Надобно всё успеть за сутки с небольшим!
Брандер решили сварганить из испанского нао «Милагроса», захваченного на неделе. При этом сущность корабля не должна была бросаться в глаза испанцам до самого последнего момента.
А посему «Милагросе» оставили все мачты и паруса, починили снасти, и даже изобразили орудия, просунув в пушечные порты полые обрезки брёвен, кои прозывали «негритянскими барабанами».
Добрая сотня человек готовила «команду» в виде ростовых чучелнабивали мешки тряпьём, плели из соломы, обряжали в одежды, расставляли по палубе обречённого судна, привязывая поближе к «пушкам». Известное дело, при абордаже одни пушкари на палубе, остальные хоронятся в трюме или жмутся к фальшбортам.
Правда, Морган, как истинный флотоводец, решил не идти ва-банк, а ещё разок попытать счастья, для чего послал к Кампо-и-Эспиносе миролюбивое предложение: мы-де готовы покинуть Маракайбо, не предав его огню, и даже от выкупа откажемся и заложников отпустим за так, только пропустите нас в открытое море!
Но испанский адмирал на уговоры не поддался, повторив свой прежний ультиматум: или вы, господа пираты, сдаётесь и лишаетесь добычи, или два дня спустя мы вас всех уничтожим.
Умывай руки, Генри, хмыкнул Олег, этот испанец до того уверился в собственной виктории, что даже баталия его не пугает.
А зря зловеще оскалился Морган.
И тут же послал ещё сотню человек на сборы всего, что горит. Те и рады были стараться
Том Харрис, как застрельщик, подговорил идти с ним в «огненный рейс» ещё двоих капитановПикардийца и Драя.
А то одному скучно! смеялся командир «Мэри».
Работали всю ночь, набивая трюмы нао пальмовыми листьями, ветками, смолой, воском, дёгтем и серой. Эту горючую смесь застелили холщовыми чехлами, которыми накрывали пушки, а под «негритянские барабаны» заложили горшки с порохомшесть сосудов под каждое «орудие». Ещё и бимсы, палубу поддерживавшие, подпилили, чтоб рвануло так рвануло, лишние люки в настиле проделали, а лишние переборки сломали.
И вот настал решительный деньвыстрел из испанской пушки оповестил об этом. Кончилось, дескать, ожидание, господа пираты. Пожалуйте на экзекуцию!
Пираты не заставили себя ждатьотчалили с отливом, сносившим корабли в нужном направлении.
Первым причал Маракайбо покинула «Милагроса», корабль, приносимый в жертву победе.
Над ним вился адмиральский флаг, а на шкафуте стояли три капитанаПьер Пикар, Томас Харрис и Олег Драй.
С собой Сухов взял Ташкаля, Бастиана и Кэриба. Том с Пьером привели ещё нескольких верных людей, обстрелянных и стойких.
Будем драться до последней капли крови! ревел на пристани Джон Моррис.
Будем! ревели пираты, повторяя клятву.
А ежели дела пойдут хуже некуда, не дадим пощады проклятым испанцам!
Не дадим!
Будем биться до последнего человека!
Будем! Вперёд! В бой! Смерть испанцам!
Поднять паруса, хладнокровно скомандовал Харрис.
Полуголые матросы забегали, исполняя приказ. Их лица были замкнуты, бесстрастны или выражали весёлую злость.
Олег помогал управляться с парусами на фок-мачте, Пикардиец занимался гротом.
Подняв все ветрила, брандер двинулся к устью лагуны. Следом за ним шёл пиратский флагман «Лилли» и небольшой испанский навиетто, гружённый мебелью, дровами, снятыми с косяков створками и прочим легковоспламеняющимся хламомна всякий случай, лишь бы было что «подбросить в огонь».
Добычу и пленников погрузили в пиратские барки и баркалоны, флиботы и паташився эта флотилия должна была держаться подальше от «зоны боевых действий», имея простую задачу: выскользнуть из ловушки, сберегая золото и женщин.
Чёртова дюжина пиратских судов добралась до выхода в море к вечеру. Остановившись в виду испанской эскадры, будучи от неё чуть дальше пушечного выстрела, отдали якоря и зажгли отличительные огни.
Близились сумерки, а начинать сражение в темноте не желал никтосие было чревато. Кроме того, стоило учитывать погоду в сезон дождей: с утра, как правило, было ясно, а вот к полудню небо затягивало тучами, и начинался дождь. Стоило ли оказывать испанцам услугу в тушении пожаров? Ясное дело, нет.
