Прохладное стекло подалось внутрь, когда я придавил шарик пальцем. Но стоило мне отпустить его, оно тут же выправилось, а затем еще и зазвенело, едва я легонько щёлкнул по нему ногтем.
Над шариком висел какой-то цилиндр. Я тронул его, и тот зашипел в ответ. Из тонкого сопла прямо на прозрачное стекло полетели мельчайшие брызги перламутровой краски. Первый слой был идеальным, второй прибавил ослепительного блеска. Но я в очередной раз не знал, как остановить этот процесс, и вскоре на округлых боках шара появились потёки и капли, которые немедленно застыли. И когда стекляшка была окончательно испорчена, цилиндр затих. Я чувствовал себя виноватым и потому поспешил покинуть этот стол.
Помпо не появлялась. После небольшой паузы я продолжил исследовать мастерскую. На этот раз моё внимание привлекла не заметная с первого взгляда, тяжёлая серая занавеска. Она свисала с самого потолка в дальнем, довольно тёмном углу комнаты и была похожа на театральные кулисы. За ней я нашёл отличный деревянный стол с ящиками и небольшой дверцей, а также самый обыкновенный стул, стоящий рядом. На столе лежали тетради, мелкие записки, ручки, и была даже чернильница с гусиным пером, какими писали в старину. Но меня заинтересовал странный деревянный предмет овальной формы, гладкий, приятный на ощупь. Рассматривая его, я обнаружил три маленькие лампочки и надпись «Мастер левитации». Попытки отыскать кнопку для включения не принесли результата. Я вздохнул:
Где же тут включается свет?
Мастер левитации плавно поднялся над столом и зажёг две свои лампочки. Он беззвучно парил над моей головой и теперь сопровождал меня повсюду. Он даже летал со мной наперегонки, и я не мог его обогнать.
Мы вернулись за занавеску. На стене над самым столом громоздились тяжёлые полки, где стояло множество металлических и стеклянных кубков необычных форм, а за ними на лентах разной длины висели медали. Я вчитался в надписи и понял, что всё это было вручено мистеру Алексису Лимо «за особые достижения в развитии науки и техники», «за новейшее изобретение», за победы на выставках и так далее.
Среди книг, которые напоминали мне школьные учебники, нашлось несколько одинаковых томов: это были фотоальбомы. Не один и не два, а целых десять увесистых томов в одинаковом переплёте. Я достал самый верхний и на первом же развороте увидел малыша в ползунках, стоящего на четвереньках. Он крепко ухватил за тонкий ошейник кошку, которая хоть и стремилась удрать от малютки со всех своих четырёх ног, но, пожалуй, готова была распрощаться с одной из своих девяти жизней. Малыша звали Алексис. Рядом со снимком на соседней страничке красовалось описание великих достижений ребёнка, которые он успел совершить в течение одного дня. Слова были выведены аккуратным женским почерком. За фотографиями младенца Лимо следовали карточки с Лимо, заметно подросшим. Он был уже с портфелем в руках или ракетками для бадминтона либо скакал на лошадке на детской карусели. Почерк изменился: он стал более чётким и резким. Возможно, эти записи сделал отец моего старикана. Фотографии делались всё ярче и красочнее, а мистер Лимо взрослел, поступал в школу и заканчивал институт. Следом шёл целый ряд кадров, где мой сосед работал в лаборатории: он стоял в самом верхнем ряду справа от людей в белых халатах и галстуках, а позже сидел на стуле уже в самом центре того же коллектива. На соседней странице находился список фамилий тех, кто работал в лаборатории, и маленькие цитаты про каждого в отдельности.
Наверное, сам Лимо оставил эти заметки. Некоторые из них показались мне смешными: «Адам сегодня перед общим завтраком забыл вовремя положить бутерброды в печь di-4. А поскольку до этого Вифт Сэмуэль намазал на них пасту из щупалец кальмара, бутерброды расползлись по комнате. Мы собирали их всем отделом и потратили на это весь обеденный перерыв».
Дальше я читать не стал и вернул фотоальбом на полку, поскольку увидел, что один из ящиков в столе приоткрыт, и оттуда торчит кусок цветного полотна. Это был отрезок ткани с красивым орнаментом, который менял свои цвета и расположение цветочков и завитушек, когда я встряхивал его. Как в калейдоскопе! Хм калейдоскопная ткань! На уголке была пришита бумажка с надписью: «Образец 12. Ольге 6 лет». Хм Ольге У Лимо были дети? Я отложил лоскут и выдвинул ящик.
