А люди к вам больше не приходили? спросила Аня.
Нет, не ходили. Решила сама судьей всем буду. Померло много тех, кто дорогу перейти хотел, а кто и заболел так, что по сей день мучается. В общем, творила я ужасное. Хотя думала всегда, что делаю справедливое этого, мол, человек сам заслужил. Только вот на детках моих всё и аукнулось. Дочь выросла, вышла замуж, родила сына и дочь, а через какое-то время сошла с ума. Чего я только ни делала, не подвластна мне болезнь оказалась. Прописалась она в лечебнице, потому, что дома вела себя совсем нехорошо. Видения она всякие видела, с какого-то ужасного страшного мира. Снотворные ей на ночь не помогали, так и лезла на стены от страха, от своих видений. И прогнать и закрыть их я не могла. Прожила она так года три и умерла. Только на ней всё не закончилось. Внук стал принимать наркотики, умер от передозировки. А внучка, так же, как и её мать, сошла с ума.
Где она сейчас? спросила Анна после долгой паузы.
Я пришла навестить её в больнице. Мне разрешили погулять с ней по коридору. Она была спокойная, говорила нормальные вещи, но страх не покидал меня. Я знала, что с ней говорим мы в последний раз. Когда мы подошли к открытой двери, которая предназначалась для эвакуации больных в экстренных случаях, она, отпихнув в сторону рабочего, который что-то чинил в двери и, схватив меня за одёжу, потащила с собой. Силища в ней проснулась недюжая, меня словно перышко тащила. И вот мы уже за дверью на железной лестничной площадке. Она кидается вниз, и я лечу за ней тоже. Четвертый этаж. Внизу какие-то ремонтные работы. И на всё это дело со всего маху. И вот мы встали, я смотрю на неё, а она взад пятится и кричит мне в лицо: «Это всё ты! Это всё ты! Всё из-за тебя! Я всё видела про деда одного и другого, мать, брата. Это всё из-за тебя!..» И тут небо расступилось, и появилась старая женщина, в ней я узнала мать мужа моей дочери. Она подошла к ней, обняла за плечи и повела её, успокаивая, куда-то с собой. Прошли они немного и исчезли, а я стояла потрясенная. А когда очнулась, увидела, как все бегут к этому месту, кто-то кричит, что надо вызывать полицию, скорую. На насыпанной куче щебня лежали два тела моё, и внучки. Стояла я долго, всё ждала, то ли наказания, то ли того, кто придет за мной. Но за мной никто не пришёл, и вообще, я была никому не нужна. Вот хожу теперь, как неприкаянная, грехи свои замаливаю, о смысле жизни думаю. И пришла к таким выводам, что хоть в таком обличии, но помогать людям должна. В церкви слёзно прошу, чтоб все мужья да деточки меня простили. А недавно заснула, так сон увидела: пустыня, деревья сухие стоят, а на них люди висят, цепями привязаны. Солнце жарит, ни воды, ни еды им не дают. И мучаются они уже, кто сколько, кто и вечно. А деревьев пустых ещё множество. Вижу, очередь стоит. Стол. За ним человек сидит, что-то записывает. И вдруг, как гром, во всё небо заговорит! «Следующий!..» И два огромного роста человека, хватают из толпы женщину и ведут к столу. Тут я и поняла, что это все так называемые колдуны да ведьмы на деревьях висят. Встала я в очередь, жутко мне стало. На этом и проснулась. Фу-ты, а я уж думала, всё, попала, куда мне следовало бы. Ан, нет, вот опять здесь. Не берут меня, Анечка, никуда, а ведь и тут я устала одна. Вот Бог тебя послал. Всё старой утеха.
Может, ко мне в гости, а? Сыночка моего увидите, предложила Анна.
А не боишься? глядя ей в глаза, спросила баба Нюра.
Нет баб Нюр, не боюсь, обнимая старушку, сказала Анна. Я верю, что вы добрый человек, просто жизнь у вас так сложилась. Я жалею вас сильно, баба Нюра.
Нет, милая моя дочка, не пойду я сейчас с тобой. Расчувствовалась я. Хочу побыть одна. Устала. Ведь я никому никогда не рассказывала о себе.
А где вы сейчас живете?
Да, где понравится. Я в любом доме могу заночевать, где тихо, мирно. Знаю тут уже всех, да и всё обо всех. Помогаю, чем могу. Только вот некоторые чудес таких боятся. Стараюсь не пугать, но всё-же кое-кого и попугать следовало бы. Ладно, дочка, иди. Знаю, где ты живешь, может, и приду. Когда и сама приходи.
