Осторожно выглядываю из-за занавескивсякое может произойти, а береженого бог бережет. На кровати сидит Александр, а на культе
В школьном детстве я читал про испанскую инквизицию и её «испанский сапог». Металлические планки, скрепляются между собой болтом, а внутри находятся острые колья. Когда еретику такое надевали на ногу, то он испытывал невыразимые мучения, а колья впивались всё глубже и глубже. Вот сейчас на культе Александра находится такой же медный сапог, только колья торчат наружу. Тетя нажимает на незаметную кнопку сзади, и шипы складываются острием вниз, словно взъерошенный ёжик успокоено убирает колючки. Александр напрягает мышцы, и шипы вновь выскакивают наружу, превратив ногу в подобие моргенштерна с медным навершием.
Потанцуем?подмигивает мне опасный калека.
Я с мужчинами не танцую. Мне мама не разрешает, говорит, что только после свадьбы.
Так ты двухсбруйный, что ли?хмурится тетя Маша.
Какой?
Двухсбруйныйто есть и с мужчинами можешь и с женщинами,поясняет ведарша.
Я икаю от удивления, вроде бы не давал повода так думатьоткуда такие мысли?
Нет, тетя Маша, это приколы у нас такие. Подначиваем друг друга,за меня отвечает Александр.
Не дело это между мужчинами разговоры подобные вести, да погань плодить, пусть и в смехе. Жаль, что сейчас закон о мужеложестве отменили, слишком много заднеприводных вылезло на свет,тетя Маша ещё раз нажимает на кнопку.
Иглы втягиваются в очередной раз, и женщина ловко приделывает к сапогу навершие, обозначающее ступню. Получается своеобразный медный протез. По блестящей поверхности бежит струйка крови. По бордовой плоскости алая кровь Металлический запах вновь бьет по ноздрям. Я отворачиваюсь и прикладываюсь к полусъеденной курице.
В голове мелькает картина, что это не курица, а нога Александра
Меня тошнит. Под ногами сминается разноцветная дорожка-половичок. Волокнистый кусочек мяса падает как раз на вздыбившуюся часть. Холодный кусочек приводит меня в чувство.
Давай сегодня снимем, а завтра примерим ещё раз. Немного длинновато, но со временем приспособишься, и даже будешь бегать. Обещаю не дразнить тебя хромоножкой,звяканье металла говорит, что «сапожок» убирается обратно в пакет.
Я поворачиваюсь, Александр прикладывает к ране какие-то засушенные травы и приматывает их бинтом. Пожилая женщина без видимых усилий оттаскивает пакет в угол.
Тетя Маша, а у вас на все конечности есть такие прибамбасы?спрашиваю я, чтобы отогнать видение прочь.
Оно не уходит, трупик курицы холодит ладонь.
Или не курица? Нога?
Жень, по специфике нашей охоты мы можем в любой миг оказаться без какой-нибудь части тела. Но это не должно останавливать ведаря, поэтому наши мастера и изготовили протезы на разные случаи жизни. Ранее жил старый охотник Велемир, так у него обе ноги и рука были медными. Тебе они не подойдутна протезах выбиты руны, которых оборотни страшатся,тетя убирает пакет под кровать.
Протезы глухо звякает, и синеватое лоскутное одеяло скрывает черный пакет. Женщина выпрямляется и смотрит мне в глазасловно в душу заглядывает. Я чувствую, как по коже стелется холодок. Не хочу нечаянно оказаться у неё на пути.
Сегодня ты ночуешь внизу, пойдем! Саша, а ты ложись спать, завтра ты мне здоровым нужен. Ну, чего встал?тетя Маша подталкивает меня в направлении кухни.
Доброй ночи, Сань. Завтра увидимся,я машу на прощание рукой, Александр в ответ поднимает ладонь.
Легкая занавеска скрывает от меня комнату. Ведарша откидывает половичок в сторону, в свете луны показывается еле видимая крышка подпола.
Открой, Жень! Сегодня ты будешь спать там. Уж извини, я Иваныча не могу на ночь оставить, а ты даже не научился справляться с собой. Так что придется запереть тебя на ночь, а утром будем думать, что делать дальше,тетя Маша указывает на едва заметный крючок.
Чернота подвала смотрит на меня миллионом непроницаемых зрачков. Я смотрю в ответ. Хоть ведари и рядом, однако, неизвестно, как они относятся ко мне. Вдруг придется погибнуть во цвете лет в окружении банок с соленьями?
Теть Маш, чего-то я очкую туда лезть. Может, как-нибудь под кроватью переночую, или на печке калачиком свернусь?