Там находились всевозможные мелкие записки. С какими-то адресами, именами и цифрами: «Гип Раус 7558.98.340». Это было похоже на номер телефона неизвестного мне Гипа Рауса. А ещё, например, такое: «5 ПР. 09-ДЛГ. Тит Ликарус». А это что? Должно быть, сокращённо записанный адрес Тита Ликаруса. Странное имечко.
Под стопкой маленьких листочков с подобными данными лежал тонкий блокнот в кожаном переплёте. От времени и частого пользования он засалился, загрязнился. В нём в столбик были записаны такие же странные строчки, одна другой замысловатее: «Аграпа 76? РАМ 502», «НИН 6:*12 Нанель» Более того, в некоторых строках отдельные значки были выделены красным цветом или перечёркнуты, а рядом проставлены новые данные. Таким оказался загадочный ТаТафор: под ним сменилось три столбца, каждое значение в которых было заменено новым.
Теперь я уже был почти уверен, что мистер Лимо явно причастен к какому-то тайному сообществу, которое передавало сообщения друг другу в виде шифров! Ох, и непростым оказался этот дед! А мадам Помпо Она же настоящая волшебница! Ну, и Элиса, разумеется, тоже! По спине побежали мурашки.
Я собрался закрыть ящик, но среди белой или разлинованной бумаги вдруг увидел торчащий цветной уголок. Это была фотография. Старая, блёклая и поцарапанная в некоторых местах, с потрескавшимися и смятыми уголками. На ней я рассмотрел портрет мужчины в высоком цилиндре и идеально посаженном фраке. Его лицо с длинными усами и густыми бровями расплылось в широкой улыбке. Я долго приглядывался к изображению на фотокарточке и решил, что это сам Лимо, только молодой. Скорее всего, это был он. По крайней мере, похож. Наверное, он достал эту фотографию, когда собирался уходить вчера вечером. Ну Быть может, он забыл, как правильно надевать фрак и рубашку и всё остальное? Использовал как памятку, например.
Мне пришла в голову мысль о том, что в других фотоальбомах я мог бы найти его во фраке. И нашёл. Мой старик был сфотографирован на каком-то приёме посреди мужчин, которых моя мама считает «верхом элегантности», и женщин, изящных и красивых. У некоторых дам за спиной были крылья. Как у бабочек или стрекоз. Судя по надписям к фотокарточкам, это были «специальные крылья, которые помогают вальсировать в воздухе». В воздухе?! К тому же, в воздухе, над головами летающих дам, болтались облачка. На них очень удобно располагались мужчины с маленькими прозрачными крылышками и ели что-то похожее на зефир или мороженое. На карточке я обнаружил и человека, который услужливо разносил гостям угощения там же, в воздухе: у него через плечо был перекинут ремень с барабанчиком, из которого гости доставали воздушные сладости. Правда, на следующих кадрах были отпечатки весёлой суматохи, где люди, витающие в облаках, кувыркались и барахтались, пытаясь улететь от чего-то, плохо различимого. К счастью, тут же нашлось и описание событий:
«Рождественский приём по случаю создания господином Таратоном дю Маршалье машины, производящей зефирные облака, был прекрасен! Но прежде чем мы увидели результаты работы этого волшебного аппарата, нам пришлось немало потрудиться, чтобы остаться в чистой одежде, потому что маэстро приготовил для нас испытание в виде летающих карамельных пупсов. Мы восторженно ловили всех тех, что пытались проскочить мимо! Надо сказать, это были восхитительные малютки, которые, увы, исчезали сразу, как только нам удавалось отобрать у них леденец. Но нас это ничуть не расстраивало, потому что количество этих сорванцов было таким, что присутствующие на празднике с радостью простились с последним из них: пупсы были невероятно капризны и обидчивы! Если кто-то их нагонял, карамельные человечки отчаянно сопротивлялись и стреляли в гостей кремовыми пилюлями из маленьких рогаток. Пилюли разрывались в воздухе и пачкали наши наряды нещадно! Однако, погоня и всеобщее веселье было таковым, что запомнятся нам надолго! Мы, в конце концов, были перепачканы вкуснейшим сливочным кремом и отмылись только благодаря прежнему изобретению мадам Нукель ненамокаемому мылу. Бал продолжился. Но теперь мы переместились в пространство под потолком, куда напустили зефирные облака. Там игрушечные барабанщики разносили гостям ванильное мороженное с зефирными подушечками. Я его не очень люблю, но другого предлагать не стали надо сказать, что маэстро Тарантон решительно придерживался идеи вечера до последней минуты».
