На мостике воцарилась какофония. Машины жужжали и щелкали, хор голосов ритмично отдавал приказы, а палуба гудела от рева двигателей и реакторов, пробуждающихся от дремы.
Глаза коммодора метались по окружавшим трон экранам, пальцы танцевали по ключам цвета слоновой кости. Экраны поворачивались и менялись едва ли не слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить. Широкий рот коммодора сжался в тонкую линию.
Перевертыш начал задавать вопрос, от которого Кордат наверняка не удержался бы.
Коммодор, почему мы
Потому что нас призвали, глупый юнец! Нас позвала на войну Инквизиция. Коммодор посмотрел на Перевертыша, и существо увидело в глазах человека страх, большой страх. И что-то подсказывает мне, что не только нас.
Кнекку потребовалась секунда, чтобы преодолеть расстояние до башни Магнуса. Это была самая долгая секунда в его жизни. В его венах и нервах боролись паника и контроль. Все, о чем он мог думать, это надломленный зов Алого Короля, эхом отдававшийся у него в голове. Достигнув Башни Циклопа, он сошел с диска, рухнул на колени, не глядя на трон перед собой, и послал:
+Владыка+
+Встань отозвался Алый Король. Слово заставило его подняться на ноги, но Кнекку по-прежнему не глядел на тронпочему-то ему не хотелось. Посмотри на меня. Он не пошевелился. Слова не были приказом, в них слышалась мольба. Посмотри на меня, сын мой+.
Он посмотрел. Восседавшая на троне фигура была ангелом из меди и серебра. Над лбом вились черные рога, а за плечами вздымалась пара белых крыльев. То был облик величия и мощи.
Но перья испятнала кровь, а медная кожа туго обтягивала выпирающие кости. Единственный глаз во лбу был полуприкрыт, словно на то, чтобы держать его распахнутым, ушло бы слишком много сил. От Магнуса не исходило слепящего света, лишь туман усталости, который поднимался и опадал подобно дыханию моря.
+Где вы были, владыка?+вырвался у Кнекку вопрос, прежде чем он успел остановить себя.
Алый Король поднял голову и взглянул на колдуна так, будто только что заметил.
+Сын мой послал он, слабо шевеля губами. Сын мой+
Кнекку поборол нахлынувшую волну раздражения.
+Чем я могу служить, владыка?+
+Я Алый Король глядел на него, мысленно находясь где-то в другом месте. Я ходил по дорогам. Я ходил по штормам. Я видел, где рождаются молнии, Ктесий. Ты здесь? Я был молнией и яростью+
Кнекку почувствовал, как от его сердец отхлынула кровь.
«Ктесий? в смятении подумал колдун. Почему он назвал меня Ктесием? Какое отношение это иссохшее исчадие имеет к..? Контроль, напомнил он себе и отсек спираль вопросов и паники. Контроль».
Кнекку сообразил, что не в первый раз разговор с Алым Королем походит на общение с существом, которое говорит в нескольких местах одновременно и не всегда с одной и той же личностью.
+Владыка, я позову Сарика+.
+ Нет! Сила приказа свалила Кнекку наземь. В черепе взорвались боль и свет. Прошло долгое мгновение, прежде чем Магнус заговорил снова, и его послание было слабым, почти хрупким. Нет Сарикорудие. Ты понимаешь. Мне нужен ты, сын мой. Мне нужен ты+.
Кнекку поднял голову и увидел, что Алый Король дрожит.
+Я Я пытался увидеть его, Кнекку. Я пытался выторговать будущее в сердце вечного двора. Я+
Мысли Кнекку застыли. Череп наполнился пустотой, и он падал, не двигаясь с места, постигая смысл того, что ему говорил владыка.
+Но я не был один. Я я не видел их. Алый Король покачал головой, но жест, более присущий смертному, потрясал сильнее, чем все, что приходилось видеть Кнекку доселе. Я думал, что они ушли. Они должны были уйти. Там должен был быть только я+.
С последними словами худая фигура поднялась с трона, ее рот распахнулся, кожа пошла трещинами и стала истекать магмой. От него во все стороны распространились злость и гордость. От неимоверного жара на вершине башни раскололись камни. Колдун отступил, ощущая, как его собственные мысли захлестнула ярость. Он пытался взять ее под контроль, но
Алый Король упал назад на трон, огонь и жар исчезли так же быстро, как вспыхнули. Его голова поникла, а око закрылось. Когда его голос раздался снова, он был надтреснутым и ломким.