Не бойся. Именно там прятался Сашка, когда был в бегах. Побудешь одну ночь на его местехотя бы прочувствуешь, через что ему пришлось пройти. Лезь смелее, я за тобой.
Ступени поскрипывают под весом, темнота обкладывает с разных сторон. Если бы залез пару недель назад, то сразу бы растянулся на утоптанном полу, а так Виднеются очертания полок, банки, клеть с обязательной картошкой, пара бочонков от которых несет кислятиной.
Следом легко спрыгивает ведарша. Я ещё раз поразился невесомым движениям призрака. А раньше-то думал: тётка и тётка, обычная женщина, что заботится о единственном племяннике, в меру строгая и ворчливая. А на деле вон оно как оказалось
Она зыркает на меня блестящими огоньками. Кажется, что её глаза горят как у кошки. Женщина сдвигает в сторону банку с помутневшими огурцами. Часть стены отъезжает в сторону, открывает черную дыру в земле. Низкий коридор, начинается здесь, а заканчивается, скорее всего, в подземных недрах. Или это я себя так накручиваю? Ощущаю, как встают дыбом волоски на руках. Откуда-то доносится истошный кошачий вой.
Если что, там есть ночной горшок. Двигай.
Я воспитан в такой семье, где женщин пропускают вперёд,я сгибаюсь в дурашливом поклоне.
Они всего лишь пища.
Это правильно, берендей. Всегда нужно опасаться ведарей. Мы же можем быть и не в настроении,я скорее слышу, чем вижу, что тетя Маша улыбается.Ладно, двигай за мной и не отставай.
Она легкой тенью скользит в проём и всё Тишина Ни шлепанья шагов, ни дыхания, ни-че-го
Тетя Маша, вы за углом стоите? В прятки играете?шепотом зову я.Хотите фофанов надавать несмышленышу?
Тебя долго ждать?доносится издалека, судя по звуку метров через сорок.
Бегу, бегу.
Я усиленно моргаю, чтобы глаза максимально привыкли к темноте. Видимость немного улучшается, и могу различать предметы на расстоянии трех метров. Пригибаюсь, выставляю руки вперёд и кидаюсь вслед за упорхнувшей ведаршей. После нескольких запинаний о торчавшие из земли корни решаю сбавить скорость.
Из стен местами торчат корешки, они слабо светятся в темноте, но для меня их свет походит на фонарный. На этих участках я прибавляю скорости. Паутина свисает с потолка воздушной марлейи откуда здесь пауки? Редкие корни хлещут по лицу. Хорошо, что бежать пришлось недолго, а то бы весь извозился.
Вот тут ты и будешь ночевать!тетя Маша стоит у открытой двери.
Тусклый свет ламп слепит привыкшие к темноте глаза. Моргаю и шагаю в небольшое помещение. Тихое гудение электричества, широкая скамья, три боксерские груши в углу, а за ними я отшатываюсь и приседаю.
Стой, это всего лишь чучела!тетя Маша кладет теплую ладошку на мои вставшие волосы.
Вы упоминали про ночной горшок? Я почему-то ощутил его необходимость,как-то вырывается само собой.
У противоположной стены находятся три чучела. Человек, перекинувшийся берендей и третье чучело Я снова ощущаю на горле стальную лапу, на морде застывает оскал длинных зубов и ненавидящие весь мир глаза. Только это чучело серого цвета, а не черного, как мой недавний противник.
Узнал?хохочет ведарша.Ничего, привыкнешь и ещё насмотришься. Сдается мне, что виделись не в последний раз. Вот тут Саша прятался от милиции, тут же и тренировался. Ночной горшок за скамьей, постарайся не переполнить, а то открою ещё не скоро. Всё, отдыхай.
После этих слов дверь закрывается, и я остаюсь наедине с пугалами. Как живые, честное слово, кажется, что ещё секунда и кинутся обниматься и знакомиться. Мда. Страхэто чувство, которое люди придумали себе сами, чтобы остаться в живых. От страха и вырастает инстинкт самосохранения.
Я растягиваюсь на скамье, слушаю, как стонут натруженные и ноющие мышцы. Слишком много чего случилось за прошедшие сутки, чтобы всё проанализировать и разложить по полочкам. Слишком много. И отец вряд ли похвалит за машину, даже не знаю: как появиться перед ним, что рассказать, что придумать.
А ещё Юлячерный оборотень, а ещё Александр стал отцом, а ещё они пища Я не замечаю, как засыпаю.
Чего развалился? Вставай, гребаный берендей!сквозь сон доносится голос Александра.
