прохладным боком. Я уже ничему не удивлялась, только встряхнула рукой, прогоняя остатки ломоты и присосалась к горлышку.
Я жадно глотала воду, она стекала по подбородку и шее. Влажные струи намочили сорочку, холодя пламенеющую в лихорадке кожу, но я никак не могла утолить жажду, вода закончилась слишком быстро.
Я вытянулась во весь рост, сладко зевая и прислушиваясь к ощущениям внутри, тело звенело натянутой стрелой, энергия текла по венам, пенилась пузырьками силы, бурлила.
Спящий рядом Кирилл завозился, и я замерла, задержав дыхание. Мне хотелось обдумать и проанализировать все то, что произошло со мной вчера, потому что многое из случившегося меня откровенно смущало, еще большеепугало.
Вопреки разбушевавшейся стихии, я хорошо помню, как в судно один за другим ударила серия снарядов, выпущенных упырями, и скорее всего Звезда бы выстояла, если бы по фатальному стечению обстоятельств именно в этот момент не долбануло сразу несколько разрядов беснующихся молний. Вспоминаю, как кричала, срывая горло от ужаса, осознавая падение с высоты и то, что за ним неминуемо последует.
Смерть.
Момент, когда внутри всё оборвалось, когда напряжение достигло точки невозврата и лопнуло, осыпаясь острыми осколками, как мыльный пузырь на морозе, и когда образовалась зияющая чёрная дыра, которая вытягивала из меня жизненную силу, осушая и ослепляя бессилием, навсегда останется как один из самых страшных в моей пока недолгой жизни. Ничего и никогда я не хотела с такой силой и страстью, как выжить, но как же мне это удалось понять не могла.
Я помнила, как прервалось стремительное падение, жизнь замерла, поставленная на паузу, как миллионы крошечных бриллиантовых капель, застыли, переливаясь острыми гранями в мелькающем отблеске бьющих в корпус Морской звезды молний, как перестали хлестать порванные полотнища парусов, оцепенев от резко понизившейся температуры. Память ворочалась нехотя, с трудом, как медведь во время спячки в теплой берлоге, и всё же я понимала, я жива только благодаря Кириллу.
Именно он, заполнил бесконечно глубокий разлом размером с Марианскую впадину* в моей груди, именно он замкнул разомкнутый контур моих сил, не дав мне отдать всё без остатка и истлеть словно кленовый лист поздней осенью, и я прекрасно понимаю, что экранировать комнату, чертить ритуальный круг и проводить ритуал у него просто не было времени и единственным способом, к тому же крайне приятным, было соитие.
Жаркое. Горячее. Неистовое.
Не с проста папская инквизиция сжигала ведьм на очищающих кострах, были и те колдуньи, которые восстанавливая свой контур в погоне за могуществомубивали. Совладать с магией, когда о ней ничего не знаешь, когда нет рядом того, кто подскажет или поможет, особенно во время становления дара, было не то, чтобы не простоневозможно.