А в это время Такер смотрел на меня, как и Венди, не донеся рогалик до рта. Все, кто сидел с нами за столом, смотрели на меня.
Ничего себе, выдохнула я, приходя в себя. Как я испугалась. Нельзя же так делать.
Нельзя сжимать металлические банки? спросила Венди. Ты чересчур нервная, тебе не кажется?
Эй, я жила в Калифорнии, попыталась объясниться я. Нас даже в школу пропускали только через металлоискатели.
Но Такер так и продолжал смотреть на меня, сдвинув брови.
И сейчас, наблюдая, как он мучается над вопросами теста, я подумываю о том, чтобы все рассказать ему. Ведь если я это сделаю, между нами не останется никаких секретов и лжи. И это будет честно. Но в то же время и ужасно. А еще слишком эгоистично.
Что, если я ошиблась? Я ведь до последнего думала, что мои видения велели мне спасти Кристиана, а это оказалось не так. И это не та новость, которой следует делиться, если в ней полностью не уверен.
Но что, если я права? Окажись я на его месте, хотелось бы мне знать о своей смерти?
Я скольжу взглядом мимо Такера и натыкаюсь на Кристиана, сидящего в двух рядах от нас. Он тоже уже закончил решать свое задание. Словно почувствовав что-то, он поднимает голову и смотрит на меня. На его лице появляется легкая улыбка, а затем он косится на Такера, который не поднимает головы от листочков.
«Отличный трюк ты сегодня исполнила в столовой», внезапно раздается голос Кристиана у меня в голове.
У меня в голове! И это так удивляет меня, что я теряю дар речи. Неужели он читает мои мысли сейчас? А может, он мог читать их все это время? Я разрываюсь от желания ответить ему или попытаться оградиться от него.
«Ох, ты все видел?» наконец отвечаю я, пытаясь отправить свои слова ему, как делала это с мамой во время нападения Чернокрылого в лесу. Мы тогда так с ней вели целую беседу.
Вот только я не уверена, что Кристиан услышал меня.
«Ты в порядке?» встретившись со мной взглядом, спрашивает он.
«Все хорошо». Я отвожу глаза.
Ручки на стол, объявляет мистер Андерсон. Сдайте свои тесты, а затем можете идти.
Такер вздыхает и с хмурым видом отправляется к столу мистера Андерсона. Когда он возвращается обратно, я одариваю его своей самой сочувствующей улыбкой.
Не очень хорошо написал, да?
Я не учил ничего, признается он, когда мы собираем свои вещи и направляемся в коридор.
И все это время я старательно избегаю Кристиана.
Так что это все моя вина, продолжает Такер. Как сказал бы мой папа, я сгораю на работе. А завтра у меня еще контрольная по испанскому, которую, скорее всего, я напишу не лучше.
Давай помогу тебе, предлагаю я. Yo hablo español muy bien.
Врунишка, с улыбкой говорит он.
Давай встретимся после школы, и я помогу тебе подготовиться.
Я сегодня работаю.
Могу приехать к тебе позже.
Знаю, что навязываюсь, но мне хочется проводить рядом с ним каждую минуту. И помогать ему, даже если это всего лишь испанский. Хоть с чем-то я могу помочь.
Приезжай к нам на ужин, а потом посидим над учебниками. Но, вполне возможно, придется засидеться допоздна. Я просто ужасно говорю по-испански, предупреждает он.
Тогда тебе повезло, что я сова.
Он усмехается.
Очень повезло. Значит, увидимся вечером?
Договорились.
Hasta la vista, baby, говорит он, невольно вызывая у меня улыбку. Весь словарный запас этого восхитительного придурка ограничивается фразами Арнольда Шварценеггера.
Вечером того же дня я сижу в теплой, освещенной кухне ранчо «Ленивая собака». И это напоминает мне сцену из сериала «Маленький домик в прериях». Венди накрывает на стол, а миссис Эйвери разминает картофель для пюре. Такер с отцом возвращаются из сарая и по очереди целуют хозяйку дома в щеку, а затем закатывают рукава на фланелевых рубашках и моют руки в кухонной раковине, словно хирурги, готовящиеся к операции. После этого Такер усаживается рядом со мной и сжимает под столом мое колено.
Миссис Эйвери с сияющими глазами смотрит на меня из-за плиты.
