Умно. Но глупо. Ты пробуешь дергаться, хотя ты весь мой, тебе уже не уйти.
Да я и не пробую, я жду, Кортэ напоказ зевнул и сыто почесал живот. Предложения жду. Выгодного.
Золото? На сей раз, видимо, исчерпав силы тела и пользу устрашения, хозяин Виона говорил не басом на вдохе, а вполне обычным голосом.
Тебе одолжить? сочувственно хмыкнул Кортэ, приходя в наилучшее настроение готовности к большому торгу. Время идет, я хочу спать, а ты скучнее брата Теодора, ведущего нуднейшую праздничную службу вместо нашего славного настоятеля. Вот он-то свят, он умеет быть кратким и в постные дни.
Твоя цена? с сомнением отозвался голос и для солидности забасил на вдохе: Только единожды я, высшая сущность, снисхожу до выслушивания жалких мелочей.
Высшая, с фальшиво-почтительным благоговением поразился Кортэ, ощущая себя почти хозяином положения, пусть и временно. Задумался, вслух бормоча обрывки молитв и осеняя себя знаком замкового камня. Заодно Кортэ присматривался, как на молитвы реагирует тот, кто смотрит глазами Виона. Пауза затянулась, Кортэ почуял это и звучно молвил «воистину!». Затем иным, деловым тоном, продолжил: Как славно ты успокоил меня, Бас. Я буду звать тебя так, неловко без имени Так вот, Бас. Что я подумал, то останется между нами. Ты высший, ты прочел в мыслях. Вслух изложу лишь мелочное и суетное: денег мне хватает. Я богат, жадность моя сыта. Но я зол! Как я зол Ревность кипит, пусть она и грех, но уж что есть, того не утаить от высшего. Ты пообещал великое знание Виону, жалкому слабаку. А мне, знаменитому и могучему нэрриха Кортэ, грозе столицы, даёшь всего лишь золото?
Знание без оплаты обещают тем, кто никогда его не получит. Таких используют вслепую, заверил Бас. Но ты умен и опытен. Я готов предложить договор на крови. Всё без обмана, найм в обмен на то, чего не получил Вион. О, дар будет щедрым. Мой опыт сделает тебя мудрее Оллэ. Ты станешь непобедим в бою, мудр и воистину бессмертен.
Так, ясно, Кортэ хлопнул себя по бедру и настороженно сощурился. Не утаю, я опасаюсь ереси, поскольку в вере тверд, как и велит нам Мастер. Но знание лишь орудие, в должных руках оно принесет пользу, а мои-то руки чисты. Значит, нет причин бояться тьмы. Продолжим Ты прав, я слаб и привык к суетному, но надежному. Уж прости, каков есть Позволь высказать предложение. Первое. Три дня ты не тревожишь тело мальчишки. Тебе не заметно, но я-то вижу: он истощен и скоро погибнет от утомления. Тело требует отдыха, о высший, хотя с твоим всемогуществом подобное непривычно. Малыш не спит ночами и бодрствует днем. Он отощал, издергался. Ослабь поводок, я присмотрю за ним. Не сбежит.
Разумно, предположил Бас.
Как ты мудр, воистину. Второе, не теряя деловитости тона, Кортэ продолжил торг. Мне требуется договор. Письменный. Чтобы всё подробно, до самых мелких мелочей, я не такой дурак в торговле, за цыганское золото не продаюсь. Завтра я намерен отдыхать и лечить Виона, хотя он и противен мне. Затем да, два дня кладу на быстрый поход до столицы. Там меня должен ждать человек с договором. У тебя как, в столице есть поддержка?
Я высший, напомнил Бас и, очнувшись, попытался вернуть утраченные позиции главного в разговоре. Для меня нет невозможного. Нет расстояний и тайн. Я содержу в себе великое знание и использую его по мере потребности.
Как мудро, как удобно и достойно, о высший Третье мое замечание тоже будет к пользе, Кортэ, почесал кожу у губ и хоть так, неловко, заменил привычку гладить изведенные под корень усы. Он настороженно рассматривал бледное лицо Виона, действительно едва живого. Хоть я и не продаюсь за золото, сделка должна иметь обеспечение в надежном металле. Сто тысяч монет, а лучше слитки в тот же вес. Поскольку ты высший, вряд ли возникнут сложности с превращением свинца и ртути или что там у вас, тьмою рожденных, в ходу?
Пока Кортэ говорил, тело Виона очередной раз сникло, ничком сползло в траву. Пришлось быстро качнуться вперед и подхватить несчастного под локти, чтобы тот щекой не угодил на горячие угли. Ткань одежды Виона на плечах и спине была насквозь мокрой от пота, дыхание кашляющим, мучительно затрудненным.
