Почему-то сейчас они представлялись мне, как марионетки из театра бродячих артистовпросто имена, просто куклы Рядом с Ланварским волком я снова почувствовала, как превращаюсь в животное.
Тебе ведь было хорошо со мной, сказал он, скорее, утвердительно, чем спросил.
Да, коротко сказала я. Но я даже не удивлена. Меня предупреждали, что ваше величество весьма умел в постели и знает, как доставить женщине удовольствие.
Подобная откровенность пришлась ему не по душе, и я видела, как между его бровей пролегла морщинка.
Пусть болтают, он наклонялся все ближе, и объятия его становились все крепче.
Это доказывает только одно. Ты создана для меня.
Это вы так решили, я закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, преображенного страстью, и не выдать собственных чувств. Ведь я не собиралась сдаваться, и не надо было ему знать. что рядом с ним я превращаюсь в такое же похотливое животное. Это все равно, что отметить красной тряпкой брешь на крепости, чтобы враги знали, куда бить тараном.
Ты придешь? повторил он, но не стал меня целовать. и даже отпустил, и я вырвалась из-под его руки, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.
Если таков ваш приказ. Но это будет второй раз за неделю, напомнила я.
Хочу. чтобы это было твое желание, поправил он.
Вы слишком многого хотите, теперь я смотрела в стену, избегая встречаться с ним взглядом. Я устала. Где я могу отдохнуть?
Идем, провожу, он больше не прикасался ко мне и пошел вперед, указывая дорогу.
Проводив меня до дверей, сам он не вошел, помня об обещании, что мои покои неприкосновенны для него. Я сдержанно поклонилась и скрылась в комнате, оставив его за порогом.
Ланвен как раз застилала свежими простынями постель, а незнакомая мне служанкасовсем юная девушкавыкладывала из корзин в сундуки новые платья, чулки и сорочки.
Комната явно принадлежала мужчине, и я видела его присутствие во всемтяжелый дубовый стол, массивное кресло, каминные щипцы с рукояткой в виде оскаленной звериной головы, вместо ковраброшенная на каменный пол лохматая шкура. Я прошла к камину и задумчиво передвинула раскрашенную терракотовую статуэтку, изображавшую странное существос телом льва, с орлиными крыльями, и с женской головой, увенчанной золотистыми пышными кудрями.
Рядом со статуэткой лежали запечатанные свитки. Их было многодесять, если не больше, и новенькие печати еще пахли медом и воском.
Надо унести письма, сказала я Ланвен. Наверное, это прошения королю, вдруг там что-то важное.
Это не королю, ответила она, взбивая подушки. Это передали для вас.
Для меня? я замерла, едва не уронив статуэтку.
А что вас так удивляет? Ланвен посмотрела на меня с иронией. После того, что случилось с Вереями, все увидели, что король готов выполнить любую вашу просьбу. Думаю, многие благородные лорды и леди поспешат выказать вам свою особую любовь и приязнь в надежде, что вы замолвите о них словечко.
Я не стану это читать, торопливо отойдя от камина, я встала у окна. Не желаю ни за кого просить.
Как скажете, метресса, Ланвен по-хозяйски сгребла послания в пустую корзину из-под белья, и поставила ее к порогу.
Девушка-служанка сделала свое дело, забрала корзины и ушла, а Ланвен закрыла сундуки и пристроилась на скамейке с вышиванием. Я не знала, чем заняться, и продолжала стоять у окна, глядя, как голуби ходят по карнизу, красуясь перед голубками.
Слышала, вы при всех выказали недовольство, когда король вас поцеловал, сказала Ланвен, не поднимая голову от пяльцев. Зря вы так.
Сплетни здесь разносятся быстро, усмехнулась я.
Жизнь при двореэто как лошадиный забег. Кто отстал, тому сена не дадут, Ланвен выудила из рукодельной корзины моточек алого шелка и принялась отматывать нитку. Позвольте дать вам совет. Одно делораспалять мужчину отказом, а другоеуже уступив, обижать презрением. Пока король прощает вам всё, но неразумно испытывать его терпение, оскорбляя напоказ. Забудьте, что было раньше. Теперь в вашей жизни всё пойдёт по-иному. В эту ночь он придет к вам?
В эту ночь он приказал прийти мне к нему.