Ох, Клара, я так рада видеть тебя снова, говорит она.
Я тоже, миссис Эйвери. Спасибо, что пригласили меня.
Дорогая, зови меня Рейчел. К чему все эти формальности. Она шлепает мужа по руке, не давая тому украсть булочку из корзинки. Надеюсь, вы проголодались.
На ужин нас ждет тушеное мясо с подливкой, картофельное пюре, морковь, сельдерей, домашние булочки и большие стаканы холодного чая.
Некоторое время мы едим молча. Но я не могу перестать думать о том, как тяжело придется всей семье Эйвери, если Такер умрет. А в голове то и дело всплывает воспоминание о том, как они выглядели в моем сне. Печальными. Смирившимися. Но готовыми пройти через это.
Ма, все просто восхитительно, говорит Такер. Кажется, я мало говорил тебе, какой ты замечательный повар.
Спасибо тебе, сынок, с легким удивлением в голосе, говорит она. Действительно, не говорил.
Венди с отцом смеются.
Он прозрел, говорит мистер Эйвери.
А затем неожиданно меняет тему.
Знаете, размахивая кусочком мяса на вилке, начинает он, если когда-нибудь поймают того ублюдка, который устроил все эти пожары, я все ему выскажу.
Я вскидываю голову.
Лес кто-то поджег? спрашиваю я, чувствуя, как все быстрее начинает колотиться сердце.
Ну, они думают, что один из пожаров возник по естественной причине, вроде удара молнии, говорит Венди. Но второйэто точно поджог. Полиция объявила вознаграждение в двадцать тысяч долларов тому, кто даст хоть какую-то информацию о злоумышленнике.
Вот что бывает, когда перестаешь смотреть новости. Власти решили, что это поджог. Интересно, что бы сделали в полиции, если бы узнали, кто на самом деле устроил пожар. Да, офицер, думаю, у поджигателя был рост около ста девяноста сантиметров, черные волосы, глаза цвета янтаря и большие черные крылья. Он живет в аду, является лидером Хранителей и родился на заре времен.
Другими словами, эти двадцать тысяч долларов так никому и не достанутся.
Я очень надеюсь, что его поймают, не успокаивается мистер Эйвери. Мне очень хочется посмотреть ему в глаза.
Папа, устало говорит Такер, забудь уже.
Нет. Мистер Эйвери откашливается. Это была твоя земля. Наследство твоего деда. А еще то, что ты заработал с таким трудомпикап, трейлер, Мидас. Вспомни, сколько тебе пришлось работать на низкооплачиваемых подработках, чтобы оплачивать взносы за родео, а еще покупать снаряжение и бензин для пикапа. И ты предлагаешь мне забыть про эти годы изнуряющей работы и пролитые тобой литры пота?
Подождите, восклицаю я, пытаясь осознать услышанное. Так власти считают, что лес подожгли у водохранилища Палисейдс?
Мистер Эйвери кивает.
Значит, в этом виноват не Семъйяза, который пытался напугать пламенем маму на пике Стейтик. А кто-то другой. Неужели второй пожар случился по чьей-то вине?
Это не имеет значения, отмахивается Такер. И пусть это останется на его совести. Для меня главное то, что я остался жив.
И в этот момент я задаюсь лишь одним вопросом: «Как сделать так, чтобы он прожил как можно дольше?»
После ужина мы с Такером выходим на крыльцо и садимся на качели. На улице холодно, очень холодно, но, кажется, никто из нас не возражает. И нам плевать, что из-за облаков не видно звезд, а через некоторое время и вовсе начинает идти снег. Но мы не возвращаемся в дом. А сидим на качелях так близко, что наше дыхание смешивается и взвивается над головами клубами дымки.
Вот и зима пришла, шепчу я, глядя, как ветер играет с хлопьями снега.
Да, соглашается со мной Такер. Похоже, так и есть.
Он выпрямляется и смотрит на меня, отчего мое сердце разгоняется до скорости тысячи ударов в минуту без всякой на то причины.
Ты в порядке? спрашивает он. Ты всю неделю какая-то напряженная. Что происходит?
Я смотрю на него и думаю о том, что вскоре потеряю его, отчего мои глаза внезапно наполняются слезами. А слезыслезы любой девчонки и мои в особенностизаставляют Такера нервничать.
