Ты это знаешь точно или догадываешься? спросила Настя.
И то, и другое, ответила Ягарья, глядя в глаза девушке. Почти пришли. Глупо будет, если мы просто возьмем и выйдем посреди улицы.
Мы даже не обсудили, как именно нам попасть в Гобики и забрать детей.
То, что мы, не договариваясь, оделись одинаково, сказала Павловна, говорит о том, что мы обе примерно представляем, как это будет происходить. Положись на волю Божью, на мой подвешенный язык да на свои красивые глазки, она подмигнула Насте. Настя заулыбалась в ответ. Только помни, Настасья Петровна, случись что со мнойбеги! Спасай себя и ребятишек. Я разберусь, а коли не разберусьспасать меня не надо. Там уже каждый сам по себе, уяснила?
Настя не ответила ничего, только кивнула.
Уже стемнело. Они подошли вплотную к деревне. Крайний дом пустовал, и он такой был не один.
Крадучись, словно воры, две женщины вошли в Гобики. Откуда-то донеслась немецкая речь, а затем громкий смех.
Как мы узнаем, где дети? шепотом спросила Настя. Ягарья посмотрела на нее.
Милочка, сказала она, я не только глазками стрелять умею. Уж, думаю, детскую душонку учуять смогу. Но пока только нехристей поганых чую.
Несколько десятков метров они прошагали за домами, прислушиваясь к зимнему вечеру. Наконец они дошли до того дома, в котором шумели немцы.
Пьют, шепнула Ягарья, издали заглядывая в окно, пьют, а это плохо. С дуру пальнут и не заметят.
Вдруг она резко повернула голову вправо.
Там девчушка, лет пяти, сказала Ягарья, а с ней сестренка не такая мелкая, но и не взрослая. Они не одни. И им холодно.
Идем? спросила тихо Настя.
Нет. Они ближе всех к краю деревни. Заберем их, когда будем уходить.
Раздался скрип открывающейся двери, кто-то вышел из дома. Высокий худощавый мужчина обошел дом и пристроился у голой яблони. Пока струя журчала, растапливая под собой тоненький слой снега, а руки были заняты, контролируя процесс, из-за спины немца раздался женский голос:
Herr, ich brauche deine Hilfe (Господин, мне нужна ваша помощь).
Обернувшись, пытаясь быстро застегнуть штаны, мужчина лет сорока, раскрыв рот от удивления, увидел две пары глаз, которые пристально смотрели на него. Движения пальцев, что застегивали ремень, стали медленными и неточными.
Wie kann ich dir helfen, gnädige Frau? (Чем я могу вам помочь?)спросил он.
Bring uns zu den Häusern, in denen die Kinder noch übrig sind (Отведи нас в те дома, где еще остались дети), теперь уже приказным тоном сказала Ягарья Павловна фон Майер.
Wie du sagst (Как скажете), ответил фриц и, продолжая борьбу с ремнем, двинулся вглубь деревни.
Через каждые два-три шага он оборачивался, чтобы взглянуть в глаза Павловны. Молодая красивая девушка, что шла рядом с ней, не вызывала у него такого интереса.
Hast du viele in diesem Dorf getötet? (Многих вы убили в этой деревне?)спросила Ягарья.
Nein, Frau, nur diejenigen, die gegen uns gegangen sind. Solange es Rinder gibt, brauchen wir jemanden, der sich um ihn kümmert. Wir müssen die Kühe melken, wir müssen die Schweine schneiden. Deshalb macht es keinen Sinn, alle zu töten. (Нет, фрау, только тех, кто пошел против нас. Пока есть скот, нам надо, чтобы кто-то за ним ухаживал. Надо доить коров, надо резать свиней. Поэтому нет смысла убивать всех).
Настасья молчала. Она осматривалась по сторонам, но ничего не видела кроме темных окон темной улицы. Она зналафрица, который вышел по нужде из дома, скоро кинутся. Надо спешить. Но Павловна не подгоняла.
Hier (Сюда), сказал немец и подошел к двери одного из немногочисленных домов.
Öffne die Tür, Ягарья сказала ему, чтобы он открыл дверь. Мужчина толкнул ее, но та не поддалась.
Ist geschlossen (Закрыто), ответил он.
Откройте, мы пришли помочь, тихим голосом сказала Павловна, прижавшись к двери. Немец не обратил ни малейшего внимания на то, что его спутница вдруг заговорила по-русски. Не бойтесь, откройте, повторила она.
За дверью слышалось шевеление, скрипнул засов и распахнулась дверь. Парнишка, что стоял на пороге, резко попятился назад, увидев перед собой немца.
Komm rein (входи), сказала Павловна фрицу и буквально втолкнула его в дом, заходя следом за ним.