Я открываю один глазприкалывается, что ли? Но по нахмуренному лицу пробегают только проблески ярости. Он стоит на двух ногах
Ты чего, ранних опят обожрался?
Встать, когда с тобой разговаривает ведарь!!!левой ногой Александр пинает по скамье.
Дерево не выдерживает такого удара, и широкая доска раскалывается надвое. Скамью поднимает вверх, я кубарем отлетаю к стене.
Глава 15
Так много ожидаешь от встречи с друзьями, которых давно не видел. Радостные возгласы, объятия и похлопывания, осмотр друг друга на предмет ожирения и ревнивое сравнивание с собой. Дележ новостями и сплетнями, воспоминания о былом и прошлом.
Но почему у меня не так?
Эта мысль возникает в тот момент, когда я ударяюсь спиной о стену. Прикладываюсь так хорошо, что поневоле пугаюсьне ссыпался ли позвоночник в трусы. Александр застывает у двери, ноздри раздуваются подобно крыльям голубя, что пытается удрать от сокола. Чего же он так взъерепенился?
Сань, ты чего?я подгибаю ноги к груди.
Ещё раз повторяю: встать!! Чего непонятно?
Александр пинает остатки скамейки, и доски снарядами летят в меня, шлепают по подставленным рукам.
Санёк, че творишь? Больно же!
Царапины на руках набухают алой жидкостью. Сколько заноз нахваталнеизвестно.
Вставай, скотина!
Ведарь бьет по тяжелой груше, и та влипает в потолок. Ого, вот это силища! Я невольно поднимаюсь и встаю в стойку. Александр приближается, неотвратимый как зима. Его глаза прожигают меня насквозь, следят за каждым движением.
Пища подходит
Согнутые руки, шрамы на оголенных плечах, выверенные движения. Я снова вспоминаю «Терминатора» и его бесстрастную направленность на убийство. Александр на расстоянии вытянутой руки. Держи!
Левой! Правой!
Александр качается бешеным маятником, и удары проходят мимо. Мои костяшки слегка касаются кожи на скулах. Я чувствую это! В следующую секунду от мощного крюка в голове взрывается завод по изготовлению фейерверков. Ноги отрываются от пола, и я вижу, как приближается потолок.
Какой же ты слабак, берендей!сплевывает Александр.
Ну ладно. Я подтягиваю колени к подбородку и делаю выброс вверх, руками упор в пол и поднимаюсь в стойку. Эффектно, красиво, ловко и глупо. Может, от удара по голове, я успеваю забыть, что мы не в фильме? Подъемом ноги Александр попадает точно по уху. В голове взрываются остатки догорающего завода по изготовлению фейерверков.
Я отлетаю к стоящим чучелам, человеческий манекен вздрагивает, и на мою грудь падает пластмассовая голова. Словно баскетбольным мячом я бросаю башку в подскочившего Александра. Тот отбивает легкой отмашкой, но мне хватает вырванной доли секунды, чтобы пнуть по ногам. Нна!
Александр падает ничком, но в полете успевает выставить руки вперед и отталкивается от пола. Словно отжимается с выходом на хлопок. Слышится легкий скрип, будто провели ножом по мрамору. Секунда и ведарь стоит, как ни в чём не бывало, только правую штанину прорывают медные шипы.
Санька, блин! Стой! Убьешь же на фиг!
Он приближается
А я ещё сам к нему приехал, дотащил до порога родного дома. Где человеческая благодарность?
Медные шипы проносятся у носа, я успеваю вдохнуть аромат металла. Зачем такие приколы? Я не переставаю верить в то, что Александр сейчас образумится, улыбнется и всё объяснит. Стальной кулак вонзается в солнечное сплетение, выбивает остатки воздуха.
Ну-у, раз ты так... Вдыхаю я уже в образе берендеялапой стряхиваю ошметки одежды. Александр удовлетворенно хмыкает и тут же бросается в атаку. Реакция ускоряется, и я успешно блокирую два удара. Ногой бью в ответ и попадаю! Александра относит к противоположной стене точно так же, как недавно отлетела боксерская груша к потолку. Он успевает сгруппироваться в воздухе и отталкивается ногами от стены.
Вот это скорость! Ведарь летит, выставив вперед руки, словно Супермен из кинофильма. Я успеваю махнуть лапой снизу вверх, попадаю по стальным рукам, но Александр не останавливается. Как кошка, изогнувшись в воздухе, он прогибается в спине и заканчивает полёт ударом ног по моей груди. Словно опять отпрыгнул от стены. Я отлетаю назад и вижу, что ведарь после сальто встает на ноги. Даже капельки пота не показывается на открытом лбу. Манит меня, как покойный Брюс Ли.