Перестань, шепчет он и усаживает к себе на колени.
Несколько минут я шмыгаю носом у него на плече, а потом наконец беру себя в руки и даже пытаюсь улыбнуться.
Все в порядке, говорю я. Просто немного нервничаю.
Ангельские штучки, нахмурившись, говорит он.
Почему-то каждый раз, когда я начинаю сильно нервничать, он считает, что с этим обязательно связаны ангелы.
Жаль, что я не могу рассказать ему всей правды. Но мне ведь и самой не все известно наверняка.
Я качаю головой.
Скорее уж студенческие штучки. Ты же знаешь, что я подала заявление в Стэнфорд.
И это правда. Хотя и притянутая за уши, потому что поступление в университет не вызывает у меня ни капли энтузиазма, даже в такой крутой, как Стэнфорд.
Лицо Такера проясняется, будто он внезапно все понял, решив, что я расстраиваюсь из-за того, что мне придется уехать, а он останется здесь.
Все будет хорошо, успокаивает меня он. Мы не расстанемся, и не важно, куда тебе придется уехать. Договорились?
Договорились.
Он снова обнимает меня и шутливо щиплет за плечо.
Все будет хорошо, морковка. Вот увидишь.
Откуда ты это знаешь? спрашиваю я с ноткой веселья в голосе.
Он пожимает плечами. А затем внезапно хмурится и слегка склоняет голову набок.
В чем дело? спрашиваю я.
Он поднимает руку, прося меня помолчать, и с минуту вслушивается в тишину. А затем делает глубокий вдох.
Просто показалось.
Что? не отстаю я.
Стук копыт. Мне показалось, что я слышу стук копыт.
Ох, вздыхаю я и крепче обнимаю Такера. Мне очень жаль.
Но через мгновение я тоже что-то слышу. Какой-то грохочущий звук. Словно рядом скачет лошадь.
Я прислушиваюсь, но ровный и ритмичный стук о землю не исчезает. А затем к нему примешивается чье-то тяжелое дыхание, словно в нашу сторону мчится крупное животное.
Наши с Такером взгляды встречаются.
Я тоже слышу это, говорю я.
Мы вскакиваем с качелей и бросаемся на передний двор. Я медленно кружу по траве, прислушиваясь, откуда доносится стук копыт.
Туда, вскрикиваю я, указывая в сторону хребта Титон.
Такер мчится в том направлении, перепрыгивает через низенькую ограду, и в этот момент Мидас выбегает из-за деревьев. Его поступь тяжелая, а бока блестят от пота, но при виде него Такер кричит от счастья. А Мидас ржет в ответ. Я же не свожу с них взгляда, когда они встречаются посреди поля. Такер обнимает Мидаса за шею и зарывается лицом в лоснящуюся гриву. На несколько минут они замирают в таком положении, но затем Такер отстраняется и принимается ощупывать своего коня в поисках травм.
Он обгорел и сильно похудел, но больше не пострадал, кричит он. Ничего такого, с чем бы мы не справились. А потом поворачивается к лошади и ласково говорит: Я знал, что ты сможешь выбраться. Знал, что огонь тебе нипочем.
Его родители и Венди выходят на крыльцо, а увидев Мидаса, тут же бегут на поле, чтобы полюбоваться этим чудом. Венди крепко сжимает мою руку, пока мы ведем коня в сарай, где его давно ждет теплое стойло.
То, что было потеряно, наконец найдено, говорит миссис Эйвери.
Видишь, морковка, поглаживая Мидаса по носу, шепчет Такер, все идет так, как и должно.
Вот только именно этого я и боюсь.
На следующий день меня снова окутывает скорбь. Я уже почти забыла, как это ужасно, когда горло сжимается, грудь стягивает, а глаза застилает пелена. На этот раз она настигла меня, когда мы с Джеффри отправились за продуктами. Как только я говорю ему о случившемся, он превращается в ангельского ниндзя, приседает между витринами с йогуртами и творогом и, прищурившись, осматривается по сторонам, пока я звоню маме. Поведение брата показалось бы мне забавным, если бы я не была так напугана перспективой умереть от рук Чернокрылого. Хотя в этот раз я понимала, что если встречу свою смерть здесь, в девятом проходе продуктового магазина, то никогда не окажусь на кладбище весной.
