Это моя супруга, сказал мистер Фицджон. Она будет служить вам в качестве экономки. Пенелопа, пожалуйста, проводи господ наверх в их покои.
Миссис Фицджон сделала книксен, отчего мне стало неловко, ведь она была чуть не вдвое старше меня. Но самой ей это казалось совершенно нормальным, так что я предпочла промолчать. Она взяла подсвечник с полки на стене и повела нас вверх по лестнице на второй этаж, где от коридора, устланного ковровой дорожкой, расходилось несколько высоких двустворчатых дверей.
Комната для господина. Она открыла двери в просторную комнату с камином и кожаными креслами. После того как она зажгла вокруг настенные лампы, мы смогли всем как следует полюбоваться. Эта комната одновременно могла служить и кабинетом, потому что в ней стояли внушительных размеров письменный стол красного дерева и огромный шкаф-бюро. На приставном столике красовался глобус, а на стенах висели географические карты и тщательно обрамлённые гравюры.
Тут же мы перешли в другую комнату.
Утренняя комната для миледи.
Круто. Я и не знала, что бывают утренние комнаты. Здесь пребывают после пробуждения? Так или иначе, здесь было очень мило, шёлковые обои в голубую и золотую полоску, изящные кресла и столики и секретер для письма, который выглядел скорее декоративно, чем практично.
Следуя за миссис Фитцджон в наши спальни и гардеробные, мы узнали от неё, чтосамо собой разумеетсяна первом этаже располагался представительного вида салон для приёмов, на случай если мы пожелаем приветствовать наших гостей в более пышной обстановке. Кроме того, были ещё библиотека, праздничный зал, комната для завтрака и просторная столовая.
Спальные покои для вашей светлости, сказала миссис Фитцджон, открывая очередную дверь. То была просторная квадратная комната с гигантской столбовой кроватью и ширмой в арабском стиле. К спальне примыкала гардеробная, тесно увешанная одеждой. На штангах висели камзолы всевозможных расцветок, на полках стопками лежали отглаженные рубашки и брюки, не говоря уже о тщательно выставленных в ряд башмаках и сапогах. Вдобавок к ним был большой выбор накидок, галстуков, шляп, перчаток, ремней, шарфов, пряжек и гамаш, всё гарантированно очень модное и дорогое. И прежде всего новенькое, с иголочки. Ни один предмет одежды ни разу не был никем надет. Здесь в избытке было всё, что могло потребоваться мужчине высшего света в 1813 году. Была даже полочка с выбором эмалированных табакерок для нюхательного табака.
У меня в голове не укладывается, пробормотал Себастьяно, но так тихо, что слышала только я.
Надеюсь, всё по вкусу вашей светлости, с озабоченностью высказалась миссис Фицджон. Возможно, она всё-таки услышала его слова.
Его светлость поспешил заверить её, что всё превосходно, после чего она снова сделала книксеннервирующий обычай, к которому мне следовало как можно скорее привыкнуть, если уж я хочу казаться убедительной в роли рабовладелицы.
После этого нас провели в ванную комнатуоблицованный деревом чулан, который хотя и был оборудован по старинке, но уже содержал несколько удивительных и приятных технических новшеств. Там был настоящий умывальник из фарфора и просторная оцинкованная ванна, и если я не обманывалась насчёт чугунной штуки рядом, то речь шла о печке для согревания воды.
Очень красиво, обрадовалась я.
Потом нам показали спальню миледи, мечту в белом и голубом тонах. Лаковая мебель с гнутыми ножками, шёлковые обои с рисунком в цветочек, хрустальные настенные светильникивсё просто убивало своей роскошью. Едва опомнившись после созерцания надкроватного полога, украшенного розовой бархатной отделкой, я увидела туалетный столик, уставленный сплошными тиглями, пудреницами, шкатулками и флаконами.
Ах ты, боже ж ты мой, я даже растерялась. Неужто и об этом позаботился мистер Скотт?
Миссис Фицджон улыбнулась несколько напряжённо, как будто я позволила себе неуместную шутку.
О нет, конечно же, нет. Всё это закупила леди Уинтерботтом.
