Выехал, как полагается на скорости. А ты, друг мой (взгляд на меня), по простоте душевной забыл сказать про тормоза? Вернее про их полное отсутствие. Ну, так вот, пролетел я по бугоркам на хромой кобылке, словно задницей по терке, до самой Южи. Чуть танк не снес на Советской, а потом уж рванул до Талиц. Все равно не доехал бы до Коврова на таком запасе бензина, да и обратно надо как-то добираться. Вот я и доехал до Мугреево-Никольского, и в Святом озере сделал погребальное ложе для бедной «девятки». Иначе не мог остановиться, я же не из тех, кто сносит чужие сараи. (Вячеслав коротко хохотнул) Всё мокрое отжал, и, рискуя простудиться, заболеть и помереть молодым, кое-как натянул на себя. Ощутил масштаб трагедии? Потом с Талицким автобусом доехал обратно до Южи. Видел мелькнувшие спины перевертней, но я умчался далеко, запах не смогли бы прочитать.
Щи сначала обжигают гортань, затем я привык немного, и душистое варево начинает свободно проскальзывать внутрь. По рукам и ногам льется жизненная сила, журчит по венам кровь, улучшается настроение.
«Мне нужно в Шую!» ярким метеором проносится в голове глупая мысль.
Ну, молоток! Сюда они тоже прибегали, порычали, понюхали, да потом за тобой рванули. Протявкали, что скоро закончится наше время, я так и не разобрал до конца, Вячеслав тянется за хлебом, и я невольно обращаю внимание на мощные запястья.
Руки сами по себе не маленькие, но запястья выделяются, как предвершия булавы. Я вряд ли смог бы обхватить пальцами, только если двумя руками. Крепыш перехватывает взгляд.
Любуешься? Даже потрогать можешь, это они у меня от занятий такие стали. Иваныч спуска не дает, не забалуешь, Вячеслав вертит сжатым кулаком в разные стороны, глядя, как тот гуляет над запястьем.
Ребята, а кто такой Иваныч? Почему вы наравне разговариваете с оборотнями? И вообще что тут происходит?
Говорить, говорить, говоритьотталкивать от себя глупое желание лезть обратно в пасть. Ехать обратно в Шую.
Так ты не посвященный? удивляется Федор, даже ложку забывает поднести ко рту. Так и зависает в воздухе алюминиевый черпачок, роняя на столешницу жирные капли.
Во что?
Ну, в наши разборки.
Какие разборки, ребята? У меня и своих дел хватает. Учусь, никого не трогаю, а тут какие-то зверюги нападают, да и вообще всё идет не так. Откуда они взялись? Почему охотятся на меня? Кто вы такие? я не взревел, все-таки смог удержаться, хотя нервы дрожали, как струны на виолончели во время концерта Шостаковича.
Иваныч сможет объяснить лучше нас. Мы же пока только учимся у него, отвечает Федор.
Чему вы учитесь?
Отпору перевертням.
Так вы против них? я откусываю от краюхи хлеба.
Нет, мы не против, но и не за. Мы иная сторонапосвященные в тайны оборотней и сдерживающая сила для них же, медленно говорит Вячеслав
То есть вы вроде сторожей?
Скорее мы «смотрящие», если говорить языком понятий. Между перевертнями и берендеями нейтралитет держим, да споры решаем, Вячеслав вытирает остатками хлеба свою миску.
Берендеи? А это ещё кто?
Тоже оборотни, но перекидываются в медведей. «Смотрящие» давно учатся у обеих сторон бороться против других, являются третейским судом, и в то же время не позволяют склонить на свою сторону. Иначе фигня какая-то получитсянаберут оборотни армии, схлестнутся в чистом поле, и никого на Земле не останется! Федор тоже заканчивает обед.
Табуретка отодвигается от стола, и худощавый парень ослабляет ремень на две лишние дырочки. Солнечные лучи тихо крадутся по половицам, об оконное стекло бьются две неугомонные мухи. Я медленно перевариваю информацию.
Но ведь оборотнями становятся после укуса? Почему бы им не обратить кучу народа, а дальше в геометрической прогрессии понесется и покатится? задаю я зудящий вопрос.
Не обязательно после укуса, становятся и по праву рождения, хотя в таких случаях отец должен умереть. Договор у оборотнейне должно быть более пяти тысяч особей с каждой стороны. Нового оборотня можно инициировать лишь при смерти старого. Вот за соблюдением договора и следят «смотрящие», не вмешиваясь в междоусобные дела. Ну а также, чтобы не происходило лишнего убийства людей, последнее предложение Вячеслав заканчивает более тихим голосом.
