Не мог Ярослав дать такого приказа, отказывался верить Добрыня, я ведь помню, он уверен, что Святополк убил и Бориса, и Глеба. Ярослав, конечно, тот ещё мерзавец, но он вроде не врал. И митрополит киевский его принял, стало быть, поверил, что Ярослав не виновен.
Митрополит и при Святополке хорошо жил в Киеве, возражал Потамий, к нему теперь нет веры.
Ярослав в смерти Бориса не виновен, произнёс вдруг Михаил Игнатич, который до этого молча слушал беседу двух богатырей.
Я был в Киеве, продолжал Михаил, когда к нам привезли тело Глеба. Привезли его убийцы. Святополка в это время в городе не было, он был в Польше. Был боярин Путшаубийца Бориса, он встретил гостей и всех перерезал. А перед этим выяснил, кто приказал убить Глеба. Убийцы сказали, что сделали это без приказа, по своей воле. За то и были сами убиты. Путша лично убивал Бориса, но то был приказ Святополка. И Святополк же приказал Глеба не убивать, ведь Глеб признал власть Святополка. Не было смысла убивать его и Ярославу.
Постой, это что же получается, поднялся с места от волнения Потамий, на Ярославе нет греха?
На нём полно греха, отвечал Добрыня, но святой крови он не проливал, это верно.
Тогда и нет смысла противиться ему. И я немедленно признаю его власть над собой, и всем другим богатырям передам. И вся наша застава присягнёт новому князю.
Погоди, не спеши, остановил воеводу Михаил, а то гляди, чего доброго, Илья объявит тебя изменником и поведёт сюда войной весь Муром. А ты знаешь, какой он воин. Ему ничего не стоит убить человека. Я видел, как он убивает людей в бою, он один укладывал десятки, наносил раны сотне. Да к тому же, он умнее каждого из нас, может просчитывать всё на несколько шагов вперёд. Как только он заподозрит что-то неладное, сразу вас уберёт. Поверьте мне, я давно его знаю.
Да про того ли вы Илью говорите? изумился Добрыня, я помню его честным и скромным хлопцем, даже немного блаженным, не от мира сего.
Он и сейчас блаженный, отвечал Михаил, только он теперь напился крови, вошёл во вкус. Нет, так просто вы его не одолеете, здесь нужна хитрость.
И что же ты предлагаешь? спрашивал Потамий.
Я попробую его уговорить съездить в Киев, якобы в гости. Скажем, князь ему готов всё простить, и митрополит тоже. Но митрополит на самом деле не хочет, чтобы Илья снова стала воеводой. И вообще никого не хочет на это место. Ведь богатырское войско у нас создали болгары, а митрополитгрек, и церковь у нас вся греческая. Болгары служат только Богу, греки служат императору, и чтобы его власть была полной, никаких богатырей у нас и вовсе быть не должно. Но пока они мирятся с существованием богатырей и медленно и постепенно пытаются их изживать и тянут время с назначением нового воеводы. Если мы уговорим или заставим под любым предлогом Илью приехать в Киев, оттуда он уже не вернётся. И здешние бояре будут вынуждены покориться князю Ярославу.
Нет, я так не могу, возражал Добрыня, плести заговор за чужой спиной, как будто мы воры и трусы.
Хочешь ему в лицо всю правду высказать? Давай, езжай в Муроме, только я со своими людьми останусь здесь.
В Муром ехать нет нужды, отвечал Потамий, я вызову его сюда, на заставу. Придумаю какой-нибудь повод. А, точно, мы тут схватили каких-то разбойников. Редкие душегубы. Теперь будем их судить. Вот и Илью вызовем на суд. А там уж вы сами решайте, что с ним делать. Только знайте, богатыри, после того, что вы мне здесь поведали, я и душой, и телом верен князю Ярославу. Это ведь он назначил меня сюда воеводой, по совету новгородского епископа, можно сказать, отправил в ссылку. Я был зол на него за это, но теперь каюсь и признаю, что был не прав.
И действительно, в этот же день под диктовку Потамия местный дьяк составил письмо. Сам богатырский воевода писать толком так и не научился, умел только читать. Затем на быстрого коня посадили резвого гонца и отправили по адресу. Не прошло и месяца, как пришли известия о том, что Илья с товарищами приближается к заставе. Добрыня даже по строительным лесам забрался к самой вершине забора и издалека узнал своего старого знакомого. Илья, безусловно, возмужал, покрепчал, шея его обрела внушительную толщину, плечи, и без того крепкие, теперь казались ещё крепче. Но не это поразило Добрыню, а то, что Илья-богатырь ехал верхом не на коне и не лошади, а на корове. Её мясистое вымя доставало сосками до травы на земле и было видно издалека. На голове у Ильи красовался шутовской колпак, как и у многих его спутников, сделанный из штанов, которые надевались на голову. С кольчугами, копьями и боевыми топорами богатырей это смотрелось странно. Удивлённый Добрыня переглянулся с Потамием Хромым, тот лишь пожал плечами. А меж тем ворота открылись, и на заставу заехал известный богатырь, который формально до сих пор ещё считался воеводой над всеми русскими богатырями. И заехал верхом на корове. Местные дети тут же окружили гостя с радостным смехом. Илья спустился на землю и принялся смеяться вместе с ними и трепать их по головам.
