Юлия ЩербининаИмперия Инферно. Ад предателей
Пролог
Ярослав ворвался в спальню, своей богатырской силой едва не выломав двустворчатые двери. Несколько раз пытался захлопнуть их, но вместо этого лишь взбешённо колотил по несчастному дереву. Двери бились об проём и с томным скрипом ползли обратно. Пришлось приложить немалое усилие, чтобы взять себя в руки и закрыть их традиционным способом. Даже в собственных покоях попсиховать не дают!
Его колотила дрожь. Он не видел ничего вокругвзор был затуманен размытой пеленой, время от времени обретал контуры тот или иной предмет, бросался в глаза на фоне размытой картины и снова сливался с общим пятном. Ярослава душили гнев и паника.
Разъярённый парень содрал с плеча серебристую ленту, с размаху швырнул на пол и принялся яростно и неуклюже срывать с себя мундир. Раз он уже не является членом верховного совета, с этого момента он больше не великий князь. Пошло оно всё к чертям!
Именно сейчас, когда он впервые по-настоящему захотел объединиться со своей семьёй, император с позором прогнал его, а треклятые родственнички демонстративно отворотили от него свои носы. Что ж, пускай. Война в Инферно намечалась уже давно, теперь каждый только сам за себя, и пришло время Ярославу наконец вылететь из гнезда и отправиться в самостоятельный полёт.
Освободившись от ненавистной царской одежды, Ярослав расшвырял её по полу. Распахнул шкаф и принялся вываливать с полок все свои старые вещи, которые за годы уже забыли тепла его вечно молодого тела. В серых джинсах с цепью, в футболке, кожаной косухе и берцах он почувствовал себя прежним разгильдяем, каким он был перед тем, как попасть в этот адский мир, где пришлось много лет строить из себя «принца».
Заметно более лёгким шагом Ярослав подошёл к зеркалу и принялся теребить руками свои вьющиеся светлые волосы, избавляясь от причёски, подчёркивающей престиж благородного образа великого князя. Он делал это долго. Так долго, как если бы хотел этим агрессивным, варварским действием сорвать с себя все напрасно прожитые годы.
Сбивчивое дыхание сменилось одним глубоким вдохом, и тело, на которое несколько минут назад словно бы повесили спортивные утяжелители, стало вдруг невесомым.
Ярослав отнял руки от головы, но долго не мог отвести завороженного взгляда от собственного отражения. Вот он. Такой, каким он был, есть и должен быть. Вместе с непредназначенным ему обликом он избавился от последних осадков сомнения и страха. Теперь он был как никогда уверен в себе. Больше никто не посмеет смеяться над нимгнусные ухмылки будут стёрты с каждой заносчивой рожи самым жёстким наждачным камнем. И первым делом этот камень пустит искры с физиономии императора.
Ярослав отпёр ключом старинный сундук в углу спальни и откинул крышку.
Из груды мелкого холодного оружия, кастетов, железных зажигалок, утяжелителей и прочего старого арсенала из прошлой жизни он извлёк «Макаров», трепетно погладил холодный ствол, спрятал под косуху и набил полный карман патронов. Любимый перочинный ножик и лучший кастет также отправились за пазуху. Теперь он в полной боеготовности. Остаётся самое последнее.
Всё железо громко задребезжало, когда Ярослав свалил его в кучу к стенке сундука, оставив сиротеть в закромном углу большой свёрток. Аккуратно развязал свободный узел, бережно разложил по сундуку чёрную ткань и не смог не улыбнуться нахлынувшим воспоминаниям лихих девяностых. Закрученное старыми проводами самодельное взрывчатое устройство почему-то всегда вызывало у Ярослава самые тёплые чувства. Интересно, отчего же?..
Глава 1 «Исповедь княжны»
Вера держалась за холодный как надгробие каменный парапет моста и не спускала глаз с чёрных потоков реки. Шёл ледоход.
Она встречала свой пятнадцатый апрель, самый мрачный и депрессивный за всю её жизнь. Под растянувшимися до горизонта серыми облаками проносились голосистые вороны. Вид покачивающихся на ветру голых деревьев и полумёртвой, сырой от растаявшего снега земли усиливал тоску. С траурными завываниями проносились под мостом бурные потоки.
Она больше не могла так жить.
