Старик потер переносицу.
Знаешь, а меня никогда не волновало, что Волки пришли за нами. О, меня волновало то, что они сожгли место, давшее мне знания и способное дать еще больше. Но я никогда не считал случившееся несправедливым. Это было совершенно оправданно.
Он рассмеялся.
Меня даже не заботила глупость их шаманских путей. Мы были и остаемся колдунами, и мы живем ради силы и того, чтобы сделаться еще более могущественными. Мы были такими тогда, остаемся такими и сейчас. Большинству просто нравится думать, будто у нас есть лучшие причины для того, что мы совершили.
Камушек все еще был у него в руке. Он подбросил его и поймал между указательным и большим пальцами.
Я отнял его у одного из тех, кто пришел сжечь мою пирамиду. Это почти все, что от него осталось, когда я закончил. Тогда я думал только о том, что в случившемся была вина Магнуса, его и остального Сехмета. Они допустили, чтобы это случилось, Волки были лишь ответной реакцией. Помню, я думал, что на их месте не был бы так слеп. Я бы сделал все, что диктовала необходимость, а не идеалы. Я думал об этом, разрывая Волков на куски. У последнего была секира с крюком и волосы, стучавшие о доспехи вплетенными камнями. Я забрал лишь этот один. С тех пор я его не терял. Но никогда и не пытался сохранить. Почему-то он до сих пор здесь, со мной. Между его пальцами и камушком щелкнул слабый разряд психической энергии. Думаю, таков порядок вещей. Кое-что остается, несмотря на все ожидания.
Он замолчал, а Атенеум продолжал бормотать, не отвечая.
Сильван выдернул корабль из шторма в равной мере благодаря как инстинкту, так и осознанию, что они достигли конца. Корпус заискрился, когда свернулись поля Геллера. Он вышел в пустоту, окаймленный молниями, звезды позади скрылись за клубами газа и пыли, двигавшимися быстрее, чем что-либо в космосе. Звезда в сердце системы представлялась тошнотворной желтой точкой. Навигатор обмяк внутри своего навигационного купола, его глаза оставались открытыми, но не были сфокусированы.
«Шторм следовал за нами», подумал он. Вихрящиеся облака энергии катились прямо под поверхностью вакуума, заполняя взор его третьего ока. Или, возможно, шторм всегда был там, и он только сейчас только сейчас заметил.
Череп заполнила сжатая в шар масса усталости и боли. Нужно найти инжекторы с наркотиками, пока не стало хуже. Сладкая пустая бессознательностьон заслужил это. Выполнил свою задачу. Другим кораблям потребуется время, чтобы догнать их, а затем у них уйдут дни на пересечение залива между местом, где они вышли из варпа, и планетой. За это время столь много еще могло случиться, но в том, что происходило сейчас, он больше не принимал участия.
Дрожащими пальцами он нашел переключатель комма и открыл вокс-канал.
Говорит Сильван, он помолчал и слизнул с губ горькую слюну. Мы на месте.
Ариман шагал по коридору, отдавая по пути мысленные приказы. Гелио Исидор шел за ним шаг в шаг.
Корабль казался напряженным.
+Когда мы отправимся на планету?+послал Игнис, поравнявшись с Ариманом.
В поверхностных мыслях магистра Разрухи кружились сплошные образы. Азек отметил, что Игнис не использовал название их места назначения.
+Мы выдвинемся, когда остальные присоединятся к нам. «Пиромонарх» только что вышел из варпа, а остальные вскоре последуют за ним+.
+Шаттлы и десантные корабли начали пусковые циклы+.
Ариман послал импульс подтверждения. Он знал, что сервиторы и трэллы занялись подготовкой к запуску, а еще знал, что Игнис знал, что он знал. Магистр Разрухи говорил с ним потому, что хотел этого, а не потому, что так было нужно. Это тревожило.
Они прошли еще несколько метров, тишину нарушало только гудение доспехов. Азек чувствовал, что Игнис подыскивает верную конфигурацию слов.
+Ты что-то хочешь сказать, брат?+
+Он спокоен+.
+Спокоен?+
+Варп. Ктесий был прав. Он крайне нестабилен, и чем ближе к системе, тем более нестабильным должен быть. Я это знаю. Я вижу прогрессию+.