Так я листал страницу за страницей, и на каждой из них были описаны разные события, одно чуднее другого: создание членами Инженерного Клуба невидимого здания где-то в пустыне; помпезное открытие его в присутствии великих Князей Иовы и Патрика Мармштадских и принцев Аганубус; получение посылки от Странствующих Инженеров с марморскими ракушками; приём одарённых молодых людей в ряды «создателей всего нового и необыкновенного» в присутствии вдовствующей королевы Шаболин; вручение памятных знаков Клуба. Было и многое другое, что трудно было так вот сразу уложить в голове. В общем, к концу просмотра этого альбома я был уверен, что ничего не знал об окружающем меня мире. Сколько ещё тайн хранит в себе дом, в котором я живу всю свою жизнь? Жизнь, которая гораздо короче жизни мистера Лимо и мадам с пятого этажа
Я захлопнул альбом и почувствовал, как снова стал самим собой Максом из второй парадной.
Затем я решил вернуться к блокноту со схемами, который заинтересовал меня сильнее всего. Перелистав его снова, я понял, что мне и теперь не удастся разгадать эти ребусы. Но зато я обнаружил в самом конце сложенный листочек и, недолго сопротивляясь своему любопытству, развернул его, чтобы прочитать: «Сокращённая схема. Шар». Далее стояли рисунки: шарик на тонкой трубке, ниже шарик разукрашенный, на следующей картинке на шарике большом появлялись другие шарики поменьше. Потом под шариком показывались языки пламени, и рядом стояли обозначения температуры.
Похоже, речь шла о том стеклянном шаре, на который я налил краски. Я вернулся к белому столу. Ну и беспорядок же я тут оставил!..
Попытка спрятать кисточки и оттереть краску со стола завершилась очередной неудачей, зато мои пальцы теперь предательски сверкали перламутром. Я пытался отыскать какой-нибудь растворитель, но все, что попадалось на глаза, не годилось для этой цели. Среди подписанных флакончиков остался один, с коричневой жидкостью. Быть может, он?..
Позади меня что-то громко хлопнуло. Звук был настолько резким, что от неожиданности я выронил бутылочку из рук. Она разбилась, и из неё вытекла зловонная жидкость. Зажав нос пальцами, я обернулся: передо мной стояла Анэли.
Глава 6. Плен
Моя сестрёнка держала в руках кусок красного стекла и смотрела на меня. Глаза её были полны слёз, но сейчас она молчала, хмурилась и всхлипывала. Похоже, ревела она уже много времени и начала задолго до своего появления здесь.
Анэли?!
Слёзы ещё стекали по щекам, но всё её лицо мгновенно преобразилось:
Макс! Ура! Тебя так долго не было! Бабушка Марта сердилась ты должен был помочь мне украшать ёооолку-у-у, последние слова потонули в слезах.
И только после моих уговоров она успокоилась и огляделась по сторонам:
Где мы?
Так сразу и не объяснишь
Но я попробовал:
Мы в мастерской мистера Лимо.
У дедушки Лимо?! изумилась сестра. От слёз не осталось и следа, а глаза стали круглыми, просто огромными. Как мы сюда попали?
Как я сюда попал, я знаю, а вот как попала сюда ты Мы это выясним, но сначала удалим эту вонючку с пола. А то задохнёмся.
Анэли пропустила эту задачу мимо ушей и, будто вспомнив, что она не до конца выплакала свои слёзы, принялась рассказывать:
Мама велела мне разобрать ёлочные игрушки, потому что я хотела украшать ёлку. И я нашла красный шарик Он был такой краси-и-и-и-вы-ы-ый, моя маленькая сестрёнка снова рыдала, и это было ужасно!
Ну, прекрати, прекрати! Не время сейчас плакать! Нам нужно дождаться мадам Помпо.
Тётеньку с пирожными?
Да, её
Что-то снова бахнуло за стеной. Анэли вздрогнула и сжалась в комочек. А я велел ей не бояться, потому что старшие братья в обиду своих сестрёнок никому не дают. Тогда она принялась совершать странные движения глазами. И я подумал, что маленьким девочкам такие внезапные перемещения в пространстве противопоказаны. Но когда над сестрой завис Мастер левитации, стала понятна причина столь странного поведения.
Это лампа, я поспешил предупредить вопросы. Обычная летающая лампа.