Кортэ вспорол ткань и освободил Виона от рубахи, протер его спину краем плаща и завернул тело потеплее, укутал. Бас не проявлял себя. И, по мнению Кортэ, должен был вернуться нескоро. Кто бы ни прикрывался личиной «высшего», он, судя по разговору, был существом из плоти, далеко не всемогущим. Кортэ усмехнулся, чувствуя, как остатки суеверного страха уходят, как крепнет злость.
Спину и руки Виона свела судорога, предшествующая явлению Баса. Снова тело грациозно расправило плечи и гордо вскинуло голову. В тенях под ресницами накопился нездешний мрак.
Утром четвертого дня от сего разговора будь в столице, в гостерии «Сизый голубь». Договор доставят туда, владелец тебя знает, сам подойдет. Ты получишь гарантии. Золото будет подготовлено. В слитках, без клейма, взвешенное надежными людьми и разложенное по сундукам.
Поверенный, три свидетеля, алчно засопел Кортэ, вцепившись в плечо Виона и торопливо уточняя условия сделки. И еще: никаких клятв тьме и еретических ритуалов. Прямым нанимателем должен выступать человек, чья репутация безупречна. Я Кортэ, и я уважаю себя, со швалью не знаюсь.
Помни, с кем говоришь, угрожающе зарычал Бас.
Огради меня Мастер, искренне ужаснулся Кортэ, сотворил знак стены и тяжело вздохнул, щупая оберег на шее.
От меня нет спасения и в оплоте маджестика, я высший, это истина, захрипел Бас.
Да вижу, вижу, что тебя Вас и молитва не страшит, и оберег мой не унимает, испуганно зашептал Кортэ. Покосился на тусклые угли. Но я не желаю быть равным с мальчишкой. Не намерен дольше четырех дней оставаться с ним рядом, он жалок, с моим наймом польза от него иссякнет. А, пожалуй, зачем его лечить, кормить и тащить в столицу? Перережу горло, пусть Вион отправляется в пустоту и ждет нового воплощения. Мне есть за что мстить.
Только я решаю, кто из слуг может покинуть мир, взревел Бас.
Пустота сделалась глубока и мучительно-близка, звезды потускнели, воздух уплотнился, едва годный для дыхания. Кортэ без раздумий уткнулся лицом в траву, уже тронутую утренней росой, и завизжал. Он старательно, меняя тон и всхлипывая, выл и молился, пока чуждая тишина не иссякла, впитавшись в сумерки.
Едва привычный мир восстановился, и слух нэрриха смог воспринять голос родного ветра, Кортэ выпрямился, огляделся. Испытывая смутное похмелье, он нетвердыми руками разворошил вещи Виона, подхватил топорик и бегом бросился за дровами. Работа помогла согреться, выгнала из тела вместе с потом мерзостное послевкусие опасной ночи
Скоро жаркий костер рдел и потрескивал. Распоротая рубаха Виона и прочие его вещи, наспех выстиранные в ближнем ручье, сохли на палках. Тело младшего нэрриха было старательно растерто влажной тряпкой, а затем сухой, до красноты и жара кожи. Вион оказался завернут в плащ и конский потник, уложен у огня. Но даже так он не обрел покоя, то и дело постанывал во сне, похожем на навязчивый, утомительный бред тяжелобольного.
Кортэ присматривал за костром, жевал веточку и щурился, в подробностях восстанавливая в памяти разговор с Басом. Не вызывало сомнений присутствие загадки самого отвратительного и хищного толка. То, что вцепилось в Виона, было реально и угрожающе непостижимо. Помимо жуткой нездешней сущности Баса в заговоре, очевидно, имелись люди. Они нашли, как пока что решил Кортэ, способ вызвать тварь, подчинившую Виона. У последнего сама основа жизни нэрриха его раха, прядь ветра, была угнетена и несвободна в результате согласия на некий договор. Но едва ли люди, вызвавшие чудовище, понимали до донышка глубину и природу своей и чужой власти. Кто скажет: они ли хозяева? Кортэ снова и снова обдумывал разговор и начинал всерьез сомневаться в самостоятельности человека, сокрытого за рокочущим басом.
Когда угли стали пеплом, а мысли утонули в сумерках усталости, Кортэ последний раз проверил, надежно ли укутан Вион. И сам улегся отдыхать, подмигнув бледнеющему востоку. Нынешней ночью, полученными сведениями и своим поведением Кортэ был вполне доволен. Сон пришел сразу и оказался неплох: старый Убальдо шагал по широкой каменной лестнице все выше, ругался сквернейшими словами и пинал расставленные по сторонам пустые сосуды. Глина, камень, стекло, звонкая медь, певучее серебро с каменьями и чеканкой все сыпалось вниз, испуганно бренчало и гудело, а затем пропадало в пуховых облаках у подножия лестницы Служитель ордена Зорких поднимался и поднимался, камни его лестницы были крепки. Плечи старца постепенно расправлялись, а голос приобретал зычность, настораживающую даже небеса.
