Не могли бы вы изъясниться подробней, королева?
Если вам будет угодно.
Тогда могу я вас попросить, чтобы вы отложили объяснения до того момента, когда при разговоре смогут присутствовать Смертный меч Кругава или адъюнкт Тавор?
Те двое, кого вы назвали, они ведь обе женщины?
Верно.
Не будете ли вы тогда себя чувствовать не на своем месте?
Буду, королева, но вовсе не по той причине, что вы по- думали.
В таком случае, Военный вождь, я с нетерпением буду ожидать столь достославной встречи.
Впервые за время разговора Голл поклонился.
Был рад нашей беседе, королева Абрастал.
Уверена, что так оно и есть, и разделяю ваши чувства. Так мы заключили мир?
Да.
Она покосилась на тела поверх расстеленной кожи.
Как насчет этих?
Ах да, кивнул Голл, этих мы заберем. Моим воинам стоит их увидеть, это утихомирит гнев. А для некоторыхсмягчит горе по павшим сородичам.
Он снова поклонился и развернулся, чтобы идти, но Абрастал окликнула его:
Военный вождь?
Он обернулся к ней с вопросом в глазах. Поколебавшись, королева произнесла:
Когда вы говорили о том, что ваш народ думает о морпехах Малазанской империи это ведь было правдой?
Он распрямил плечи.
Королева, хотя Колтейн из Вороньего клана вел за собой множество виканцев, с ним были и морпехи. Совместными усилиями они эскортировали через треть континента тридцать тысяч беженцев, и на этом пути им давался с боем каждый шаг.
Но позвольте, Военный вождь, кажется, я чего-то не понимаю. Колтейн ведь погиб? Пал? Как и все те, кто был с ним?
Воин вдруг показался ей очень, очень старым.
Он погиб. Все они погибливиканцы и морпехи.
Но как же тогда
Они погибли, королева, но спасли тридцать тысяч беженцев. Погибли, но победили.
Когда стало ясно, что у нее больше нет слов, Голл кивнул и снова направился к своему коню. Навстречу, обходя ее, шагнули двое юных телохранителей, чтобы помочь упаковать лишенных мяса и костей купцов. Перехватив взгляд юноши, Абрастал подмигнула ему. Болкандец на его месте выпучил бы глаза. Этот же лишь ухмыльнулся.
В ней снова шевельнулось что-то темное.
Рядом неожиданно оказался Спакс, наблюдающий за Голлом, который запрыгнул в седло и сидел теперь неподвижно, ожидая, надо думать, пока его подчиненные и легионеры закончат дело.
Прекрасно помню этих малазанских морпехов, пробормотал Спакс.
И?
Голл не солгал. Таких упрямых солдат мир еще не видел.
Абрастал подумала о Колансе.
Упрямство им пригодится.
Проводишь ли ты их до границы, Огневолосая?
Кого?
Всех. Хундрилов, изморцев, Охотников.
Я и не знала, что Охотники за костями тоже направляются в наши земли.
Теперь, возможно, уже и нет, поскольку нужда миновала.
Эвертинский легион будет сопровождать хундрилов и изморцев. Судя по всему, ожидается совещание, на котором будут присутствовать по меньшей мере двое из трех командующих, и Голл полагает, что состоится оно уже скоро. Я хотела бы принять в нем участие. Соответственно ты со своими гилками также отправляешься со мнойи если нам потребуется пересечь границу, мы так и поступим.
Спакс оскалил подпиленные зубы.
Думаю, вождь сможет удовлетворить твою просьбу.
По-моему, меня уже пригласили
Я не про собрание. Он дернул подбородком, указывая. Вон про того щенка.
Она нахмурилась. Вождь гилков ворчливо усмехнулся:
Ты приказала мне внимательно наблюдать, Огневолосая.
Резко развернувшись, Абрастал зашагала к своему легиону.
Рава мне за все заплатит!
Я так понял, он уже заплатил.
Недостаточно. Я его намерена трясти, пока он не сделается стар, сед и не порастеряет зубы с волосами.
Голлу твой народ кажется отвратительным.
Как и мне самой, Спакс.
Он снова хохотнул.
Оставь уже это свое довольство, отрезала она. Сегодня погибли сотни, если не тысячи, болкандских солдат. И я серьезно думала о том, чтобы отправить твоих гилков в одну из армий охвата. Ты бы сейчас так не радовался.
Мы бы не остановили свой марш, Огневолосая.