Не бойся, ласково шепнула мальчику Настя, что зашла последняя.
Парнишка молчал, но было видно, что он зол и напуган.
Этого не бойся, сказала Ягарья, показывая на немца, он не причинит тебе вреда. Правда, Ганс?
Немец влюбленными глазами посмотрел на женщину и улыбнулся ей, услышав свое имя.
Вы та самая из Ведьминой усадьбы? наконец спросил мальчик.
Та самая, улыбнулась Павловна, а это Настасья Петровна, и мы пришли помочь.
Как вы нам поможете?
Вам? Сколько вас здесь? спросила Ягарья. Мальчик не ответил, с недоверием разглядывая незваных гостей. Хорошо, слушай, сказала женщина, заглянув парню в глаза, некоторые ребятишки из деревни уже живут у нас. Не знаю, как долго, но какое-то время мы сможем вас кормить и защищать. Здесь же вам не протянуть до весны. Где твои родители?
Папка ушел, сказал мальчик, голос его стал мягче и податливее, маму убили в первый же деньона не хотела их впускать в дом. Но они все равно вошли, мальчик злобно взглянул на ничего не понимающего немца. Он под каким-то дурманом?
Вроде того, сказала Ягарья. Кто с тобой живет?
Младшие брат и сестра, а еще девочка соседняя. Она с бабкой раньше жила, а бабка померла от сердца, когда вы поняли. Я бы пошел в партизаны или на войну, чтобы всех их убить, снова злоба забрюзжала, на этот раз слюной, но я понимаю, что должен заботится о младших. Я не трус, честно! Но у них больше никого.
Ты очень смелый! улыбнулась женщина. И умный, раз сообразил их сейчас спрятать. Но теперь, Ванюша
Откуда вы знаете, как меня зовут? с недоверием спросил Павловну мальчик чернявый, чем-то на цыганчонка смахивавший, да только больше из-за худобы и скул впалых, чем из-за волос смольных.
Так ты ж мне сам и сказал, уверенно, глядя в глаза парнишке, ответила та, теперь ты должен привести к нам брата с сестрой и ту девочку. Мы вас уведем.
В усадьбу к ведьмам?
А ты крепкий парень, сказала Ягарья. Да, в усадьбу, только не к ведьмам, а к женщинам, которые будут о вас заботится, пока папка ваш с войны не вернется.
А как же он? Ваня кивнул на в сторону фрица.
О нем не беспокойся, у него своя дорога. Сколько тебе лет, Ваня?
Четырнадцать. Сестре десять, а братику всего два года. Ане, другой девочке, семь лет.
Дружная какая у вас семья, улыбнулась Настя, когда дети вышли к ним. Десятилетняя девочка, сестра Вани, держала за руки маленького братика и соседскую девчушку.
Вы молодцы, сказала Ягарья, одевайтесь потеплее. Ничего с собой не берите, только одежды побольше наденьте.
А куда мы пойдем? спросила Анечка.
Туда, где тепло и вкусно кормят, сказала Настя, присев рядом с детьми.
Можно я возьму своего зайчика? спросила снова девочка, держа в руках старую потрепанную игрушку.
Конечно! Он же будет скучать без тебя, если ты его оставишь, улыбнулась Настя и взяла на руки маленького мальчика. Тот сразу прижался к теплой груди девушки, а она его укрыла своим меховым платком, что был на ней под пальто.
Я знаю, что в одном из домов живут две сестры, это так? спросила Ягарья.
Да, так, сказал Ваня, они живут со старой больной теткой.
А еще дети остались в Гобиках?
Нет. Кто-то уехал: немцы вывезли, кто-то сбежал куда-то, а двое умерли. То ли от холода, то ли от болезни. Не знаю. Я редко выхожу на улицу теперь.
Надо пройти к тому дому, где живут две сестренки, и при этом остаться незамеченными. Обойдем деревню и постараемся пройти за их домом, сказала Ягарья Павловна.
Немецкий солдат стоял безучастным истуканом, ничего не понимая из того, что происходит, да его это и не волновало. Все тихо вышли из дома. Настя несла маленького мальчика, Ягарья держала за руку девочку Аню, а Ваня свою сестру. Немец шел между ними.
Где-то за их спинами послышалась немецкая речь.
Надо поспешить, сказала Ягарья, пытаясь скорее перейти улицу и оказаться за бревенчатыми домами.
Aber unsere Leute sind da! наивным голосом сказал фриц.
Komm schon, Hans! (Идем, Ганс!)одернула его фрау фон Майер.
Что он сказал? спросил Ваня.
