Отстаю всего лишь на пару метров. Крылатый хищник выполняет классический переворот через крыло, что твоя «штука», складывается и падает отвесно вниз. На следующем махе поджимаю правое крыло, энергичный толчок левым, горизонт крутится перед глазами на сто восемьдесят градусов, земля и небо меняются местами, прогиб в спине, и вот уже прямо по курсу земля. Макушки деревьев летят мне на встречу, на их фоне замечаю рыжепестрое пятно птицы. Складываю крылья за спиной, оставляя малюсенькие кончики, руки вытягиваю вперед, как прыгун в воду, закрываясь предплечьями от бьющего наотмашь урагана. Только сирены не хватает!
Секундадругаятретья. Вот и гребень. Деревья приближаются, растут в размерах, я уже различаю отдельные листочки. Да что там, мне кажется, я вижу траву между деревьями! Липкой змеей заползает страх, под сердцем начинает посасывать. Да что же ты, Джонатан Ливингстон недоделанный, выводи! Начинаю притормаживать кончиками крыльев, выставляю в поток лапы, расцепляю руки, их тут же выворачивает в плечах и отбрасывает назад вдоль тела.
К черту, вывод! Я буквально слышу, как трещат мои сухожилия. Мышцы, удерживающие крылья, свело судорогой, в глазах потемнело, в носу запах крови. Горизонт опустился, вполз в поле зрения, но я еще пикирую, несусь под углом головой вперед в деревья и каждое мгновенье жду удара. Я даже представляю, как это будет, ощущаю всем телом, каждой клеточкой. Кажется, ору, из последних сил вытягивая себя из пике.
Наконец горизонт точно по курсу, я мчусь к нему сломя голову. Прямо подо мной несется смазанная тёмнозеленая мешанинаэто верхушки деревьев проносятся в считаных сантиметрах ниже с такой скоростью, что сливаются в одно полотно. Стоит одной из них вырасти чуть выше других, и меня размотает в кровавые брызги. Но лес, как английская лужайка, стандартизован и калиброван. На мое счастье.
Сзади меня догнал пронзительный орлиный крик. Торжествующий. Вот мелкий засранец! Хотя какой мелкийкаждое крыло более метра! Всетаки вынудил отвернуть раньше и сел на хвост. Догнал, выскочил вперед.
Засранец! ору ему весело
Думаю не услышал, звук относило назад набегающим ветром. Мы неслись над лесом, как две стрелы, вдоль отрога. Но вот, качнувшись вправо, «засранец» подвернул ближе к склону, полез в набор, повторяя рельеф. Включил махи, когда скорость снизилась. Я повторял все в точности, отставая буквально на полкорпуса. Своего. Снизу промелькнула опушка, потянулся открытый склон, и вот нас опять подхватывает очередной термик, раскинув крылья, мы встаем в восходящую спираль. Меня переполняет чистым, концентрированным кайфом. Грудь разрывает радость и восторг. Они не помещаются во мне, и я, смеясь, кричу во все горло:
Да пошли они все!
Спустя два часа, уставший, но довольный и счастливый, как дорвавшийся до сметаны кот, я сел на место старта. Орел отвалил чуть раньше: повидимому, полетел кормить домашних: под конец мы охотились на зайцев, он утащил в каждой лапе по откормленному косому. Моей добычей стали два таких же. Думаю, он принял меня за великовозрастного птенца и решил поучить летать и охотится.
Раскопал мешок, достал вяленого мяса и кусок сыра, плюхнулся прямо на землю и с жадностью впился зубами в еду. Голова заполнена переживаниями полета, эдакое послевкусие. Какоето время просто сидел, наслаждаясь ощущениями, смакуя в памяти тот или иной элемент пилотажа.
Наконец буквально усилием вырвал себя в реальность: надо догонять ребят, они наверняка уже подходят к северной гряде. Идти пешком? Ну уж нет! Потрачу то же время, и потом, какой в этом смысл? С другой стороны, наглеть и лететь сразу на северную гряду не буду. Хотя прикольно опуститься прямо к кострупосмотреть на их глаза! Особенно Анины. Я на секундудругую провалился в фантазии Хм, ладно, проехали.
С высоты разглядел, что лес за этим отрогом достаточно разреженный. В лес я уже садился, опыт есть, хотя по большей части нечаянный. А вот сейчас попробую осознанно и целенаправленно.
Встал, огляделся, вроде ничего не забыл. Мешок опять приладил спереди. Вот только заячьи тушки в него не поместились, уж очень крупные. Перебрал несколько вариантов, ничего не устроило, в результате прижал руками к грудиавось не уроню.