Я уже силилась сообразить, кем же могла быть эта самая леди, но тут миссис Фицджон продолжила:
Она по поручению мистера Скотта закупила всё это оснащение как для вас, так и для его светлости. Она сделала приглашающий жест подсвечником в сторону боковой двери: Если миледи будет угодно заглянуть в гардеробную
Естественно, миледи было угоднои она не успевала закрывать рот после того, как миссис Фицджон распахнула дверь в проходной платяной шкаф, который мог бы восхитить целые толпы девушек из этой эпохи, повернутых на тряпках. Тут висели платья за платьями и поверх платьев, по меньшей мере пара дюжин. Большинство были выдержаны в белых или нежных пастельных тонах. Было и несколько более основательных одеяний скромного коричневого или тёмно-зелёного цвета, сшитых из плотной ткани и носящих несколько спортивный характер; предположительно для охотничьих пикников или верховой езды. Во время нашего первого пребывания в лондонском прошлом несколько дней назад я видела в Гайд-парке нескольких женщин, проезжавших мимо в дамском седле. В нечто такое они и были одеты. Все остальные платья в этой гардеробной были из тонкой тканиглавным образом из муслина или батиста, но зато украшенные всевозможной мишурой. Отовсюду выглядывали оборки, рукавчики и вырезы с вышивкой, расшитые бисером или с кружевной отделкой. Должно быть, ради всего этого великолепия целым батальонам портних приходилось колоть себе пальцы до крови.
Кроме того, я углядела как минимум четыре пальтоодно мятно-зелёного цвета, одно солнечно-жёлтого, одно голубого и одно абрикосового.
Прямо как весной, сказал Себастьяно. Это звучало наполовину шутливо, наполовину восторженно.
Да, ответила я рассеянно, не в силах отвести взгляда от полки со шляпными коробками. Я готова была держать пари, что их содержимое в точности подогнано по цвету к этим пальто. На другой полке была обувьпо нескольку пар на любую погоду и любое занятие. Тонкие светлые шёлковые балетки, элегантные штиблеты на шнуровке с маленькими круглыми каблучками илитребующие особой сноровкиплоские сандалии с длинными ремешками-завязками, почти как у римских гладиаторов. Ах да, и не забыть про сумочки. В этом я не очень разбиралась, но предположительно здесь содержался весь Kelly Bags той эпохи, только разве что это были не настоящие сумочки, а котомки на верёвочках, которые носили на локте и называли ретикюль или помпадур. Я обежала взглядом весь ассортимент, украшенный бантиками, кисточками, позументами и перламутром. После десятой сумочки я перестала считать и бессильно повернулась к миссис Фицджон, потому что та как раз что-то говорила.
Извините, сказала я. Вы что-то говорили, я прослушала.
Камеристка, которую леди Уинтерботтом для вас подыскала, придёт только завтра, терпеливо повторила миссис Фицджон. Леди Уинтерботтом хотела представить её вам лично и, кроме того, хотела удостовериться в том, что своим подбором гардероба угодила вашему вкусу. Само собой разумеется, что до прихода камеристки я в любую минуту к вашим услугам, если вам что-то понадобится. Она указала на шкаф у стены: В этом шкафу бельё миледи. Она бросила в сторону Себастьяно застенчивый взгляд и добавила: Его светлость, конечно, не захочет его осматривать.
Ага. Итак, внутри было нижнее бельё. Не предназначенное для глаз мужчины. Тем более для глаз его светлости, который должен принимать во внимание чувствительность его младшей сестры.
Я взгляну на бельё позже, сообщила я миссис Фицджон.
Как будет угодно миледи.
Себастьяно извлёк свои карманные часы.
Уже почти час. Леди Анна и я устали с дороги. Мы сейчас же ляжем спать.
Разумеется. Если нужно помочь миледи раздеться, то я могу
Я с благодарностью отказалась, после чего миссис Фицджон хотела удалиться.
А где располагаются спальни у вас и вашего супруга? осведомился Себастьяно, когда она была уже в дверях.
Двумя этажами выше. Разумеется, мы пользуемся только чёрной лестницей. И в ваши покои входим только по вашему вызову. Она указала на кисточку звонка у двери: В любой момент вы можете позвонить.
А ещё кто-нибудь живёт в доме?
Миссис Фицджон отрицательно помотала головой:
Повариха и кухарки приходят только днём, горничные и лакей тоже. Что же касается камеристки, то вы сами должны решить, где ей разместиться. Под крышей есть несколько свободных помещений для прислуги.