Он хочет к своим, ответила, не сбавляя шаг, женщина. Ничего, скоро он к ним вернется. Пойдем по огородам.
Они обошли один дом, похоже, что жилой. Дети знали, даже самый маленький среди них, что нельзя издавать ни единого звука. Ваня то и дело с недоверием поглядывал на немца. Он еще не решил для себя до конца: доверяет ли этим двум женщинам, но он прекрасно понимал, что в Гобиках они долго не протянут, особенно младший Саша. Когда мама была жива, она все еще кормила его своим молоком, хотя Сашка уже давно бегал на ногах. В раз мальчики вместе с сестрой потеряли все. «Хуже не будет», решил для себя Ваня. И пускай его батя с мамкой раньше плевали вслед этим женщинам. Сейчас, возможно, от них зависит жизнь его и тех, о ком ему выпало заботиться.
Вон тот дом, указал Ваня, проходя уже четвертый огород.
Осталось немного, сказала Ягарья, крепко державшая ручонку маленькой Ани.
А у вас там есть молоко? тихо спросила девочка. Я очень люблю молоко.
И молоко, и мясо, и хлеб горячий, улыбнулась в темноте женщина, а по праздникам даже можно получить кусочек сахара!
Девчушка заулыбалась и, если бы обе руки не были заняты (одна крепко держалась за уже морщинистую сильную руку, вторая прижимала грязного игрушечного зайчонка), то, наверное, захлопала бы в ладоши.
Тетка у этих девчушек вредная? Отдаст их нам? спросила Павловна у Вани.
Вредная, но девок любит, ответил мальчик. Думаю, отдаст.
Со мной пойдешь.
Ваня кивнул, согласился. Дойдя до нужного им дома, Ягарья всем приказала присесть у стенки, а сама вместе с Ваней подошла к окну, что на огород выходило. Постучали разнет ответа, постучали второй разтишина. Шуметь не хотелось, нельзя было.
Зинаида Павловна, это Ваня, откройте, пожалуйста, негромко сказал парень.
Кто-то подошел к окну, снял одеяло, что завешивало его. На Ягарью и мальчишку смотрела пожилая женщина с очень недовольным взглядом.
Чего вам? угрюмо спросила она через стекло.
Мы хотим помочь, откройте окно, сказала Ягарья. Я
Я знаю, кто ты. Зачем пришла? ответила та, так и не открывая окно.
Я предлагаю вам отдать мне своих племянниц, чтобы мы смогли позаботиться о них, сказала Ягарья покорным голосом.
Я и сама могу позаботиться о них.
Я в этом не сомневаюсь, продолжала настаивать та, но вы же знаете, что у нас им будет безопаснее. К тому же сытнее и теплее.
Иди к черту, ведьма, буркнула женщина и принялась завешивать окно.
Зинаида Павловна! на свой страх повысила голос Ягарья. Зинаида приостановилась и снова посмотрела в окно, где увидела карие глаза той, которую презирала, сколько жила в этой деревне. С нами вам и вашим племянницам будет безопаснее, повторила Ягарья. Одевайтесь теплее и вылезайте с ними через это окно.
Женщина бросила на пол одеяло и, развернувшись, ушла вглубь дома.
Они не идут? удивленно спросил Ваня.
Как раз наоборот, ответила Павловна, только придется взять и Зинаиду Павловну.
А если немцы заметят ее отсутствие? спросила Настя, что была с детьми неподалеку. Фриц все еще стоял рядом с ними.
Они будут заняты в ближайшее время, сказала Ягарья.
Через десять-пятнадцать минут Зинаида Павловна, одетая в теплое зимнее пальто, замотав голову шалью, открыла окно.
Девки, вперед, шепнула она.
Первая в окно вылезла девушка, лет шестнадцати, затем ей в руки Зинаида подала другую, лет семи, как и Анечке, затем и сама женщина подняла ногу, чтобы перекинуть ее через карниз.
Одеяло, шепнула Ягарья, подай, пожалуйста, одеяло, которым было завешано окно.
Зинаида подняла одеяло и перелезла на улицу, закрыв за собой створки и ставни. Ягарья отдала одеяло Насте, чтобы та теплее укутала ребенка.
Кажется, у него жар, сказала та.
Нам надо продержаться какое-то время, к утру будем дома, сказала Павловна. Она отвела фрица в сторонку и что-то долго говорила ему. Тот лишь кивал в ответ, а затем положил руку на свой правый бок, проверив, там ли то, о чем говорила ему фрау. После Ганс широко улыбнулся, последний раз влюбленно посмотрел на женщину, стоявшую перед ним, и пошел в сторону улицы.
Вы отпускаете его? удивился Ваня.
Конечно же нет, печально ответила женщина, ничего не пояснив.