Старт, набрал над гребнем и сразу спланировал к середине долины, между отрогами. Теперь аккуратно. Как там нас учили? При посадке на лес и высокую траву принимать макушки за поверхность земли? Был опыт, както недотянул и садился в высокую пшеницу. Потом пришлось срочно делать ноги, пока фермер не углядел безобразия. И до того разок принял с высоты кукурузное поле за обычное. А когда осознал ошибку, чтолибо делать было поздно. Жесть, аж сейчас передернуло.
Пора, а то уже подъем к следующему отрогу начинается, того гляди выскочу под удивленные взгляды. Мне этого пока не надо, Глеб молчит, планы не утверждает.
Выровнялся как можно ниже, верхушки опять мелькают в считаных сантиметрах под свисающим мешком. Подождал, пока скорость снизится, резко развернул крылья поперек потока. Оттормаживаясь, прокачнулся ногами впередвниз и тут же убрал крылья за спину. Удачно! Влетел в кроны градусов под сорок пять, целясь ногами в ствол дерева, больше всего напоминающего сосну. Несколько хлестких пощечин по лицу ветками, ожидаемый удар по ногам, спружинил, а когти надежно впились в толстенные суки у вершины. На этот раз даже не кувыркнулся: удержал равновесие, схватившись для страховки руками. Заячьи тушки закономерно полетели вниз. Ерунда, подберу.
Отдышался, осмотрелся. Все же здоровья процентов десять потерял. Добавился небольшой разрыв на штанине. Блин, надо было утром не травой заниматься, а снарягу подлатать, вон и на мешке одна лямка на соплях держится. Спустился, переоделся, подобрал многострадальные тушки и бодро пошагал в горку, в направлении виденного с воздуха ориентираодинокой скалы, нависавшей над кромкой леса.
Глава 24 Я дельтик
И вновь полянка на обрезе зоны леса, упирающаяся в крутой склон. Их что, под копирку рисуют? Ах да, еще нависающая высокая известковая скала, похожая на козырек от дождя. Но место уютное. Под скалой весело трепещет язычками пламени небольшой костерок, по виду толькотолько разведенный. У огня сидит Руслав, Анахита возится с котелком.
Привет! я кинул к костру принесенную добычу, надеюсь, пригодится.
О да! Спасибо! Мясо у нас почти закончилось, Анахита тут же стрельнула глазами, так ты траву собирал или охотился? Кстати, чтото быстро, не верится, что в прошлый раз нам тебя ждать приходилось!
Скинув мешок, рухнул у огня. И на какой вопрос отвечать?
Здесь горы, местность привычная: вверх да вниз, широко шагать не надо. Плюс средство твое волшебное, я до сих пор не представляю, как тебя благодарить.
Тебе помогает? Аня както застенчиво обрадовалась, будто и не ждала.
Конечно! Просто огромное тебе спасибо, ты настоящая волшебница!
Откинулся, заложив руки за голову и прикрыв глаза. В ушах снова крик и клекот орла, лицом чуть ли не физически ощутил набегающий ветер. Перед глазамикрутящийся горизонт; небо, сменяемое лесом и склоном; потом снова небо. Отлично полетал!
Фес, ты чем там занимался? У тебя лицо, как какповисла пауза, я приоткрыл один глаз: Рус косился на эльфу, та стояла, уперев кулачки в боки. Как у кота, дорвавшегося до сметаны.
Хм, выкрутился.
Я отмалчивался, довольно щурясь. Накатила блаженная слабость: хотелось ничего не делать и не говорить, а просто находиться в этом состоянии, в котором я теперь бываю только в игре. Аня возилась с обедом, Рус чтото чинил в амуниции, а я предавался лени и безделью и ничуть по этому поводу не смущался, что вообщето мне несвойственно.
Посмотрите ребята, в самом деле кучевые облака. Какие красивые! эльфа, наконец, закончила свои хлопоты и устроилась на траве, опершись на руку и подняв к небу щурящуюся мордочку.
Рус, глянув в небо, согласился: дескать, да, облака, действительно красивые. Анахита фыркнула.
Феникс, а тебе нравятся облака? Или ты, как некоторые, косой взгляд на сосредоточенносерьезного парня, тоже видишь в них лишь элемент пейзажа?
Кивнул. Кучевку я любил. И не только как индикатор потоков. Мне нравилось наблюдать за облаками: смотреть, как они растут, меняют форму. Чтото в них было величественное и неуловимо прекрасное. Впрочем, до увлечения полетами я не помнил, чтоб относился к облакам както иначе, чем сейчас Руслав. Людям это свойственно: подумаешь, какойто привычный элемент. Висит над головой, иногда закрывает солнце, и хорошо, если оттуда не падает вода.
