Для него это, как для меня писанина. Если б не выращивание экзотических деревьев, он бы уже давно вышел под солнце, прозвучал размеренный ответ чуть шипящего вампирского голоса.
И о чём теперь пишешь? спросила она принимая из рук того блюдце с чашкой.
Всё о том же, о превратностях природы, отвечал тот, открыв те самые контейнеры, крупные резервуары, не считая чайника. В одном из них находились листья сушёного чая, а в другом белели кубики сахара.
Ты всё ещё держишь здесь свою библиотеку? поинтересовалась гостья, пока Валор занимался разлитием кипятка и нарезкой лимона.
Вокруг них воцарялся чайный и цитрусовый аромат, однако никто из них давно уже этого не мог ощутить. Рецепторы много лет назад перестали реагировать на что-либо, оставляя вампирам, пережившим Апокалипсис, лишь притупившиеся чувства, из которых лучше всего сохранялись тактильные ощущениянервная система работала ещё исправно, получая сигналы с кончиков кожи, иначе пальцы бы уже, вне зависимости от ногтей, не способны были бы держать ни ножик, ни чашку.
Да, хотела что-нибудь взять? поглядел он, садясь напротив.
Нет, скорее принесла тебе материала для размышления, хмыкнула та, Дашь почитать что-то из своего новенького?
Она ещё не дописана, да и тебе не интересно будет. Анализ того, как природа изменилась за эти двести лет. Жизненный цикл пошёл почти заново, звери не то деградировали, не то, наоборот, заново эволюционируют в ускоренном темпе под влиянием мутаций от радиации. Вон, ракоскорпион из Темзы напал на пришедшего к водопою звероящера, отвлёкся он на шум плеска и рычание снаружи. Почти горгонопс, они знаешь, когда вообще жили? А тут объявились чуть ли не сразу, как кончилось столетие зимы, рассказывал он.
Мы сами уже вымирающая порода, Валор, сказала она, отпив чай и отставив чашку с выражением лица, преисполненным разочарования, видимо, вкус напитка ощутить так и не удалось, Столетие зимы, Столетие солнца, что дальше? Забвение?
Может, сахару? глядя на это, произнёс тот.
Ах, спасибо, милый друг, но, боюсь, это уже не поможет, вздохнула женщина.
Ты всегда была сладкоежкой, напомнил он, как бы настаивая, Нарадоваться не могла, что вампиры не полнеют, уплетала столько всего день ото дня, сохраняя фигуру. Как мы дошли до того, что ничего нас не радует?
Что будет с твоей теорией циклов, когда закончится наш? Обратив, я была для тебя сперва матерью, потом любовницей, теперь мы как будто бы брат и сестра. Когда всё закончится, начнётся ли всё по-новой? Сохранится ли сознание, есть ли у вампиров душа, ждёт нас новый мир или какое-то перерождение? задавалась она риторическими вопросами.
Звучит так, словно в тебе зародился человеческий страх смерти. Разве спокойное принятие вечности не отбило все эти пережитки прошлого? поглядел Валор на собеседницу.
Я давно потеряла вкус к жизни, отвела та взгляд, Сначала исчезли люди, потом вместе с ними все те разные мелочи, среди которых мы жили, между нами погасли искры страсти, а затем меня даже путешествия перестали радовать. Я не нахожу больше смысла вот в этом всём, приняло её симпатичное лицо страдальческую гримасу.
Совсем ни в чём себя не находишь? Может, тебе поохотиться тампредлагал он ей выследить какого-нибудь оленя или ещё чем-то себя развлечь.
Валор, мы переиграли во всевозможные настольные и карточные игры за два века. Понапридумывали сотни новых правил оных, которые давно себя изжили. Продукты итак стали редкостью, весь хлеб давно сгнил, обратившись плесенью, нет ни булочек с маком, ни сладких пирожных, да и зачем они, когда даже лимон пресный, словно жёваная бумага, положила она округлый ломтик себе в рот, никак не реагируя на кислый цитрусовый плод.
Нужно как-то развеяться, найти себя, говорил тот.
Я вышла на солнце, произнесла Клодет, и между ними воцарилось неловкое молчание.
Крупные жидковатые глаза вурдалака, казалось, расширились в эмоции искреннего удивления, чего уже давно не случалось. Он будто бы вздрогнул и изнутри всё ещё ощущал какой-то тревожный мандраж, поводив нижней челюстью с боку на бок, но не задевая острыми зубами друг о друга.
Ты это серьёзно? наконец, он первый нарушил тишину чаепития.