Держи!
Пытаюсь захватить верткого противника, притянуть к себе, но не тут-то было. Александр приседает под моими махами и левой ногой бьет в голень. Я чувствую, что икроножная мышца превратилась в тряпочку, и падаю на колено. Чудом уклоняюсь от прилетевшего кулака, и бью в сторону ведаря. Но его уже нет на месте.
Как мячик он перелетает через меня. Опять удар по голени и я похож на молящегося монаха. Если монахи бывают оборотнями. Попытка попасть по юркому ведарю снова проваливается. Он встает передо мной и заносит шипастую ногу для удара. Вот и всё!
Я не успеваю ничего сделать, кроме как зажмуриться. Волоски на морде подаются назадих колышет ветром разрушительный снаряд.
Нормально, тётя. Пару дней и приспособлюсь!раздается ровный голос Александра.
Я открываю глаз. Возле носа покачивается медный шип, острый, слегка зазубренный, как наконечник у острогичтобы выходил с мясом. Я с трудом оторываюсь от созерцания смертоносного протеза и поднимаю взгляд на Александра. Ведарь разглядывает меня с тем же интересом, что возникает у энтомолога, кромсающего бабочку-капустницу.
Никакой реакции, ни капли пота, холодные глаза прирожденного убийцы. Это же мой друг! Мы же с ним и в огонь и в воду, одному ему и доверю прикрывать свою спину. А он
Сань, а тот черный оборотень праву тебя и в самом деле седые глаза!бурчу я, принимая человеческий облик.
Проиграл битву, а теперь пытаешься сохранить лицо?спрашивает застывшая в дверях тетя Маша.
Да какую битву? Если бы в реальности встретились, то я бы его раскатал по асфальту, как соплю по табуретке. Он же только за счёт знания периметра и выиграл, а на свежем воздухе, где ничего не мешаетсяна последнем слове я получаю легкий шлепок пяткой по лбу.
Как был трепло, так и остался,улыбается Александр.Может, сегодня ночью выйдем и помашемся от души?
Да легко! Ответишь мне за «гребаного берендея». Полудохлый ведарь, блин,я поднимаюсь с колен, целомудренно прикрываясь ладошкой.
Извини, Женёк, иначе никак тебя не вывести из себя! Толстокожий ты, а теперь ещё и длинношерстый. Прости дурака, хочешьвмажь от всей души и пробей фанеру,Александр подставляет грудь под удар.
Да пошел бы ты огород полоть. Как раз твоя тяпка пригодится,я машу рукой.
Ещё чего не хваталоинвалида трогать. Правда, этот инвалид чуть не размазал меня по грубо оштукатуренной стене, но я отходчивый А они
Они всего лишь пища
Добро, тогда ночью выйдем в чисто поле и помашемся от души. Заодно и твою шерстку прочешем. Тяпкой!
Я всё запомнил, вот встретимся, отомщу, забуду, что отомстил и ещё раз отомщу. А потом и в правый кроссовок тебе надую, чтобы протез заржавел.
Тетя Маша кидает мне принесенную одежду:
Вот ночью и потренируетесь. Жень, не серчай на Сашку, ему нужно к протезу привыкнуть, поэтому и вынудили тебя перекинуться. У Сашки мало опыта борьбы с берендеями, вот и совместили приятное с полезным. Не сильно помял?
Пока одеваюсь, успеваю себя ощупатьвроде бы никаких повреждений не обнаружено. Царапины и синяки не в счет. Бывало, что после занятий по рукопашному бою вывихи и переломы приносил домой.
Домой!
Как же мне сладко это слово и в то же время так далеко. Снова пробую его на вкус. Домой.
Мы убираем следы поединка и несем раздробленные щепки к выходу. Тетя Маша шествует впереди. Как кошка ориентируется в темном коридоре. Александр тоже ступает мягко, хотя медный сустав и поскрипывает при ходьбе. Вдалеке виден свет.
Сань, расскажешь, что да как? Ты очень изменился за то время, что прошло с нашей последней встречи,говорю я, когда мы сели за стол.
Завтрак «радует» разнообразием цветовчерный хлеб, белая соль и серая поверхность овсяной каши. «Утром углеводы, вечером белки»вспоминается услышанная на тренировке фраза инструктора. Я редко ей следую, ведь утром ничего не лезет, да и в обед перехватишь чего-нибудь, а уж про ужин и вовсе молчу. Может поэтому всё чаще навещает изжога?