Так бы и шли, утыканные стрелами?
Это правда, за нашей спиной остались бы трупы сородичей, но мы пришли бы туда, куда нам следовало, и были бы готовы за них отомстить.
Она задумалась над его словами и решила, что это не просто пустое хвастовство. Нам следовало извлечь урок из случившегося с Летерийской империей. Дорогое мое Болкандо, мир за нашими пределами очень велик. И чем раньше мы его выпроводим восвояси, тем быстрее сможем вернуться к своей оргии обмана и предательств.
У тебя, Огневолосая, сейчас какой-то ностальгический вид.
Хватит уже все замечать, Спакс.
Когда он захохотал в третий раз, ей захотелось двинуть ему кулаком прямо по уродливой морде.
Потерявший всякое терпение Голл оставил двоих «Бегущих» разбираться с дареными шкурами и поскакал обратно к лагерю в одиночку. Жуткая баба эта королева. Длинные пышные волосы цвета пламени. Умные глаза, темно-карие, почти что черные. И довольно могучее телосложениемогла бы и против Кругавы устоять в кулачном поединке, где призом был бы какой-нибудь счастливчик. Хотел бы я быть той драке свидетелема ведь сам я, окажись в койке что с той, что с другой, и не знал бы толком, баба это со мной или мужик. При этих мыслях что-то в нем проснулось, и он заерзал в седле. Бальтовы яйца, хватит о таком думать, дурень ты старый.
В ближайшее время, как он подозревал, от Абрастал с ее Эвертинским легионом будет не избавиться. Самое малое до границы, а то и дальше. Впрочем, предательства он не ожидалхундрилы достаточно потрудились для того, чтобы болваны сделались с ними честнымичестностью той напуганной, услужливой разновидности, которую Голл так ценил. Иногда война все же идет на пользу. В конце концов, иметь дело с оглоушенным противником куда легче, да и выгодней.
Прошедшие переговоры его вполне удовлетворили, хотя некоторое беспокойство осталось и кусало его, словно крыса в юрте за пальцы ног. Коланс. Что ты такое знаешь, адъюнкт? Знаешь, и нам не говоришь.
Расстонался ты что-то, Голл, словно старик, которого озноб бьет под меховой накидкой. Хундрилы, Серые Шлемы Измора и Охотники за костями. Против этих трех сил, когда они вместе, не устоять никакой армии. Болкандокоролевство совсем маленькое. Абрастал правит крошечным захудалым государством. А единственную известную ей империю морпехи разбили в пух и прах.
Нет, бояться нам нечего. Но все равно неплохо было бы узнать то, что известно королеве.
На краю лагеря его поджидала группа командировначальников над крыльями и их заместителей. Подъехав поближе, он хмуро взглянул на них.
Похоже, они все же решили сохранить за собой королевство. Объявите всем, что война окончена. Разъездам вернуться в лагерь.
А те крылья, что атаковали окружавшие нас армии? уточнил один из командиров.
С ними что-то делать уже поздно, но отправьте к ним на всякий случай «Бегущих» вдруг они еще сражаются. Приказвозвращаться в основной лагерь, и никаких грабежей по дороге!
Вождь, обратился к нему еще один воин, ваша жена прибыла и ждет вас в палатке.
Голл что-то проворчал и пришпорил коня.
Она лежала на его койкеголая и тяжелая на вид, как это свойственно беременным.
Жена, сказал он, глядя на нее и расстегивая плащ.
Она глянула на него из-под полуприкрытых век.
Муж. Как там твоя резня?
Пока что прекратилась.
Вот как. Не повезло тебе.
И почему это я тебя давным-давно в речке не утопил?
А ты что, предпочел бы, чтобы вместо создания из плоти тебе мой дух покоя не давал?
А он не давал бы? Твой дух?
Какое-то время. Но мне бы быстро надоело.
Голл принялся расстегивать доспехи.
Ты так мне и не скажешь, от кого ребенок?
А какая разница?
Значит, может статься, и от меня?
Она моргнула, взгляд ее сделался более сосредоточенным.
Голл Иншикалан, тебе пятьдесят шесть лет. Из них ты сорок пять яйца об седло отбиваешь. В этом возрасте ни один хундрил зачать не способен.
В том-то и беда, вздохнул он. Это каждому вокруг понятно.
Тебя это что, стыдит, муж мой? Я и не думала, что такое возможно.