Всю ночь на палубах испанских кораблей мельтешил свет факеловдозорные бдели, опасаясь скрытного подхода пиратских каноэ. В темноте далеко разносились звоны судовых колоколов и хрипловатые напевы горнов. Потом эти «флотские» звуки приглушил очередной дождь.
Ночь перед боем прошла тревожно, в гаданиях «кто-кого», в сомнениях, да в распале бойцовского духа, но Олег сумел хорошо выспаться. Старая добрая привычкана битву следует идти отдохнувшим и полным сил.
И вот восток над пильчатой линией далёкого кряжа озарился сиянием наступающего дня.
Всё ожило. Две противоборствующие армады, ещё недавно сонные и притихшие, медленно приходили в движение.
Испанские фрегаты подняли якоря и двинулись навстречу пиратам, хотя и не могли войти в озеро Маракайбоэто были тяжёлые корабли с большой осадкой.
Корсары тоже пошли на сближение, благословляя ветер с востоказадул хороший бакштаг.
«Милагроса» шла в полветра или галфинд, избрав себе цельмогучую «Ла Магдалену».
Давай, давай цедил Олег, глядя, как медленно вырастает корпус вражеского фрегата.
На «Магдалене» не догадывались о предназначении «Милагросы», а потому не слишком торопились с её потоплением.
Адмирал дель Кампо-и-Эспиноса здраво рассудил, что в трюмах адмиральского корабля наверняка полно золота.
Как же можно отправлять на дно сундуки с сокровищами? Не разумно-с.
Были, правда, и рассуждения благородного толкадон Алонсо подпускал вражеское судно поближе, дабы сравнять шансы своих дальнобойных орудий с пиратскими пушчонками.
Чуть позже, так и не дождавшись залпа, адмирал сильно удивился, поняв, что безумцы решили идти на абордаж. Что ж, скривился Кампо-и-Эспиноса, мои молодцы не посрамят гордое знамя Кастилии! И приказал открыть огонь по дальним кораблям пиратов, чтобы отогнать их и не создавать помех для образцово-показательной стычки. Пусть те издали полюбуются, как испанцы ловко и умело станут изничтожать жалкую абордажную команду!
Приготовиться! заорал Харрис.
Ташкаль первым раздул угли в медной жаровне и запалил факел. Передав его Беке, зажёг второй и третий. Матросы хватали их, как спортсмены-олимпийцы на эстафете, и разносили огонь по кораблю.
Запаливай фитили! Оба!
Ко всем бочонкам с порохом накрутили по два фитилянадёжности ради. Мало ли, вдруг какой потухнет! Зашипело
Испанцы, не слишком понимая, что происходит, заряжали мушкеты, всё ещё дожидаясь абордажа. Изредка постреливая, они дождались
Крючья! рявкнул Том.
Пикардиец, Драй, Жан, Поль, Тристан Железная Рука и Крис Халлоран раскрутили абордажные кошки и зашвырнули их на борт «Магдалены»та будто наплывала, опрокидываясь своею громадой.
Два корабля столкнулись с гулом и треском, сойдясь бортами, спутывая реи и снасти.
Загрохотавшие, залязгавшие крючья вцепились в дерево, притягивая «Милагросу» к флагманскому кораблю.
Пули так и свистели, впиваясь в палубу брандера, дырявя его паруса.
Зажигайи ходу!
Факелы полетели в отверстые люки, а вся команда «поджигателей» попрыгала в море. И только тут до испанских моряков дошло, какого дурака они сваляли.
Адмирал надсадно орал, требуя, чтобы матросы спрыгивали на «Милагросу» и рубили той мачтыпусть-де опасную соседку относит в море. Но было уже слишком поздно.
Пламя с рёвом вырвалось из трюма, вскрывая доски палубы. Огненными клубами и брызгами окатило оно борт «Ла Магдалены», взвиваясь до верхушек мачт. Загрохотали взрывы, «подкидывая» на палубу флагмана всё новые и новые порции зажигательной смеси. Просмолённое полотно, взлетая странными зловещими птицами, облепливало паруса и снасти фрегата.
Пожар расходился, как в иссушенном лесу, охватывая мачты, стекая на нижние палубы. Олег не успел ещё доплыть до галиота, а «Ла Магдалена» уже полыхалався.
Рёв пламени был так силён, что глушил голоса, полупрозрачные полотнища рукотворных протуберанцев вздымались в небеса, закручиваясь и почти не давая дыма.
