Все уставились на негокто с опаской, кто с вызовом. Один оборванец запрыгнул на ко́злы первой повозки, рядом с возницей, тоже закутанным в кожаную накидку, как и охранник. Напастинец дернул его за плечо, развернул, и капюшон упал.
Под ним оказалось ссохшееся лицо мертвеца, без волос и с пустыми глазницами.
Напастинец завопил и, соскочив с повозки, попятился прочь. Охранник обнажил сабли, раскрашенные в черно-оранжевую полоску. Широкое лицо, показавшееся из-под капюшона, было покрыто похожей татуировкой, в ухмылкесовсем не веселой, а жестокой, обещающей скорую расправу, сверкнули длинные клыки.
Толпе этого хватило. Напастинцы с воплями рассеялись и побежали.
А обозчетыре повозки и одинокий охранникпродолжил путь.
На Джатемовой Напасти караван вклинился в поток, движущийся по направлению к городским воротам, и покрытый татуировками охранник наконец спрятал клинки.
Мертвому вознице, который правил первой повозкой, видимо, было недосуг накинуть капюшон, поэтому вскоре над ним начал виться конвой из трех ворон. Когда обоз подъехал к воротам, они наконец устроилисьодна прямо на сером, иссушенном темечке, две на плечахи увлеченно отрывали с костей мясо.
Навстречу вышел привратник, вглядываясь сквозь солнце в звероподобного охранника.
Остряк, ты, что ли? Знатно тебя потрепали. Это ведь Сириков караван? Тут стражник заметил возницу. Нижние боги!
Просто пропусти, вполголоса прохрипел Остряк. У меня хватит терпения только на один разговорс Сириком. Он уже переехал в свой новый дом, да?
Стражник, весь бледный и с выпученными глазами, кивнул. Затем отошел, пропуская обоз.
Путь к Сириковой усадьбе был, по счастью, коротким. За Деспотовым барбаканом налево, мимо холма Высокой Виселицыи вот ты уже у широких ворот, которые ведут к свежепобеленному купеческому дому.
Слухи, похоже, предвосхитили прибытие обоза, потому что навстречу Остряку вышел сам хозяин. Рядом стоял слуга с зонтиком, защищавшим от солнца, а чуть поодаль толклись с полдюжины закованных в броню воиновличная охрана. При виде всего четырех повозок, выкатившихся на двор, Сирик прямо на глазах помрачнел. Телохранители, разглядев сквозь пыль, первого возничего, загомонили. Труп остановил лошадь, и ворона у него на голове расправила крылья, потеряв равновесие.
Остряк натянул поводья и медленно спешился.
Сирик беспомощно всплеснул руками.
Но но
Остряк скинул плащ, обнажая кольчужный хауберк, весь исполосованный, погнутые кольца покрыты запекшейся кровью.
Разбойники-засельцы, пророкотал он, скалясь.
Но
С работой мы, в общем, справились, продолжал Остряк, косясь на Сириковых телохранителей. А отправь ты с нами еще нескольких своих молодцов, то справились бы лучше. Разбойников было много, целая сотня, но это лишь орда орущих дикарей. Одни лезут грабить повозку, другие тут же ее поджигают.
Глава личной охраны Сирика со шрамом во все лицо подошел к обозу.
Сотня, говоришь? недоверчиво спросил он. И против них ты с восемью охранниками? За кретинов нас принимаешь, Остряк? Да вас бы всех там и порешили.
Да уж, Кест, ты не кретин, проговорил Остряк. Тугодум и подонок, но не кретин. Соображаешь.
Телохранители во главе с капитаном недобро ощерились.
Остряк Купец поднял дрожащий палец. А Гисп, который на ко́злах, он чтомертвый?
Да. Остальные троетоже.
А к-к как же они?
Остряк мрачно повел широкими плечами.
Без понятия. Приказы выполнялии хватит с них. Да, я был в отчаянии и, пожалуй, немного погорячился с бранью, но тогда я один стоял на ногах, а повозок уцелело всего четыре и столько же лошадей Он снова пожал плечами. Сирик, я требую расчет. Да, я доставил лишь половину груза, но это лучше, чем ничего.
А что я буду делать с четырьмя неупокоенными возницами?! возопил Сирик.
Остряк повернулся к Гиспу и рявкнул:
Вы четверо, отправляйтесь к Худу. Живо!
Возничие послушно обмякли и свалились с ко́зел на землю. Троица ворон, клевавших лицо Гиспа, с негодующим карканьем взвилась в воздух, потом опустилась и продолжила трапезу.
