Ура! Будем всех спасать! Я с вами! А куда?
Помпо улыбнулась и тронула пальцем кончик носа малышки:
В башню, куда же ещё?! Нам необходимо отыскать моего друга любой ценой! И выяснить, что происходит Я думаю, время пришло!
Мадам пыталась подняться со стула, но удалось ей это лишь после того, как она что-то пробормотала. Стул заскрипел и, став чуточку шире, выпустил на волю свою жертву. Ещё секунду Помпо сердито смотрела на строптивое сиденье, а потом решительно развернулась к нам. Вид её был суровым: глаза смотрели в точку над моей головой, брови сошлись над переносицей, нос заострился.
Макс, ты должен запомнить: я не знаю, куда точно мы сейчас попадём. Мы даже можем потеряться в разных местах
Потеряться? И Анэли? Она же маленькая!
Дама внимательно посмотрела на меня и мою сестру, прищурила один глаз, будто измеряла нас, потом вздохнула и ответила:
Боюсь, её возраст не будет препятствием. Но если вы возьмётесь за руки, то, возможно, проскочите вместе. И даже если потеряетесь, не нужно переживать: мы всё равно отыщемся довольно скоро, несмотря на то, что башня очень большая. Точнее сказать, огромная. Кстати, я не знаю, какой там сейчас сезон. Вероятно, зима! Дитя может замёрзнуть
Помпо подхватила со стола тот самый лоскут-калейдоскоп, которым я недавно играл, покрутила его так, чтобы увидеть, как перемешиваются узоры, и, насмотревшись вдоволь, скомандовала:
Деточка, приготовься!
Она подбросила кусочек ткани в воздух. Тот закружился перед самым носом волшебницы и постепенно превратился в чудную курточку, вполне подходящую моей Анэли.
Сестра запрыгала на месте, довольная своим неожиданным приобретением. Через пару минут тапочки Анэли стали прекрасными тёплыми ботинками, а на голове у сестры появилась такая же вязаная шапочка, как лиловая у мадам.
Слушайте меня очень внимательно: нам необходимо во что бы то ни стало отыскать Лимо. Это единственный способ выбраться отсюда целыми и невредимыми. Мы с вами расстанемся на некоторое время и непременно найдёмся. Обязательно. А теперь закройте глаза.
Глава 7. Нечаянная радость
Глаза открылись сами собой, как только я почувствовал твёрдую почву под ногами. Коленки подломились, заставив меня сесть на подмёрзшую мостовую. В полном одиночестве я находился на узкой улице среди невысоких домов из серого камня. Предвечерний мрак, постепенно наползая из тёмных закоулков, пробирался под одежду неприятным холодком. Свет вечернего солнца ещё золотил краешки крыш, но было понятно, что осталось совсем немного времени, прежде чем город погрузится в темноту. Я помнил, что мадам говорила о возможности потеряться. Наверное, это со мной и случилось. И кстати, поблизости не было никаких башен. И Анэли тоже не было.
В голове звучали слова Помпо о том, что мы обязательно найдём друг друга. Но я же крепко держал сестру за руку! Как я мог потерять её?!
На улице было совершенно безлюдно, и ждать помощи было неоткуда. Тогда я позвал Анэли, но вместо ожидаемого ответа услышал только лай собаки, доносившийся с соседней улицы. Я не мог сообщить родителям о том, что потерял сестру! Необходимо было немедленно приступить к поискам.
Я рванул по дорожке между домами, и тогда моим глазам предстал район города, который я никогда не видел прежде! Все строения были абсолютно разными: одни дома росли на тысячелетних деревьях, другие, как ракушки, громоздились чуть ли не друг на друге. Были дома-лампочки, дома-гнёзда, дома-фрукты и даже дома-плоты, плывущие по прозрачной реке. Такого бы я никогда не забыл! Да и реку эту тоже! Даже в сумерках было видно, как она быстра и прозрачна. В моём городе реки были мутными, серыми Куда же я попал?
Неподалёку от меня виднелась маленькая площадь. Там, возле молчаливого фонтанчика, расположилось уютное на вид кафе, где завершали трапезу запоздалые посетители. Туда-то я и отправился.
Казалось, на этом пятачке задержалось лето: на окружающих улицах то тут, то там встречались снежные намёты снега, а в кафе со странным названием «Ласковый валинарий» люди сидели за столиками на летней площадке, лениво отгоняя от себя бабочек. Подойдя ближе, я сумел разглядеть, что в лапках мотыльки несли листочки бумаги, где сообщалось об окончании работы кафе через десять минут.