Нет, без седла слишком натирает между ног, вымолвил он, но чего не сделаешь, чтобы потешить Симаргла. О господи, кого я вижу? Не обманывают ли меня глаза? Мой старый другДобрыня Никитич здесь!
Да, это я, не смог сдержать улыбки Добрыня, и Илья заключил его в крепкие объятия.
И Миша здесь, вернулся, радостно обнял Илья Михаила Игнатича, Потаня, старый плут, что же ты не сказал мне в письме? А то пишешь, что какие-то разбойника ждут суда. А про наших дорогих гостейни слова.
Разбойники и вправду ждут суда, отвечал лишь хромой воевода. Илья дружески улыбался, но всем было уже ясно, что он почуял неладное. Его не предупредили в письме о гостях из Киева, и потому богатырь взял с собой слишком мало муромцев, способных его защитить в случае чего.
Что же ты от самого Мурома ехал на корове? спрашивал его Добрыня.
Нет, я недавно на неё пересел. В лесу встретил, не знаю, чья. Убегала от упырей. Мы этих кровососов поймали, а корову решили сюда привести. Может, хозяин найдётся.
А с упырями что?
Упыри с нами, вот же они.
И Илья указал на троих голых мужчин с огромными звериными клыками. Кожа их была покрыта волдырями и покраснениями, видно было, что существа страдают от солнца.
Зачем же ты мучаешь эту мерзость? не понимал Добрыня, почему сразу не наказал или не отпустил?
Пускай помучаются, всё ещё улыбался Илья, быструю боль они не почувствуют, даже наоборот, могут испытать удовольствие. Я этих тварей хорошо изучил. Я и сам много лет мучился от страшной боли, не мог ходить, я знаю толк в боли. Знаешь, если человеку отрубить голову, он не почувствует боли, он испытает удовольствие, причём очень сильное. А упыри того хуже, они и от мелкой быстрой боли наслаждаются. Но вот от солнечных ожогов, медленно их убивающих, упыри могут долго страдать от боли, и то будет им наказанием.
Да, ты изменился, Илюша, произнёс сын Никиты, разглядывая своего старого знакомого. Нет, не такого Илью Муромца он знал когда-то, не было в нём этой жестокой весёлости, была лишь безграничная любовь к людям, от которой теперь, видимо, не осталось и следа. А Илья Муромец в свой черёд, отдохнув с дороги после пира с владимирцами, преступил с тому, зачем его сюда и вызвалик суду. Вместе с разбойниками судили и тех упырей, что богатырь привёл с собой. Суд над кровососами был быстрым. Илья всех их приговорил к смерти через сожжение. Богатыри тут же принялись исполнять приговор, врыли в землю несколько столбов, привязали к ним приговорённых, наложили хвороста. Вскоре до судей донеслись крики боли, мольбы о пощаде, а затем запах горящей плоти. В это же время привели и перепуганных до дрожи разбойников. Их убийствам не было числа, они не воровали скотину у крестьян, как покойные упыри, они брали всё открыто, грабежом, с боями. Многие добрые хозяева пострадали от этих кровопролитных набегов, немало и разбойники потеряли в боях своих подельников. Всё новые и новые свидетели из окрестных хуторов приходили и рассказывали о злодеяниях разбойников и узнавали их лица. Немало судьи увидели в тот день плачущих вдов с детьми на руках, скорбящих по сыновьям матерей, закутанных в тёмным цвет траура. Илья внимательно слушал их до самого вечера. Казалось, после ворующих скот упырей разбойников этих ждёт кара ещё более ужасная и жестокая. Но Илья рассудил иначе. Первым делом он вызвал вождя разбойничьей шайки и предложил ему два решения. Либо он должен был заплатить огромный откуп за свою жизнь, либо вступить в ряды владимирских богатырей. Вождь выбрал второе и в одно мгновение был отпущен на свободу, хоть оружия ему пока и не дали. Некоторых разбойников Илья приказал продать в рабство, а вырученные от продажи деньги передать семьям погибших. Некоторые, заплатили за свою свободу выкуп, и все деньги Илья так же раздал пострадавшим семьям. Остальные же разбойники вслед за своим вождём прямо на суде принесли клятву верно служить в богатырском войске и приговаривались к штрафу в пользу пострадавших семей, который должны были выплатить за год. Решение суда поразило Добрыню, и он окончательно утвердился в намерении как можно быстрее увезти Илью в Киев, даже если придётся сделать это силой. Но теперь расстановка сил изменилась. На стороне Муромца теперь было пополнение из разбойников, ставших теперь богатырями. Все они, включая вожака, стали теперь невероятно верны воеводе. Илья обезопасил себя, и Добрыня принялся за уговоры, он использовал весь свой дар красноречия и однажды даже остался с богатырём наедине.