То есть им разрешено нас убивать? мое потрясение не знает границ.
Они же часть своей жизни проводят в животном виде. А какому дикому зверю нравится человек? Да и за что людей любить, если сами себя убивают почем зря. Одним больше, одним меньшеникто, кроме родных и не заметит. Торговля оружием является самой прибыльной, это отличный показатель того, что именно нужно людям! кривится Федор.
Но если какой-либо оборотень взбесится, то пострадают сотни людей. А вы просто будете стоять рядом и наблюдать?
«Ах, как хочется вернуться, ах, как хочется ворваться в городок» в голове крутится попсовая песня. Меня срывает с местатак хочется в Шую. Чуть ли не сносит с табурета.
Сашок, не заводись! Да, у них есть право на неосознанное убийство. Оно дается при становлении их взрослыми особями, но ограничивается десятью людьми. После превышения лимита оборотень ликвидируется, как-то заученно бормочет Вячеслав, если его укусы не удается вылечить.
А как же лечатся укусы?
Ты не поверишь, но за все время существования рядом с людьми выведена формула против укусов. Не нужно даже курс уколов проходитьхлебнул настой и вывел слюну оборотня из крови. Меня уже пять раз кусали, Федора восемь. Так что укушенный выздоравливает, и потом ему промывают мозг, чтобы он все забыл.
Ребята либо зубрили, либо придумывают на ходу. Но, по своему опыту знаю, что после ночных "разговоров по душам" сочинить такую историю трудновато.
Ну а я-то, зачем им понадобился? От меня что хотят?
Да хрен его знает, зевает сытый и подобревший Федор. Наверно, вожаку на хвост наступил, а ему не понравилось.
Ты высказывал оборотням про вожака, что, мол, запустишь их только в его присутствии, обращаюсь я к Вячеславу.
Да-да-да, про негопосле этих слов круглолицый застывает с миской в руке, которую собирался унести. А откуда? Ты все слышал из подпола?
Да, сперва какое-то бурчание, а потом словно вы оказались рядом. Вы же особо не скрывались. Чего же тут удивительного?
Федор тоже застывает соляным столбом, а глаза увеличиваются до размера пятирублевой монеты.
Я не сказал, что наш подпол звуко и запахо-непроницаемый? Он специально строился как убежище от оборотней, то есть ни звука не должно проникнуть туда и не раздаваться оттуда. Может быть хотя вряд ли да фиг его знает. Лучше Иваныча дождаться, Вячеслав ставит миску на стол и, сгорбившись, садится обратно на табурет. Повтори ещё разкак тебя зовут?
Александр Алешин, а что?
Словно тяжелые тучи собираются, чтобы пролиться холодным дождемтак темнеет высокий лоб Вячеслава. Он силится что-то сказать, краснеет. Потом сплевывает на пол и машет рукой, как будто передумал сообщать важное известие. Федор тоже молчит, хотя я вижу, как под кожей щек гуляют желваки.
Ребят, ну а мне-то как быть? Я так и буду в этом растянутом трико дефилировать? Может нам сгонять до Шуи? Там все-таки и документы мои остались, и вещей взять не мешает.
Слова вырываются сами, я пытаюсь их проглотить, но безрезультатно. Мозг кричит о невозможности возвращения и в тоже время подталкивает вернуться. Так вот ты какаяшизофрения
Ну, ты же а скажи-ка такую вещь, ты вот говорил, что ночью поломали, а на другой день всё в полном ажуре? Не давишь на жалость, а на самом деле так и было? спрашивает Вячеслав.
Да, я же говорил. Сам поверить не могувсю руку исщипал, чтобы проснуться. А оказывается это явь. Ну, так как, поможете мне до Шуи доехать и там документы забрать? Да и к Женьке надо бы заскочить, все-таки очевидец тех событий. Расскажет, что да как, я поворачиваюсь к Федору.
Как буксир тянет огромный корабль, так и меня тянет в «маленький городок». Даже передергивает от накатываемых чувств ностальгии.
Глава 14
Федор задумчиво чешет нос:
Парень, тебе бы сейчас сидеть в нашем подвале и не вылезать до прихода Иваныча. Что-то не то творится, а ты куда-то рвешься. Всё равно твой адрес пробьют, а таксамому в зубы лезть Нет, не дело это, да и Иваныч по головке не погладит, а если и погладит, то против шерсти.