Она встала, опираясь о скамью, и пошла к деревьям. Анна, стояла и смотрела ей вслед. Баба Нюра обняла дерево, и тихо заговорила с ним. Постояв ещё с минуту, Анна развернулась и отправилась домой.
7 глава
Прошло полгода.
С бабой Нюрой Анна виделась раз в неделю. Этим встречи были долгожданными и тёплыми. Они рассказывали друг другу обо всем, что происходило за это время.
Данила подрос. Уже хорошо сидел. Удивительно было то, что он тоже видел Анну. Это она поняла, когда играючи разговаривала с ним, а он смотрел ей в глаза и лепетал в ответ.
Лора время от времени появлялась в их доме. Заходила с Виктором к Даниле, и пыталась играть с ним, одаривая какой-нибудь игрушкой. Но Данила почему-то не любил её, отворачивался и начинал хныкать. Виктор же, как можно чаще старался находиться дома с сыном. Работа и сын поглощали его всего целиком.
Наташа справлялась и уже была частью их семьи. С Виктором у них были отношения хозяина и няни его сына, не более. Он с тепло и уважением относился к ней.
Павел за это время навещал племянника четыре раза. Анна была благодарна брату. Её умиляло его общение с Данилой. Он разговаривал с ним по-взрослому, нисколько не сюсюкаясь, и это было вовсе не грубо, а наоборот, интересно. Интересно самому Даниле. Наташа обычно оставляла их наедине, сама шла на кухню и готовила угощения для гостя. Анна же сидела рядом с сыном и братом, и довольно улыбалась, слушала очередной рассказ Павла о его работе грузчика, обо всех ее тонкостях, вплоть до того, как правильно надо поднимать тяжелый груз, чтобы не сорвать живот и спину. Он соскакивал, начинал брать воображаемый груз, показывая Даниле, как правильно это делать, и изо всех сил кряхтел. Было смешно. Малыш, махал и повторял движения руками за дядей, при этом издавая одобрительные возгласы и раскатистый смех. Обычно свидание это длилось час, полтора и, отобедав, Павел уезжал опять в город.
Надежда Васильевна, похоронив дочь, занялась своей личной жизнью. С Павлом она практически не виделась, поэтому ей была предоставлена полная свобода. Те деньги, что когда-то приходили от мужа после развода, она откладывала, при этом большую их часть перевела в доллары. Анна и Павел не знали об их существовании. Она считала, что по праву всё принадлежит ей, за отданные молодые годы своему никудышному мужу. А что касается детей, так они молоды и должны, претерпевая унижения, голод и бедность, оттолкнуться от этого, и сделать жизнь свою безбедной и сытой. Когда Анна вышла замуж за довольно обеспеченного человека, она сняла с себя все имеющиеся обвинения в адрес своей совести. Павел же долго трепал ей нервы своей неустроенностью, но помогать сыну она отказывалась наотрез, скрывая от него свои доходы. Поэтому, когда Анна умерла, она сняла часть денег и купила квартиру в центре города. Павлу же сказала, что снимает её. И теперь переехав далеко от сына и знакомых, она жила в своё удовольствие.
Внука она видела всего один раз, когда заезжала на сороковой день поминок. Умилялась, какой красивый ребенок, но на руки взять так и не захотела. Нашла аргумент: если он вдруг нечаянно срыгнёт, то не в чем ей будет ехать домой, сопровождая свои слова каким-то истерическим хохотом. Распрощавшись, Анна больше не видела мать. За ней в город она не поехала, чтобы узнать, где и как та живёт, а просто проводила взглядом, надеясь, что та, когда-нибудь изменится и они еще с ней увидятся.
Родители Виктора тоже прилетали на сорокадневную помину. Валентина Сергеевна предложила сыну взять внука на какое-то время к себе, но Виктор категорически отказался. Остаться какое-то время у сына они тоже не могли, работа требовала своего непосредственного участия. Звонили они очень часто, справлялись о внуке и делах Виктора. Если случалось, что кто-то из знакомых ехал в командировку в Н-ск, то просили завезти внуку подарки. Анне были приятны их заботы о сыне.
И вот спустя полгода началось совершенно другая жизнь.
***
Погода стояла отвратительная, весь день лил дождь, и казалось, что этому не будет ни конца, ни края. Виктор заскочил в обед домой за какими-то деловыми бумагами, а застал там плачущую Наташу. Та нависла над телефона и, не замечая прихода Виктора, набирала номер.