С началом занятий облака стали чаще попадать во внимание, сначала как бы походя. Мне повезло: в лето, когда начинал, было много дней с хорошей погодой. Занимались в поле, вдали от деревьев, строений, ЛЭП. А когда набегаешься с учебным крылом так, что ноги уже не держат, развалишься в траве вот так же, как лежу сейчас, сунув под голову шлем или подвесную систему, хочешь не хочешь, а взгляд упирается в эти величественные белые громады, плывущие над нами по своим делам.
Потом мы изучали метеорологию, разбирали виды облаков, их взаимосвязь с потоками, учились определять по их виду погоду, направление ветра.
А потом я увидел их вблизи
Незаметно провалился в воспоминания, поэтому почти прослушал следующую восторженную реплику:
Эх, как же хочется взять и нырнуть в этот клубок белой ваты. Набрать целую охапку
Как со стороны, услышал свой голос:
А вот этого лучше не делать, нет там ничего хорошего. Темно, сыро и колбасит не подетски. Вблизи они не такие интересные, так, лохмы.
Откуда ты знаешь? надула губки Анахита, но скорее притворно, говоришь, как будто бывал там.
Бывал. В памяти всплыла Юца, утро. Первые облачка толькотолько начали формироваться: по утреннему времени еще низко, почти на уровне и даже чутьчуть ниже старта. Одно такое повисло как раз напротив площадки восточного старта. Я видел, что легко прошью его: облако не касалось склона, кроме того, это был четвертый или пятый летный день, в крыло я был влетан на сто с лишним процентов и чувствовал себя максимально уверенно. Все равно те несколько секунд, что я пронзал белую муть, шел в балансире, без маневров, просто по прямой. Поэтому изпод облака я вывалился достаточно далеко от горы, и пришлось, теряя высоту, возвращаться в зону динамика, чтоб потом потихоньку выскребаться наверх. А спустя буквально полчаса облачность поднялась выше старта, и благоразумно повременившие приятели стартовали уже безо всяких приключений.
В горле почемуто защемило, появилась резь в лазах. Вынырнул из воспоминаний, как из того облака, поднял глаза. Анахита встала и пристально смотрела мне в лицо. Рус тоже прервал свое рукоделие.
Феникс, что с тобой?
Я отрицательно помотал головой, говорить не получалось. Потом зажал щепотью нособычно помогало. Выдохнул.
Да все нормально, дым, наверно.
Точно? успокаиваясь и садясь снова на свое место, продолжила Аня уже прежним, легким и беззаботным тоном. Так ты не ответил. Я спросила, откуда ты все это знаешь? Ну, про облака, и про погоду, и про ветер? Ты метеоролог, там, в реальной жизни?
Нет, опять помотал головой, там я обычный офисный планктон.
Тогда откуда? Можно подумать, что ты летаешь?
Вдруг накатила тоска, сжала сердце и опять вцепилась стальными пальцами в горло. Напрягая связки, выдавил:
Летаюпоправился, летал.
Затянул паузу, и в тот момент, когда следующий вопрос уже готов был сорваться мне навстречу, добавил:
Я дельтапланерист, поперхнулся, выдавил сквозь спазм горла, вернее, я им был.
Сверху, как тонна кирпичей, обрушилось принятие. Лицо окаменело, чувства вслед за мыслями вымело из головы, словно было невозможно сейчас их коснуться, как обнаженного нерва.
Мир резко сузился, словно во время выполнения опасного маневра. Я встал и, ничего не говоря, спешно направился в лес. Углубившись достаточно, когда, по прикидкам, с полянки уже не должно было быть видно, уперся лбом в твердую прохладу древесного ствола и раздвоился сознанием.
Одной моей половине остро хотелось разреветься, как какомунибудь пятилетнему пацану, у которого поломалась любимая машинка, и папа сказал, что починить ее уже нельзя, просто отпустить эмоции и рыдать, принимая невозвратность потери.
Вторая с какойто злостью на первую удивлялась: да что же с тобой? почему так тяжело? ты же летаешь! Пусть в игре, пусть фактически понарошку, но ты же все ощущаешь, чувствуешь, видишь. Ты же не слабак и не кисейная барышня, тогда почему звенящая пустота внутри и душат слезы?!
Откудато издалека в голове закрутились слова «Я тоже был, я мог, умел и знал, я видел сверху горные вершины».