Я поднимаюсь на ноги, прохожу взад-вперед, думая как быть дальше. Ребята украдкой наблюдают за моими перемещениями. Возвращаться от окна труднее, чем подходить к немув той стороне Шуя. Словно иду по грудь в воде
А что со мной не так? То, что я быстро оправился? Ну, может, защитные функции включились, я и раньше быстро выздоравливал. Услышал ваши голоса? Так от шока, наверное. Пока до вас добрался, я столько всего перенес, что поневоле обострились ощущения. Я же правильно понял, что оборотни целенаправленно охотятся на меня?
Парни дружно кивают в ответ.
У меня тётка в Юже осталась, единственное родное существо на планете. Ребята, может, съездим до Шуи? Заберем документы, чтобы они не узнали моего старого адреса, а?
Действительно, в паспорте остается прежняя прописка, по которой оборотни, перекинувшиеся днем в людей, могут найти тётю Машу. Старовата она для подобных приключений да и мне надо в Шую.
Не надо!
Надо!
Нет!
Да!
Я не знаю, как ещё ребят уговорить.
А, может, и в самом деле рванем? Пока на улице солнце, вертушки не будут перекидываться. Мы их и в человеческом обличии поборем, так что можно рискнуть. Смотаемся туда и обратно, а Иванычу не скажем. Слышь, так это, мы сами можем забрать документы. Напиши записку парням из комнаты, они отдадут что нужно, предложил Вячеслав.
В каком обличье вы их поборете?
То есть перевертни будут в человеческом обличье, почему-то смущается Вячеслав.
Ой, ребята, что-то вы темните! Если бы так сильно не тянуло в Шую, то попытался бы вытащить больше информации, а то в разговоре прокол за проколом. Всё шито белыми нитками.
У нас карантин, многие разъехались, как и соседи. В общагу вахтеры не пустят, они раньше надзирателями в детдоме работали, так теперь мимо них лишь муравьи и могут проползти. Нет, парни, пока сидел в подвале, успел и об этом поразмыслитьлишь я и смогу забрать документы. Да мы быстро, по-суворовски, налетим, похватаем и обратно.
То есть придем, увидим, наследим? уголками губ улыбается Вячеслав. А давай прокатимся! Чем черт не шутит, авось и пронесет! Ты точно уверен, что хочешь лезть обратно в задницу, из которой с таким трудом выкарабкался?
Конечно жене хочу!!! До трясущихся поджилок, до дрожащих коленей, до обмирания внутри. Больше всего мечтаю оказаться как можно дальше отсюда! И в то же время тянет каким-то чудовищным магнитом.
Уверен! Поехали! В паспорте есть адрес тетки, если её найдутя же себе этого никогда не прощу! Ребят, мы быстро, я старательно растягиваю губы в ответ.
Уползай, малыш, уползай!
Ага, так пронесет, что потом замучаешься отмываться, ворчит Федор. Не дело это, Вячеслав Михайлович! Давай лучше Иваныча дождемся, а он уж скажет, как дальше быть.
Не бзди, Федор Владимирович! Вячеслав так хлопает Федора по плечу, что тот едва не слетает с табурета, а в серванте звякают чашки. Мы быстренько смотаемся! А ты покемарь пока. Устал, наверное?
Эх, рискованное дело затеваете, ну да ладно, если чтопоехали в магазин. Хлеба купите по дороге, Федор машет на нас рукой, мол, делайте, что хотите.
Вот и ладушки! Мы на твоем драндулете прокатимся? спрашивает Вячеслав у бредущего к постели Федора.
Будешь так называтьна своем ногоходе почешешь. Берите, я как раз позавчера полный бак залил. Вернетесьне будите, соберетесь питьтолкните. Не кантовать и при пожаре выносить первым! после подробных указаний Федор поворачивается к нам спиной и с головой укрывается одеялом.
Я смотрю на самого невозмутимого человека в миречуть не убился, миновал пасти оборотней и спокойно улегся спать. Мне бы так, а то я сделал то же самое, но внутри дребезжит от ужаса, мурашки носятся по спине, как стадо диких мустангов по прерии И тянет в Шую необыкновенно, так ребёнок тащит за поводок упирающегося щенка. Когда четыре лапы расставляются в разные стороны, но неумолимый ремешок оказывается сильнее и прет по земле полузадушенное животное.
Пошли, пока он добрый, Вячеслав направляется к выходу.