Сомневаюсь, что он изъявил свое желание именно так, не поверила она мне. По-моему, вам пора перестать жалеть себя и начать жить. Выметресса дю Рой.
Король в ваших руках, пользуйтесь этим.
Я едва сдержалась, чтобы не сказать ей, что она рассуждает, как шлюха. Но я промолчала. Потому что Ланвен не была шлюхой, это я нарушила все мыслимые законычеловеческие и божественные, и совершила прелюбодейство. И даже предательство Жозефа меня не оправдывало.
Предстоящей ночи я ждала с содроганием, и когда Ланвен разложила на постели ночную рубашкуиз тонкого полупрозрачного шелка, собранную пышными складками от короткого лифа, и на рукавах, я испытала почти панический страх.
Вчера я примчалась к королю, горя от обиды и ненависти. Сегодня же я не находила в себе сил на новое безумство. Наверное, сказались усталость и волнения.
Я молилась о чуде, и оно свершилось.
Появился мажордом и сообщил, что король спешно отбыл из столицы в соседнее графство, а посему мое посещение королевской спальни в эту ночь откладывается.
Я обрадовалась так явно, что Ланвен это заметила и неодобрительно покачала головой, но мне было безразлично ее одобрение или осуждение. Надев простую льняную рубашку, я улеглась в постель и заснулаодна, стараясь не думать ни о чем.
Король отсутствовал несколько дней, и я убедилась, что Ланвен оказалась права.
Теперь в моей жизни всё стало иначе. Когда я отправлялась на прогулку за пределы замка, люди кидались ко мне, протягивая прошения и умоляя устроить встречу с королем. Придворные лорды и леди пытались подружиться, действуя осторожно и вкрадчиво. Их не интересовала Диана, их интересовало, что можно от нее получить. Стараясь никого не обижать прямым отказом, я привыкла ходить с таким отстраненным выражением лица, что королева несколько раз справлялась о моем здоровье. После того, как я стала любовницей короля, ее величество не заговаривала со мной об этом, но при первой же встрече незаметно взяла меня за руку и ласково пожала.
Мне было неприятно это прикосновение. И ее молчаливая благодарность вызывала только жгучий протест и злила еще больше, чем острые взгляды леди Сибиллы.
Она тоже не заговаривала со мной больше, но я всегда и везде натыкалась на неекрасивую, пышнотелую, с кошачьими повадками и вкрадчивыми улыбками. Был еще принц, несколько присмиревший после нашей стычки за завтраком, но не оставивший ни кривых усмешек, ни презрительных взглядов, и я знала, что мира между нами никогда не будет, и в глубине души признавала его правотукакому бы сыну понравилось видеть рядом с отцом юную любовницу, в то время как мать сидит в стороне, делая вид, что ее ничуть не трогает измена мужа.
Но, даже понимая принца, я не стала любить его больше. На третий или четвертый день отъезда короля я прогуливалась по саду, и три служанки королевы следовали за мной с упорством, достойным тени. Я старалась не замечать их, наслаждаясь солнцем, дыханием весны и временной передышкой, подарившей мне спокойствие, когда на тропинку, преградив мне путь, неожиданно вышел наследный принц. Один, без свиты. И взглянув на него, я поняла, что разговор пойдет не о погоде, и не о модной рыцарской балладе.
Гуляешь и скучаешь? спросил меня принц, немного переиначив строчку из местной популярной песенки. Речь в ней шла о шлюхе, которая искала себе любовников среди моряков и однажды по ошибке переспала с родным братом.
Намек был оскорбителен, но я не подала вида, что меня это задело. Коротко поклонившись, я пошла дальше, обойдя принца, но он догнал и пошел рядом, заложив руки за спину и всем своим видом, выражая полную безмятежность. Будто и в самом деле, решил прогуляться по саду, любуясь листочками. Он был принаряженв камзоле, расшитом серебром, и в пурпурном бархатном берете, украшенном перьями фазана.
Наверное, разочарована? продолжал принц. Отец оставил тебя так быстро.
Как-то не так ты укусила грушу, получается.
Сколько же в вас яда, ваше высочество, сказала я, глядя прямо перед собой.
Он выстреливает, когда тебя вижу, принц чуть наклонился ко мне, понизив голос, и со стороны казалось, что мы доверительно беседуем. Слушай, мой тебе совет.
