А что случилось? спросил я слегка удивленно.
Ну как что, Менгор пожал плечами. Ты же слышал. Мы идем в Наран. Сегодня и завтра у нас два дня на сборы и тренировку перед отправкой. Ты с нами. Мои бойцы идут все. Руд, даже не вздумай отказаться! Мы с твоим чутьем в общем, я помню, что ты у нас непростой парень. И ты нам пригодишься.
Ты меня что, вместо талисмана решил взять? проворчал я
Не только, Менгор уже волок меня во двор. Ты говорил, помнится, что даже с двулезвийником айнто умеешь обращаться? Так вот с этим тогда управишься еще лучше нас!
И с этими словами вложил мне в руки глефу.
Поможешь мне поднатаскать тех, кто менее ловок с древковым Ронана, например. Он неплохой мечник, но древковое его слабая сторона.
Я посмотрел на изогнутое сверкающее лезвие и длинную рукоять с причудливой резьбой и тихо сказал:
Просто наводить порядок, значит?
Рудольф, перестань. Это наше походное оружие, мы всегда его берем, покидая наш родной удел. Можешь считать, что вот именно глефы это уже почти талисман. И потом если нас поставят охранять дворец, как ты думаешь, они нам пригодятся?
А нам его придется охранять?
Думаю, да. Ведь смута может превратиться в гражданскую войну, если кто-то не в меру ушлый решит взгромоздить свою задницу на трон под прикрытием поднявшегося шума. Больше скажу нас за этим и просят прибыть.
Я едва заметно вздохнул. Покачал головой:
Ну и тогда для чего тебе мои навыки ловли чакабре?
Пригодятся, отрезал Менгор, и я перестал выспрашивать.
Наш капитан точно что-то знал, но не хотел пока говорить. Оставалось надеяться, что это что-то не сулит слишком больших бед.
Наш отряд выдвинулся рано утром следующего дня после отведенного под тренировку, и идти предстояло несколько суток, поэтому провизии запасли немало, да и все обмундирование проверили не на один раз.
Та самая дорога на Наран легла под ноги серо-бежевым полотном, отрезом небеленого льна. Или потертым свитком раскаталась, уперлась в горизонт и пропала за ним, в синеватой дымной кромке леса, в туманистой осенней дали. Бессчетно ног и колес, копыт, подков уже записали свои судьбы в этом свитке, думал я. И шел со всеми записывал свою строку.
На лезвии глефы играет скупой осенний отсвет солнца, в воздухе хрустальными нитями парят тончайшие паутинки, к листвяной пряности примешивается горечь дымка, а я и только о том и думаю, что я бы все, наверное, отдал, чтобы мне нам всем не пришлось писать свою повесть следами в пыли потертого свитка-дороги. Не здесь, не сейчас. Не так.
Но у меня этого «всего» так мало, что не хватит, наверное, и одного дня выкупить у судьбы если бы она была склонна к такому обмену.
Я не могу объяснить этого и сейчас но я не хочу покидать город. Не в эту осень! Не в этот год, нет! Я я слишком полюбил архаичный сонный ДЛагрена. Я полюбил место и мне понравилось быть стражем. Да и просто быть чувствовать вкус яблока, брошенного приятелем на ходу, запахи в воздухе, прикосновение ткани рубахи к уставшей спине, легкую ломоту в плечах и ступнях после ночи напролет на ногах, в кольчуге и при оружии. Не пустить оружие в ход, зная, что твоего окрика достаточно тоже нравилось, впрочем.
На лезвии глефы полустертой насечкой выступали плавные линии узора приглядевшись, я увидел изгиб шипастого хвоста, хищную узкую голову в короне гребней, занесенную длиннопалую лапу вздрогнул морской дракон? Нет. Крылья, вздернутые вверх, довершали рисунок дракон, что готов взлететь. Не морской горный дракон, стремительный огромный сгусток магии, силы, огня и разума. Не удержавшись, погладил кончиками пальцев рисунок. Глефы, кажется, на самом деле были древние, древнее, наверное, самой крепости ДЛагрена.
Талисман, сказал Менгор, и я только сейчас наконец поверил в его слова.
Я наконец увидел в глефе то, чем она, по ходу, и была с самого начала символ. Как стражничья нашивка на пелерине худа. Не безжалостное оружие наступающей пехоты, но замену штандарта. «Мы можем сражаться, мы будем, если придется. Но мы не станем спешить»
Я зашагал бодрее настроение у меня выровнялось, да и я заметил, что сумрачный по началу день потихоньку прояснился, серый полог неба проклюнулся солнечным светом. Дай-то Айулан, все обойдется грозным маршем и скучными часами дозора у стены чужого дворца.