Об этом мы подумаем завтра, сказал Себастьяно. Спокойной ночи, миссис Фицджон.
Спокойной ночи, милорд. Миледи. Сделав последний книксен, миссис Фицджон покинула комнату.
Я со вздохом опустилась на кровать. Одеяло и подушки были пуховые, а постельное бельё из камчатной ткани немного пахло лавандой. Лежишь словно на облаке. Я готова была тут же уснуть.
Откуда-то издалека донёсся бой часов, и я вдруг почувствовала жуткую усталость, хотя встала лишь несколько часов назад. После прыжка во времени иногда чувствуешь себя как после долгого полёта на самолётеостаётся своего рода джетлаг. Я потянулась и как следует зевнула.
Себастьяно сел на край моей кровати:
Ты не против?
Не против этой комнаты и всех этих нарядов? Это немного как в домике Барби. Кровать с пологом, яркие наряды. Я улыбнулась ему: Но ты выглядишь определённо лучше Кена. Он казался мне глуповатым, даже когда я ещё играла в куклы.
Спасибо. Но я имел в виду, вообще-то, скорее всю эту высокосветскую господскую обстановку.
Но мы не в первый раз играем роли в таких заданиях.
Да, но не с таким помпезным фоном. Ты же знаешь, какой обычно экономный у нас Хосе. На сей раз он потратил целое состояние. Дворецкий, экономка, толпа прислуги и собственный дом. И если я правильно понял, есть даже конюшня с выездом, по крайней мере с одной каретой. Всё это однозначно на порядок больше, чем обычно.
А Хосе тебе что-нибудь рассказывал про этого мистера Скотта? спросила я. Или про леди Уинтерботтом?
Ни о том, ни о другой. На сей раз у нас почти никакой информации. Да вовсе никакой. И это меня беспокоит.
При этом он облёк в слова то, что занимало и меня всё это время. Что-то в этом задании было совсем иначе, чем обычно, и внешняя обстановка была лишь частью отличия.
Себастьяно встал с кровати и направился к двери.
Я думаю, они в одной из наших комнат.
Что именно?
Записки Хосе. Нам надо их найти.
Погоди. Я с тобой. Я встала с кровати и пошла за ним в соседнюютак называемую утреннююкомнату. Он откинул крышку секретера и обыскал все ячейки внутри.
Что-нибудь нашёл? спросила я, роясь в узком комоде у стены. Но и там не нашла ничего, кроме свечей и стопки тонких белых носовых платков с вышитой монограммой «А» значит, Анна.
Бумага ручной выделки, перечислял Себастьяно. Перья для письма, чернила и промокательный песок. И печать с нашим гербом.
Мы продолжали поиск в рабочем кабинете хозяина дома. Себастьяно обыскивал письменный стол, а якнижные шкафы.
Здесь ничего нет, с раздражением сказал он. Только письменные принадлежности и всякие журналы про ездовых лошадей, корабли и французскую мужскую моду. Он открыл боковую дверцу. Ах, и графин с хересом самого благородного вида. И к нему стаканы.
А у меня здесь полное издание Британской энциклопедии. Я с благоговением взяла один из томов и погладила переплёт. С золотым обрезом. Я с любопытством разглядывала и другие книги в нижних отделах шкафа и вынула один из романов.
Невероятно! Ты только взгляни! Я взволнованно показала ему раскрытую книгу: Это первое издание! Вышло в этом году! Непостижимо! Я страстно прижала роман к груди, потом поднесла его к носу и вдохнула запах бумаги. Ещё пахло типографской краской, которой этот шедевр был увековечен между обложками. У меня слёзы выступили на глазах, когда я подумала о том, как писательница боролась за то, чтобы вывести роман на рынок. Сколько лет ей пришлось ждать, когда книга, наконец, будет издана, и это несмотря на незабываемо прекрасную историю!
И чей это роман? спросил Себастьяно. Он налил нам в два стакана хереса и разглядывал меня с любящей снисходительностью. Погоди, не говори, дай я угадаю. Джейн Остин.
Я с восторгом кивнула:
«Гордость и предубеждение»! А больше ничего у неё не припомнишь? Я эйфорически листала книгу.