+И что?+
+Он спокоен, а этого быть не должно. Варп и аура присутствия планеты обязаны пытаться разорвать нас на части+.
Ариман не ответил. Он знал это и, кажется, знал причину. Игнис прождал целую минуту, прежде чем заговорить снова:
+Такое чувство, как будто он сдерживает себя. Как будто он ждет+.
Ариман кивнул.
+Так и есть, сказал он. Он ждет нас+.
Ктесий ощутил переход обратно в реальность как мягкий толчок во внутренностях. Он посмотрел на потолок, вглядываясь в далекую точку, видеть которую отсюда не мог, но знал, что она там есть. На секунду старик замер, как и рунический камень в его руках, а затем медленно поднялся.
Вот мы и здесь, пробормотал он, продолжая глядеть вверх, затем моргнул, кивнул, подбросил камень, поймал и целое мгновение рассматривал, держа на его ладони.
Из змеиных челюстей на него в ответ смотрела руна жизни.
Все сказал Атенеум, и Ктесий резко поднял голову.
Атенеум стоял в своей клетке, глядя в потолок.
Все снова произнес он. Все мои сыны как до этого дошло? Он посмотрел на призывающего демонов, глаза стали холодно-синими, словно звезды. Ктесий не мог пошевелиться, мысли застыли. Ты вернешься ко мне. Когда все начнется, ты вернешься ко мне. А затем вспомнишь, о чем я тебе говорил.
XРазговоры
Остатки сторожевого флота вращались в холодных расширяющихся сферах. Вокруг кусков рокрита и пластали размером с дом вращались точки, которые были телами либо их частями. Со временем они попадут в слабые объятия планеты-сироты, но до тех пор будут отмечать место своего поражения.
В зону, где произошла резня, прибыл корабль, осторожно пробираясь мимо обломков, словно скорбящий, ищущий единственный труп на поле боя. Это было небольшое судно, не достигавшее и полукилометра в длину, его корпус был черным, а члены команды, ходившие по его коридорам и залам, носили черные капюшоны с багрово-белыми полосами. То был не простой военный корабль, но судно, забранное Инквизицией и более не вернувшееся к войнам былого существования. Поступив на службу, корабль получил новое имя, а изначальное название было стерто из всех записей. Теперь он назывался «Слепой Трон» и кружил у врат Просперо десятилетиями, проверяя состояние сторожевых флотов, неизменно оставаясь вне радиуса действия их сенсоров, прощупывая эфир силами астропатов, чьи способности далеко превосходили норму своего рода. Для тех, кто стерег тайну Просперо, «Слепой Трон» был ответом на вопрос, кто наблюдает за наблюдателями.
Им понадобилось сорок семь часов, чтобы найти останки калькулус логи прим Ленса Марра.
Он пробудился от боли и ощущения впивающихся игл.
<Объект в сознании>,произнес полумеханический голос. Марр ничего не видел, и все попытки пошевелиться вызывали пронзительную агональную боль.
<Остается пятьдесят процентов мыслительных процессов, оценочное время до отказа биологических тканейшестьсот двенадцать секунд>.
Не пытайся двигаться, раздался сиплый женский голос, и твердая острота в словах заставила Марра замереть. У тебя не осталось ни конечностей, ни сердца, а половина твоего черепа разбита.
Холодное утверждение в ее словах прошло мимо сознания прима. О чем это она? Что случилось? Почему он
У нас нет времени, а ты очень скоро умрешь, поэтому сосредоточься. Мне нужно, чтобы ты рассказал все, что помнишь об уничтожении флота.
Он начал говорить, но с его губ сорвался только лихорадочный скрежет. Он замолчал, и на него накатила новая волна паники.
Что случилось с его языком? Что случилось с конечностями? Она сказала, что скоро он умрет.
У тебя не осталось ни челюсти, ни языка, а твои слова транскрибируются автопером, прикрепленным к остатку шеи. Рассказывай, и мы увидим, что ты говоришь. Сосредоточься на моем голосе и поведай, что случилось.
И он рассказал ей. Он говорил, пока боль от игл не начала рассыпаться в зуд, а затем и вовсе исчезла. Марр рассказал ей все, и единственным звуком, кроме ее вопросов, был стук и треск машинного пера, двигавшегося по пергаменту.