Я же все равно хотел взглянуть на Наран, столицу Марбод Корту пусть и не в таком качестве, конечно. Но раз выбирать не приходится что же. Я иду той дорогой, что предлагает мне судьба. Иду. Кажется, я проиграл когда-то морским богам право выбирать в обмен на прозвище, заменившее имя.
В дороге мы были уже третьи сутки, и шли двумя группами чуть впереди около семи десятков, так сказать, авангард. Позади наша часть отряда в нем нас было восемь десятков и несколько возов с бытовым скарбом, необходимым в дороге котелки, провизия, пара огромных шатров, чтобы укрываться от дождя пока, впрочем, не смотря на осеннюю пору, шатры не требовались. Дождя не было видимо, вся висящая в воздухе сырость уходила в туманы когда легкие, когда густые и плотные, но неизменные всякое утро.
Порой наш путь напоминал мне сюжеты изысканных этенских ваз и узкогорлых кувшинов для вин их лепили из белой глины, делая тонкими, как яичная скорлупка, покрывали глазурями снежно-белой, слоистыми цветными, прозрачно-стеклянистыми. Их расписывали, кладя рисунок полупрозрачными легкими мазками ивы у воды или речные лили, играющие в воде рыбины, цветущие крокусы; лес, укрытый туманом, и горная гряда, или могучие сосны с кривыми ветвями, нанизывающие на свою хвою клочья облаков. Легко, прозрачно, полунамеком выступают линии, угольная чернота расплывается в молочной светлоте, яркая зелень глохнет, превращаясь в слабый отсвет через цветное стеклышко, цветы точно призраки самих себя И мы идем через туманное утро. Мы словно герои расписной вазы, пока не взойдет выше солнце и не прогонит прочь белую взвесь.
В тот вечер вполне ясный и теплый у одного из возов на лесной части дороги треснул обод колеса, вывернулся, заставив тяжко просесть на один бок груженую телегу, а уже поэтому, как выяснилось, и пошла в расщеп тележная ось. Возница сокрушенно качал головой неудачно наехал на камень, видать, или провалился в выбоину, не заметив той. Солнце было еще весьма высоко, и останавливаться сейчас значило потерять добрых пол-дня пути. Пока капитаны совещались, и так прошло чуть ли не две лучины- но в конце концов было решено так: первые семь десятков продолжат путь, а с ними один из возов. А мы чиним сломанное, проверяем надежность воза, отдыхаем вволю и нагоняем их поутру, встав еще до рассвета.
Герои сюжета росписи изысканной вазы превратились в персонажей деревенской сказки что же, и так бывает. Жизнь непростая штука.
С починкой, конечно, пришлось повозиться и то, что нас было довольно много, только мешало делу. В конце концов, часть народу отправилась стрелять на ужин лесных куликов, и я с ними. Охота полудетская, скорее, чем серьезная все же была неплохим развлечением в часы вынужденного простоя. Связка куликов, которым предстояло стать сытным супом на ужин, оттянула мешок на плечах Теза, а сами мы устали рыскать по кустам ровно тогда, когда ремонтные дела почти завершились. Самое время было поискать место для стоянки на ночь как раз уже и солнце касалось краем перелеска чуть впереди, отделенного от нашего, по которому мы пробирались сейчас, парой лиг пути.
Устроить привал решено было именно у края леска пройдя с пяток фурлонгов, мы остановились. Сгущался туман, идти дальше было затруднительно. Уже когда лагерь был установлен, и все уложились спать, я, лежа под плотным одеялом у огня, ощутил странное дыхание теплого ветра в лицо. От костра нанесло или или снова некая магическая тварь вышла на прогулку? Я подтянул поближе меч, нашарил в сумерках взглядом сооруженную из хворостин стойку, вдоль которой выстроились наши глефы вздохнул и смежил веки. Сон у меня чуткий, проснусь, успею, решил я. Уже проваливаясь в дрему, я почувствовал, как на меня нахлынуло странное чувство тревоги, будто что-то недоброе намечалось коротко, точно всплеском. Вокруг царила ватная тишина, даже для чуткого уха засыпающего совершенно пустая. Лес спал. Твари и звери тоже. Уснул наконец и я, так и не нашарив ни своим хваленым чутьем, ни слухом никаких признаков опасности.