Моя матьсвятая, что все это терпит, но я терпеть не намерен. Отец помешался на тебе, это все видят, но я не позволю тебе вертеть им и унижать мою мать.
Что же вы сделаете, принц? я остановилась, и он остановился тоже.
Теперь мы стояли лицом к лицу, он смотрел на меня сверху вниз, презрительно кривя губы, а служанки королевы отвернулись, замерев на расстоянии двадцати шагов.
Он молчал, поэтому заговорила я.
Мне понятна ваша неприязнь, сказала я твердо, не отводя глаз, но вы же видите, что я самапленница здесь. И если в вас есть хоть капля разума, вы должны понять и меня. Я не в восторге от плена и мечтаю, как каждый заключенный, сбежать из тюрьмы. Убедите своего отца отпустить меня, и я уеду, вы и ее величество никогда больше не услышите обо мне, а мысленно добавила: «И я больше никогда не увижу вас всех, и не захочу ничего о вас слышать».
Будто бы отец тебя отпустит, фыркнул он, окинув меня взглядом с головы до ног и обратно. Но если хочешь, могу помочь тебе сбежать
Согласна и на это, тут же сказала я. Может, он и в самом деле поможет мне с побегом? Было бы хорошо получить врага в союзники, если он сам хочет от меня избавиться.
Дам тебе и лошадей, и провожатых, если кое-что сделаешь, сказал принц.
Что же? насторожилась я, потому что никакие условия тут явно были не к месту.
Он наклонился ко мне совсем близко и сказал на ухо, обдав горячим дыханием:
Отсосешь у меня пару раз, чтобы со вкусом, как отцу И будешь свободна.
Кровь отхлынула от моего лица, но я даже не пошевелилась, только сказала тихо и сквозь зубы:
Пошел вон, сопляк.
Какая гордость принц медленно отстранился от меня, странно для шлюхи.
Пошел вон, повторила я. С огромным удовольствием я влепила бы ему пощечину, но поодаль стояли служанки, и благоразумие подсказало мне соблюдать хотя бы видимость спокойствия, пусть в груди все полыхало от гнева.
Набиваешь себе цену? принц ущипнул меня за подбородок, а когда я резко отвернулась, засмеялся. Хорошо, я еще и приплачу. Десяти золотых хватит?
Плачу дорого, ты ведь королевская шлюха, будешь повыше мастерством, чем гулящие девки из Сохо. Ну же, он схватил меня за руку, притягивая к себе. Всего два разау тебя язык от этого не отвалится, и положил мою ладонь себе пониже живота, не стесняясь возможных свидетелей, а я уже готов выстрелить ядом
Это оказалось последней каплей, и я тоже позабыла, что нас могли увидеть.
Вырвавшись, я ударила его наотмашь, отчего голова у него мотнулась, как будто шея была тряпичная.
Служанки, вроде бы смотревшие в сторону, подобрали подолы и помчались прочь со всей скоростью, на которую были способны.
Ты что себе позволяешь? принц держался за щеку и зло сверкал глазами, а я начала медленно отступать в сторону зарослей бузины, готовясь обратиться в бегство следом за служанками. Куда?! разгадал мои намерения принц и прыгнул вперед, хватая меня за плечо. А ну стой!..
Мы боролись, налетая на кусты и ломая ветки, и принцу, потерявшему в пылу битвы свой берет, никак не удавалось со мной справиться, потому что я оборонялась с яростью дикого зверя, молотя его кулаками, куда попало. Он пытался перехватить меня за запястья, но я пнула его по колену (правда, отбив все пальцы), а потом вцепилась ему в волосы, отчего он взвыл и рванулся прочь.
Воспользовавшись этим, я бросилась бежать по направлению к замку. Свернув за бузиновую рощицу, я с размаху налетела на мужчину, преградившего мне путь.
Наверное, я бы упала, но он поддержал меня, успев поймать за плечи, а потом обняв за талию. Это был король, и он внимательно смотрел на мои растрепавшиеся волосы, и сбившийся плащ. Раздался топот, а потом из-за кустов вылетел злой и запыхавшийся принц, и остановился, как вкопанный, увидев отца.
Дреймонд? хмуро спросил король, не отпуская меня, хотя пыталась освободиться, пусть и не так настойчиво, как отбивалась от принца.