В этот день очередная попытка вразумить мать выйти в люди, или хотя бы позволить это сделать дочери, переросла в ожесточённый скандал. Очень долго Вера уговаривала, просила и умоляла, приводила все доводы графа Волхонского и в конце концов дала волю ярости и жестокости слов, свойственной бунтующим подросткам, хлопнула дверью и убежала в свою комнату. Не для того, чтобы выплеснуть обиды в подушку, а запрыгнуть в тёплые вещи и вырваться из тюремных стен ненавистной усадьбы.
Не заботясь о том, чтобы сделать это незаметно, Вера убежала из дома. Как ни странно, её гувернантка Сагрит даже не попыталась её остановить.
Вера бежала, не разбирая дороги, и сама не поняла, как очутилась на мосту. Здесь она наконец оказалась наедине с собой, такой, какая она есть или стала в последние дни, когда поняла, насколько оторвана от мира и скольких радостей его лишена. Здесь и сейчас, когда этот мир в точности олицетворяет то, что происходит в её душе.
«Мы никуда не пойдём», звучал в голове безразличный голос матери.
«Ну почему? Есть хоть одна адекватная причина?»
«Потому что нам никуда не надо».
«И что теперь, до смерти здесь сидеть?!» срывалась Вера на крик. Мать проигнорировала и вернулась к чтению книги.
Уткнувшись лицом в холодное ограждение моста, Вера дала волю чувствам, пытаясь смыть со слезами ту самую боль, что ещё не научились переносить подростки.
Надоело!.. Я всего лишь хочу жить, как все! Сколько можно сидеть в этой тюрьме Лучше умереть!
Умереть!
Эта страшная мысль пронзила спонтанно, за ней вспыхнула радость. Вот оно! Сейчас всё закончится. Оказывается, всё так просто, и многого для этого не нужно. Забраться на каменный парапет и шагнуть в пустоту. Сейчас же. Немедленно, пока у неё есть на это силы и решительность. Умереть и стать свободной.
Она уже собиралась залезть на бордюр, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие.
По мосту, спрятав руки в карманы, шёл высокий статный мужчина в чёрном пальто и с серым шарфом, скрывающим подбородок и длинные русые волосы. Вера притворилась, что любуется ледоходом и почему-то вся покрылась мурашками.
Шаги стихли неподалёку. Ветер стихал, мрачную тишину разрывали стоны устремляющихся в неизведанные дали потоков.
Лучше привязать к шее камень.
Голос незнакомца был равнодушен и тих, но слышен на удивление отчётливо. Лёгкие в груди Веры покрылись инеем.
Высота моста внушительна, но вероятность смерти от удара об воду в этой ситуации исключена, апатично говорил мужчина. Течение выбросит тело на берег, переохлаждённое, изувеченное льдами, но живое. Жар, агония, судороги, и в итогежизнь. Жизнь, которая до самого конца будет проведена в постели. Напрасные мучения. Всё равно ничего не изменится, только уничтожится последний шанс Так что, эффективнее будет воспользоваться камнем.
Вера заворожено смотрела на чёрные пенящиеся воды. «Всё равно ничего не изменится». Безысходность стала ещё больше манить её в реку. Она переминулась и вдруг задела ногой крупный камень. Минуту назад его здесь не было. Она знала точно.
Я могу предложить верёвку.
Наверное, охвативший её холодничто, по сравнению с тем, что ждало за каменной изгородью моста.
Обернувшись, Вера поймала виток верёвки, тонкой, жёсткой, но совершенно новой. Словно бы её сплели совсем недавно и специально для единичного использования. Вера смотрела на любезно предложенное орудие самоубийства. От вспыхнувшего пламени помраченияили прозрения?.. не осталось и пепла. Только дым рассеивался.
Ну?
В ужасе отбросив верёвку, она взглянула на своего «доброжелателя».
Что вам нужно?
Помочь определиться с выбором.
Каким ещё выбором?
Между жизнью и смертью. Ты разве не об этом сейчас размышляла?
Он говорил так монотонно, будто в его жизни не проходило и дня без разговоров с потенциальными самоубийцами, однако не разорялся на поучительные речи о здравомыслии. Стало быть, понимает её, как никто никогда больше не сможет понять. Он тоже разочарован в несправедливости этого мира, но знает, как и для чего жить дальше.
Вера утёрла слёзы и вновь отвернулась. Ветер стих. С грохотом внизу столкнулись две огромные льдины, и по серовато-белым поверхностям побежали трещины. Над головой с криком пролетела ворона, как бы маня в загробный мир.
Что же это за выбор такой? тихо произнесла Вера, не сводя глаз с чёрных вод. Разве можно выбрать, жить тебе или умирать? Это же неправильно.