Лето в кафе не отменяло новогодних торжеств, и потому на самом почётном месте здесь расположилась небольшая, но красиво наряженная ёлка со светящимися гирляндами, разноцветными сверкающими рыбками, подвесными пряниками и конфетами. Посетители кафе вели тихие беседы и неспешно доедали свои десерты. Но стоило мне начать расспрашивать, не видел ли кто-нибудь маленькую белокурую девочку, как навстречу мне вышел крупный мужчина с красным лицом и соломенного цвета растительностью на голове. Ему я задал тот же вопрос, что и другим, об Анэли, и он сразу же напустил на себя вид озабоченный и сердитый.
Не было тут никакой девочки, буркнул он сквозь зубы и велел покинуть кафе, потому что давно пришла пора закрываться.
Хозяин почти вытолкал меня на улицу и захлопнул калитку в ограде, увешанной разноцветными лампочками. Она странно звякнула, щёлкнула, после чего гирлянда погасла.
Будто на мне написано: «разговаривать запрещено», буркнул я сам себе и решил, что мадам Помпо что-то напутала и забросила меня в какой-то другой город. Во всяком случае, если бы в нашем городе были дома на деревьях, я бы точно об этом знал. Да и кафе с таким названием, как «Ласковый валинарий», я бы запомнил. Кто он вообще такой, этот валинарий, кстати? Да ещё ласковый
Один, на темнеющей улице, я в полной мере почувствовал свою беспомощность. Я пытался искать жандармерию, но не находил её. Расспрашивал прохожих, но они молчали в ответ. Звал сестру, искал и ждал, но и это не принесло мне успеха. Хорошо было бы понять, куда же попал я сам, и как мне отсюда выбраться. А может, лучше не выбираться вовсе, если я не сумею отыскать Анэли?..
Солнце закатилось за крыши домов, а фонари всё не зажигались. Стало совсем темно. Что-то зашевелилось у меня в капюшоне. До этого момента он не казался мне тяжелым, но теперь, вместе с этим шевелением, вдруг ощутимо полегчал. Прямо над моей головой зажегся свет, и я зажмурился от неожиданности. Открыв глаза, я увидел блестящий металлический бок и три задорно горящие лампочки. Это была первая радость за весь вечер: передо мной парил Мастер левитации.
Не может быть! Глазам своим не верю Мастер! вдруг услышал я за своей спиной восхищённый возглас. Откуда он у тебя?
Я обернулся и никого не увидел.
Вы где? я всматривался в темноту прямо перед собой.
Я здесь, донеслось оттуда. Ты меня не видишь?
Нет!
Снова не сработало, теперь голос был расстроенным.
Опять послышались шорох, недовольное бормотание, стук и щёлканье. И вдруг Мастер ринулся навстречу этим звукам! Он наскочил на небольшую, но всё же громоздкую деревянную раму, внутри которой ворочался человек. Светильник залетал кругами, будто маленький счастливый щенок. Его свет позволил хозяину странной конструкции отыскать что-то в кармане и произвести какие-то манипуляции, после чего над козырьком клетчатой кепки загорелся фонарь миниатюрная точная копия тех, что светят в нашем городском парке по вечерам. Теперь я мог хорошо рассмотреть единственного человека, который охотно заговорил со мной в этом необычном городке.
Как я уже сообщил, фонарик висел над головой незнакомца, а точнее, над самым козырьком его клетчатой кепки, с помощью рожка. Тот располагался на маленьком деревянном ободке, который удерживали четыре изогнутые рамы. Они, в свою очередь, крепились к ободу потолще, что находился на поясе своего хозяина, и вместе с ним образовывали подобие сферы. Очень хотелось узнать, откуда в этой штуковине берётся электричество. Но заняться изучением этого вопроса вот так вот, прямо сейчас, мне показалось невежливым. К тому же, за мной тоже внимательно наблюдал тот, кто находился внутри столь удивительного и даже немного нелепого сооружения.
Это был небольшого роста пожилой мужчина, в короткой серой клетчатой куртке. Его лицо оказалось удлинённым, нос сухощавым, а тонкие губы сверху были слегка прикрыты светлыми, аккуратно остриженными усами.
Вот теперь сработало! мужчина повеселел, но потом, сквозь улыбку, виновато добавил:
Большие фонари уже давно не включают. Хотя они в некоторых местах ещё сохранились. Поэтому приходится носить свой собственный фонарь к маленьким, ручным, я так и не привык. И к этим летающим моделям тоже. Но они помнят меня! Как хорошо!