Сирик наконец смог найти в себе силы возмутиться.
А что до оплаты
Полностью, как в договоре, отрезал Остряк. Я предупреждал, что охранников недостаточно. Ты, Сирик, кретин, в отличие от Кеста. Из-за твоей глупости погибли шестнадцать человек плюс сотня засельцев. Я обязан отчитаться перед Караван-сараем. Заплатишь целиком, я оставлю свои мысли при себе. Заупрямишьсяи ни один охранник не пойдет к тебе на службу. Он свел брови. Никогда.
Купец покрылся испариной, но все же смог изобразить невозмутимое смирение.
Капитан Кест, расплатитесь с ним.
Чуть позже Остряк вышел на улицу. Остановился, посмотрел на утреннее небо, затем направился домой. Невзирая на жару, капюшон он не снимал. Прокля́тые отметины на коже после стычек начинали алеть, а потом неделями не тускнели. Приходилось всеми силами избегать чужих глаз. Увы, лачугу, в которой он теперь проживал, небось уже осадила стая послушников, жаждавших его возвращения. Женщина тигрового окраса, провозгласившая себя Верховной жрицей местного храма, наверняка услышала боевой клич Смертного меча Трейка, хоть он и раздался посреди Заселенной равнины, в тридцати с лишним лигах от города. Стало быть, ей тоже захочется чтобы Остряк уделил ей внимание.
Впрочем, какое ему дело до нее или до жалкого отребья, крутящегося при храме? Остряк совсем не хотел убивать тех разбойников. Удовольствия от кровопролития он не испытывал, звериная ярость восторгом не пьянила. А еще он потерял друзейв том числе последних двух, что следовали за ним с са́мого Капастана. Эти раны были куда глубже и заживали куда труднее.
Несмотря на туго набитый кошель, настроение было поганое, и проталкиваться через запруженные народом улицы не хотелось. Лишний толчок или неосторожное ругательство в его сторонуи Остряк схватится за клинки, оставляя вокруг себя кровавое месиво, а после такоголибо бежать из Даруджистана, либо болтаться на холме Высокой Виселицы. Поэтому, выйдя через Усадебные ворота к югу от Бортенова парка, а затем спустившись к Озерному кварталу, Остряк пошел кружным путем, по узким извилистым переулкам и заваленным мусором подворотням.
Редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, тут же отскакивали в сторону, ведомые инстинктом самосохранения.
Решив свернуть в более широкий проулок, Остряк уперся в высокий фургон, по которому будто прошлась бесчинствующая толпа. Ах да, Празднествопочти забыл про него. Тут он, впрочем, заметил, что идет по ошметкам тел и лужицам запекшейся крови, на месте двери фургона зияет дыра, откуда валит густой дым, бока лошадей покрыты по́том и пеной, а поблизости ни хозяев, ни грабителей, и понял: перед ним самый что ни на есть фургон Тригалльской торговой гильдии, будь она неладна. Их появление всегда отличалось внезапностью и непредсказуемым масштабом ущерба.
А что еще более неприятнотригалльцы составляли серьезную конкуренцию даруджистанскому Караван-сараю. Взять хоть их паевую системуместным давно стоило до этого додуматься. С другой стороны, если в слухах, окружающих Тригалльскую гильдию, есть хоть доля правды, текучка там будь здоровне каждому здравомыслящему охраннику такое понравится.
Ну ладно, а сейчас разве лучше? Кроме Остряка, из сопровождения Сирикова каравана не выжил никто, да и сумма в кошеленичто по сравнению с тем барышом, который торгаш выручит за келик (возничим ведь платить уже не надо). Да, конечно, придется потратиться на ремонт и покупку новых повозок, но часть этих расходов покроет страховка.
Обходя фургон, Остряк не без зависти заметил, что сработана громадина на совесть: из любой передряги выйдет. Вся в подпалинах, рытвинах, как от медвежьих когтей, вмятинах и зазубринах; краска отслаивается, будто ее спрыснули кислотойно ведь не развалилась же! Натуральная осадная башня.
Пройдя мимо лошадей, Остряк удивленно замер и оглянулся. Они должны были с ума сойти от страха, но нет, стоят смирно! Даже те животные, что попривыкли к запаху Смертного меча, все равно дрожали под седлом, пока не выбивались из сил, но эти Нахмурившись, он посмотрел в глаза кореннику, тот глядел в ответ спокойно и без интереса.
Остряк тряхнул головой и пошел дальше.
Вот ведь загадка. С другой стороны, такая лошадь ему не помешала бы.
А еще лучшедохлая. Прямо как Гисп.