Твой суд несправедлив, Илья, прямо говорил ему боярин.
И в чём же его несправедливость? спрашивал Илья, лёжа на лавке.
Каких-то упырей, ворующих скот, ты приговорил к смертной казни, а к разбойникам и душегубам проявил снисхождение. Если всех эдак судить, то на твоей земле все друг друга скоро поубивают.
Ты хотел бы, чтобы я отпустил упырей за выкуп? спрашивал Илья, или нужно было сделать их богатырями?
Можно был и отпустить, раз на то пошло. Или казнить всех одинаково, без поблажек.
Разбойники мне сослужат хорошую службу. Они будут моей охраной, пока я на заставе.
Охраной? Ты не доверяешь здешним богатырям?
Илья в ответ двусмысленно улыбнулся и присел на лавку.
Дело не в доверии, Добрыня. Если угодно, дело в принципе. Я не знаю пощады к мелким преступникам, а к крупным злодеям я снисходителен. Когда на нашу землю придёт враг, мы сможем одолеть его потому, что самые лютые злодеи будут сражаться за нас.
Ты запутался, Илья, ты отступился от веры. Прошу, поехали со мной в Киев, к митрополиту, к князю. Покайся, пока не поздно, и тогда у тебя появится шанс спасти свою душу. А если не свою, то хоть тех людей, что идут за тобой по этому ложному пути.
Опять ты за своё, поднялся в нетерпении Илья, я же уже сказал, что не поеду в Киев, и кончим на этом.
И снова разговор зашёл в тупик. Но Илья не уезжал с заставы, ему нравились эти беседы с Добрыней, хоть каждый раз, как разговор доходил до поездки в Киев, богатырь прекращал беседу и уходил. Безусловно, Илья чувствовал опасность, которая исходила от киевского гостя, возможно, он чувствовал нутром, как сплетаются нити заговора. Добрыня сам уже стал строить дерзкие планы, как схватить богатыря в церкви, пока он и его спутники будут безоружны. Затея страшная, греховная. Для воплощения этого замысла нужно было заручиться поддержкой священников. Но как Добрыня их не уговаривал, они не соглашались пролить кровь в святом месте. И всё же Илье они ничего не рассказывали, значит, надежда ещё была. Осенью, однако, случилось нечто, что заставило богатырей отвлечься от противостояния друг другу. Конь принёс на заставу двух всадников. Один был совсем юный, другой постарше, без сознания, едва живой. Илья лично стащил его с коня и на руках отнёс к лекарям.
Что случилось? с тревогой спрашивал он у молодого.
Печенеги. Они напали внезапно, когда мы собирали дань.
Много их?
Сотни, даже тысячи. Идут на Муром, без помощи с вашей заставы нам точно не выстоять.
Глава 18Конунг Литвы
Ставр проснулся от холода, изо всех щелей дул прохладный ветер. Всё-таки, на дворе было уже позднее лето, по утрам было довольно холодно. Но холод усиливался тем, что Ставр был совершенно голым, мошонка от холода вся сжалась и сморщилась, и стала похожей на маленький мозг. Лишь на ногах были одеты чёрные кожаные сапогивот и вся одежда. Никакого одеяла, никакой ткани, чтобы согреться. В добавок ещё что-то больно покалывало кожу на спине. Ставр продрал глаза и обнаружил, что лежит на соломе в деревянном сарайчике. Кроме него здесь никого не было, дверь была заперта снаружи, а вместо окон только щели между досками. Ставр сжался в клубок, чтобы согреться и попытался понять, где он и как сюда попал. Из вчерашнего купец помнил много хлопцев и девушек, много вина, веселья. «А может, я уже и не в Киеве?»возникла в голове тревожная мысль. И Ставр вскочил на ноги и принялся через щель разглядывать местность. Нет, это определённо был Киев. Хоть и не самый центр, а окраина, усеянная частными домами и высокими дубами, но вдали виднелся холм, а на нём каменный храм, возвышающийся над всем миром. Но как же Ставр Годинович, новгородский боярин и киевский купец оказался в этом сарае один и совершенно голый? Если он был с женщиной, то где женщина? Если пил здесь вино, то где посуда? И куда могла подеваться его одежда? Вдруг из тёмного угла послышался скрипучий смех. Ставр в тревоге отшатнулся, ведь он только что осмотрелсяникого здесь не было. Теперь же в тёмном углу сидело существочто-то среднее между человеком и животным. С одной стороны, коротышка стоял на двух ногах и очевидно смеялся, с другой стороныбыл весь покрыт шерстью, вместо ног копыта, вместо носасвиной пятак, а огромный хвост свисал аш до колен, как третья нога. Половой член же зарос шерстью и был почти не виден. На голове были натуральные козлиные рога, а на подбородке козья же бородка.