Человечек усмехнулся, и его клетчатая кепка поехала назад, открывая седые волосы, он едва успел поймать её рукой и махнул куда-то в сторону. Мастер левитации рванул в этом направлении. В слабом свете парящей в воздухе лампы я увидел замечательное сооружение: среди кованых металлических завитушек и узелков висел круглый плафон с позолоченными вензелями в верхней части. Наверное, когда он светился, это было красиво.
Да-да, некоторые фонари сохранились. Вы согласны, что они замечательны?
Этот необычный человек нравился мне, хоть я и видел его впервые в жизни. Он смотрел на фонарь так, как мой дедушка смотрит на билет Чемпионата мира по футболу: с восторгом и благоговением. Надо было что-то ему ответить.
Согласен. Но почему они не загораются теперь?
В воздухе повисла пауза. Человечек надел кепку и подошёл ко мне вплотную:
Я ещё сомневался, из башни вы или нет Но получается, что вы тут чужой? он задумался и вздохнул. Это не очень хорошо: здесь чужаков не любят
Я это уже понял: вы единственный, кто заговорил со мной за целый час!
Вы пробовали заговорить с кем-нибудь?
Да, я был в «Ласковом валинарии»
О-о-о! Томас всегда безошибочно угадывает незнакомцев: у него своя собственная теория на этот счёт. Хотя, на самом деле, он человек доброжелательный. Просто, понимаете В такие времена, когда на улицах по вечерам не включают фонари Мы всё ещё пытаемся делать вид, что ничего не происходит, но это уже давно не так, человечек замолчал. Он нервно помял свои руки в коричневых перчатках и с опаской глянул на меня из-под клетчатого козырька. Откуда у вас Мастер левитации?
Теперь пришёл мой черёд беспокоиться. Ведь с этой лампочкой я познакомился всего час назад. Рассказывать о мистере Лимо или нет?
Сам не знаю, как он увязался. Я не собирался брать его с собой.
Видите ли Такая модель была изготовлена в единственном экземпляре. Тридцать лет назад. Она именная и была подарена моему старинному другу. Вы позволите осмотреть вашу лампу?
Мастер левитации кружил надо мной, когда прозвучала эта просьба. Он замер и прямо в воздухе попятился назад, когда я захотел к нему прикоснуться, но покорно притушил свет своих лампочек и лёг в мою ладонь. Я протянул лампу незнакомцу. Тот с плохо скрываемой радостью принял её и провёл пальцем по плафону:
Погасни.
Лампа выключилась. Человек придавил её корпус сбоку, из незаметного паза выскочила тонкая пластинка, и открылась небольшая крышечка, на внутренней стороне которой я смог прочитать следующее: «Моему другу Алексису Лимо от Манфреда».
Клетчатый человек улыбался:
Манфред это я. Манфред О́Коттон, к вашим услугам! Фонарщик.
Фонарщик? удивился я, поскольку мне казалось, что такой профессии давно уже не существует. Но я немедленно взял себя в руки и представился в ответ:
Макс. Макс Толли.
Здравствуйте, Макс, Манфред горячо пожал мою ладонь. Вы на самом деле не отсюда это видно. Ну, а теперь мне понятно, что вы знакомы с мистером Лимо. Я надеюсь на это.
Он так внимательно взглянул мне в глаза, что я готов был рассказать ему всё, что знал про Лимо, его лабораторию и лампу. Но я боялся. Моё замешательство не осталось незамеченным:
Да-да Я всё понимаю. Давайте-ка отправимся ко мне домой. Там вы сумеете спокойно всё рассказать, сказал О́Коттон и наклонился к самому моему уху. Здесь оставаться, поверьте, небезопасно.
Но мне нужно я хотел было сказать ему про Анэли и не договорил.
Нам нужно немедленно уйти с этой улицы! Думаю, мы с вами уже достаточно доверили темноте. Идёмте! Удивить вас мне особо нечем, но у меня есть дом, горячая еда и пара занятных вещиц.
Это было ещё одной маленькой радостью за сегодняшний день я обрёл неожиданного собеседника, который, к тому же, имел смелость на ночь глядя пригласить незнакомца в свой дом.