Стыд. Что ж, пусть он такого никогда и не хотел, но и он принес этой женщине, что большую часть жизни была его женой, ее долю стыда. Ему было тогда пятнадцать лет. Ейдесять. В те стародавние времена даже муж и жена не спали вместе до ее первого кровотечения. Он помнил женский праздник, когда это время наконец настало и для его жены, бледную девочку забрали от него для ночи таинств, и та, что на закате была лишь испуганным ребенком, поутру вернулась обратно с таким знанием во взгляде, что он почувствовал себя неуверенным, даже почему-то дураком, и с того самого дня стало совершенно неважно, что жена младше его на пять лет; более того, теперь казалось, что это она его старше. Мудрей, уверенней и сильней во всех отношениях.
Истина, которую он глубоко ценил все те годы, что они были вместе. Иосознал он вдруг, чувствуя, как кровь приливает к лицу, до сих пор не перестал.
Голл стоял, глядя на лежащую жену, и пытался найти недостающие слова, чтобы ей об этом сказать. Как и обо всем остальном.
А она смотрела на него, и в глазах ее тоже что-то
Снаружи палатки раздался крик. Она отвела взгляд:
Зовут вождя.
И, как всегда, нужное мгновение ушло, закрылось. Он повернулся и вышел наружу.
Перед ним стояла женщина-разведчик, которую он отправил с Ведитом. Покрытая засохшей кровью, пылью, чем-то скользким, и воняло от нее, как от трупа.
Так быстро? нахмурился Голл.
Мы разбили их, вождь. Но Ведит погиб.
Командование приняла ты?
Да.
Он отвернулся в сторону, пытаясь вспомнить, как ее зовут, она же продолжала:
Вождь, он лично возглавил первую атаку, строй был в образцовом порядке. Но его конь угодил ногой в змеиную нору и опрокинулся. Ведита выбросило из седла. Он неудачно приземлился и свернул шею. Мы сразу поняли, еще когда он по земле катился, словно кукла.
Голл лишь кивал. Верно, такие вещи случаются. Неожиданные, не поддающиеся никакому планированию. Копыто, тень на неровной почве, глаза коня, норавсе сходится одно к одному в единственном фатальном мгновении. Если слишком об этом задумываться, недолго озвереть, сорваться во всепоглощающую ярость. К этой игре случая, злой, жестокой игре.
Вождь, продолжила разведчица, чуть помедлив, Ведит организовал засаду самым идеальным образом. Все разъезды продолжали выполнять поставленные задания, пусть мы и знали, что он мертв, мы это делали ради него, чтобы почтить его память. Враг не выдержал. Болкандцы потеряли тысячу четыреста убитыми, остальные побросали оружие и разбежались по холмам. У нас девятнадцать убитых и тридцать один раненый.
Его взгляд вернулся к ней.
Благодарю, Рафала. Крылом теперь командуешь ты.
Я хочу дать ему имя Ведита.
Голл кивнул.
Займись ранеными.
Он шагнул обратно в палатку и застыл там, не зная, что теперь делать, куда идти. Даже не понимая, зачем он здесь.
Я все слышала, негромко сказала жена. Этот Ведит был, наверное, хорошим воином и командиром.
Он был молод, проговорил Голл, будто это что-то могло изменитьбудто это нужно было произнести вслух, чтобы что-то изменить, но нет.
У Тарата, двоюродного брата Малака, есть сын по имени Ведит.
Больше нет.
Он когда-то любил играть с нашим Кит Анаром.
Точно, сказал Голл, глаза которого вдруг загорелись. Как я мог забыть?
Потому что, муж мой, это было пятнадцать лет назад. Потому что Кит умер, когда ему было всего семь. Потому что мы договорились никогда не вспоминать о нем, о нашем замечательном мальчике, нашем первом сыне
Я никогда не говорил ничего подобного, да и ты тоже!
Это верно. Никакие слова были не нужны. Договорились? Скорее уж поклялись на крови. Она вздохнула. Воины умирают. И дети тоже
Прекрати!
Она села на койке, застонав от потребовавшегося усилия. Увидела у него на лице слезы, которые он не успел вытереть, протянула к нему руку.
Подойди ко мне, муж мой.
Но он не мог пошевелиться. Ноги под ним словно вросли в землю и корни пустили.
Каждый день, каждое мгновение кто-то новый с воплем приходит в этот мир, сказала она ему. Открывает глаза, которые пока еще мало что видят. Кто-то приходит, а кто-то уходит.
Я дал ему командование над крылом. Я сам.
Такова ноша Военного вождя, муж мой.