+Мне нужно, чтобы ты послужил мне, Кнекку. Я+
Мысль стихла.
По спине Кнекку пробежал холодок.
«Где вы были, владыка? Что происходит?»
Тело Алого Короля выгнулось дугой. Пальцы вцепились в подлокотники. Черный камень раскрошился. Кончики пальцев начали рассыпаться пеплом. Кнекку шагнул вперед, и от трона спиралью взвихрилась серая пыль, когда руки восседавшего на нем существа стали распадаться. Его кожа была уже не медной, но тускло-серой, крыльясгоревшими ветками искривленных деревьев. На вершине башни задул дребезжащий сухой ветер.
+Владыка! +закричал Кнекку, пока Алый Король рассыпался на части и рассеивался в воздухе.
В сердце пылевой бури на мгновение всплыла огромная рогатая голова, и ее глаз, вздрогнув, распахнулся. Вокруг рта побежали трещины.
+Я совершил ошибку, сын мой. Я совершил ужасную ошибку+.
Ветер усилился. Кнекку прыгнул на помост, и его рука потянулась к повелителю. Затем порывы стихли, и на троне уже никого не было.
XIПросперо
Мертвый мир носил свое разрушение, словно корону. Ее окутывал плотный облачный покров. От нескончаемых бурь ширились молнии, ветвясь на тысячи миль. Горные пики, будто когти, пронзали железно-серые небеса. Вокруг планеты кружили кольца мусора. Временами молнии тянулись из атмосферы на невозможную высоту, касаясь их внутренних орбит.
Ариман стоял в высочайшей башне «Слова Гермеса» и через хрустальный обзорный экран наблюдал за тем, как перед ним растет Просперо. В его разуме витали мысли братьев. Он видел, как в космосе движется остальной флот. Никакой суеты, никакой лихорадочной спешки, чтобы запустить посадочные партии, только точные приказы, передаваемые ментально. Они спустятся на ультранизкую орбиту со всеми предосторожностями. А когда окажутся на месте
Он поднял голову и закрыл глаза.
+Готовьтесь к спуску на поверхность+,мгновенно достигла его братьев мысль.
+Кто пойдет с тобой?+Это был Киу, его разумтверд и напряжен.
+Все вы, ответил он. И все наши братья+.
Двигатели постепенно стихали. По фюзеляжу боевого корабля хлестал дождь. Игнис огляделся. Ни одна другая фигура в отсеке не шевелилась.
Ему инстинктивно захотелось потянуться мыслью, но он остановил себя. Ему совсем не улыбалось пробовать варп здесь. Пока нет. Пока ему не придется.
Стоявший рядом Жертвенник издал низкий треск статики и бинарного кода. Колдун не ответил. Он смотрел на Аримана. Их повелитель оставался неподвижным.
В желтом освещении отсека сине-багровые одеяния Аримана казались черными. Его посох покоился на коленях, то и дело выскальзывая из фокуса. Напротив сидел Ктесий, приникнув головой к собственному посоху. С доспехов призывающего демонов, словно плащ из перьев, свисали покрытые письменами полоски иссохшей кожи, которые тихо шуршали, пока он перекатывал в пальцах левой руки жемчужину. Игнис сказал бы, что Ктесий молится, не будь подобное заявление просто смехотворным. Возле них неподвижно сидели шестнадцать воинов Рубрики.
Другие корабли уже проходят верхние слои атмосферы, пророкотал сквозь вокс-решетку Игнис; с тех пор, как корабль выключил двигатели, прошло семьдесят пять секундон считал.
Ариман резко дернул головой, но не встал. Как и Ктесий.
Игнис подождал еще пять секунд, а затем поднялся. Его терминаторские доспехи отсоединились от стены, когда он выпрямился во весь рост.
Ариман снова огляделся, а затем последовал примеру Игниса. Люк находился прямо перед ним. Звук дождя походил на барабанный бой. Ктесий буквально вскочил, зашелестев полосками высохшей кожи. Игнис почувствовал, как от Аримана исходит бормотание воли, и воины Рубрики встали как один.
Ариман опустил руку на панель управления люком. Игнис увидел, как закованные в броню пальцы коснулись кнопок, и дыхание у него перехватило. В изменчивой геометрии его мыслей он утратил счет проходящим секундам.
Ариман открыл люк.
Раздался стук поршней и шипение выравнивающегося давления.