Я повидала всё, кроме жарких стран, проговорила женщина, Мы не бываем в тёплой экваторной зоне, потому как солнце вредит нам
Экваториальной, поправил он.
Там слишком тепло, слишком солнечно, Валор, я была везде и видела всё. Крайний север, сибирские леса, тибетское высокогорье, острова Бермудского Треугольника, голубые серные вулканы, эти двести лет просто забрали весь вкус к моей жизни. Я не знала уже, чего хочу и ради чего мне существовать в этом мире. И вот я отправилась в жаркий климат, вышла на солнце изамялась она.
И как?! не понимал он, если всё правда, почему она всё ещё жива и стоит перед ним не явившимся призраком или видением, что для антуража древнего Тауэра, может, было бы даже уместно, а сидит напротив столь настоящая, материальная, попивая чай, неотличимый на вкус от воды.
И твои теории эволюции оказались вернывернула она на него свой алый взор, Что-то случилось Мы Кажется, адаптировались что ли Или я настолько разучилась чувствовать, что не смогла ощутить даже боль.
Как же такое возможно? дивился её собеседник.
Ты мне скажи, ты об этом писал! Что у вампиров, погребённых под толщей вод, вырастут наружные жабры. Это же твоя писанина, Валор! Трансформация в рукокрылые особи и всё тому подобное. Причём, не думай, что мы деградируем обратно в людей. Клыки и способности никуда не делись, уж я-то проверила. Не знаю уж, касается ли это только нашей с тобой ветви Ламии или иные кланы тоже уже могут блуждать под солнцем, но этим наверняка можно как-то воспользоваться.
Как? Гулять при свете дня? только и усмехнулся тот.
Мне не помогло даже это, опять отвела дама пристыжено свой взор, Двадцать семь лет, говоришь?
И три месяца, и шесть дней, дополнял Валор.
Мне хватило всего двадцати лет под солнцем, чтобы от него устать Не понимаю, как жить дальше и зачем это всё Общение с тобой меня радует, но мы так устали друг от друга ещё за те столетия, когда вокруг кипела людская жизнь! Мы не можем встречаться чаще, иначе станет попросту нечего обсудить. Зато я нашла такое, отчего у тебя снова проклюнутся волосы, заявила она, отмыкая сундук.
Что там у тебя? приподнял голову вампир, дабы ещё лучше видеть.
Подарок на двухсотлетие Конца Цивилизаций, да такой, который ты никак не можешь ожидать, отворила она крышку, продемонстрировав содержимое.
Внутри, на бархатном красном покрытии, располагалась нагая человеческая особь, ребёнок лет восьми, сжавшись и опасливо поглядывая на существо, которому приносили в дар. Не было ни визгов, ни паники, ни даже попытки сбежать. Казалось, жертва за время своего путешествия практически уже свыклась с собственной участью, лишь ожидая, когда же весь кошмар наконец-то закончится.
Нет, качал головой Валор, Ты, должно быть, меня разыгрываешь. Живой ребёнок?! вкушал он манящий аромат, будто в этот миг вновь сумел ощутить запахи мира.
Как видишь, заметила та, Я испила её мать до последней капли и ничего!
В каком смысле, Клодет? поглядел вурдалак на подругу.
Такой же вкус тлена, как и безвкусной воды. Ничего! С нами покончено Мы уже даже вкуса крови не чувствуем, Валор! Меня в этом мире ничего не держит, а ты А тебе я привезла вот её. Дети нежнее, кровь её чище, может, хоть ты ощутишь что-нибудь, мальчик мой! с надеждой в голосе проговорила она.
Это девочка? уточнил её друг, оглядывая светловолосую диковинку, глядя на слегка спутанные длинные локоны, но прекрасно понимая, что по длине волос пол не определяют, в его эпоху мода велела отращивать их обоим полам, затем пришёл спрос на парики, вскоре все менялось и мужской стрижкой стала максимально короткая причёска, но тоже не сказать, что повсеместно
Да, схватив, подняла она ту на ноги, шлёпнув по голой попе, запретив прикрываться, и оставила так стоять в сундуке, чтобы детские стопы не мёрзли о каменный пол.
Малышка была немного чумазой, довольно стройной, но не костлявой, с округлым личиком, распущенной причёской и вогнутым пупком. На ногах кое-где виднелись мелкие шрамики царапин, небольшой синяк выше правого колена, но ничего кромепо внешнему виду нельзя было сказать, что её морили голодом или как-то плохо с ней обращались, хотя сама поимка и путешествие в сундуке наверняка доставили той немало дискомфорта.