Человек, не использующий право выборабиологическое существо, рождённое для выживания и продолжения рода. Выбор между выживанием, жизнью и смертьюесть то, что делает человека существом разумным.
Выживанием?
Бессмысленное выживание нужно закончить здесь и сейчас, либо изменить его и превратить в полноценную жизнь.
Как это сделать?
Из последней надежды она впилась в него взглядом. Мужчина оказался голубоглазым, с тонкими аристократичными чертами лица, абсолютно апатичный и словно бы лишённый души. Но Вера в это не верила. Она всё больше замечала, насколько они похожи, не только духовно, но и внешне.
Наверное, вечность прошла, когда он наконец заговорил. Спокойно, без единой эмоции в голосе:
В твоём случае прежде всегопокинуть эти земли. Город Дит и мой дворец помогут тебе найти цель и смысл жизни. Но места слабым и жертвам выживания там нет. Тебе придётся посвятить всю себя тому, ради чего стоило сделать именно этот выбор.
Ледяные пальцы накрыли дрожащие губы.
Государьне веря догадке, прошептала Вера.
Жизнь или смерть? властным, требующим окончательный ответ тоном изрёк мужчина.
Разве теперь могло быть иначе?
Жизнь Но почему я?
Разве уже не было очевидно?
Наверное, государь подумал о том же, но не стал раздражаться, как это обычно делала мать. Наоборот, чуть смягчился и отходчиво произнёс:
Сагрит тебе всё расскажет. Завтра город Дит будет ждать твоего прибытия.
И, поставив в разговоре точку, вновь убрал руки в карманы пальто и направился туда, откуда пришёл.
Почти уже покинув мост, император вдруг остановился и глянул на Веру из-за плеча. Он находился достаточно далеко, но голос его прозвучал так, как если бы их отделяло не больше трёх шагов.
Всего можно добиться, опираясь на здравый рассудок. Эмоции и слёзыудел слабых. Избавь себя от этого, Вера. Наш род не может позволить себе слабостей. Это моя личная просьба.
Я тебя не подведу, проговорила Вера, крепко держась за ограждение за спиной. Теперь у неё всегда будет опора. Отныне всё будет иначе.
* * *
Вот так вздумаешь свести счёты с жизнью и случайно познакомишься с властелином мира, загробным голосом говорила Вера. Луна проливала серебристый свет в её покои. Сагрит рассказала мне об отце и его истинной природе Она не только вырастила меня, фактически заменив мать, но и, как оказалось, с самого начала готовила меня к жизни в городе Дит, вместе с нашими собратьями. Поэтому я без сожалений отправилась туда следующим же утром. Мать я больше не видела. Отец сказал забыть о ней, и, ты знаешь, как бы это ни звучало, мне это далось несложно.
Вера глубоко вздохнула и стала подбирать слова. Тот, перед кем она исповедовалась, не торопил её.
Осуждаешь? А мне не стыдно, призналась она. После пятнадцати лет выживания с матерью, которой всё не то, всё не так, которая коротает бесцельное существование и просто ждёт старости, я наконец вырвалась из вечно меланхольного плена и обрела смысл жизни. И совесть меня не мучает. Я добилась, чего хотела, и получила даже больше. Я обрела семью. Да, мой старший брат Ярослав не выносил меня. Он вёл себя, как избалованный мальчишка. Потомок властелина мира же. А тут появилась я, и он В общем-то, тебе виднее, что он во мне увидел. Вечные насмешки, грубость Иногда он делал вид, что меня не существует. Ничего, я дала ему время привыкнуть ко мне. Всё-таки мы семья У меня появился отец, которого я полюбила и готова была принять, каким бы он ни оказался, ведь я ждала его столько лет. Конечно, он не был всем из себя добродушным и заботливым папочкой и был очень хладнокровным и скрытным. Но хотя бы не смотрел на меня так, словно я испортила ему всю жизнь, как на меня смотрела мама Я серьёзно отнеслась к его личной просьбе и отныне не давала волю своим чувствам. Больше никаких слёз, никаких вспышек и действий на эмоциях. Ведь и в правду, подверженные эмоциям люди так уязвимы! Яркий тому примерРуслан Волхонский.
Она закусила губы. Собеседник ждал. Он всегда слушал внимательно и терпеливо.