Как ты неожиданно вернулся, отец, сказал принц, отряхивая о колено берет, что держал в руке, и водружая себе на голову. Два пера сломались и теперь жалко висели. Рад тебя видеть. Поездка была удачной?
Более чем, король перевел взгляд на меня. Что произошло?
Ничего, ответил принц, улыбаясь. Просто прогуливались с твоей шлюхой по саду. Она милая.
Я оказалась свободной быстрее, чем успела моргнуть, а король уже стоял рядом с сыном, придерживая его за отворот камзола.
Ты сейчас же извинишься перед метрессой дю Рой, сказал король буднично, а принц рванулся из-под его руки, как совсем недавно рвалась я.
С чего это мне извиняться перед ней? сказал Дреймонд с вызовом.
Поклонишься, попросишь прощения и поцелуешь ей руку, король потянул принца за собой, но тот дернулся так, что ткань камзола затрещала.
Я целую руку только ее величеству королеве! Дреймонд смотрел на отца с ненавистью. И не стану унижаться перед королевской шлюхой!
Дианакняжна древнего рода, сказал король все так же, без выражения.
Было видно, что принцу страшно, но он продолжал храбриться и сказал, как выплюнул:
Княжна? Может, такая княжна, что меняет княжествапостели?
В следующее мгновение король схватил его за шею сзади и легко согнул крепкого парня головой вниз, заставляя поклониться мне. Дреймонд зашипел от боли, но не мог одолеть отца. Бархатный берет опять оказался на земле, и принц, пытаясь выпрямиться, затоптался на нем, окончательно поломав фазаньи перья.
Я наблюдала за этой сценой, и меня трясло от обиды, от ярости, от ненависти ко всей этой семье! И мне вовсе не нужны были их извинения и поцелуи!
Король посильнее сдавил пальцами, и Дреймонд рухнул на одно колено, прохрипев:
Прошу прощения метресса
Хорошо, сухо похвалил его отец. Продолжай.
Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне! сказала я срывающимся от злости голосом.
Он поцелует тебе руку, как своей госпоже, перебил меня король. Потому что я так хочу, он отпустил сына. Я жду.
Дреймонд выпрямился, потирая шею, а потом выкрикнул:
Никогда не стану целовать руку шлюхе! и побежал, ломая кусты.
На земле остался валяться его берет. Бархат превратился в грязную тряпку, а перья хрустнули под сапогом короля, когда он подошел ко мне.
Это я виноват, что сын вырос таким, сказал король, положив руку мне на плечо.
Меня словно придавило каменной плитой, и я дернулась, показывая, что мне неприятно, но король сжал мое плечо и продолжал:
Я был все время в походах, а Дреймонд постоянно болел, я не мог возить его с собой. Мать испортила его любовью, придворныелестью.
Что-то новое было в его голосе, и я удивленно вскинула голову.
Никто больше не посмеет унизить тебя, даже Дреймонд. Клянусь. В этот раз он перешел все границы, и я накажу его.
Накажете? сказала я сквозь зубы, распаляясь все больше. За что? За то, что он назвал меня шлюхой и вел себя со мной, как со шлюхой? Но разве он не прав?
Разве не вы наградили меня этим титулом? Таким почетным, что любой посчитает своим долгом залезть мне под юбку! я уже почти кричала, давая выход переполнявшей меня ярости.
Прости, я тоже виноват перед тобой, сказал он спокойно. И взгляд у него был такой жеспокойный, прямой, так может смотреть только человек, уверенный в своей правоте. Но я ни о чем не жалею, и готов за все ответить перед небесами.
С небесами будете разбираться позже, отрезала я.
Готов ответить перед тобой, он сказал это очень серьезно, без улыбки. Чего ты хочешь? Я сделаю для тебя все, что попросишь.
Глава 24. Смелая в любви
Глаза Дианы гневно горели, и Дидье снова подумал, что красивее ее нет никого на свете, даже когда она злится, даже когда готова убить его и остолопа Дреймонда.
Сам он тоже был взбешен нахальством сына, и вскоре принца ждал неприятный разговорпо-мужски, без изысканных слов. Но сейчас он должен был остаться с ней, с Дианой. Он ждал этой встречи, думал о ней все время, пока отсутствовал. И надеялся, что встретит ее хотя бы в добром расположении духа, если не счастливую, но всё сложилось иначе.