Торчащие вампирские зубы снова, не соприкасаясь, заходили от движения нижней челюсти из стороны в сторону. Казалось, этот жест выражал глубокие раздумья. Валор всё ещё был удивлён, однако же, верил глазам и пытался свыкнуться с фактом, что люди исчезли не до конца.
Там есть и другие? перевёл он взор с ребёнка на свою покровительницу.
Да, небольшие общины, кивнула Клодет, Живут, как дикари, носят шкуры животных, шить ещё не умеют, всё, как ты писал. Не знаю уж, как пережили Конец Света. Может, как в том анекдоте во время Третьей Мировой, помнишь?
Это где приходит семья бункер купить, а снаружи ядерная война? припоминал он, скривив брови.
Да, как-то так. Может, у них своё было убежище, может каким-то образом катастрофы их не достали. Пара поколений, и даже следы радиации их уже не трогают. Выжил, адаптировались, удивлялась женщина.
В Лондоне нет радиации, отметил тот, Моря и реки давно всё очистили.
Ну, это здесь, а кто знает, что было у них там, где я её взяла, пожала плечами дама.
Фу, такая тёплая, поморщился вампир, коснувшись руки девочки, молча взиравшей на него, Как непривычно ощутить живую плоть спустя пару столетий.
Будто ты зверей за это время не трогал. Заведи себе кошку, у тебя были когда-то, хмыкнула женщина.
Я устал их хоронить. Они прекрасны, но столь мало живут Меня хотя бы радует, что они сохранились, подметил тот.
Надеюсь, ты хотя бы рад и моему подарку. Тут на один укус, я понимаю, но скажи мне, что ты и вправду не мог такого даже ожидать! выглядела Клодет весьма довольной собой.
Ну, конечно! Необычная диковинка! Людей никто не видел двести лет. Двести лет, Клодет! Ни путешественники-торговцы, ни кто бы то ни было! Если они пережили этот кошмар, то, может не всё ещё потеряно для этой планеты? А, может, в том-то и смысл, как я писал! воскликнул он, Цивилизация уничтожает саму себя и возрождается вновь! Об этом говорит ещё древнеиндийский эпос! Там плавились люди, лошади, даже слоны! Горели города, лучи смерти уничтожали всё живое А человечество затем вновь процветало.
Я же сказала, что у меня есть для тебя материал к размышлению. Напишешь теперь новые книги, произнесла дама.
Кто б их ещё прочёл Слушай, а ведь её можно обучить читать и писать, дать ей основы счёта и вычислений, сделать себе мыслящего собеседника! восклицал он.
Так ты что, не собираешься её есть?! не понимала Клодет.
Ты видишь в ней последний деликатес умершей эпохи, а я вижу куда больше вариантов, дорогая, отвечал тот уже с неподдельной улыбкой.
Ты не называл так меня лет даже и не припомнить сколько. Мы разорвали отношения, когда там? В начале сороковых? хмыкнула вампирша.
В одну из самых жутких эпох в истории человечества, да. И пусть выжившие это узнают, чтобы никогда не повторять, медленно произнёс Валор.
Какого чёрта? Ты не собираешься разводить те поселения, как скот, для кормёжки? А собираешься стать их учителем? Кем ты себя возомнил? не понимала она, Хочешь поиграть в бога, найди где-нибудь муравейник.
Интересно, какой же такой бог мог допустить все те войны и взаимное уничтожение всех народов, кому бы те ни поклонялись, только и ответил на это вампир.
Это всё кончится точно также, ты не понимаешь? Сначала гонения на вампиров, ведь мы не такие, как они. Потом, когда мы уйдём в тень, у них вспыхнет ненависть друг к другу. Человек такое существо, которому свойственно обвинять других в собственных проблемах и повсюду искать врагов. Их мышление так устроено, что жизнь это сплошная борьба, им нужен антагонист своей судьбы, как Арбису эти цитрусы, а тебе твоя писанина! утверждала Клодет.
Такова жизнь, холодно ответил тот.
Ох, она твоя, поступай, как тебе вздумается. Учти, она дикарка, почти из первобытного племени. Ест руками, говорить толком не умеет, манерам не обучена. Они там собирают ягоды и охотятся, нет ещё толком ни ремёсел, ни одомашнивания скота Если и вернётся их былая культура, хотя, если наши пронюхают про остатки людей, это уж вряд ли, то она взойдёт через несколько тысячелетий!
А сколько сохранилось-то вампирских кланов? поглядел на неё Валор, Истинные носферату, род Лилит, род Батори, мыЛамии, потомки Дракулы, Нахемы, кто ещё? Не считая деградантов.