Отец учил меня быть подобной ему и нашим собратьям. Властвовать элементами стихий, признавая себя единым целым со всем сущим, сливаться с водой, землёй, огнём, воздухом, светом и тьмойсо всем, что окружает нас Я верила ему. Как и в то, что он верховный демон, и возраст его составляет не один век. Можно отдать ей должноеСагрит знала, как меня воспитать. Я стала открывать в себе новые маленькие способности, но не гнала лошадей и не стремилась к познанию того, что он мне не рассказывал. Да, иногда мне становилось интересно, что чувствуют демоны, прожив века, видя, как рождаются и умирают поколения за поколением. Всё это так необычно. Но нет. Я зацикливалась лишь на том, чему учил меня отец. Зачем мне лишнее? Зачем мне знания, к которым я ещё не готова, которые я могу растолковать не так, как нужно, и пропасть? Не стоит повторять ошибку Евы. Я не сбивала его программу и углублялась в познания своих способностей. Когда придёт время, он всему меня научит сам
* * *
Ярослав ведь такой же как я. И Сагрит,спустя несколько недель после первой встречи рассуждала вслух Вера. Вместе с императором они прогуливались по побережью города. Потомки демонов тоже живут вечно?
Не все мои собратья прошли через всю историю бытия, и мы, вечные, создали новую расу,отвечал он. Нефилимы, наполовину люди, наполовину демоны, поддерживают нашу численность и носят наше могущество.
Вера шла и совсем не смотрела по сторонам, созерцая флегматичного императора.
Я стану такой же как ты? Как стал Ярослав. Я тоже буду бессмертной?
Он перевёл на неё свой просвечивающий взор.
Не живи будущим или прошлым. Будь здесь и сейчас. Делай всё, что от тебя требуется, так, как нужно и тогда, когда это будет нужно. Как только придёт твой час, ты узнаешь об этом первой.
После тебя? Вера улыбнулась, почти не огорчаясь безответности. А ведь он не улыбалсяникогда.
После меня.
Конечно, иногда наставали моменты, когда от отцовского равнодушия сердце выло и протестующе колотило по груди. Но Вера заставляла его умолкнуть и убеждала, что скоро всё изменится.
«Ничего, папочка, ничего, подумала она, с трепетом вглядываясь в профиль императора. Я сделаю всё, чтобы ты пустил меня в своё сердце. Мы все будем одной счастливой семьёй. Я приложу к этому все усилия. Обещаю».
Император смотрел на горизонт, соединяющий серое небо и Всемирный океан. К порту стремительно приближался величественный корабль с жемчужными парусами.
Кто это плывёт? спросила Вера.
Адмирал Александр. Странник Всемирного океана, добытчик и поставщик ресурсов с другой стороны завесы и по совместительству мой духовный брат.
У тебя есть ещё один брат?
Во времена зарождения первых живых не существовало понятия о родственных связях, генетике и крови. Я, Александр и Заган были сотворены в одно мгновение. Братство по единовременному зарождению душ и есть самая близкая связь. С ней не сравнится происхождение смертных тел, ибо оно не имеет никакого значения. Это всего лишь биологическая плоть. Сосуд для души
* * *
Рваные тучи плыли по чёрному небу очень быстро, и свет луны то и дело проникал и сбегал из покоев великой княжны. Вера долго вглядывалась в великодушное лицо, искала какой-то знак, ждала ответ, заведомо зная, что никогда его не получит.
Я долго пыталась найти объяснение этим словам и отвергала поспешный вывод Да, я не создана Богом, подобно демонам, но и что с того? Ведь не мог же онВера мотнула головой, вытряхивая из неё нелепые мысли. Он не может воспринимать меня как простого человека, не имеющего к нему никакого отношения. Я для него не просто ученица. Ведь я делала всё, чтобы он принял и полюбил меня! Просто он очень сдержан. Просто он такой.
Тучи окончательно затмили сияющую луну, и дворец погрузился во мрак.
С первым его духовным братом меня уже познакомила Сагрит. Сразу по прибытию в город. Они ведь супруги Надо же, он ждал её пятнадцать лет, пока она растила меня в материнском доме! В лирическом отступлении Вера тепло улыбнулась и вновь посерьёзнела. А тогда я встретила Александра. С отцом у них было мало общего. Александр часто улыбался, не всегда по понятным причинам, как будто сам себе, любил задавать нескромные вопросы, выворачивать душу наизнанку, что-то выпытывать. Хотя придворные любили его общество, особенно девушки. В основном девушки. Но на всех, абсолютно всех, он смотрел свысока. Иногда мне казалось, что он никого и в грош не ставит, использует каждого в каких-то своих личных целях и притом делает вид, будто ему должны быть за это благодарны. Ох, как меня раздражало это его очевидное самолюбие!