Он подошёл ко мне, сунул мне в руку стакан с хересом, взял меня за подбородок и нежно поцеловал:
Я тебе уже говорил, что ты неповторима?
Я осторожно пригубила хереса.
Иными словами, ты хочешь сказать, что я фрик, для которого старинные книги важнее шмоток и обуви?
Нет, я хочу сказать, что ты очень аппетитно выглядишь, когда радуешься книгам. Лучше этого вида нет ничего, честно.
Это ты меня ещё не видел в том нижнем белье, которое я предвкушаю в моей гардеробной.
Мы можем сейчас же наверстать упущенное, тут же предложил он.
Не забывай, что мы брат и сестра, а у дома наверняка есть глаза и уши.
Фицджоны живут в мансарде и придут только по нашему звонку, напомнил Себастьяно. И пользуются они только чёрной лестницей. Он прижался губами к одному чувствительному месту у меня под правым ухом. Я могу посмотреть, какое мужское бельё поджидает меня в моей гардеробной, и тогда мы могли бы устроить модное дефиле при свечах.
Хм, расстроилась я. Ты только посмотри! продолжала я с негодованием. На титульном листе даже нет её имени! Только «от автора романа «Разум и чувство». Это была книга Джейн Остин, вышедшая в свет раньше. Но «Гордость и предубеждение» была написана раньше. Вот только её опубликовали лишь после того, как Остин прославилась с «Разумом и чувством».
Да, жизнь порой несправедлива, даже к успешным авторам. Но так или иначе мистер Дарси всё-таки увидел свет и за двести лет своего существования растопил миллионы женских сердец. Себастьяно опять поцеловал меня, на сей раз настойчивее. Ну, как смотришь на мою идею? Он перешёл на итальянский, отчего у меня всегда слегка подламывались колени. Когда мы разговаривали, мы часто переходили с немецкого на английский или итальянский и обратно, в зависимости от того, где находились, но в минуты нежности или страсти итальянский просто подходил лучше всего.
Но мы же собирались искать записки, напомнила я, но это прозвучало не очень убедительно. Честно говоря, мне очень хотелось устроить модное дефиле при свечах.
Я думаю, одну из них мы только что нашли, Себастьяно и сам был поражён. Он нагнулся и поднял с пола сложенный вдвое лист бумаги, должно быть, выпавший из «Гордости и предубеждения», когда я жадно её перелистывала.
Он развернул листок.
Хосе тебя знает очень хорошо. Как видно, он ничуть не сомневался, что ты сейчас же набросишься на эту книгу.
Ну, да, я ему как-то рассказывала, что я фанатка Джейн Остин. И что он пишет? Я заглянула ему через плечо. О, боже мой, да это более чем скупо!
И кроме того, сильно зашифровано. Себастьяно с серьёзным лицом пробежал короткие и на первый взгляд бессвязные заметки, оставленные нам Хосе. Прочитать их можно было быстрои это невзирая на его катастрофически неразборчивый почерк.
Не упускать из виду: мистер Стивенсон и мистер Тёрнер.
Важно: мистер Скотт.
Использовать общественные поводыкак можно больше. Встречать влиятельных людей и толковать знаки.
Ну круто, скептически заметила я. Это нам суперски поможет.
По крайней мере, мы знаем, с чего нам начинать, сказал Себастьяно.
И с чего? Найти этого мистера Скотта?
Нет, это мы сделаем завтра. Я думаю скорее об общественных поводах. С ними мы можем начать прямо сейчас.
Сейчас? Среди ночи?
О, я думаю, и в эту эпоху есть множество клубов, где и после полуночи много чего происходит. Но прямо сейчас я думаю скорее о чём-то вроде маленькой частной вечеринки. Совсем неподалёку, в твоей гардеробной. Что ты думаешь на сей счёт, piccina? Он поцеловал меня в кончик носа. Прихватим с собой херес и запрёмся изнутри.
Меня не пришлось уговаривать.
* * *
Ночью мне опять снилось падение в бездонную шахту. Я падала и падала, а глубоко внизу меня подстерегало безымянное зло, которое питалось временем. Оно заглатывало минуты и часы с такой же ненасытностью, как дни и годы. Целых эонов ему было мало, он хотел получить всё. Его алчность не знала границ, его тёмная глотка всасывала ход времени и уничтожала при этом всё живое.