А затем на краю штурмовой рампы возникла узкая полоска света.
Она росла, расширяясь в квадрат исхлестываемой дождем серости. Рампа опускалась, пока не вжалась в грязь. Ариман вышел наружу. По его доспехам потекла вода. Игнис увидел, как начала вздуваться краска, пожираемая кислотой. Ариман дошел до края рампы. Теперь магистр Разрухи смог различить и другие очертаниясмутные пятна гор, скрывавшихся вдалеке. Азек нагнулся, и перчатка на левой руке, издав череду щелчков, обнажила пальцы. Дождь зашипел, коснувшись кожи. Ариман медленно наклонился еще и зачерпнул горсть земли. Серое болото начало растекаться, пока колдун катал его между пальцами.
Затем его рука упала.
Игнис ощутил, как из легких вырывается затаенное дыхание. От Аримана поднялось мерцание, и вокруг него свилась дымка дождя, испаряющегося прежде, чем упасть на броню. Покрывшаяся волдырями кожа на руке вспыхнула и вновь стала гладкой и целой. В ладони Азека лежала горсть серой земли. Он сжал кулак и сошел с рампы на поверхность Просперо.
Где-то на краю сознания, там, где разум сохранял образы, объяснить которые было не под силу даже ему самому, Игнис ощутил, как пришло в движение нечто исполинское, эфемерное и потрясающее.
Они шли по серому миру. Беспрестанно падал дождь, с шипением смывая краску с брони рубрикантов. Ктесию хотелось кричать. Он хотел закричать с того момента, как боевой корабль пробился сквозь атмосферу. Теперь, на поверхности, по колено в болоте, ему требовалась каждая унция воли, чтобы не дать этому крику вырваться. Крик был не его. Он принадлежал Просперо.
Ктесий чувствовал их, всех их, все захваченные отголоски боли, ярости и смятения, кружащиеся внутри каждой частицы пепла и каждой горящей капли дождя. Просперо больше не был миром. Он был трупом, и эхо убийства навеки въелось в кости планеты.
Он бросил взгляд на Игниса, но магистр Разрухи ничем не выдавал, что разделяет трудности призывающего. По терминаторский доспехам струилась серая вода, не оставляя на них следов. Жертвенник шел рядом с хозяином, с каждым шагом утопая поршневыми ногами в грязи. Азек шагал впереди всех, окруженный дымкой жара и пара. Их окружали рубриканты. Синие доспехи разъело до серого цвета, будто мир постепенно отвоевывал их. Остальные корабли спустились уже после того, как Ариман ступил на поверхность, доставив всех воинов Тысячи Сынов из флота. Гильгамош, Киу, Гаумата и другие колдуны брели вместе с ними где-то там, в сумраке, волоча за Ариманом мертвых братьев.
+Стоять!+
Приказ Аримана достиг Ктесия сквозь завывания мертвецов, и он замер, прежде чем понял, что делает. Рубриканты застыли на месте. С лязгом механизмов Жертвенник сбалансировал свой вес.
Ариман продолжал идти вперед, пока ноги не привели его на вершину небольшого холма. Дождь окружал их угольно-черной стеной. Гром расколол небеса, и молния обратила капли в падающие стрелы. Ариман остановился на возвышенности и указал на Ктесия и Игниса.
+Подойдите, послал он. Вы должны увидеть. Вы оба должны увидеть+.
Ктесий заколебался. Он почувствовал, как из его рта и ушей течет что-то влажное. На языке запекался привкус железа. Игнис, обогнав его, поднялся к Азеку. Призывающий демонов зажмурился, когда на него накатила волна звуков. Он услышал волчий вой, но это был вой, который издали многие тысячелетия назад. Он сглотнул кровь и пошел следом за Игнисом и Ариманом.
С вершины земля выглядела такой же серой, как и в низовье.
+Что ты хотел нам показать?+спросил Ктесий, даже не пытаясь скрыть усталость в своем послании.
+Тебе что-то досаждает, призывающий?+блекло и холодно спросил Игнис.
+Это место оно+
+Оно взывает к тебе, послал Азек. Ктесий поднял глаза и встретился взглядом с линзами Аримана. Боль прошлого здесь особенно явственна. Этот миршрам над глубокой раной+.
Ктесий моргнул и пошатнулся.