Глава 4. Путь в тумане
Проснулся я от ощутимого запаха гари. Неужели в ночи ветром разметало уголья, а часовой уснул, не замечая этого? Да как же так?
Я вскочил, отбросив одеяло, и заозирался в поисках очага пожара. То ли густой белый дым, то ли небывалый по плотности туман затягивал все вокруг и одно я понял точно: часовой и правда уснул. И еще было довольно рано судя по серости, брезжащей сквозь пелену.
Солнце, во всяком случае, еще не взошло. Я снова потянул носом дух пожарища мне не приснился, он вовсе не собирался исчезать. Да только вот горело уже весьма давно дым успел прогоркнуть. Выдохнуться, налиться горько-кислым привкусом вчерашних угольев и холодной золы а еще набрать влаги, как будто пожар заливали водой, или прошел дождь.
Чувство тревожного беспокойства, с которым я вчера ложился спать, усилилось стократ.
Что-то было в этом всем не то. Дождей не было с самого нашего выхода. Ночь выдалась сухой. Туман, кутающий нас как в ватное одеяло, говорил о том, что пропитанные водой головешки скорее всего плод моей фантазии, но я бы, наверное, и после бочки бренди такое не выдумал, просто потому что это бессмысленно.
Я растолкал прикорнувшего вернее сказать, точно окостеневшего в не самой удобной позе у костра Менгора, едва сдерживая изумление, граничащее с шоком чтобы капитан уснул на посту?! Менгор? Да я скорее в настоящую чакабре поверю!
Тот обморочно повел глазами, встряхнулся и точно так же, как я, втянул воздух носом.
Поднимай остальных, где-то рядом пожар, и нам надо выйти из леса поскорее и понять, что происходит, отрывисто бросил он, окончательно просыпаясь.
Собирались мы в такой спешке, точно лесной пожар уже в самом деле кусал нас за пятки.
Идем в колонну по трое, телега в центре. Из колонны не выходить, шире, чем на расстояние вытянутой руки, не расходиться. Не нравится мне этот туман вместе с дымом. Пока видимость не прояснится хоть немного из колонны ни шагу, Менгор то и дело косился на меня, точно ожидая каких-то советов, но я не знал, что сказать.
Рукоять глефы в ладони казалась теплой, и теплом тянуло в лицо. Наверное, и правда где-то в ночи приключился пожар вот тебе и сухие осенние дни, такие удобные для дальнего перехода! Понятно, чего так Мен спешит удирать от лесного пожара то еще удовольствие. Я встал меж капитаном и Тезом, в голове колонны и мы двинулись. Леса, грозящего стать ловушкой, отмерить нам оставалось совсем немного мы и так почти на самом его краю заночевали.
Пока мы шли, туман поредел. А когда миновали лес и небольшую ложбину за его краем, и наконец поднялись по дороге на равнину, то вовсе почти развеялся. Только вот нам это мало помогло.
Только появилась возможность оглядеться, я едва не замер, как вкопанный, да и не только я.
Что же это такое? хрипло спросил Менгор, и я только лишь ошалело качнул головой.
Я тоже ровным счетом ничего не мог понять. Вокруг нас, впереди и со всех сторон вдаль был далеко не Новый Этен. Либо весь Новый Этен успели сжечь дотла за ночь, кроме того леса, из которого мы вышли только что.
Вокруг была засыпанная пеплом, почернелая пустошь, в воздухе висели клубы дыма, заслоняя собой восходящее солнце, и запах застарелой мерзкой гари, жирной и густой, забивал горло и мешал нормально дышать. И этого всего не могло быть, просто потому что не могло быть никак.
Что за всё, что я смог промолвить, повторив, точно эхо, за Менгором. Голова вдруг заболела нестерпимо точно ее набили раскаленными иглами. Какое там превращение оборотня где-то в городе! Так раскалывалась голова у меня только после кораблекрушения, и, наверное, больше никогда в жизни. Со всех сторон раздавались приглушенные восклицания и ругань никто не мог понять, что происходит.
Это не Новый Этен. Это вообще не Марбод Мавкант. Я понял это вдруг со всей ясностью вспомнил дорогу, что видел со стен ДЛагрена, вспомнил карту, куда, конечно же, сунул нос перед отправкой. Да и без этих карт я просто вдруг ясно осознал: мы попали куда-то, куда не должны были. А вторая неприятная мысль, от одного появления которой у меня и заболела голова, была такова: я откуда-то должен знать эти земли.