Когда Сухов вылез на палубу, по проливу раскатился гром взрываэто огонь добрался до крюйт-камеры
Облако порохового дыма только на миг скрыло гибнущую «Магдалену»могучая тяга унесла белёсую пелену.
Пипец котёнку, пробормотал Олег, стягивая с себя мокрую одежду.
Ташкаль, сам мокрый, уже был тут как тут, с ворохом сухих рубах и прочего.
Пока Сухов одевался, испанский фрегат «Сан-Луис» решил удрать, но далеко не ушёлнапоролся на мель. Видимо, испанцы хотели отойти под прикрытие орудий форта Ла-Барра, но внезапная гибель флагмана настолько деморализовала и парализовала их, что все лоции вылетели у капитана фрегата (кстати, вице-адмирала Матео Алонсо де Уидобро) из головы.
«Сан-Луис» вздумал тонуть и лёг на дно, оставляя над водою задранную корму. Пираты, воодушевлённые мгновенным разгромом испанцев, двинулись в атакуморгановская «Лилли» и «Долфин» Джона Морриса обстреляли третий испанский корабль «Нуэстра-Сеньора-де-ла-Соледад».
Зажав его с обоих бортов, сломив несильное сопротивление, корсары устремились на абордаж, с лёгкостью захватывая «приз».
Понахватав испанского добра, они умножили им свою добычу, а шлюп подожгли. Горящий корабль понесло течением к берегу.
Никто из его команды не прыгал за борт, спасаясь от смерти, некому было спасаться, пираты перебили всех.
Флота бискайцев, обычно именуемого армадой Барловенто, не существовало более.
Потеряв семерых, флибустьеры с Тортуги и Ямайки вернулись в Маракайбо.
Морган снова послал своего человека к адмиралу Кампо-и-Эспиносе, требуя выкуп за Маракайбо в тридцать тысяч песо и пятьсот голов скота.
Само собой, дон Алонсо и слышать не хотел таких пораженческих разговоров, но нашлись люди поразумней «безлошадного» адмирала. Поторговавшись, испанцы пригнали пиратам стадо коров и бычков и выплатили двадцать тысяч песо.
На вопросы, когда же им вернут заложников, Морган отвечал, что останется верен данному слову, но, только когда окажется на расстоянии пушечного выстрела от форта Ла-Барра.
И была у «адмирала пиратов» ещё одна радостьпленный штурман с «Ла Магдалены» согласился остаться с пиратами и рассказал о том, что на флагмане, оказывается, хранилась казна в тридцать тысяч песо.
Опытные и не очень ныряльщики тут же начали подъём ценного груза, благо фрегат затонул неглубоко. Им удалось поднять половину казны и целые охапки дорогого оружия, отделанного серебром и золотом.
Градус настроения у Моргана поднялся высоко, а вот Сухов не разделял пиратских радостейони по-прежнему находились в «бутылочном горлышке», не ведая, как же покинуть ловушку.
Увы, «бутылка» лагуны, в которую они попали, была закупорена аж двумя пробками. Одной из нихэскадры адмирала де Кампо-и-Эспиносыне стало, зато другаяфорт Ла-Баррасидела крепко.
Шесть здоровенных 42-фунтовых пушек грозили пиратским кораблям с бастионов, и противопоставить им Моргану было нечего. Кроме смётки
В тот же день капитаны, разгорячённые успехами на море, решили добиться поражения противника и на суше.
Со шлюпок и каноэ более сотни человек высадилось на берег острова Исла-де-Паломас. Пираты были вооружены всего лишь мушкетами, а вот надежд на корабельную артиллерию не было никакихслишком слаба она была, чтобы рушить крепостные валы и стены.
Испанцы открыли яростный огонь изо всех стволов, а французы с англичанами ринулись на штурм. Они добрались до редутов, но были отброшены. Гранаты в виде горшков, набитых порохом, закинуть за стены укреплений было проблематично, зато защитники крепости забрасывали ими тех, кто шёл на приступ.
В итоге пираты потеряли тридцать человек убитыми и вынуждены были отступить.
Какого чёрта вообще было бросаться на пушки? раздражённо бурчал Олег.
А как ещё брать крепости? гудел в ответ Моррис. Голыми руками?
Голой головой! огрызнулся Сухов. Думать надо, а не сабельками махать! Ду-умать!
Точно, кивнул Том Харрис.
Вот сами и думайте! рассердился Джон.
Да уж придётся!
И Харрис придумал. Пока пираты делили добычу и чинили суда, он переговорил с Драем, Морганом и Пьером Пикардийцем, сведущим в местной топографии.