Немного, вздохнула бы Клодет, если б вампиры умели дышать.
Нас всегда было мало, а сейчас уставшие от бренного плена всё, как и ты, не находя более ничего для себя привлекательного в мире, стараются уйти из жизни. Если и есть действительно людские общины, пережившие Апокалипсис, они ещё нас точно переживут, заявлял, казалось бы, бессмертный Валор.
Не вздумай идти к ним и обучать всему, что знаешь, проговорила гостья, Это была не наша война и не нам возрождать их цивилизацию.
Какая тёплая, это ж надо, вёл кончиками пальцев, стараясь на поранить девчонку когтями, вампир медленно вверх по её правой руке.
Оставишь её, так она сбежит, предостерегла Клодет, Ей-то зачем жить с таким чудовищем? Лучше испей её да и дело с концом. Может, это вообще последний ребёнок на планете. Не упускай свой шанс.
Удивительный запах, проговорил вампир, разглядывая девочку, касаясь длинных светленьких волос.
Какой? К тебе, что? Возвращаются чувства? привстала с места вампирша в широкой шляпке.
Не знаю, но я точно чую человеческий аромат, ощущаю как кровь бежит в её жилах, слышу дыхание жизни, каждый вдох, каждый выдох и стук сердца, который в разы превосходит частоту нашего, отвечал тот.
Кстати, ту свою рукопись о нас, про вампиров, ты бы тоже мог когда-нибудь издать, чтиво занимательное, призналась Клодет.
Там же очевидные положения с развеиванием средневековых мифов. Если б сердце совсем не качало кровь, мы бы окоченели. Для того мы её и потребляем, иначе куда бы она вообще шла?! Без тока крови по мышцам нет движения. Просто мёртвое сердце обращённых работает само по себе и стучит очень замедленно. Пульс вампира ощутить почти невозможно, мы как бы мертвы, но всё-таки живы. Мы лишены человеческих недостатков, но, тем не менее, имеем свои. В природе ничто не идеально, даже самые совершенные хищники вымерли или вынуждены были адаптироваться и измениться после случившейся катастрофы. Это было бы интересно людям, а не нам, произнёс тот на это.
Вот оно в чём твой интерес к этой чёртовой общине! Всё теперь стало понятно, хочешь возродить их строй, чтобы было кому читать твои книжки! Валор, ты хоть понимаешь, что пытаешься защищать род, с удовольствием готовый вогнать осиновый кол тебе в сердце?! негодовала женщина.
Пусть так, может, это даже и лучше, холодно ответил вампир.
Пытаешься стать мучеником. Созидателем и учителем, чтобы тебя почитали, убили и объявили святым! Так что ли? Ты всегда был не от мира сего, потому я и обратила тебя тогда. Слишком интересная, слишком странная личность. Тебе так идёт этот облик затворника-одиночки, сидишь здесь, в руинах темницы, скоблишь чернилами по бумаге, которую уж двести лет не создают, которая однажды кончится И ты боишься этого забвения, не так ли? Твоя гордыня, твоё эго столь высоки, что ты мечтаешь снизойти представителем высшей расы, как божество, к деградировавшему народу и поднимать их с колен, вновь возводя блага цивилизации! Чтобы уже не ты, а о тебе писали! Хочешь воспитать их по своему образу и подобию, да? Вложить своё видение морали, свой жизненный уклад, идеи и философию, утверждала Клодет.
А кто-то мне может сие запретить? не понимал тот.
Ты играешь с огнём, Валор. Они сожрут тебя, как только окрепнут. Быть для них отцом и символом вечно нельзя. Сейчас их врагдикие шакалы да стаи гиен, что нападают на них в жарких странах. Потом, став крепче на ноги, они будут искать себе иных врагов и всё повторится. А ещё они никогда не примут тебя, узнав, что их бог относится к расе кровососов. Мы должны стоять на верхушке пищевой цепи, а не уподобляться им! Как ты не понимаешь! свирепо сверкала глазами женщина.
Если ты не находишь для себя место в этом мире, это не значит, что я такой же потерянный и бесцельный! прикрикнул он, что аж девочка вздрогнула, от испуга сжав свои пальчики в маленькие кулачки.
А затем вампир рассмеялся, да заливался так, словно ухохатывался за долгие годы, лишённые веселья, заново ощутив этот внутренний яркий задор только сейчас. Он аж опирался на стол, боясь упасть, второй когтистой рукой хватался за грудь и живот своё фиолетово-чёрного фрака с кружевным длинным воротником, задирал зубастое лицо вверх к потолку, широко раскрывая рот и сотрясаясь от смеха.