Не может быть, прошептал я, когда в голове мутными отблесками всколыхнулись некие тени воспоминаний. Тех, давних, что, как я думал, поглотило море.
Ну и где мы? раздраженно, зло крикнул в никуда Менгор, явно не ожидая никакого ответа.
А я, кажется, знаю, только это совсем бабкины сказки будут, один из стражников из глубины строя подал голос. Я вроде как узнаю эти места, это больше всего похоже на Кортуанск! Вот дорога на Корфу, вот вдалеке Сумрачные горы правда, это другой конец мира. Мы не могли туда попасть, просто пройдя по лесу.
Кортуанск! Я тоже знал это название и помнил из заново выученного о страшной войне, что шла в этих краях совсем не так давно. Даже вот в числе нашего отряда нашлись те, кто какое-то время жил в Кортуанске, нес там службу, пока власть островного королевства окончательно не пала под натиском какого-то до той поры никому не ведомого завоевателя, заручившегося помощью отнюдь не благонамеренных магов ну или одного мага. Да, кое-кто из моих соплеменников жил здесь, как и я сам тоже. Я с острой ясностью вспомнил, что незадолго до падения Кортуанска я был на западном побережье Кортуанска, но вот что я там делал?
Пока отряд наш сдержанно обсуждал, насколько реально то, что мы всем отрядом угодили в одну из «развилок», или, как чаще говорят, «колодец» на лесной части дороги а иного объяснения быть не могло нас обнаружили местные жители.
Колодец вроде как редко он отбрасывает дальше, чем на пару-тройку суток и десяток лиг. Нельзя же взять и провалиться через весь мир на другой его лик? Или можно?
Это еще предстояло выяснить, вот что я знал сейчас совершенно точно.
Из-за обгорелого дерева к нам вышел человек в тускло-черном, точно испачканном пеплом облачении, вооруженный копьём. На нем была простая шерстяная туника и плащ с худом то есть он мог быть вообще кем угодно.
На вид вы не драэва и даже не из «тех», вы кто тогда такие и как тут оказались? заговорил он, щурясь. Он всматривался в нас, и лицо его, простое сухощавое лицо человека неопределенных лет, постепенно приобретало удивленное выражение. Меня или подводят глаза, или что же, эллеральские элфрэ наконец отважились покинуть свои нор свою землю?
Гарнизон ДЛагрена, Новый Этен, Менгор мотнул головой, скидывая капюшон худа. Элфрэ, только не эллеральские. И у меня похожий вопрос как мы тут оказались?
Так вы из Марбод Мавкант? изумленно присвистнул человек. Вот дивны дела айтировы! Еще удивительнее, чем помощь от Эллераля!
Добрый господин, ты не из Оплота? подал голос все тот же страж, что узнал первым ландшафт вокруг.
Он кивнул.
Стало быть, маг? уточнил Менгор.
Верно. Пойдемте за мной, тут небезопасно. снова кивнул маг, и мы развернулись в указанную сторону.
Там, куда нам предстояло идти, возвышался массивный скальный хребет Сумрачные горы, как назвал их наш однополчанин. И они в самом деле так назывались. И да, это был именно Кортуанск человек с тускло-черном, не назвавший своего имени, подтвердил это.
Скалы и уступы крупные, угловатые, но чуть сглаженные расстоянием, и потому точно обтянутые бархатом растущего на них травяного и лесного покрова. Величественная темно-синяя гряда и серо-белые облака. Воздух, полный пепла, и тусклый неяркий день без солнца в белесом небе не в силах приглушить густоту теней меж скал и те все равно были насыщены яркостью кобальтовой глазури после обжига. Мне показалось, что с гор этих тянет свежим ветром и там, там можно будет дышать легко, не сплевывая горький дымный привкус после каждого пятого вдоха. Мы шли и я, не зная толком, кто такие эти жители Оплота и о каких магах толковал Менгор, все равно хотел вступить под тень этих скал и ущелий. Сумрачные горы казались мне прекрасными. А я сам, оказывается, был болен жаждой путешествий сидя у себя в уютном этенском городе, я даже не понимал, насколько меня тянут к себе новые земли. Наверное, это и сыграло со мной злую шутку и загнало на тот корабль, и иной разгадки нету. Наверное, думал я. И забывал думать дальше, крутил головой, осматриваясь, прикипая взглядом, впитывая каждую мелочь.