Я ведь никогда до этого не говорил вслух «был». И никогда после произошедшего никому из посторонних не сообщал, что имею отношение к дельтапланеризму. На моей нынешней работе все знали, что я попал в автокатастрофу. И все. Старых друзей я не видел, из всех общался только с Глебом. Машка ушла. Я оборвал все или почти все, что могло напомнить, чего я был лишен в реале.
В какойто момент мне показалось, что за моей спиной ктото стоит. Я выпрямился, но повернуться боялся. Прошло несколько мгновений, сзади тишина. Наверно, ребята, заметив мое состояние, пошли посмотреть, а я тут стою и рыдаю. Интересно, как они смотрят: с сочувствием, с укоризной? Почемуто я больше всего боялся увидеть в их глазах сочувствие. Пусть осуждают, что такой взрослый мужик рыдает, как девчонка; пусть разочаруются во мне, пусть скажут «вон ты, оказывается, какой, а мыто думали». Только не жалеют.
Не знаю, сколько времени так прошло, может, несколько секунд, а может, и десятки минут. Наконец я набрался смелости, заготовил приличествующую ситуации фразу и обернулся. Шелестел листвой лес, в вершинах посвистывал ветерок, солнышко пробивалось сквозь ветви, играя легкими тенями и отсветами. Никого.
Продышался, вроде отпустило. Почувствовал, что снова владею голосом, ничего не душит, не сжимает горло. Что ребятам сказатьто? Почему так споро ломанулся в лес? В голову ничего не лезло, решил, что ничего объяснять не буду: дескать, ушел и ушел, мало ли у кого какие дела. Усмехнулся про себя, необходимость отбегать «за кустик» разработчики не предусмотрели, а иногда это самое простое объяснение.
Пока я отсутствовал, на полянке ничего не поменялось: Рус возился с все той же амуницией, Анахита помешивала в котелке. Вернулся на свое место и принял прежнюю позу.
Извини, Феникс, я отвлеклась, ты вроде сказал, будто летаешь. Что, правда? А на чем?
Живая непосредственность эльфы, похоже, не заметившей моей выходки, помогла. Осталась тихая печаль.
Да, летаю летал. На дельтаплане.
А это что такое?.. А, погоди, у меня подруга в Турции вроде на таком летала. По крайней мере, я фотки видела.
Внутри шевельнулся червячок сомнения.
Аня, не части, давай по пунктам. У тебя подруга пилот?
В смысле? девушка непритворно удивилась, будто я спросил чтото неприличное. Да не, там просто предлагали прокатиться.
Тогда она не летала, а каталась, снисходительно улыбнувшись, я не удержался от ироничной шпильки, даже не каталась, а ее возили.
А какая разница?
Такая же, как между налетом и навозом!
Эльфа оскорбленно поморщилась.
Ладно, извини, это наш пилотский юмор, примирительно помахал рукой. Теперь второе: если в Турции, то, скорее всего, это был не дельтаплан, там для нас с посадками непросто. Турцию порнопланерасты оккупировали.
?
Ну нельзя же так округлять глаза, даже если ты эльф по расе! Я весело расхохотался:
Парапланеристы. Это просто мы их так называем, в шутку. Братья наши бесхребетные, не давая вставить реплику или вопрос, уточнил: На фотках она в подвеске сидит?
Ну да, а как еще?
А сверху у нее такой большой купол, как длинный парашют? Хотя его, может быть, и не видно, если фоткалась в полете.
Да, большущий такой парашют. Там были снимки со стороны.
Параплан. Каталась в тандеме, сказал, как гвоздь в доску забил. Настроение както незаметно поднялось.
А ты на чем летаешь? Как ты назвал?
Дельтаплан, немного кольнуло, но уже совсем тихотихо, это такая треугольная штуковина, полужесткая. И пилот в ней располагается лежа, головой вперед.
Не удержался, добавил:
Как и положено порядочной птице. Птицы сидя не летают!
В этот момент Анахита заявила, что обед готов, и принялась раскладывать еду в подставленные миски.
Вначале ели молча, каждый в своих мыслях. Не знаю, о чем размышляли мои попутчики, я прислушивался к своим ощущениям и пытался разобраться, что происходит. Только что я вскрыл нарыв, который оберегал два года, боясь прикоснуться, боясь признаться самому себе. Было больно. Да и сейчас нетнет, но прощупывая мыслями как зондом хирурга область поражения, я натыкался на болевые точки. Когда прикосновение отзывалось паузой в пульсе и вакуумом в душе. Например, я подумал, что так ни разу и не собрался в Казахстан, несмотря на то что знал очень многих тамошних пилотов, да и наши к ним в гости ездили. И мне уже точно никогда не стартовать с Ушконыра. Да и в Болгарию, где у меня одна из двоюродных сестер, теперь мне только туристом