Когда Кортэ проснулся, негромкое звяканье не пропало, в отличие от смачной заслушаться можно ругани Черного Убальдо, сгинувшей вместе с остатками сонливости.
Вион сидел у костра и помешивал кашу, спасая завтрак от пригорания. Вид у молодого нэрриха был голодный, жалкий, но не безнадежный, поскольку он интересовался пищей, принюхивался и облизывался. На Кортэ, почти лысого, ощетиненного смешной рыжеватой небритостью, Вион поглядывал иногда и искоса, не решаясь беспокоить.
Вроде бы сегодня обошлось, осторожно предположил Вион.
Как же! Обгадился ты крепко, когда хапнул наживку. Теперь ничего не обойдется просто так, не надейся, прямо сообщил Кортэ. Резко сел. Ну на кой ты мне сдался? Дел по горло, а ты в это вот самое горло вцепился пиявкой.
Прости
Второй раз? Как ты себе представляешь это? Засранец ты, а я вроде мамки, вынужден пеленки менять и сказки сказывать, огорченно признал Кортэ и принял свою порцию каши. Быстро уничтожил пищу, кивнул. Нормально, но меда ты пожалел.
Сколько было Скажи, а что я делал ночью? Уже год я понятия не имею, что творю, когда угаснут все звезды.
Сегодня ты трепался, врал и обещал мне золотые горы, хмыкнул Кортэ. Знаешь, ты не безнадежен, я это говорил?
Да.
Как я думаю, будь ты дерьмо полное, эта дрянь уже схарчила бы тебя. Но вы с ней не одно и то же. Она взяла посильное и не смогла выжрать остальное. Как говорил Убальдо? Нет в твоей душе достаточно большого и вовсе пустого сосуда, годного вместить непроглядную тьму в её нынешнем виде, неразбавленном. Значит, убивать тебя пока не за что. Надо спасать. Если ты сам того желаешь.
Желаю, подтвердил Вион. А кто такой Убальдо?
Наш с тобой личный святой, хмыкнул Кортэ. Если б не он, лежать бы одному из нас у этого костра с перерезанным горлом. Потому что тьма сильна, но и мой страх поначалу был не слабее Пока я не понял, что дрянь не читает мои мысли и даже не знает того, что ты рассказал мне вечером. Значит, она не всемогуща и вдобавок отделена от тебя. Ты не ведаешь, что она творит ночами, но и ей не легче: она понятия не имеет, что ты делаешь днем.
Хоть так, осторожно улыбнулся Вион.
Именно, или я вовсе уж влип, и ловушка не по моим силам, раздумчиво предположил Кортэ, изучая глаза Виона темные, но вполне обычные, отражающие блики рассвета. Ночами тебя скручивает крепко. Знаешь, сперва я струхнул, решил: тьма явилась за мной и тянет в сети, взвесив мои грехи. Эта тварюка басила и стращала, да еще и родной ветер не вздохнул ни разу, словно помер. Но потом Я затеял торг. Гниденыш поддался, как дешевый лавочник. И вот в чем я после разговора уверен, по порядку Он тот, кто заодно с Басом не гранд, не служитель и не дон, а всего-то шваль из торговых. Он распоряжается немалыми деньгами и имеет в деле интерес. Он страшится происходящего не меньше, чем я. И, пожалуй, желает заключить найм с обманом тех, кому должен служить. Потому что сам, повторю, перепуган до судорог. О золоте он говорил, как ростовщик. Обо мне наслышан, даже опасается вежливо так, настороженно и с надеждой Если сдержит слово, если его самого не прижмут, впереди у тебя, малыш, три-четыре ночи спокойного сна. Пока все.
Ты столько узнал за ночь, поразился Вион, взирая на Кортэ с детским восторгом.
Где черти носят Оллэ? вопросил Кортэ розово-синие небеса, почти надеясь в ответ разобрать ругань Убальдо, мысленно причисленного к самым толковым святым.
Он шел на север, когда я отстал, неуверенно сообщил Вион, собирая вещи и свистом подзывая коня.
Не свисти, и так денег нет, поморщился Кортэ, щупая кошель. Черт! Сто тысяч в слитках Прилично. Как бы мне сообразить: у кого в столице лежит в подвалах эдакое сокровище, да не одно, не последнее?
Вы поедете верхом, учитель? вжимая голову в плечи, уточнил Вион.
