Ты куда? Да не пужайся ты! Так-то она безвредная баба, на руку только нечистая. Но месяц-другой живи спокойно, ничего тащить не будет. Ну, а в случае чего, гони её, да и всё.
Как это?
Да вот так, и она резким движением руки прошлась по траве и цветам те легли, как подкошенные.
Баба Нюра, научите! вытаращив удивлённые на траву глаза, вымолвила Анна. Научите, пожалуйста, как вы это делаете. Я столько раз пыталась поиграть с Данилой в мяч, но он и с места не стронулся.
Не дошла ты ещё своей головой, не дошла. Слышала, по вере воздастся? Вот и думай, скрипучим голосом говорила баба Нюра. Веришь, что ты привидение, так и будь привидением, ходи куда хочешь, проходи через чего хочешь. Куча достоинств в этом. А хочешь играть в мяч с ребенком, так поверь, что ты есть самая, что ни на есть настоящая. Я вот лежу, кости грею, а ведь их давно в землю закопали. Смекаешь? вставая и отряхиваясь, продолжала баба Нюра. Пойдем, прогуляемся. Ну, так вот Люди сквозь тебя проходят, а ведь можно и сделать, что наткнется человек на тебя, как на стену и пройти не сможет. О, страху-то натерпится! Верить, и чувствовать мозгами-то надо. Хотя мозгов-то у тебя и нету, засмеялась старушка. Иной раз страх людей нам на руку играет. Ну, это уж, когда безобразничают, пужнуть-то и не мешало. А ты знаешь о том, что средь людей нашего брата хоть пруд пруди?
Как это? удивилась Анна.
А вот так это. Такие же, как мы с тобой, ходят везде и всюду. Иные до такой степени умные стали, что даже в спящих людей вселяются. Вселятся, а его самого выгнать стараются. А человеку скажи про такое, он и не поверит. А вот характер-то другой становится, интересы другие, да и, вообще, жизнь другая, чаще всего в худшую сторону. Ведь и вселяются-то те, что понаглее, да побессовестнее. А есть и другие, вселятся и живут всю жизнь внутри человека по соседству. А что ж ты думала? Не так-то всё и просто. Много могу тебе интересных вещей-то понарассказывать, да только к чему тебе они. Так, голову забивать. Есть и те, кто нас видит и слышит. Дар вот у них такой. Знаю тут одну женщину, дал ей Бог видеть. На Лесной живёт.
Баба Нюра, так Данилка мой меня тоже и видит, и слышит, радостно воскликнула Анна.
Что? Ты не говорила мне об этом. Так тебе неслыханно повезло, радуйся, деточка. Тебе непременно надо научиться играть с ним, а затем ещё много чему. Что ж ты молчала? Ведь он-то не будет пугаться вдруг скачущего мяча или летящего в воздухе самолётика. Дурочка, давно бы уж играла с ним да баловала.
Ой, баба Нюра, как я рада, что вы говорите мне об этом! Поучите, поучите меня, пожалуйста. Самой долго доходить, а хочется уже сегодня.
Ишь, скорая. Может не сёдня и не завтра. А может, прям сейчас? Ну, давай учиться. Сядь вот, указала на лавку старушка. Посиди, подумай, сосредоточься. Вспомни, какой ты была. Втяни в себя это и начинай жить по-новому. Ты такая же и осталась, помни это.
Они обе притихли. Каждая думала о своём, а воздух, казалось, наполнялся новой силой, становясь плотнее.
Ну вот, будем проходить практику на этом комке бумаги. Толкни его! скомандовала баба Нюра.
Анна, ощупав свои ладони и пальцы рук, убедилась, что их хорошо чувствует, и это придало ей силу и уверенность. Она снова поймала себя на мысли, о новом, доселе не известном для неё состоянии. Толкнув кончиками пальцев комок бумаги, она подпрыгнула от неожиданности, тот слетел со скамьи и упал на землю.
Да ты быстро учишься, поднимая комок и ложа обратно на скамью, удивилась баба Нюра. Давай ещё!
Анна от радости так сильно разволновалась, что, тыча пальцами в бумагу, не всегда добивалась желаемого результата.
Это ничего, успокаивала её баба Нюра. Ничего! Раз получилось, значит и другой раз получится. А вот в воздухе держать предмет, это немного потяжелее. Но думаю, у тебя получится. Умница ты моя!
Целый месяц они встречались, учились, разговаривали и даже шутили над прохожими. Анна усвоила, что все действия начинаются с чувствования тверди под ногами. Этого же правило касалось и то, когда сидят, лежат Всё это неотъемлемо было связано с чувством тверди, а значит веры в свои собственные силы.