Глава 8. Черничный пирог
Мастер левитации, которого мистер О́Коттон уже отпустил на свободу, скользил по воздуху, разрезая темноту своими лучами, и показывал нам путь. Мы же, двигаясь по его светлым тропинкам, успевали замечать округлые плафоны на верхушках оград, красивые кусты в форме животных и птиц, ухоженные клумбы, ожидающие возвращения весны. Несколько шагов по каменной дорожке, пара ступеней вверх по лестнице и вот мы уже стояли прямо у входной двери дома с остроконечной крышей, насколько мне это удалось разглядеть в темноте. Манфред отворил дверь неосторожно: широким движением руки, почти до отказа и та едва не грохнулась о стену. Хозяин неловко ойкнул и спешно ухватил задрожавшую дверь. Он очень бережно затворил её после того, как мы оба оказались в прихожей.
Света здесь было много я даже зажмурился при входе, но через пару секунд сумел осмотреть помещение. Прихожая оказалась вполне уютной. Всё было оливкового цвета, за исключением темной мебели и большой фарфоровой вазы для зонтов, с сидящим человечком на краю. Мне показалось, что он приподнялся, приветствуя меня, но тут же вновь занял своё привычное место.
Одну минутку, молодой человек, извиняющимся тоном произнёс хозяин дома. Он барахтался внутри своей рамы, желая снять её поскорее. Вот, понимаете, не могу расстаться с этим своим изобретением. Я привык к нему. Модель эта не очень удобна, но всегда при мне, и всегда свободны руки. Единственное, что утомляет, постоянный скрип Фф-уух!..
Могу ли я вас спросить, решился я наконец, как работает этот ваш фонарь? На батарейках? Я не вижу ни одного проводка.
Всё дело в дереве, молодой человек, вот в этих самых деревяшках мистеру О́Коттону удалось освободиться от сковывающей его конструкции. Он повесил её на специальный крючок и скинул с себя верхнюю одежду. Теперь он стоял передо мной в серых клетчатых бриджах, сером пуловере с ромбами и оранжевом шейном платке в клеточку. Но о них мы поговорим позже. А сейчас У меня припасен замечательный черничный пирог. Я подумал утром: «Для чего же мне так много?» Но купил, не смог устоять! А вот вы как раз подходящий для него случай. Подождите меня в гостиной.
Идея о пироге была отличной. Но сейчас я бы съел и его, и тарелку утиного жаркого, которое приготовила бабушка Марта вчера вечером, и образ которого уже с полчаса всплывал перед моими глазами и исчезал, заставляя меня сто раз пожалеть о том, что я не вернулся домой к ужину. Но всё прошедшее время я гнал прочь мысли о еде, стараясь сосредоточиться на поисках сестры. И даже теперь я был уверен, что мне совершенно некогда прохлаждаться тут, в гостях:
Послушайте, мистер О́Коттон, спасибо вам за предложение, но я не могу сейчас так вот отдыхать.
Необходимо! Необходи-и-мо-о-о-о! прокричал уже из коридора хозяин, не дав мне договорить. Нужно съесть кусок пирога он придаст вам сил!
Последние слова долетели откуда-то издалека, должно быть, из кухни. И пока хозяин дома отсутствовал, я решил пройтись по комнате: всё равно я не мог сидеть на одном месте. «Из-за нервов», как сказала бы моя бабушка. Но я не мог упустить возможности рассмотреть всё кругом в отсутствие хозяина: тут было слишком много занятных вещиц. Всюду и на комоде чёрного дерева, и на маленьких одинаковых полочках плясали, подпрыгивали, летали и совершали какие-то кульбиты фарфоровые статуэтки пастушков с миниатюрными овечками, клоунов и принцесс. Два замечательных полосатых кресла с высокими спинками и мягкий диван были украшены тонкими цветными нитями с крошечными флажками. Напротив кресел, возле окна, я обнаружил небольшой столик с листами белой бумаги и разноцветными карандашами. Следующее, что я увидел, удивило меня не меньше, чем утреннее появление Анэли в мастерской Лимо. На плотных листах для акварели были изображены человечки. Они бегали по листу бумаги, кидаясь друг в друга копьями или стреляя из ружей. Те, кто изображал из себя убитых, снова подскакивали и теперь уже поражали из оружия своих обидчиков. Рисовала эту баталию точно какая-то мелюзга, потому что человечки эти состояли сплошь из палочек, изображавших руки, ноги и туловища. Головы нарисованных воинов выглядели как кружочки или овалы, с надетыми на них шапками или нелепыми касками. Вся эта рисованная рать штурмовала полуразвалившуюся крепость, а потом заново отстраивала её, чтобы взять в осаду и снова разрушить до основания. С листа во все стороны летели поломанные копья и комки нарисованной земли. О мою руку даже ударилась крошечная каска, слетевшая с головы одного из солдат, и тут же вернулась ему на голову.