Он замолчал, когда говорить уже было нечего. Он больше ничего не чувствовал.
«Странно, с холодной отстраненностью подумал Марр, всю жизнь я посвятил тому, чтобы видеть и ощущать больше любого другого существа, а теперь, лишившись этого, я совершенно не скучаю. Я чувствую свободу. Чувствую облегчение».
<Объект теряет способность к мыслительным процессам. Критический отказ биологических тканей>.
Что последнее сказал тебе голос? сдержанно, но настойчиво спросила женщина.
Он сказал Скребущее по пергаменту перо запнулось.
Что?
Он сказал, что онисыны Просперо. Сказал, что они вернулись. Сказал
Перо замерло, оставив лишь тихий шелест пергамента, продолжавшего падать на пол.
В финальные серые мгновения своей жизни Ленс Марр услышал женский голос:
Отправляйте послания-маяки. Максимальная важность. Вызывайте остальные сторожевые силы. Пятнадцатый легион вернулся на свою могилу.
Последний клочок мысли Марра был немым вопросом: «Почему почему они сказали мне, кто такие?»
Чернота пустила мысль по ветру, и на нее уже никому не было суждено ответить.
Перевертыш стряхнул с себя лицо и принял новое. Последнее обличье принадлежало женщине, которая служила палубным офицером. Оно не было идеальным, но в конечном итоге позволило ему найти более подходящую маскулицо человека, облеченного властью.
Он шел по мостику мимо модулей с сервиторами, закрепленными за своими пультами, кивая людям, с которыми встречался по пути, и игнорируя техножрецов в красном, что обслуживали утесы техники. Никто ничего не замечал. Перевертыш выжидал, пока не достиг широкой палубы под командным троном.
Человек, восседавший на вершине горы из древней стали, походил на кусок жира в бархатной форме. Перевертыш посмотрел на коммодора и отдал честь.
Вахтенный офицер командного яруса, второй лейтенант Кордат докладывает, коммодор, проговорил он.
Глаза коммодора, похожие на черные жемчужины на лице-глыбе, переметнулись на Кордата.
Да-да, прекращай уже трясти рукой и чесать языком, просто заканчивай. Коммодор махнул толстой рукой в сторону человека в офицерской форме, стоявшего за кафедрой у подножия командного трона.
Перевертыш приблизился к кафедре, встал по стойке смирно и поклонился. Офицер за кафедрой поклонился в ответ, после чего передал жезл, покрытый тонкими электрическими схемами и лепными звездами с орлиными крыльями. Перевертыш принял жезл, поклонился еще раз, выпрямился и, выверено печатая шаг, прошел на помост. Другой офицер сделал то же самое, но покидая кафедру.
Вдалеке, в каверне мостика, ударил огромный колокол. Когда звон стих, Перевертыш вставил жезл в разъем на кафедре и совершил ритуальный удар по медному корпусу.
Вахта на командном ярусе принята при третьем ударе часов. Все ладно в объятиях великих звезд.
Что за цирк! пророкотал коммодор. Он закашлялся, а затем указал на Перевертыша. Поприветствуй «Защитника истины» и выясни, почему они копались так долго. Вся группа должна была передать мне статус готовности к переходу еще шесть ударов колокола назад. Впрочем, я знаю ответ. Хеликала стоило сбросить в днище еще до того, как он усадил свой зад на командный трон, и он, вероятно, до сих пор пыжится, пытаясь сформировать хоть подобие мысли. Но коммодор улыбнулся, сверкнув инкрустацией серебряных орлов на зубах, мы должны придерживаться правил хорошего тона, верно, мистер Кордат?
Так точно, коммодор, произнес Перевертыш, придавая словам исполнительный тон человека, который действительно хочет дослужиться до звания выше лейтенанта, как это сделал бы Кордат.
Губы коммодора дернулись от раздражения:
Хм-м
Коммодор прищурился. Ему не нравилось лицо, которое носил Кордат. Этой неприязни следовало ожидать, и она означала только то, что маскарад Перевертыша удался в совершенстве. Коммодор открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но не успел. Из дальнего конца командной платформы донеслись голоса. Перевертыш повернулся и увидел группу людей, наполовину волочивших, наполовину несших худую фигуру в зеленой мантии.
Перевертыш шагнул им навстречу, высокомерие сквозило в каждом его движении.
Стойте и назовите цель прибытия, прежде чем идти дальше, сказал он.
Коммодор у него за спиной фыркнул, но промолчал.
Человек в форме старшего силовика вышел вперед.
Мы ведем его, прорычал мужчина и ткнул когтем медно-пласталевой аугментики в фигуру в зеленом, пошатывавшуюся между двумя другими силовиками.
С губ человека вязкими нитями стекала слюна, зеленая одежда была заляпана кровью. Это был один из псайкеров с покалеченным разумом, которых Империум использовал для общения через необъятные просторы космоса. Ему оставалась от силы пара лет кошмаров и жизни, прежде чем он перегорит, но пока истекающий слюной человек еще мог выполнять свою задачу.
Проходите, сказал Перевертыш, презрительно вздернув нос, когда силовики вместе с астропатом прошли мимо.
Кальд, коммодор кивком поприветствовал старшего силовика, и тот кивнул в ответ.
Перевертыш знал, что подобное проявление товарищества между командующим офицером и подчиненным раздражало бы Кордата, и состроил соответствующее лицо. Коммодор заметил это, но проигнорировал своего вахтенного офицера.
Мы привели его, коммодор, кивнул старший силовик на псайкера в зеленом. Говорит, что у него есть послание, которое нужно передать вам лично.
Благодарю, Кальд, сказал коммодор и перевел взгляд на псайкера. Его лицо от неприязни пошло складками при взгляде на безвольно висящую фигуру. Что ты хотел поведать мне, астропат?
Псайкер тяжело вздохнул и облизнул губы.
Перевертыш знал, что тот собирается сказать, и знал почему. Как-никак это и было причиной, по которой он находился именно на этом корабле именно в этот момент.
Синее солнце, которое есть око, горит в небе черного камня, прохрипел астропат. Серебряные орлы кружат с молниями в когтях. С небосвода обрушиваются копья.
Колдовские бредни, тихо сказал Перевертыш голосом Кордата, едва заметно качая головой.
Кордат сказал бы именно так или, может, нечто другое, но в равной степени глупое. Он бы также не заметил, как при этих словах от щек коммодора отхлынула кровь.
Помолчите, мистер Кордат! взревел тот со своего трона, забрызгав форму каплями слюны.
Перевертыш отпрянул, словно его хлестнули плетью, бормоча, что никого не хотел оскорбить. Но коммодор не смотрел на негоего взгляд был прикован к астропату.
Подтверди смысл, сухо сказал он.
Астропат повернул голову, словно оглядывая зал отсутствующими глазами.
Не все должны слышать
Подтверди смысл!
Астропат дернул головойс его носа скатилась капля пота, замер, а затем устало произнес:
Все так, как вы подозревали.
Коммодор медленно кивнул, не сводя глаз с псайкера.
Кальд, низким и резким голосом проговорил коммодор. Найди комиссара Сарна. Скажи ему, что на корабле нужно ввести режим повышенной бдительности. Немедленно!
Старший силовик отдал честь и исчез.
Перевертыш открыл рот, чтобы задать очередной глупый вопрос, которого коммодор ожидал от Кордата. Но тот оборвал его прежде, чем лейтенант успел хоть что-то сказать.
Мистер Кордат, сообщите всем кораблямнемедленная полная боевая готовность. Мы переходим в вари через один удар колокола. Всем кораблям ввести режим повышенной бдительности. Сделайте это безотлагательно, мистер Кордат, и прошу вас, не задавайте тот идиотский вопрос, который вот-вот сорвется с ваших уст.
Перевертыш моргнул веками Кордата, а затем подчинился, выкрикивая приказания другим офицерам и членам команды. Каверна мостика наполнилась гулом голосов. Коммодор ввел командные ключи. По кораблю завыли сирены. Подвижные медные манипуляторы опустили пикт-экраны. Лицо коммодора покрылось потом, каждая бусинка поблескивала в электрически-синем сиянии данных.
Перевертыш отвернулся от кафедры и обратился к человеку на троне:
На какой курс ложиться, коммодор?
Командир корабля бросил на него взгляд.
Скажи навигаторам использовать карты, запечатанные знаком молота. Пусть ломают печати. Они приведут нас к звезде под названием Просперо.