Однажды, мимо них шли юноша и девушка. Парень, так яростно рассказывал юной деве о культе сатанизма, что сразу привлёк внимания бабы Нюры.
Айда за ними! махнула рукой старушка Анне. Чавойто не туда ребятушки направление выбрали.
Зайдя вглубь парка, юноша, после долгого ознакомительного фрагмента о благе сатанизма в жизни человека, спросил девушку:
Ты с нами? Готова ты, служить Люциферу и вступить в наше братство? Ответь!
Девушка молчала, чем вызвала недоумение и негодование юноши. Он не сдержался и закричал:
Чего ты молчишь? Я ещё раз спрашиваю тебя. Готова ли ты идти с нами? Говори же!
Девушка снова продолжала молчать, растерянно смотря на своего спутника.
Курица безмозглая, снова не сдержавшись, кричал парень. Сколько я могу в твою тупую голову вбивать простые истины. Мне нужен ответ сейчас. Либо ты со мной, либо мы расстаёмся навсегда! Отвечай!
Анну так сильно возмутило поведение юноши, что собрав всё своё негодование в кулак, она, подняв с земли валяющуюся банку из-под пива, бросила в юношу, попав ему в аккурат между глаз.
. Кто здесь? ища глазами, закричал парень.
Девушка испугано стала озираться по сторонам. Никого! Вокруг стояла тишина. Банка прилетела юноше ребром, образовала тут же красно-синюю полосу, которая пролегла от носа до корней волос во весь лоб. Убедившись в том, что никого нет рядом, потирая лоб, юноша продолжил:
Видишь, он гневается на меня за то, что ты тянешь с ответом. Это знак! Так ты согласна пойти со мной и служить Дьяволу? Говори!
Да, боязливо, ответила девушка.
Ну, ты скажи, что за бараны! Лезут, куда непопадя и за собой тянут, недовольно, бурчала баба Нюра. Бери Аня палку, поучим молодёжь жизни. А-на-на, а-на-на приговаривала она, ударяя со всей силы парня по заду. Когда тот выгибался, выпячивая вперёд живот, она кулаком била его по пузу. И продолжая дубасить его, приговаривала:
Изыди, порча проклятая! Изыди!
Девушке тоже доставалось от Анны. Не так сильно, но страху натерпеться можно было. Та, пятясь, убегала, пока упав на колени, не взмолилась.
Боженька, защити меня! Пожалей, Боженька!
После этого Анна перестала бить её и отошла в сторону. Она смотрела на неё, и ей до глубины души было жалко эту плачущую, как маленькая девочка, девушку.
Парень, всё ещё отмахиваясь от ударов, бежал прочь. Баба Нюра оказалась ещё и прыткой бегуньей, её удары рукой и палкой доставались ему по спине, рукам, ногам. И вдруг он как закричит:
Господи! Защити меня, Господи!
Палка зависла в воздухе и упала, и других ударов больше не последовало. Изумленный всем происходящим, потрясенный, он упал на спину и громко зарыдал.
Ничего, ничего полезно, говорила, жалея его, баба Нюра. Пусть поплачет сынок. Очистится.
Заплаканная девушка, подошла к нему, села рядом с ним на колени и стала успокаивать, гладя по волосам, как маленького ребенка, всхлипывая и утирая бегущие по щекам слёзы.
Вадик, ну ты чего? Не плачь, Вадик! Вставай!
Помогая ему встать, она продолжала говорить с ним ласково. Он поднялся, и обнял её за спину.
Да. Пошли. Прости меня, Лен. Прости!
Баба Нюра с Анной ещё долго слышали их удаляющиеся голоса.
Ну, вот и хорошо, сказала им вслед баба Нюра. Ну, вот и ладненько.
9 глава
Этот месяц и последующие два складывались удачно. В доме было всё прекрасно. Няня справлялась со своими обязанностями на отлично. Анна тайком от неё играла с сыном, чтобы та не видела, какая фантасмагория творилась в детской комнате. Виктор со Стасом заканчивали проект. Лора, как главный менеджер участвовала тоже, соблюдая свои интересы. Анна уже ни о ком не думала плохо и уж вовсе не предполагала, что всё в один прекрасный день рухнет. И этот момент настал именно сегодня.
Людмила Ивановна, покормив на кухне Данилу, отнесла его в детскую и, усадив в манеж, пошла обратно.
Поиграй, малыш. Я сейчас, сказала она, скрываясь за не закрытую дверь комнаты.