Чур меня, промолвил Ставр и уже занёс руку, чтобы перекреститься.
Не сметь! прокричало существо. Усмешка в миг исчезла с его лица, а Ставр лишь утвердился в мысли, что перед ним чёрт и на всякий случай не стал креститься.
Не любишь ты нашего брата, Ставр Годинович? спросил чёрт.
Ясно дело, никто чертей не любит, отвечал Ставр, оглядываясь по сторонам. Не спит ли он? Он никак не мог поверить, что говорит с чёртом.
А напрасно, отвечал чёрт, ведь меня послал сюда твой покойный отец.
Годий что, сдружился с сатаной?
Да не Годий, а родной твой отецСадко. Он хотел во сне к тебе прийти, но опасается, что ты в сон не поверишь и совету его не последуешь. А самому ему по земле ходить нельзя, можно только летать. Наказание от бога Перуна, которое действует и по сей час, хоть Перун вместе с прочими богами и ушёл в туман.
И отец послал тебя? смекнул Ставр, но почему он решил, что если я не поверю в сон, то поверю тебе, лукавый?
Можешь мне не верить, купец, но слова мои запомни. Отец твойСадко велел тебе передать, чтобы убирался ты из Киева как можно скорее. Скоро здесь будет совсем жарко. Сам польский король собирается идти сюда с войском. А вместе с ним Святополк придёт, чтобы вернуть себе киевский престол. Будет страшная битва. Это тебе не Любеч, здесь ты не выстоишь, Ярослав скорее всего проиграет, и станешь ты либо рабом у поляков, либо трупом.
Но я не могу сейчас уехать из Киева, противился Ставр, у меня тут дела пошли в гору. Это совсем другие деньги, не то, что в Новгороде. Да я только долги раздал.
Дубина, твой отец желает тебе добра, он спасти тебя хочет.
Я в это не верю. В прошлый раз, когда он приходил ко мне во сне, я ему поверил, и он всю жизнь мне поломал. Он убедил меня, чтобы я предал новгородцев и перешёл на сторону Ярослава. А я ведь только-только подружился с Добрыней. Я спас ему жизнь, помог ему одолеть Рогнвальда. Я снова обрёл друга, которого до этого потерял. И вот теперь Добрыня ненавидит меня, новгородцы ненавидят меня, Микуламой тесть, даже жена моя меня презирают за то, что я обманом заманил бояр в Ракому. При этом на Ярослава они не злятся, он же князь, даже если бы он съел их детей, они бы ему и это простили. А вот меня за то, что я сослужил такую грязную службу Ярославу, презирают. Вот что сделал мой отец. Зачем я только его послушал?
Глупец, посмотри, как ты живёшь, отвечал чёрт, ты сказочно богат, влиятелен. В Новгороде ты никогда бы так не поднялся. Твой отец возвысил тебя, и возвысит ещё больше. Ну да ладно, уговаривать тебя в мою задачу не входит. Я передал то, что должен был, теперь мне пора.
И чёрт повернулся к нему задом. Купец заметил, что ягодицы у чёрта не были покрыты шерстью и были красными, как у макаки.
Постой, крикнул ему вслед Ставр, а как я сюда попал? Где.
Но чёрт вдруг уменьшился до невероятных размеров и исчез в тёмном углу, как будто его и не было. Ставр понял, что снова остался один, а меж тем нужно было как-то выбираться отсюда. Однако одна мысль о том, что придётся бежать в таком виде по городу, приводила купца в оцепенение. Хотя, вполне возможно, что цепенел он от холода. Только недавно занялся рассвет, трава была покрыта росой. Но Киев уже просыпался и точно поднял бы на смех новгородского боярина, пробегающего голым в сапогах. Однако вскоре появилась надежда на спасениесовсем юная девушка, почти ещё ребёнок, вышла по каким-то делам из соседней избы и проходила мимо.
Эй, девочка, позвал её Ставр из-за двери.
Ой, кто здесь? испугалась незнакомка.
Не бойся, милая, я богатый купец. Сам не помню, как здесь оказался. Помоги мне, я в долгу не останусь.
И девица направилась к сарайчику. Но, как только дверь открылась, девушка с криком отшатнулась.
Да не бойся ты! вымолвил Ставр, прикрывая руками мужской член.