Ещё с минуту Анэли молчала и не шевелилась, а только хмурила брови, разглядывая Мастера. Потом вдруг встрепенулась и подняла вверх руку с осколком красного шарика:
Я же разбила шарик. А это подарок тёти с пирожными! Разве можно портить подарки, которые тебе кто-то подарил? Это же от души! Понимаешь? От ду-ши! От всей. Этот шарик мне очень нра-а-а-а-а-вился-а-а-а!..
Сестра снова собралась заплакать, но в этот самый момент в мастерскую ввалилась запыхавшаяся и растрёпанная Помпо. Её пальто покрылось подпалинами, а шапочка съехала набок, из-за чего волосы мадам торчали с одной стороны, словно одежная щётка.
Так. Я справилась. Хотя пришлось здорово потрудиться. Элиса Элиса!!! Но я заперла дверь! Намертво! мадам Помпо была встревожена настолько, что от моего спокойствия не осталось и следа.
Она шумно вытолкнула воздух из переполненной груди и забралась на первый попавшийся стул на колёсиках. Тот просел под тяжестью веса мадам, издав жалобный скрип, и медленно покатился. Глаза Помпо округлились, она принялась отчаянно цепляться за воздух, в надежде схватить что-нибудь попрочнее. Но путь был совершенно свободен, и стул постепенно набирал скорость.
Снова этот стул, волшебница жалобно смотрела на нас. Я постоянно сажусь на него
Встать мадам Помпо на ноги уже не могла, потому что поручни стула плотно обхватили бока крупной женщины и не позволяли ей сдвинуться с места. Мадам пыталась упираться ногами, но и тут она просчиталась: стул был высоковат. Маленькие колёсики раскручивались всё сильнее, несмотря на тяжесть тела, размещающегося на сиденье, и безудержно несли её прямо на нас. Мадам тянулась к пролетающим мимо столам, но и их достать ей не удавалось.
Анэли спряталась за моей спиной, прижалась ко мне и тихонечко сообщила:
Вот эта тётя подарила мне шарик в прошлом году.
В этот момент «тётя» сердито приказала непослушному предмету мебели:
А ну-ка, немедленно остановись! Сейчас же!
Стул замер.
Главное уверенность! сообщила нам довольная Помпо.
Она осталась сидеть, болтая ногами и делая теперь вид, что её всё устраивает. И только теперь мадам заметила мою сестру:
Девочка! Как же ты тут оказалась?!
Мы с сестрой пожали плечами.
Это серьёзно осложняет дело
Я был с ней полностью согласен. И очень хотел отправить Анэли домой, но сам, признаться, надеялся на продолжение приключений.
Мадам, скажите, как вернуть домой сестру?
Помпо обмахивалась рукой, но, судя по всему, ей катастрофически не хватало воздуха.
Не знаю Совершенно не знаю. Она не должна была тут очутиться! А что это у тебя в руках, дитя? Стекло?! А вы, молодой человек? Что с вашими руками?! Они же сверкают, как мишура на ёлке! И запах! Что это вы тут уже успели натворить?!
Я почувствовал, как моё лицо становится горячим. Наверное, я покраснел. Мне было так стыдно, что я трогал вещи Лимо! От стыда я даже на секунду перестал дышать.
Я не хотел Эта штуковина Она сама В общем, я не знал, как её остановить.
Но мадам, прищурившись, подъехала к столику с испорченным шаром. Она осмотрела его со всех сторон и тихонько произнесла то, что я хорошо расслышал:
Это будет очень красиво, и даже Пожалуй Я полагаю А может, даже Может быть Вам придётся закончить его
Она резко развернулась и направилась ко мне:
Я считаю, что история начнётся с этого самого момента! И будет долгой, очень долгой А теперь, с лица мадам слетело восхищение от испорченной мною стекляшки, и она снова заговорила о происходящем снаружи, причём очень серьёзно и даже с тревогой в голосе, там в подъезде не только Элиса. За дверью около дюжины этих в цилиндрах и человек пять соседей. Туда не стоит идти. К тому же, Лимо срочно нужна наша помощь! И нам всем она тоже необходима! Я боюсь, выбора нет, и придётся отправиться отсюда всем вместе! Хотя малышку я бы предпочла вернуть маме Но мы не успеем. Совершенно точно не успеем. Что ж, ничего не бойтесь!
Бояться?! Да я ликовал! И сестрёнка захлопала в ладоши и кинулась обнимать мадам Помпо: