Дать тебе рубашку? спрашивает Такер, как настоящий джентльмен.
Нет, не надо. Я стараюсь приучить свой организм к холоду.
Он смеется.
Удачи тебе. Думаю, в этом году уже не будет таких теплых дней, как сегодня, чтобы ловить рыбу здесь.
Он надевает приманку на крючок и вновь забрасывает в реку. И почти сразу же у него клюет. Все та же рыба.
Ты заслуживаешь оказаться на тарелке, говорит он лососю, но все же отпускает обратно в воду. Плыви! Найди свою судьбу. И держись подальше от блестящих крючков.
По какой-то безумной причине его слова напоминают мне разговор с консультантом в школе.
Ты так много работаешь в последние дни начинаю я.
Не напоминай мне.
Чтобы купить новую лошадь?
И новый грузовик. Правда, под новым я подразумеваю подержанный или, скорее, на последнем издыхании, так как это все, что я смогу сейчас себе позволить.
Ты не откладываешь деньги на колледж? спрашиваю я.
Плохой вопрос. И это понятно по тому, как Такер старательно не поднимает на меня глаз, сосредоточившись на сматывании удочки.
Нет, с напускной легкостью говорит он. После школы я останусь на ранчо. Папа повредил колено этой весной, а мы не можем себе позволить нанять еще одного помощника. Поэтому я решил остаться.
Ох. А что еще можно на это сказать? Ты уже встречался с мисс Бакстер?
Да, с усмешкой говорит он. Она договорилась о собеседовании с Университетом Северной Аризоны на следующей неделе. Возможно, через год или два я продолжу учиться, ведь этого от меня все ждут.
А что бы ты изучал? Какую бы специальность выбрал?
Наверное, сельское хозяйство. Или лесное хозяйство, потирая затылок, говорит он.
Лесное хозяйство?
Чтобы стать рейнджером.
Я представляю, как сексуально он выглядел бы в зеленой форме рейнджера и шляпе, как у медведя Смоки.
Кстати, уже поздно. Поедем домой? спрашивает он.
Конечно.
Я сматываю леску и кладу свою удочку на дно лодки рядом с удочкой Такера. Он заводит мотор, и через несколько минут мы уже скользим по глади воды к причалу. Мы ничего не говорим, но он вдруг вздыхает. А затем замедляет ход и вовсе останавливается. Лодка слегка покачивается на волнах посреди озера, пока солнце садится за горы.
Я не хочу уезжать, через минуту говорит он.
Я с удивлением смотрю на него.
Не хочешь уезжать?
Он показывает на высокие голубоватые горы позади нас и на серую цаплю, которая скользит над самой водой в лучах заходящего солнца.
Это место для меня все. Именно тут я хочу быть.
Я понимаю, что он говорит не о сегодняшнем дне, озере или этом моменте. Он говорит о своем будущем.
Даже если я отправлюсь в колледж, то все равно вернусь сюда, говорит он. Чтобы провести здесь всю свою жизнь.
Он смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я начала возражать. Но вместо этого я пересекаю лодку и обнимаю его за шею.
Я понимаю тебя, шепчу я.
Он расслабляется.
А ты? Чего хочешь ты?
Я тоже не хочу уезжать. Хочу остаться здесь. С тобой.
Ночью, стоит мне только закрыть глаза и погрузиться в дрему, как начинает звонить мой телефон. Я решаю не обращать на него внимания и жду, пока он переключится на голосовую почту, потому что хочу поскорее уснуть и выяснить, кто же умрет. Но телефон начинает звонить снова. А затем еще раз. Видимо, кто бы мне ни названивал, он не собирается отступать. А значит это
Так, Энджи, надеюсь, ты скажешь мне что-нибудь хорошее, потому что уже поздно и
Она смеется слегка безумным и счастливым смехом, какого я раньше от нее никогда не слышала.
Я еду в Стэнфорд, Клара. Эти деревья твоя идея присмотреться к деревьям оказалась верной.
Круто! Это же суперский университет. Как же здорово, Энджи!
Я знаю. Веришь, нет, я была готова отправиться куда угодно и думала, что окажусь в каком-нибудь захолустье, о котором никто и никогда не слышал, потому что предназначение важнее всего. Так что никак не ожидала, что это окажется Стэнфорд. И это великолепно.
Я рада за тебя.
По крайней мере, пытаюсь порадоваться. Я выросла недалеко от Стэнфорда. И все еще воспринимаю его как родное место.