Снова некстати всплыли неприятные воспоминания сегодняшнего дня. Например, моя способность командовать мертвецами.
Нет уж, подумал он, стар я стал открывать в себе новые таланты.
Коракл, обшитый моржовой шкурой, опасно покачивался между двумя торговыми баржамивот-вот раздавят, но одинокий гребец вовремя оттолкнулся и выскочил из зазора, а затем пристал к грязному берегу, возле которого покачивались садки для раков. Мужчина, по пояс промокший, выбрался из своего суденышка, закинул на плечо хлюпающий и подтекающий мешок, а затем стал взбираться по истертым каменным ступеням на набережную.
Выглядел он неухоженно, два-три дня не брился, а в одежде причудливым образом смешались элементы кожаных доспехов и штормового облачения натийских рыбаков. На головебесформенная тюленья шляпа, просоленная и выгоревшая на солнце. Помимо мешка на спине болталась необычного вида сабля в растрескавшихся ножнах, стянутых обтрепанными кожаными полосками. В навершии в форме змеиной головы недоставало камней на месте глаз и зубов. Мужчина был высокий и жилистый, а передвигался украдкой. Стоило ему выбраться на набережную, он тут же стал протискиваться сквозь толпу к переулкам.
С пристани, у самой воды кто-то громко возмущался, откуда рядом с его садками взялся притопленный коракл.
Оказавшись в тени двух высоких складов, мужчина снял шляпу и вытер грязный лоб. Впереди его черные волосы поредели, но сзади были собраны в хвост, который, высвободившись из-под головного убора, ниспадал до самой поясницы. Лицо вкривь и вкось исполосовано шрамами, от левого уха почти ничего не осталось, хотя видно, что рана старая. Мужчина почесал бороду, снова нахлобучил шляпу и направился дальше.
Не успел он пройти и десяти шагов, как его прихватили. Двое вышли из закутков, встали по бокам. Тот, что слева, приставил ему нож к ребрам, а другой вытащил гладий и указал острием на грязную стену.
Мужчина молча повиновался. В полумраке он разглядел лицо того, что с мечом, и вздохнул.
Лефф
Ну здравствуй, подельничек, ответил Лефф с притворной улыбкой. Не ожидал тебя здесь встретить.
Тот, что с ножом, фыркнул.
Напялил дурацкую шляпу, думал, мы тебя не заметим?
Ожог, и ты тут! Нижние боги, я думал, вас давно порешили. Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Будь у меня в карманах хоть что-то, я бы угостил вас бокальчиком
Довольно, процедил Лефф, не убирая клинка. Торвальд Ном, ты в нашем списке. Да, где-то ближе к концу, так как многие считают, что ты давно сбежал и скорее всего подох. Но долг никуда не делся, да еще и вырос с тех пор. Ну и кидать нас с Ожогом
Кидать? Если не ошибаюсь, мы разошлись вполне официальнопосле той ночи
Заткнись, чтоб тебя! прошипел Ожог. Никому об этом знать необязательно.
Я к тому, поспешно поправился Торвальд, что даже не думал вас кидать.
Ладно, проехали, сказал Лефф. Ты ведь не поэтому в списке должников.
Вы, видать, совсем на мели, раз взялись за
Может, да, а может, и нет, перебил его Ожог. Вот ты говоришь, что в карманах ни грошаэто плохо, Торвальд. В твоем случаеособенно, потому что нам поручено тебя доставить. Ростовщик Гареб будет ой как рад, уж поверь мне.
Погодите! Я достану деньги, погашу долг. Но мне нужно время
Увы, время вышло. Лефф покачал головой. Прости, приятель.
Всего одну ночь. Прошу.
Ага, и за эту ночь ты постараешься смыться как можно дальше.
Нет, клянусь. Боги, я же только вернулся! И готов расплатиться со всеми долгами!
Да неужели? И как же, если не секрет?
Пожалуй не стану вдаваться в подробности. Не хочу тебя с Леффом впутывать. В общем, я ведь где-то в конце спискавсе-таки несколько лет прошло. Стало быть, откуда кому знать, что вы меня поймаете? Дайте мне всего одну ночь, не больше. Встретимся завтра, здесь же, в это же время. Я вас не кину, обещаю.
За кретинов нас держишь? спросил Лефф.
Слушайте, когда я расплачусь с Гаребом, то смогу помочь вам. Со списком. Кто, как не я, знает толк в подобных делах?
Лицо Ожога, и без того вечно удивленное, вытянулось еще сильнееказалось, глаза вот-вот выпадут из глазниц. Он облизнул губы и оглянулся на Леффа.