В сенях для меня находится дырявый свитер, старый плащ и стоптанные кирзачи. Пока я облачаюсь в эти «хипстерские» вещи, Вячеслав накидывает дутую куртку, кроссовки, пальцы втискивает в обрезанные перчаткиэтакий фирмач на моем убогом фоне. Принц и нищий, но выбирать не приходится.
Скажешь в общаге, что срочно вызвали домой на картошку, вот с поля и заскочил за вещами, гогочет Вячеслав, когда ловит мой хмурый взгляд.
Тебе лишь бы поугорать, может, тронемся уже? Кстати, где транспортное средство?
Сейчас открывай ворота, и аккуратнее с веревкой, как вывезупривяжешь точно также! приказывает Вячеслав.
Я снимаю веревку с мешочками с загнутых гвоздей и открываю ворота. Те жалуются скрипом металла по дереву, упавшая створка держится, как и товаркапрочно и надежно.
Из сарая, рядом с поваленным сенником, Вячеслав выводит на улицу древний мотоцикл «Урал». Модель-то старая, но в таком отличном состоянии, что не стыдно поставить рядом с хромированным «Харлеем». Видно, что над мотоциклом поработала опытная рука. Перебранный, с кучей замененных деталей и более мощным движком, разрисованный темно-коричневой краской, то тут, то там пластиковые вставки, подходящие по смыслу к общей стилистике.
Особенно выделяется рульв виде оскаленной медвежьей головы, страшной и почти живой. Из разверзнутой пасти выглядывает фара. Коричневый пластик идет в разные стороны, заменяя разводы шерсти, в нем искусно прячется руль. Передняя вилка в форме лап держит вынесенное вперед колесо, заканчиваясь подобием блестящих когтей. Задние «лапы» словно отталкиваются от дороги.
Хромированные детали блестят, сверкают на солнце, кажется, что зверю оскорбительно долго находиться на одном месте. На таком можно рвануть куда угодно, не опасаясь, что отвалятся «лишние» детали и придется куковать в чистом поле.
На таком можно ехать в Шую!
Что, нравится игрушка? Вячеслав хлопает рукой по увеличенному бензобаку. Мы с Федорузой переделали под себя. Так, хобби, а приятно, когда на тебя заглядываются по дороге. Вот если бы ты промазал, и въехал в дровяник, то Федя начал бы кататься на тебе. И не отпустил бы, пока не проехал пару тысяч без дозаправки.
А вы специально в таком стиле сделали? Как бегущего медведя? Чтобы перевертней поддразнить? интересуюсь я, переводя тему и восхищенно рассматривая мотоцикл.
Догадливы-ы-ый, протягивает Вячеслав, пока залезает в седло. Давай прыгай и поехали.
Я водружаю на чернокожее сиденье свою пятую точку, приходится потесниться из-за могучей спины Вячеслава. Водитель легко дергает педаль и мотоцикл отзывается довольным урчанием. Пока водитель устраивается на сидении, мотор ровно и тягуче набирает обороты. "Зверь" мелко трясется, предвкушая скорую гонку.
В окне желтого соседского дома и вправду мелькает чья-то рука, шевелятся занавески-паутинки.
Пассия Федина, сохнет по нему, а он все никак не решится. Держи! Вячеслав протягивает шлем, более похожий на немецкую каску времен Великой Отечественной войны. Надевай! А то нам ещё с гаишниками проблем не хватало. Они и так за каждую мелочь цепляют.
Вячеслав поддает газа, и мотоцикл легко срывается с места. «Медведь» выруливает на дорогу, и, наращивая скорость, летит навстречу свежему воздуху.
Ветер свистит в ушах, напевая песню свободы, протяжно подвывает на поворотах, меняет тональность на спусках и подъемах. По обеим сторонам проносятся налитые багрянцем березы, желтеющие травы. Кусты вербы и сирени роняют листву в сливные овраги.
Мы обгоняем машины, я вижу вскинутые брови людей, оглядывающих причудливый мотоцикл. Вячеслав едет аккуратно, но быстро. То и дело прыгаем на «встречку», для обхода машин. Мотор утробно ревет, словно грозно рычит на четырехколесных тихоходов. Я испытываю неясное облегчение по мере приближения к Шуе.
Впереди возникает черный джип "Чероки", хромированные дуги «кенгурятников» и порогов дразнят солнечными зайчиками. Чем-то угрожающим веет от машины. Возникает тоскливо-щемящее чувство, как в тот момент, когда я заглядывал в дуло пистолета.