Кортэ, усмехнулся рыжий, хлопнул коня по шее и зашагал к дороге, не сделав попытки занять седло. Ну, надумаешь льстить, зови меня, как я звал Ноттэ, полным именем родного ветра, то есть Кор Так меня никто не зовет. Знаешь, я, черт меня дери, тщеславен, этого греха уж вовек не избыть, сам вижу. Учить тебя я не намерен. Гнать тоже. Сегодня идем без спешки, но и без привалов, я буду думать. Это для меня трудно, голова трещит Но иначе нельзя. Так, начнем. Что мы знаем о семье Коннерди? Ну, их денежки я учесть способен, ста тысяч в живой монете там и близко нет, но к ним благоволит кое-кто жирнозадый, и если пройтись по окружению
Глава 3. Семейные ценности
Сборы в дорогу оказались занятием на редкость утомительным и неприятным, ничуть не похожим на мечту покинуть город налегке, тихим утром.
В первый день приготовлений к отъезду дом сделался тесен, сундуки и короба захватили все пространство, а беготня слуг, причитания Челито и собственная неспособность отличить полезное от ненужного привели плясунью в настоящее отчаяние. Прежде Зоэ никогда не удавалось накопить много вещей и это теперь она убедилась было замечательно и правильно. Стоит добавить, что среди общего переполоха в последнем незатронутом вихрем сборов кресле безмятежно восседал Альба и играл на виуэле.
Невозмутимость названого брата казалась поистине нечеловеческой. Челито иногда срывался и, отказавшись от привычки не замечать присутствие нэрриха, распекал нелюдя на все лады, требуя принять участие в делах. Альба каждый раз откладывал виуэлу в сторону, молчал, внимательно слушая все доводы, попреки и угрозы старого моряка, кивал и снова принимался за прежнее, едва Челито выдыхался и уходил.
Аль, ну ты что! Он ведь всерьез обижается, ранним утром третьего дня Зоэ укорила Альбу, все же решив встать на сторону деда.
Еще бы! Сборы достигли размаха губительнейшего из штормов: волны сундуков и коробов потекли к каретам, голоса прислуги рокотали, как шум прибоя, пена ругани все гуще приправляла жутковатое действо. Люди бегали туда и сюда, кряхтели с грузом и просто так, размахивали руками и давали советы, роняли тяжелое с грохотом, размашисто таранили углами сундуков стонущие дверные косяки. Дед кричал во весь голос, чувствуя себя толковым боцманом при плохой команде, собранной из портовой швали.
К тому же сам видишь, безумие у нас полнейшее, добавила Зоэ, не дождавшись ответа. Ты уж хоть делай вид, что собираешься Аль! Ты слушаешь?
И стараюсь не сойти с ума, улыбнулся нэрриха, снова трогая струны.
Ну как тут не сойти с ума? Прибыли новые указания от королевы, доставили несколько заказанных еще до переполоха и совершенно не нужных платьев, посол Алькема явился и лично подарил плясунье, покидающей столицу, достойного скакуна. Теперь облачно-перламутровый конь азартно обдирал последние цветки с многострадальной клумбы перед окнами комнаты Зоэ, а слуги обходили дальней тропкой подарок о четырех копытах, поскольку некоторые уже убедились в его отвратительном норове. Сам посол так впечатлился зрелищем сборов, что сел прямо на ковер у кресла Альбы и предложил нэрриха спеть на два голоса.
Да вы издеваетесь, отчаялась Зоэ.
О, прекраснейшая из сердитых девушек, улыбнулся посол, не стоит так серьезно принимать происходящее. Состоятельные люди умеют торопиться столь медленно, что лишенным бремени имущества их повадки не понять никогда. Увы, теперь ты богата, ты любимица самой королевы. Терпи
Но Абу! возмутилась Зоэ, пробравшись поближе к гостю через нагромождения вещей. Вы могли бы с Альбой тоже как-то заняться Помочь.
Суета недостойна мужчины, с веселой и показной надменностью шевельнул рукой посол. Иди, тебе не понять.
Уйду и стану молчать. Пригрозила Зоэ, глядя на нэрриха.
Зоэ, я более года сватаю мою прекрасную сестру за племянника Бертрана Барсанского, посетовал Абу, спасая приятеля от назревшей ссоры. Два года прошло от первого осторожного разговора о браке и мы почти близки к тому, чтобы начать обсуждение всерьез. Моя сестра, возможно, еще не поседеет и не лишится зубов, когда мы задумаемся о подписании договора. Герцог за это время успеет трижды жениться и овдоветь, поскольку я неплохой лекарь, но ради семьи готов вспомнить и рецепты ядов.