Наташа, что случилось? Дан? закричал с порога встревоженный слезами няни, Виктор.
Наталья вздрогнула от неожиданного появления хозяина, но собравшись, ответила:
Нет-нет. С Даном всё в порядке, он спит, всхлипывала она.
Почему вы тогда плачете?
Я вот вам звоню-звоню и никак!
У меня телефон сел. Вы мне скажите, что всё-таки, случилось?
У меня маму парализовало и теперь придется ехать к ней. С Данилой я уже не смогу находиться.
Наступила пауза. Эта новость застала Виктора врасплох. Он сел рядом с няней, и обнял её за плечи.
Да, конечно. Наташа, вы не беспокойтесь о нас. Мама это очень важно, конечно же, поезжайте, затем поднялся в свой кабинет и достал из сейфа пачку банкнот. Вот возьмите, протянул он ей. Это сумма за год. На билеты и необходимые лекарства. Не так уж много, но на первое время должно хватить.
Ой, да вы что, не надо! Я возьму только за отработанную неделю, категорически заявила Наташа. Вы уже оплачивали мне за все дни работы.
Берите. Не обижайте. Я не знаю, что бы я без вас делал. И если понадобится помощь, обращайтесь. Обязательно. Сейчас я вызову Стаса, продолжал Виктор, и вы можете собираться.
Хорошо! Наташа удалилась в детскую комнату.
Стас! Давай дуй ко мне домой и захвати свежий номер «Из рук в руки». Ну, давай, жду! говорил Виктор в телефон.
«Да, как всё не к месту, думал про себя Виктор. Попробуем объявления. Что ж жизнь есть жизнь».
Наташа вещи собрала быстро. Виктор, заказав такси на вечер, стал ждать Стаса. Тот, потратив на дорогу чуть больше получаса, с газетой в руках уже стоял на пороге дома.
Слёзное прощание няни с малышом ввергли Анну в самый настоящий шок. Она так привыкла, что рядом с её сыном был надёжный и добрый человек, что предстоящая неизвестность легла на неё тяжёлым грузом. Проводив Наташу, Виктор со Стасом поднялись наверх в детскую комнату.
Ты умеешь с детьми? спросил Виктор Стаса.
Ты чё? Я даже не женат, а ты говоришь.
Всё равно будешь помогать. Бери вон ту штуку, он рукой показал на манеж. И вот этот столик. Пошли в мой кабинет.
Оборудовав временное место нахождения малыша, они, усадив его в манеже, принялись за вычитку объявлений. Читали долго, разборчиво, с красным маркером в руке, которым обводили более подходящие кандидатуры в няни, время от времени отвлекаясь на Данилу. Анна же могла им помочь только тем, что разговаривала и играла с сыном.
Мне нравится вот это. Смотри! « Ищу работу няни, желательно грудного возраста. О себе: 47 лет, имею дошкольное педагогическое образование». Давай, звони! тыча пальцем в объявление, сказал Стас.
Да, пожалуй, Виктор набрал номер. Здравствуйте! Мы звоним вам по объявлению.
Да-да. Здравствуйте! заговорила женщина на другом конце провода. Сколько вашему ребенку?
Шесть месяцев.
Очень хорошо. Плата?
Думаю, договоримся. Мы не могли бы с вами встретиться? Желательно сегодня. Я пришлю за вами машину. Понимаю, что уже поздно, но возникли обстоятельства. Если вас не устроят мои условия, то вас сразу же отвезут домой.
Хорошо. Записывайте адрес. Жду!
Записав на клочке бумаги адрес, он протянул его Стасу и попросил привезти женщину в целости и сохранности.
Может, всё будет нормально? А? Данилка? спросил он сына. Как же мамы твоей здесь не хватает.
Грустинка в голосе мужа, отозвалась грустью в Анне. Она смотрела на него ласково, ей всё хотелось обнять его. Ком невидимой боли стоял в груди обоих. Впервые за долгое время они были наедине. Она уже не пыталась докричаться до него, а он при всём желании не мог видеть её и слышать. Так сидели рядом два близких и родных человека, разделённых невидимой гранью. Оба с грустью и болью думали друг о друге.
8 глава
Раздался звонок в дверь.
Иду! Виктор с Данилой на руках, спустились вниз.