В дожде были фигуры. Серые фигуры, и золотые, и вспышки кромок, и рев огня, и вой клинка, разрывающего горло, и кровь, красная, как рассыпающиеся рубины, и зубы, и
Я слышу их, сквозь стиснутые зубы процедил Ктесий. Я вижу их. Они еще здесь.
+Отголоски, послал Ариман, и в сознании призывающего демонов, будто в ответ, усилился рев и поднялся вихрь звуков и очертаний. Отголоски, и смерть, и обрывки жизни, зацепившиеся, словно клочья одежды за шипы+.
Я прорычал Ктесий.
Он ощущал, как тщательно возведенные стены мысли начинают осыпаться. Почему это происходило? Ведь его самоконтроль был сильнее. Могло ли что-то ослабить его? Бессчетные осколки демонических имен бросались на стены своих узилищ. Он распадался изнутри.
клинок, направленный на него, вдоль его кромки стремительно крутятся зубья. В воздухе распустился дымно-пламенный цветок. Фигуры разметало в разные стороны, их конечности подобны сломанным веткам, и сквозь огонь мчатся волки, их черная шерсть блестит в инфернальном свете
+Ктесий, послышался голос, и он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его с земли. Брат+.
«Брат брат брат»
И вместе со словом пришло спокойствие. Призывающий поднял глаза и увидел, но не волка, а расплавленно-оранжевую и железно-черную гору смотревшего на него Игниса. Магистр Разрухи разжал хватку и отступил. Ктесий все еще слышал волчий вой, которому было уже тысячи лет.
+Я тоже слышу их, брат+,послал Игнис.
Призывающий демонов моргнул, не зная, что ответить и стоит ли вообще что-то говорить.
«Брат». Магистр Разрухи не называл его братом с тех пор
+Все мы видим и слышим их, Ктесий, послал Ариман. Тог обернулся к нему. Возможно, ты более открыт для них+.
+Потому что я так славен своей сентиментальностью?+
+Нет, просто ответил Игнис. Потому что у тебя половина души+.
Ктесию вдруг захотелось расхохотаться.
+Как всегда, благодарю за проницательность, послал он, а затем добавил:Брат. Затем бросил взгляд в скрытую дождем даль. Кроме скрепления уз, зачем ты привел нас в это место, Ариман? Я не понимаю, чем оно лучше сотни других, которые мы уже прошли+.
Азек указал на темный горизонт. Ктесий оглянулся, и пелена дождя разошлась у него на глазах.
Из сумрака поднялись осколки кристаллов, вытягиваясь по направлению к седым горам, словно громадные сломанные зубы бога, которые разбросало по земле. Некоторые вздымались на сотни метров в светлеющее небо, другие упали друг на друга, будто в поисках опоры. Среди разрушенных каменных строений виднелись груды искореженного металла и обломков. По открытым участкам и вокруг островков мусора вились разломы, на дне пологих пепельных берегов поблескивала вода. Вдалеке Ктесию удалось разглядеть покрытую рябью черную полосу, которая тянулась насколько мог видеть глаз.
+Море невольно послал он. Ариман медленно кивнул, не сводя взгляда со свалки кристаллов и пепла. Теперь Ктесий видел в руинах разрывы, линии и углубления, которые разделяли большие холмы обломков. Значит, это+
+Тизка+,подтвердил его догадку Ариман.
Ктесий моргнул. Над пеплом и руинами вознесся еще один город, светлый и сияющий. От хрустальных боков пирамид слепящими стенами отражался солнечный свет. Между зданиями из мрамора вились мощеные плитчатые дороги. С вершин исчезающих в небесах храмов взирали бронзовые статуи. А затем пришло пламя и рев десантных капсул, падающих с затянутого дымом неба. Из сердец пирамид взвились пожары, а проспекты превратились в реки бегущих людей и оружейного огня. Ктесий вновь моргнул, и воспоминания растаяли. Сверкающие пирамиды стали грудами разбитого стекла, а костры остыли до пепла.
«Я стою там, где когда-то были внешние врата Тизки, подумал Ктесий. Эта гора праханачало Города Света».
Последняя слабая струйка дождя капнула на полоску высушенной кожи, что свисала с его доспехов.
Ктесий обернулся на звук шлепающих шагов. На низкий склон поднимались Киу, Гаумата и Гильгамош. За ними тянулись нескончаемые ряды рубрикантов. От их изъеденных кислотой доспехов шел пар, хотя он заметил, что над местами повреждений синева как будто стекается обратно. Глаза воинов Рубрики казались яркими точками света.