Торвальд Ном приметил это и кивнул сам себе.
Все ясно, вы двое тоже здорово влипли. Эти списки никого не щадят. Признаться, я поражен, а еще болееразочарован, что вы двое так низко пали после моего отъезда. Боги, кабы знать, я, может, и остался бы
Лефф хмыкнул.
Врешь.
Хорошо-хорошо, слегка преувеличил. Сколько там, Гареб говорит, я ему должен?
Тысячу серебряных советов.
Торвальд Ном сглотнул, кровь отхлынула от его лица.
Худов дух, он всего лишь угостил меня ужином да парой кувшинов эля! Я вообще подумал, что это просто от щедрот. Вроде задатка за кое-какую работу. А когда он мне прислал счет, я прямо обиделся
Проценты, Торвальд, сказал Лефф. Таков порядок.
Да и вообще, ты просто взял и смылся, добавил Ожог. Где ты пропадал все это время?
Рассказал бы, да не поверите.
Что это у тебя на запястьях? Следы от наручников?
Ага, жуткая история. Невольничьи клети у натиев. Малазанские работорговцы аж до самых Семи Городов. Беру помилуй, друзья, никому такого не пожелаешь. А уж как я возвращалсяповерьте, будь я бардом, то на рассказах обогатился бы!
Клинок, направленный ему в лицо, заколебался и затем опустился. Острие ножа, давившее на ребра, убралось. Торвальд бегло оглядел парочку и сказал:
Друзья, всего одна ночь, и я решу свои проблемы. А потом даже могу помочь вам разобраться с этим списком.
У нас уже есть помощник, произнес Лефф, но по его лицу было видно, что он не очень-то рад.
Правда? И кто же?
Крупп. Помнишь такого?
Тот жирный обрюзгший перекупщик, который зависает в «Фениксе»? Вы двое что, спятили?
И мы теперь там обитаем, Торвальд. Бормен вышвырнул нас после того, как
Ожог, язык прикуси!
Одна ночь. Договорились? спросил Торвальд, кивая. Вот и славно, вы не пожалеете.
Лефф отступил на шаг и убрал гладий в ножны.
Уже жалею. Ладно, Торвальд, слушай. Попробуешь сбежатьнайдем где угодно. Хоть прыгнешь обратно в клеть к натиям, мы будем там. Усек?
Торвальд угрюмо посмотрел на Леффа, затем кивнул.
Усек. Не бойтесь, я вернулся и никуда больше не собираюсь.
Одна ночь.
Хорошо. Давайте, возвращайтесь на пристаньвдруг кто-нибудь захочет ускользнуть на следующем судне, а вы упустите.
Старые подельники встрепенулись. Лефф оттолкнул Торвальда и протиснулся к выходу из переулка, Ожогследом. Торвальд проводил их взглядом.
Вот как так? спросил он шепотом, ни к кому не обращаясь, когда парочка растворилась в толпе. Полнейшие кретины живут себе и живут. Живут и живут
Он поправил морантскую накидку, попутно проверяя, не растряслись лиили, упаси боги, разбилисьсклянки, скрытые под подкладкой. Нет, вроде ничего не течет, не жжется, не ползет. Ух, пронесло. Торвальд посильнее натянул шляпу и пошел дальше.
Вот ведь свалился этот Гареб на его голову. Что ж, ничего не поделаешь, надо выкручиваться Одна ночь. Ладно. Пусть будет так. Остальное подождет.
Надеюсь.
Скромный Вклад родился в Одноглазом Коте двадцать семь лет тому. Полукровка, он был сыном женщины-рхиви: ее продали местному торговцу за десяток слитков закаленного железа, а через год она принесла ребенка. В восемь лет мальчика приняли в отцовскую семью, где он ходил в подмастерьях, овладевая ремеслом скобянщика, и должен был унаследовать дело, если бы одной ужасной ночью его тихий, уютный мирок не рухнул.
Пришла иноземная армия и взяла город в осаду. Несколько дней и ночей напролет Скромный Вклад ждал, что же будет дальше. Потом по улицам пошли слухи, какие блага сулит Одноглазому Коту попадание в лоно щедрой и могущественной Малазанской империи. Дело за малым: заставить недалеких тупиц, засевших во дворце, сдаться. Возмечтав о процветании, отец вступил в сговор с имперскими шпионами и согласился ночью открыть малазанцам ворота. Ничего хорошего это ему не принесло: предательство раскрыли, торговца арестовали и затем казнили, а в усадьбу с мечами наголо ворвались солдаты городского гарнизона.