Продолжая передвигаться за домами деревни, дойдя почти до ее конца, они услышали звуки стрельбы из пистолета.
Что это? испуганно спросила одна из сестер.
Это Ганс, улыбнулась Ягарья. Теперь я его отпускаю Идем дальше. У нас есть возможность незаметно выйти из деревни.
Стрельба утихла, а Ягарья фон Майер вместе с Першаковой Анастасией Петровной вывели из Гобиков последних детей, прихватив с собой одну старую вредную тетку, потому что проще было ее взять с собой, чем объяснять горделивому сердцу, что так будет лучше для ее девочек.
Что ты сказала немцу? тихо, чтобы дети не услышали, спросила Настя, поравнявшись с Ягарьей.
Я спросила, сколько патронов в его пистолете, а потом сказала, что он должен выпустить их все, кроме одного в тех, с кем пил в том доме. Последнюю пулю он должен пустить себе в голову. И, видимо, Ганс так и сделал.
Я понимаю, что так надо, но это тяжело, правда? спросила Настя.
Очень. Не говори только бабе Фене, что на моем счету фрицев теперь больше, чем на ее. Чай, обидится старушка.
Настя улыбнулась, но улыбка ее была натянутой. Спина устала нести двухгодовалого ребенка, руки затекли, но она не подавала и виду, что ей тяжело. Остаток пути шли молча. А с первыми лучами рассвета показалась и Ведьмина усадьба.
В себя Зинаида Павловна пришла только тогда, когда перед ее носом поставили тарелку с горячей перловой кашей, от которой обжигающим ароматом парил сливочный запах.
Где я? недовольно и напугано спросила тетка, словно проснувшись
Ты что, не помнишь? спросила ее девушка, что сидела рядом.
Олька, мы же дома были. Печка прогорала. Холодно становилось.
А потом пришла Ягарья Павловна, тихо сказала девушка.
Ведьма что ли? недовольно буркнула Зинаида.
Тетя, толкнула ее в бок Оля, она не ведьма. Она забрала нас к себе.
Как забрала?! закричала Зинаида и встала со своего места. Околдовала, значит?
Сядь и успокойся, Зинаида Павловна, сядь, спокойным, но властным голосом хозяйки сказала ей Ягарья, подходя к ним из другого конца дома. Коли тебе каша наша не по вкусу, да тепло наше не греет костей твоих старческих, так вон она, дверь-то. Тебя никто не держит. Возвращайся домой и продолжай в окошко свое наблюдать, как фрицы деревню твою топчут. А ежели о племянницах своих думаешь, так сиди, жуй молча да не выступай тут. Ведьма, ни ведьма, околдовала или ты сама пришлакакая разница, когда дети твои в тепле и в безопасности?
Женщина сделала недовольный вид, но ничего в ответ не сказала, села на место свое.
Ешь, тетя, сказала Олямолодая девчушка, некрасивая, неухоженная, но по глазам видно, что добрая.
Где Женька? спросила Зинаида племянницу.
С другими детьми играет, ответила та. Ей здесь понравилось. Ешь, тетя, ешь.
Не надо нас стесняться и уж тем более бояться, сказала Ягарья, садясь напротив другой Павловны. Меня зовут Ягарья Павловна, и я привела тебя, Зинаида, сюда только ради детей. Твоих детей. Если бы ты сразу отдала их нам, а не принялась бы чинить спор в то время, когда нас могли заметить, я бы тебя не забирала. Но мне пришлось. А, раз уж так вышло, то, Павловна, будь добра смириться и жить по моим законам, пока не закончится война.
Немцы или ведьмы? сказала Зинаида, обернувшись по сторонам, где вокруг нее тут и там были молодые и не очень молодые жительницы Ведьминой усадьбы.
Немцы или ведьмы, подтвердила Ягарья.
Зачем мы вам?
По себе судишь, по своему сердцу холодному, ответила Павловна. Вчера мы с Анастасией Петровной, рискнув своими жизнями, отправились в Гобики, чтобы забрать оттуда всех оставшихся там детей. Некоторые здесь живут уже давно.
Люська? спросила женщина.
Да, Люся пришла со своими тремя детьми и матерью. Еще двое мальчишек оказались тут раньше, один с мамкой, второйВолодясиротанемцев привел к нам. Не по своей воле. Вот только немцев мы спровадили, а Володю оставили. Да не бойся ты, Зинаида Павловна. Зла мы вам не желаем. Стали бы мы тащиться с вами всю ночь, чтобы навредить вам? Много вас теперь здесь Тесниться будем. Но ничего. Лавочек у нас предостаточно. Будем постели делать из них. Девок твоих вместе спать положим.