В комнату вошла женщина, сопровождаемая Стасом. Её полноватое тело и добродушная улыбка, которая каким-то мистическим образом была привязана, как маска, не портили её, а наоборот располагали к себе. Сама внешность была, что ни на есть самая обычная эдакая простушка, не вызывающая какого-либо негатива. Увидев Данилу, она сразу кинулась к нему.
Ой, да какой он у вас хорошенький! Как его зовут?
Спасибо! Его зовут Данила.
У вас хорошо, осматривая взглядом помещение, продолжала женщина.
Пройдемте в мой кабинет, предложил хозяин дома.
Усадив сына обратно в манеж, он взял со стола отпечатанный им документ.
Вот договор и все предлагаемые к нему условия, можете ознакомиться. Если вас это устраивает, то данный договор завтра же заверим у нотариуса. Как мне к вам обращаться?
Людмила Ивановна, ответила женщина. Вот мои документы, она протянула взятые из сумочки паспорт, диплом, рекомендации от тех людей, у кого она работала раньше.
Очень даже заманчивое всё, прочитав условия договора, сказала Людмила Ивановна. Я согласна работать у вас. Думаю, нареканий в мой адрес не будет.
Я очень этому рад.
Ознакомив няню с помещениями, где ей предстояло жить и работать, Людмила Ивановна сразу приступила к своим обязанностям.
Чего такая физиономия? озабочено спросил Стас друга, оставшись с ним наедине в кабинете.
Виктор подошёл к бару встроенному в стену и достал бутылку виски.
Будешь? наливая себе в бокал, спросил Виктор.
Братэла, ты забыл, что я за рулём? Давай колись, чего у тебя там за неполадки. Вижу. Не слепой.
Поколебавшись, Виктор всё же начал говорить.
Когда ты уехал за няней, я вот сидел тут, рядом с Даном и мне показалось, что Аннушка моя, сидела рядом, и ей было так же тяжело, как и мне.
Да, брось ты. Просто ты этого хотел бы, вот и показалось. Отвлечься тебе надо. Или доктору показаться, съязвил Стас. Глюки, что ли?
Не глюки. Просто чувствую. Нигде не чувствую, а домой захожу, чувствую.
Давай дом продадим и все дела.
Я тебе продам! Ну-ка, давай-ка собирайся. Завтра оформишь все бумаги по няне и ко мне. Займемся нашим проектом. Кое-что надо будет уточнить и просчитать. Будешь нужен мне завтра весь день. Учти!
Ладно, выдохнул Стас. Чао-бамбино! Ариведерчи! Гудбай! кривляясь, он направился к выходу.
Иди-иди. Утром отзвонишься.
Анну тронули слова мужа.
«Значит, он чувствует моё присутствие, думала она, и не успев закончить мысль, она чётко услышала мысли мужа. Это новое, открывшееся в ней состояние, поразило её до глубины души».
«Хорошо, что не рассказал Стасу о ночных видениях, когда видел и слышал Аннушку, так же, как его, думал Виктор. Вот тогда бы он точно настоял на враче. А мне это ни к чему. Все равно удивительно. Веришь, что всё было реально. Да уж! Впору и самому призадуматься, не съехал ли я с катушек. Только почему-то является Аннушка мне, когда я сильно устаю. Вымотаешься на нет, и в нокаут. А там она, моя Аннушка, и просыпаться не хочется».
***
Няня проворно справлялась со своими обязанностями готовкой, стиркой и глажкой. Данила принял её не так любвеобильно, как Наташу, но и не капризничал.
Анна, уже давно не видевшая бабу Нюру, решила, что именно сегодня можно будет проведать старушку. Она отыскала её не сразу. Та, облюбовав себе небольшую полянку, развалившись на траве, грелась на солнышке.
Баба Нюра, вот вы где! А я вас ищу, ищу.
Косточки свои старые грею, пробурчала она. Схоронить-то схоронили их, да я-то всё равно их чувствую.
Баба Нюра, у меня столько за неделю произошло!
Рассказывай. Позабавь старуху, а то так скучно. Садись, дочка, рядом, тоже погрейся, да полюбуйся красота-то какая вокруг!
Анна рассказывала о неприятностях Наташи, о новой няне, которая всем понравилась. Баба Нюра, слушая её, вдруг выпалила:
Смотреть за нею надо.
За кем? не поняла Анна.
За няней вашей. Не чистая она.
Баб Нюр, не пугайте вы меня. Вы же её не видели, как можете говорить?
Видела. Я всё вижу. Вернее, почти всё.
Расстроившись, Анна уж было собралась идти обратно домой, но старушка остановила её.