Он попытался не всхлипнуть.
Я чувствую себя таким одиноким.
Она встала рядом, взяла его за руку.
Это истина, от которой никому не уйти, сказала она. С тех пор я родила семерых детей, и да, большинство твои. Ты никогда не задумывался, почему я не останавливаюсь? Что заставляет женщин раз за разом проходить через эти муки? Послушай меня, Голл, я открою тебе тайнуэто потому, что когда носишь дитя, ты не одинока. А вот когда теряешь дитя, то это такое жуткое одиночество, которое незнакомо ни одному мужчине разве что сердцу правителя, вождя своих воинов. Военного вождя.
Он обнаружил, что снова способен встретиться с ней взглядом.
Ты всегда мне напоминаешь, проговорил он хрипло.
Она его поняла.
А тымне, Голл. В нынешние времена мы забываем так легко, и так часто.
Да. Он почувствовал у себя в руке ее мозолистую ладонь, и какая-то часть его одиночества отвалилась и осыпалась прочь. Потом он передвинул обе ладони, свою и ее, к ее округлому животу.
Что ждет это дитя? подумал он вслух.
Этого мы знать не можем, муж мой.
Сегодня вечером, сказал он, нужно будет созвать всех наших детей. И поужинать всем вместе, как одна семья. Что скажешь?
Она рассмеялась.
Могу представить себе их лица, прямо-таки ясно вижу их вокруг насудивленные, озадаченные. Что они только по- думают?
Голл пожал плечамируки его вдруг расслабились, давящая на грудь тяжесть исчезла с одним-единственным выдохом.
Мы созовем их не ради них, а ради нас, ради меня и тебя, Ханават.
Сегодня вечером, кивнула она. А Ведит сейчас снова играет с нашим сыном. Я слышу, как они вопят и хохочут, а вокруг нихнебо, бесконечное небо.
Поддавшись неподдельному чувствувпервые за несколько лет, Голл заключил жену в объятия.
Глава пятнадцатая
Люди никогда не узнают той вины
От которой не отказаться, не уйти.
Ослепим богов, скуем их чешую
Прочными цепями, а потом
Обрушим, словно ненавистную правду.
Мы рассматриваем кости чужаков
Размышляя о том мире, где они
Плясали, ничего о нас не зная
В блаженной глубине веков, с тех пор
Мы успели измениться, но одна лишь мысль
О нас, тогдашних мужчинах и женщинах
Тревожит вихрящиеся призраки
Наших жертв, а куда это годится
Ведь мы ценим возможность спокойно
И бесстрастно вопрошатьчто за оружие
Жестокого времени, злой природы
Погубило в стародавние времена
Чужаков, в то время как мы
Взирали, не умея, да и не желая помочь?
Ведь мы уклонились от копий судьбы
А они не смогли, неловкие, несообразительные
Во всем нам уступавшиеостались лишь кости
В горных пещерах, в речной глине
В затянутых паутиной пещерах поверх
Белых пляжей, в лесных логовах из камней
И повсюду, повсеместно, в каждом промежутке
Костей столько, что мы говорим: убийца
Не мог быть один, у природы множество
Враждебных орудийно когда мы при этом
Отводим бегающие глазки, обладатель острого
Слуха расслышит, пусть и невнятно
За всеми смертями маячит единая тень
Наша, виновато молчащих обладателей
Того одинокого незаслуженного дара
Не оставившего нам ничего кроме костей
Чужаков, которые мы и перекатываем с места
На место в бесплодных спорах.
Бессловесные в своем покое, они все же
Неприятны нам, поскольку говорят так
Громко, как могут лишь кости, но мы
Не слушаем. И однако когда я вижу кости
Чужаков, то делаюсь безутешен.
Он узрел иное прошлое. Состоявшееся, когда выбора сделано не было. Он видел то, что ему знакомо, но заключенное в чужом и неизвестном мире. Там они с сородичами сбивались в кучки около костров, а вокруг завывал ветер и во мраке двигались новые существа. Их же преследовала неудача за неудачей. Вместе со своими псами явились соперники, змейкой проскользнули в поросшие мхом соборы хвойных лесов, двинулись вдоль неглубоких речек, а им самим осталось лишь подбирать останки убитой не один день назад дичи и хмуро разглядывать обломки каменных орудийнезнакомых, никогда прежде не виданных. Он понял, что этовот это всебыло тем медленным угасанием, которого удалось избежать в его собственном прошлом.