Анна, чтобы малыш не скучал, начала с ним разговаривать. Она рассказывала ему придуманную на ходу сказку, а тот сидел и внимательно слушал. Но вот он зазевал чаще и чаще, вытянулся во весь рост в манеже, подтянул под голову мягкого зайца, и уснул. Она сидела и любовалась спящим сыном. Тут заглянула Людмила Ивановна и, увидев, спящего ребенка, снова заторопилась выйти. Что-то подозрительное показалось Анне в поведении няни, и она последовала за ней.
Людмила Ивановна держала направление в спальню Виктора и Анны. Проверив там содержимое тумбочек, она принялась за шкаф. Осмотрев все вещи, которые принадлежали когда-то Анне, выбрала понравившуюся ей блузу, свернула её аккуратно и затолкала, расправив, под свой пуловер, закрепив резинкой. Подойдя к туалетному столику, она открыла бархатный футлярчик, и вынула кольцо, которое когда-то подарил Анне Виктор.
Анна никогда не надевала его, так как оно было велико. Ещё когда они только познакомились, Виктор, случайно узнал от вечно болтающей Аниной подруги Галины, подвозя подруг до колледжа, что у Анны день рождения. Вот тогда он наугад и купил понравившееся ему кольцо. Анна не захотела его обменивать, потому, что это был первый подарок в её жизни от любимого человека. Отшучиваясь тем, что когда станет старше, и располнеет, вот тогда его подарок будет в самый раз.
А сейчас она смотрела на няню, которая любуясь, примерила кольцо, а затем спрятала его в чашечку своего бюстгальтера. Её это шокировало и удивило одновременно. Те силы, что до этого были в ней, как вода схлынули и ушли сквозь пол в землю. Вспомнились и бабы Нюрины предупреждения. Анна с трудом заставила себя встать в проём двери, чтобы каким-то образом задержать и напугать няню. Но потом поняла, что затея оказалась глупой, когда та прошла сквозь неё, нисколько не поколебавшись. Анна сползла по стене на пол и горько заплакала.
Успокоившись и собравшись с силами, она еле поднялась, и поплелась в комнату сына. С проёма дверей увидела, как Людмила Ивановна спокойно переодевает Данилу.
Ах, ты мой хороший, ласково говорила ему няня. Сейчас мы наденем тебе сухое, и чистое.
Малыш, кряхтя, лежал на маленьком диванчике, подчиняясь проворным рукам няни. Анна растерялась. За такую заботу она могла простить многое. Обида, боль, бессилие ушли. Остались тепло и благодарность этой женщине.
«Черт попутал, вот и соблазнилась, думала Анна про няню. Да и Бог с ней, с кофточкой этой. Кольцо жалко, конечно, ну да ничего. Что ему попусту лежать. Сыну хорошо, а это главное!»
***
Следующий день начался, как обычно. Рано утром зашла Вера, она с разрешения Виктора, стала готовить ему завтраки и ужины. Он знал, как тяжело сейчас живется многим семьям, поэтому легко согласился, тем более покушать дома, как в былые времена, доставляло ему удовольствие.
Он перекинулся несколькими фразами со Стасом по телефону и сел завтракать. Стас с некоторых пор стал ещё и личным водителем Виктора, из-за маниакального страха за друга. Вера, покормив хозяина, обычно убирала посуду и отправлялась домой до вечера. Но иногда садилась позавтракать с Людмилой Ивановной и, как водится, заводила бабскую беседу. Вот и сегодня, проводив Виктора, она отправилась в комнату няни.
Людмила Ивановна, вы завтракать будете?
Да, Вера, спасибо.
Они заглянули в спальню Данилы и, увидев, что малыш крепко спит, отправились на кухню.
Вот позавтракаю, да Данилке кашу сварю, заговорила няня.
Вы просто молодец, Людмила Ивановна! Такая заботливая. Сейчас таких поискать, похвалила её Вера.
Да что вы. Обыкновенная, как и все, смеялась та.
Через месяц Даниле будет год, вы ещё останетесь? Виктор Владимирович щедрый и добрый. Жалко его, бедного, всё по Аннушке своей тоскует. Молодой, красивый, одним словом, жить надо. Э-эх!
А Лора? спросила Людмила Ивановна.
А что Лора? Лора, ещё та штучка лиса! ответила Вера.
Думаю, что не останусь. Договор истекает, здоровье надо подкрепить. Подкоплю немного ещё денег да на Кипр, на солнышко, мечтательно произнесла няня.
Да, здорово! А мне и в жизнь не накопить столько. Что получаем, считай, сразу же и уходит. Хозяйка я плохая, что ли? Ну ладно, мне пора бежать. Своих тоже управить надо, убрав и вымыв за собой посуду, она удалилась.