Но это не все, что я хотела тебе сказать.
Я готовлюсь к еще более потрясающим новостям, например, что ей дадут полную стипендию или что настоящий живой ангел посетил ее комнату, оставив записку с четким описанием ее предназначения и того, что нужно для этого сделать. Этакую памятку небес.
Ладно. И что же еще? спрашиваю я, когда молчание затягивается.
Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Куда?
В колледж, глупышка. Я еду в Стэнфорд и хочу, чтобы мы учились там вместе.
Уже три часа ночи, а я все еще не могу заснуть. Все это время я ворочалась на кровати, не в силах унять безумные мысли, вертевшиеся в голове. Мама дружила с падшим ангелом. Необходимость определиться с дальнейшей учебой. Кристиан. Предназначения, которые могут затянуться на сотню лет. Потоп, убивший всех обладателей ангельской крови на земле. Анджела и ее желание, чтобы я поехала с ней в Стэнфорд. Такер, мечтающий провести здесь всю свою жизнь. Мисс Бакстер, такая поддерживающая и милая, что это раздражает. И конечно же, чья-то скорая смерть. Вот только чья? Я до сих пор этого не знаю.
Не выдержав, я встаю с кровати и спускаюсь на первый этаж. А там с удивлением обнаруживаю маму, которая сидит за кухонным столом, укутанная в шаль, и сжимает в руках чашку, словно пытается согреться. Увидев меня, она улыбается.
Оказывается, не я одна мучаюсь от бессонницы, говорит она. Будешь чай?
Конечно.
Я беру чайник с кухонной стойки и наливаю себе чашку. После чего добавляю туда сливки и сахар, а затем несколько минут рассеянно помешиваю чай.
Что случилось? наконец не выдерживает мама.
Ничего, отвечаю я. Все в порядке. Ох Анджела решила поступать в Стэнфорд.
Ее брови взлетают вверх.
Стэнфорд. Впечатляюще.
Ну, она еще не подала туда заявление, но думает, что ее предназначение должно исполниться там.
Понятно.
А еще она хочет, чтобы я поехала с ней. С моих губ срывается смешок. Как будто у меня есть шансы попасть в Стэнфорд.
А почему нет? нахмурившись, интересуется мама. Ты же учишься на отлично.
Да ладно тебе, мама. Для этого одних оценок мало. И как бы хорошо я ни училась, для такого университета нужно быть президентом дискуссионного клуба, или строить дома для бедняков в Гватемале, или сдать Академический оценочный тест. Вот только я ничего из этого не делала. Я встречаюсь с мамой взглядом. С тех пор как я приехала в Вайоминг, все мои мысли были только о предназначении.
Вечеринка жалости к себе закончилась? сделав глоток чая, спрашивает она.
Думаю, да.
Хорошо. Ее никогда не стоит затягивать. А то это плохо сказывается на цвете лица.
Я корчу маме рожицу.
У тебя есть одно огромное преимущество при поступлении в Стэнфорд.
Да? И какое же?
Там училась твоя бабушка, и она каждый год жертвует университету довольно большую сумму.
Я пристально смотрю на нее. Моя бабушка? Но у меня нет бабушки. Мамина мама умерла при родах еще в тысяча восемьсот девяностом году.
Ты про папину маму?
Я никогда и ничего о ней не слышала. Никто из моих родителей никогда не рассказывал мне о своих семьях.
Нет, говорит мама с легкой улыбкой на лице. Я говорю про себя. В тысяча шестьдесят седьмом году я окончила исторический факультет Стэнфорда. Тогда меня звали Марго Уитфилд. И согласно официальным данным она считается твоей бабушкой.
Марго Уитфилд, повторяю я.
Да.
Я недоверчиво качаю головой.
Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю.
Так и есть, легко соглашается она, несказанно удивив меня этим. Когда живешь так долго, как я, то проживаешь несколько жизней, которые со временем воспринимаются как жизнь других людей. Как другие версии самого себя. Так что Марго Уитфилд тебе незнакома.
В голове всплывает Семъйяза. Он назвал маму Мэг, и в его памяти она сохранилась как ухмыляющаяся девушка с коротко остриженными каштановыми волосами. И она мне определенно незнакома.
Так какой же была Марго Уитфилд? спрашиваю я. Кстати, Марго красивое имя.
Она была свободна духом, говорит мама. И, боюсь, немного хиппи.
Я тут же представляю себе маму в одном из тех струящихся платьев из полиэстера, с крошечными солнцезащитными очками на носу и с маргариткой в волосах, покачивающуюся под музыку на фестивале в Вудстоке или протестующую против войны.