И вот, накануне ночи, выбранной для выхода из ловушки, каковой стала лагуна Маракайбо, пираты взялись исполнять план «Б».
Они спустили каноэ, расселись за вёсла и погребли к берегу, покрытому густыми зарослями. Народу в пирогах было полно, а вот, когда утлые плавсредства двинулись обратно, в каждом каноэ сидело всего по три-четыре человека.
И новая высадкаопять переполненные пироги пошли к берегу, возвращаясь почти пустыми.
Испанцы забеспокоились. Им стало ясно, что пираты затеяли штурм, желая ударить с берега всеми силами и взять Эль-Фуэрте-де-ла-Барра.
В форте скопилось более двух сотен бойцов, ополченцев, аркебузиров и спасшихся моряков, но никому из них и в голову не пришло, что снующие взад-вперёд каноээто всего лишь представление, спектакль, разыгранный режиссёрами Харрисом и Морганом.
Секрет был проще простогокогда пироги возвращались к кораблям, то большая часть гребцов ложилась на дно, и с валов Ла-Барры видели именно то, что испанцам показывали, вынуждая сделать логичный вывод: высадка началась!
И командиры испанцев тут же развернули бурную деятельность. Работёнка для осаждённых была адованадо было поворотить тяжеленные орудия в сторону суши, дабы отбить штурм. Уж каково было испанцам ворочать крепостные пушки, каждая из которых весила сотни пудов, представить можнокости у них трещали, в глазах темнело, дыхалка кончалась.
И всё же к вечеру все 42-фунтовые орудия «стали к лесу передом», а к проливу задом. Что и требовалось доказать.
Когда стемнело и начался отлив, корабли корсаров снялись с якорей. Их команды буквально на цыпочках, шёпотом отдавая команды, поставили паруса.
Подхваченную течениемначинался отливпиратскую эскадру выносило в море. Минуя крепость, корабли сменили галс, развернув паруса.
Тут-то испанцы их и заметили. Но что они могли поделать?
Опять-таки, можно себе только представить, какие чудовищные проклятия оглашали ночь над островом, какая чернейшая брань извергалась из уст командиров и рядовых!
Пару тяжёлых орудий всё же удалось развернуть в сторону пролива, но даже ядра в 42 фунта уже никак не меняли расстановку силпираты благополучно уходили.
Правда, одно из выпущенных испанцами ядер чуть было не задело корму «Лилли», но ничего, кроме солёного душа, пиратам вытерпеть не пришлось.
Ночь прошла, и с утра, уже чувствуя себя вырвавшимся из клетки, Морган отправил к Исла-де-Паломас барку с заложниками, дабы обменять их на пленных пиратов. Надо ли говорить, что обмен состоялся?
При расставании Генри приказал выстрелить из пушек правого борта «Лилли». Семь орудий выпалило по форту Ла-Барра, однако ответной пальбы не случилосьприсмирели испанцы, переживая свой позор.
Запереть пиратов и, вместо того чтобы спокойно, как в тире, расстрелять разбойников, имея эскадру и форт, потерпеть сокрушительное поражение Срам-то какой!
Ясное дело, что история эта поднимет настроение в Лондоне и Париже, а Мадриду-то каково?
Интересно, что, покинув Маракайбо, пираты повстречали в море французскую эскадру вице-адмирала графа дЭстре из шести кораблей.
Граф имел предписание короля отменить все капёрские грамоты, выданные на Тортуге. Правда, рандеву с корсарами прошло тихо и мирно.
Более того, пообщавшись с капитанами пиратов на борту своего линейного корабля «Сен-Луи», вице-адмирал счёл «деятельность» флибустьеров весьма полезной для Франции, о чём и написал его величеству, расхваливая недавние подвиги «адмирала пиратов» и его капитановДрая с «Ундины», Пикардийца с «Сен-Пьера» и Дюмангля с «Ле-Дьябль-Волана».
В мае эскадра Генри Моргана прибыла в Порт-Ройал, где пиратов вновь встречали как героев и триумфаторов.
Двести пятьдесят тысяч песоэто вам не баран начхал!
Губернатор Модифорд, как водится, отчитал Моргана и его капитанов «за превышение полномочий и несанкционированные нападения на города», однако наказывать никогону разумеется! не стал.
А вот участь дона Алонсо дель Кампо-и-Эспиносы, а также его вице-адмирала Матео Алонсо де Уидобро складывалась куда печальней.