Анну ничего не смутило в их разговоре, и уже забыв о вчерашнем инциденте, она тоже вышла из дома, чтобы проведать бабу Нюру. Обошла всю аллею, заглянула во все места, где могла быть старушка но, ни на любимой скамье и вообще нигде не было её видно. Оставалось ещё одно место, где могла быть баба Нюра и Анна направилась к церкви. Как и полагается возле ворот она остановилась, перекрестилась и с трепетом в душе вошла вовнутрь. Оглядевшись, она и тут не нашла старушки, но сильно испугалась, когда сбоку, какая-то сильно божившаяся женщина произнесла:
Что, и ты, заблудшая душа, грехи пришла замаливать?
Вы мне?
А кому же еще? Тебе, тебе.
Да я ищу тут
Да знаю, знаю я кого, ты ищешь, перебила женщина. Иди на Крайнюю, там увидишь, голубой дом стоит. Там она. Хозяйкиному дитя худо сделалось, вот и врачует его. Иди с Богом, а я тут помолюсь, чтобы обошлось всё, уж больно добрые люди в этом доме живут.
Спасибо, ответила Анна и выйдя из церкви, пошла, искать Крайнюю улицу.
Вот и голубой дом. Он и впрямь стоял среди других коттеджей, словно воздушный замок. Анна легко прошла сквозь все двери и явилась на шум в гостиной.
Скорая? Срочно, дочке плохо! Судороги. Сколько лет? Годик. Адрес? Посёлок Лебяжий, Крайняя тринадцать! Срочно! Жду.
Молодая женщина, сильно волнуясь, кричала в трубку телефона. Затем бросив её, тут же побежала в комнату, где находился больной ребенок. Анна бежала следом. Там она увидела стоящую над ребенком бабу Нюру. Та, манипулируя руками, как шаманка, завывала какие-то заклинания, стараясь помочь малышке. Заметив Анну, и не сбиваясь с набранного ею ритма, она продолжала ритуал, не обращая ни на кого внимания.
Девочка лежала вся синяя, изо рта пузырилась пена, время от времени её скручивали судороги, отчего она издавала ужасные вопли. Женщина то гладила малышку, то хватала её на руки, тем самым затрудняя работу ведуньи, то снова клала в кроватку и выбегала посмотреть, не пришла ли «скорая помощь». Улучив момент, баба Нюра, быстро стала чертить пальцем что-то на лбу малышки, затем на животе, другой рукой придерживая ножки малышки. Проделав всё это, она низко нагнулась над ребенком и глубоко вдохнула в себя всю нечисть, что мучила ребенка. Затем метнулась к окну, распахнула его и выдохнула так, что издала глубокий и протяжный вой. Совсем обессиленная, она рухнула на стоящее рядом кресло и закрыла глаза.
Наступила тишина. Только было слышно, как тихо плачет, сидя рядом с дочкой, молодая красивая женщина.
Аня посмотрела в сторону бабы Нюры. Ей показалось, что та не дышит. Тронув её рукой за плечо, она спросила:
Баб Нюр? Как вы? С вами всё в порядке?
Та, медленно открыла глаза, и ими же и ответила.
Анна подошла к кроватке. Синева с лица и тельца ребёнка сошла, сменившись на равномерно розовой окрас. Судороги тоже больше не мучили малышку. Перед ней лежала маленькая красавица, с мокрыми от пота локонами на лбу.
Дашенька, что же это с тобой такое было? спрашивала, целуя её и перебирая крохотные пальчики, женщина.
Подъехала «скорая помощь». Врачи, осмотрев девочку, ничего не нашли. Выписав «успокоительное» для мамы и ребенка, уехали.
Для Анны, такое исцеление показалось настоящим чудом. Баба Нюра сразу поняла это и, не дожидаясь вопроса, сама ответила ей.
Послеродовой паразит. Думаю, больше он её не будет беспокоить. Я хорошо почистила и защиту малышке поставила. Знаешь, дочка, шла бы ты домой. Не могу даже шевелиться. Все силы потратила. Заночую-ка я здесь, да одним глазком присмотрю за обеими. Уж прости старую. Приходи завтра.
Анна видела, с каким трудом приходилось выговаривать ей каждое слово, поэтому, не переча, пошла домой.
Ворочаясь в постели, она долго не могла уснуть. До полуночи то и дело прокручивалось в голове: баба Нюра, девочка с мамой, женщина в церкви. А заснув, ей снилась Людмила Ивановна, которая смеялась, как сумасшедшая, показывая на неё пальцем. Вылетев из сна, Анна села, прижав к себе колени и, долго смотрела на спящего мужа, пока тишина снова не унесла её за границы сна.