И ты принимала наркотики?
Нет, слегка возмущенно восклицает она. Да, у меня был бунтарский период, но он пришелся вовсе не на шестидесятые. Скорее уж на двадцатые.
Тогда почему ты упомянула хиппи, если не бунтовала?
Мне тяжело дался конформизм пятидесятых, поколебавшись, признается она.
А как тебя звали в пятидесятые?
Мардж, смеясь, отвечает она. Но даже не вздумай представлять меня типичной домохозяйкой.
Потому что у тебя не было мужа.
Верно.
Об этом мне уже известно. Когда я только узнала, что мама ангел, меня не покидали мысли, что она уже бывала замужем несколько раз и у меня где-то ходят братья и сестры. Но она заверила меня, что это не так.
Но в твоей жизни был человек, который делал тебе предложение?
Этого я у нее никогда не спрашивала. Но в последнее время она довольно откровенна со мной, так что я решила попытать удачу.
Мама на минуту закрывает глаза и делает глубокий вдох.
Да.
Когда?
Она смотрит мне в глаза.
В пятидесятые годы. И давай вернемся к Марго Уитфилд, пожалуйста.
Я киваю.
Значит, ты выпускница Стэнфорда? Кстати, а сколько у тебя высших образований?
Четыре, говорит она с явным облегчением от того, что я не стала продолжать тему про пятидесятые. Я изучала «Сестринское дело», «Историю», «Международные отношения» и «Программирование».
Несколько мгновений я пыталась уложить все это в голове.
«Международные отношения»?
Я бы рассказала тебе об этом, но тогда мне придется тебя убить.
Только не говори мне, что ты была шпионкой.
На мамином лице появляется милая улыбка.
Так вот почему ты все время твердишь мне расслабиться и не зацикливаться на образовании. Ведь мне и не нужно выбирать одну профессию. Когда в запасе есть сотни лет, можно изучить все, что только интересует.
Можно многое сделать, когда живешь долго, соглашается она. Так что у тебя есть время. Но если ты решишь поехать в Стэнфорд с Анджелой, уверена, вы там весело проведете время.
Я подумаю об этом, говорю я.
Вот только если я уеду с Анджелой, то Такер останется здесь. И нам придется поддерживать отношения на расстоянии, а эта мысль не очень меня радует.
Около четырех утра я заползаю обратно в постель. Сил уже не осталось, так что во мне теплится надежда поспать хотя бы пару часов до будильника. Но меня тут же затягивает в сон о кладбище, который не дает и капли успокоения.
Несколько секунд я пытаюсь бороться с видением, пока поднимаюсь на холм. Но поняв, что все бесполезно, успокаиваюсь и напоминаю себе, что сама хотела сюда попасть. А затем сдерживаю внезапно нахлынувшие тревогу и отчаяние, чтобы наконец выяснить, кто же умрет. «Оглянись по сторонам, говорю я себе. Посмотри, кого не хватает. Кого нет из тех, кто должен быть здесь».
Рядом со мной находится Джеффри. Я зову его по имени, и он, как всегда, отвечает мне: «Давай покончим с этим». Мне хочется спросить, чьи это похороны, но не получается выдавить и слова. Сейчас всем управляет Клара из сна, которая сосредоточена только на том, чтобы переставлять ноги, и отчаянно желает заплакать. «Если бы я могла расплакаться, думает она (думаю я), тогда, возможно, боль бы слегка поутихла».
Так что мне остается лишь наблюдать за происходящим. Теперь, когда мне известно, что я на кладбище и сейчас идут похороны, мне это кажется совершенно очевидным. Все вокруг одеты в черные наряды. Под деревьями то там, то тут виднеются надгробия. Я старательно отмечаю все детали, не обращая внимания на бушующее внутри горе.
«На улице весна», понимаю я. Листья на деревьях и траваярко-зеленые. В воздухе парит аромат свежести, который всегда бывает после весеннего дождя, смывающего последние остатки снега. А на склоне распустились первые полевые цветы.
Значит, это произойдет весной.