Так что, видимо, Семъйяза пришел сюда не для того, чтобы убить меня. Но сейчас я переживала не за себя. Несмотря на все мои безумные предположения о возможной смерти Такера, скорее всего, его убьет Чернокрылый. Чтобы добраться до меня. Вполне возможно, именно таковым будет мое наказание за отказ от выполнения предназначения. Своего рода восстановление справедливости. А может, падшим ангелам просто нравится совершать ужасные поступки, вроде убийства тех, о ком заботятся хорошие люди.
Эта мысль приводит меня в ужас. И в очередной раз скорбь исчезает до появления мамы. Без следа. Словно это все происходило лишь в моей голове.
Несколько дней спустя на одном из заседаний Клуба Ангелов Джеффри показывает нам, что умеет сгибать четвертак пополам одними лишь пальцами. И конечно же, мы все решаем повторить этот трюк. Первой берусь я, и, к разочарованию брата, у меня все прекрасно получается. Но вот у Анджелы ничего не выходит, хотя она и старается так, что ее лицо приобретает фиолетовый оттенок, и мне начинает казаться, что она сейчас грохнется в обморок. Да и у Кристиана тоже.
Видимо, это не мое, говорит он. Но это довольно забавно.
Может, это наследственное умение? предположила Анджела. Что-то, что досталось лишь вам с Джеффом.
Брат фыркает.
Ну да, ген по сгибанию четвертаков.
«Что хорошего в умении сгибать четвертаки? Чем мне это поможет?» думаю я. И вдруг у меня на глазах выступают слезы. Без всякой на то причины. Просто бам и ты начинаешь реветь.
В чем дело? тут же спрашивает Кристиан.
Скорбь, всхлипываю я.
Мы тут же звоним маме. Анжела вся трясется из-за происходящего, потому что мы находимся в «Розовой подвязке», где она и живет, и нет ничего ужаснее, чем лишиться чувства безопасности у себя дома. Мама появляется минут через десять. Она запыхалась, но в этот раз не выглядит обеспокоенной. Скорее уставшей.
Все еще ощущаешь скорбь? спрашивает она.
Нет.
Сейчас я чувствую себя невероятно глупо.
Может, все дело в твоей эмпатии, говорит Анджела, пока провожает до дверей театра. И ты просто улавливаешь чувства людей вокруг, которым вдруг стало грустно.
Да, наверное, так и есть.
Но у мамы, оказывается, другая теория. И я узнаю ее в тот же вечер, когда она заходит ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. За окном крупными хлопьями продолжает идти снег, который не успокаивался с того вечера, когда вернулся Мидас. И ночью, судя по всему, будет холодно.
Прости, что все время, ну знаешь, кричу «волк», говорю я маме.
Все нормально, успокаивает она, но на ее лице явно отражается напряжение, которое вычерчивает новые морщины.
Кажется, ты не очень обеспокоена происходящим, замечаю я. Почему?
Я уже тебе говорила: не думаю, что Сэм придет за нами так скоро.
Но я действительно чувствую скорбь. По крайней мере, именно так в те моменты это ощущается. Неужели это ничего не значит?
Значит. Она вздыхает. Но не факт, что ты чувствуешь печаль именно Чернокрылого.
А чью тогда?
Она может быть твоей, говорит мама, и в ее взгляде видится привычное разочарование.
На секунду мне кажется, будто из комнаты пропал весь воздух.
Моей?
Чернокрылые чувствуют скорбь, потому что пошли против своей сути. И то же самое происходит с нами, если мы не исполняем предназначения.
Примечания
1
В первой книге его звали Самджиза. Данный вариант перевода является наиболее точным (И. Р. Тантлевский, Книги Еноха). Прим. ред.
2
Герои перефразировали правила Бойцовского клуба из одноименного фильма режиссера Дэвида Финчера с Эдвардом Нортоном, Брэдом Питтом и Хеленой Бонем Картер в главных ролях, снятого по книге Чака Паланика.
3
Чоу мейнблюдо китайской кухни, которое готовится из яичной лапши, овощей и грибов.
4
Неделя Духаэто событие в начале учебного года, когда ученики в течение недели каждый день надевают какую-то тематическую одежду (например, пижамы, гавайские костюмы и т. д.), а в конце недели обычно проводится спортивный матч и встреча выпускников, где выбирают короля и королеву бала.