Я отчетливо вижу Анджелу, шагающую чуть поодаль в длинном фиолетовом платье. А затем мистера Фиббса, моего учителя английского. Присмотревшись, я узнаю еще несколько человек из школы, возможно, потому, что школа в Джексонеэто единственное место, где я кого-то знаю. Сюда пришли миссис Лоуэлл, секретарь директора школы, ее рыжеволосая дочь Эллисон, Кимбер Лейн, подруга Джеффри, Ава Питерс. Венди шагает рядом с родителями и прижимает к груди белую розу. Ее лицо выглядит бледнее, чем обычно, а голубые глаза покраснели и опухли. У нее явно нет проблем с тем, чтобы поплакать.
Но кого же не хватает?
Теплые пальцы переплетаются с моими. Я смотрю на Кристиана. Он сжимает мою руку. Но мне не следует позволять ему этого. Ведь у меня есть Такер.
«Ты справишься», раздается голос Кристиана у меня в голове. В нем нет ни капли сомнений. Или колебаний. Он не беспокоится, что сейчас появится Такер и начнет возмущаться, что Кристиан держит меня за руку.
И тут мой живот сжимается. Такер.
6Рано или поздно
Еще пять минут, ребята.
Мы на политологии, и я не свожу взгляда с Такера, который решает тестовое задание по Конституции США. Своё я закончила еще пятнадцать минут назад, поэтому сейчас наблюдаю, как он, склонившись над бумагой, хмурится, вчитывается в слова и отбивает карандашом по столу сумасшедший ритм, словно это помогает ему вспомнить ответы. Вот только дела у него, судя по всему, идут не очень хорошо. В любое другое время его расстроенный и сосредоточенный вид показался бы мне очаровательным, но сейчас я могу думать лишь об одном: «Кому какое дело до дурацкого теста по политологии, если ты скоро умрешь?» И это случится лишь по моей вине.
«Перестань, одергиваю я себя. Перестань так думать. Ты не знаешь наверняка».
Но мне кажется, что знаю. Судя по всему, Такер должен был погибнуть при пожаре. И если бы я не отказалась от своего предназначения и не улетела бы искать его, он бы умер в том лесу у водохранилища Палисейдс. Такова была его судьба. Я должна была выбрать Кристиана. А Такерумереть. И теперь мои сны показывают, что все случится снова. Мы с Кристианом вновь идем по лесу. А Такер мертв.
Только в этот раз у меня не остается выбора. И еще несколько месяцев мне придется мучиться из-за этого.
Но я поняла одно: не имеет значения, сколько времени мне дадут, я всегда буду выбирать Такера. И мне плевать, если это нарушит мое предназначение.
Я не позволю ему умереть.
Правда, проблема еще в том, что я не знаю, как это произойдет и как это остановить. Кажется, я попала в фильм «Пункт назначения», где герои должны были погибнуть в авиакатастрофе, но в последнюю минуту сошли с самолета, и теперь смерть охотилась на них, потому что они не должны были остаться в живых. Так что я мысленно перебирала самые безумные сценарии, такие как: а) Такер попадет в аварию; б) подавится куском мяса за ужином; в) в него ударит молния, потому что дождю нет конца и края; г) он поскользнется в ванной, ударится головой и захлебнется; д) в его дом попадет метеорит. А что мне еще оставалось делать? Я не могла находиться с ним круглые сутки напролет. И меня так это злило, что я даже пару раз по ночам пробиралась в его дом, чтобы удостовериться, что с ним ничего не случится, пока он спит. А то вдруг его комиксы случайно воспламенятся, а меня не будет рядом. Да, это было глупо и скорее в стиле Эдварда Каллена, но больше ничего не приходило мне на ум. Слава богу, Такер больше не участвовал в родео, потому что я точно не смогла бы смотреть, как он пытается удержаться на быке.
Так что я стала самоназначенным опекуном. И теперь каждое утро заезжала за ним перед школой и отвозила нас на занятия с такой маленькой скоростью, что он начал дразнить меня, мол, я вожу машину, как старушка. Конечно же, он заметил, что что-то не так. От внимания Такера мало что может ускользнуть. Кроме того, зная, что он умрет, мне с трудом удавалось сохранять спокойствие рядом с ним.
Например, сегодня утром мы сидели в столовой во время перемены на завтрак, и тут в районе входной двери раздался громкий хлопок. Думаю, не трудно догадаться о моей реакции. Я рванула к Такеру с такой скоростью, что мама бы меня отругала за это, и в мгновение закрыла собой Такера. Замерев и стиснув руки в кулаки, я ждала, что же произойдет дальше, пока не услышала, как несколько мальчишек подкалывают какого-то придурка, решившего раздавить банку с содовой. Чертову банку с содовой! И теперь друзья поздравляли парня с тем, как громко это получилось сделать.