Джура-хана не встречали?
Нет, Борисыч, снова откликнулся Василий. Юрту его поваленную видели и только. А ведь Каркуш к нам прилетал, передал, что он по этой дороге наступает.
Это мы знаем, вздохнул Акела. Пока не попался.
Арраст! повернулся он к гоблину. Оставайся со своими и прочешите ещё раз лесу. Кого найдёте по законам военного времени.
Соловья, видимо, посетила какая-то мимолётная мысль, он шумно сглотнул, но промолчал.
Только, если Джура-хан попадётся, постарайся его живым взять.
Гоблин кивнул.
А этот фарш, Акела показал на останки агрессоров. Отряди своих, пусть соберут и сожгут, чтобы лес не поганить. Дров от засек должно хватить.
Гоблин спокойно кивнул и закинув на плечо свою секиру, ушёл в чащу в сопровождении соплеменников.
Серж, поставь кордоны на выходе с дорог, чтобы мышь не проскочила. Связь через голубей, Барс потёр усталое лицо. Ну, что, по домам? Кого куда подвезти?
Всех гномов на ковёр не посадишь, улыбнулся Дорин. А один я не полечу, не гоже своих бросать. Сами дотопаем, гнома ходьбой не заморишь. Счастливо, братья.
Я тоже с берендеями, крепко пожимая руки на прощанье, ответил Царь. По той же самой причине. Не забывайте меня надолго, не люблю дома сидеть.
Они помахали руками на прощанье и растаяли среди стволов. На обочине дороги остались четверо друзей и Викинг со своими гвардейцами. Попрощавшись с ними, друзья тронулись в обратный путь.
В Светлоградском тереме их (вот сюрприз!) ждали Великий Кнез Волод с Главой Русского Собора. Войдя, друзья увидели роскошно накрытый стол. В распахнутые окошки свежий ветерок заносил ликующие крики жителей града, славивших победу своего кнеза над лютым врагом.
Как угорелые, мотались слуги. Друзья переглянулись. Как-то не получалось после этой мясорубки радоваться. Трудно соответствовать всеобщему ликованию, не состыковывались они в одну плоскость. Есть тоже почему-то не хотелось. Наскоро приняв поздравления руководства, они попросили прощения и отправились в баню.
Парились долго и с ожесточением. Не было, конечно, никаких фобий, никому не казалось, что он в крови. Только вот запах внутренностей и дерьма пополам с кровью долго не отставал. Полуживые, они выползли в громадный, как приёмный зал предбанник и с ходу окатились ледяной водой. Только тогда жизнь начала возвращаться. Зверски захотелось есть и не только
Соловей, у тебя нигде бутылка не заначена?
А, правда, подхватил Акела. Я бы сейчас стакашек на грудь принял.
Нету, мужики, с сожалением развёл руками Васька.
Вам подарок от Галины Савельевны, голос прозвучал из того угла, где только что никого не было.
Все ошалело обернулись перед ними, стояла та самая бабушка-гадалка с базара. В руке она держала двухлитровую бутылку из-под «Столичной».
Ну, все прикрылись? Мы с Савельевной здраво рассудили, что вы после этой бойни её самогонка в самый раз придётся.
Она поставила бутылку на стол, из корзинки висящей на руке, достала составленные один в один гранёные стопки и стала выкладывать до боли знакомые пирожки, казалось, только что покинувшие печь. Соловей, не теряясь, быстро наплескал в пять стопок «слезы».
За победу над ворогом! первой подняла стопку ведунья и чокнувшись со всеми, опрокинула её в рот.
Акела, она посмотрела на витязя. Мечу пора возвращаться на его место.
Ты не поверишь, усмехнулся тот, протягивая меч клинком на себя. Едва тебя увидел, почему-то так и подумал.
За меч! провозгласил Соловей, налив ещё по одной.
За меч, согласилась колдунья, выпив вместе с друзьями. Он свою роль исполнил как надо.
А почему «кладенец»? поинтересовался Клим. Никогда этого слова понять не мог.
Потому что хранится вечно. Тебе он больше не потребуется. С «синими» вам будет нужен совсем не меч.
А при чём здесь это? удивился Слава, но обращаться было уже не к кому.
Только что она была, но кто-то моргнул, кто-то отвернулся на секунду, а старухи уже нет и меча тоже.
Я понял, вмешался Акела. В старорусском «класть» и «хранить» синонимы. Вспомните: клад, кладовая, заклад
Кладовка, засмеялся Клим. То есть, это меч, который хранится.
До поры, многозначительно добавил Барс.
Хранимый меч, подвёл черту Акела. А теперь давайте ещё по одной, а потом возьмём полбутылки, которые останутся и на пир придём. Как оно положено русским людям со своим «пузырём». Выпьем за всех, кто нам помогал, без них бы нам хана.
Как и им без нас, подвёл черту Соловей.
Никто не стал спорить.
Я уж думал, вы там стёрли друг друга до дыр, шуткой приветствовал их Ставр. Присаживайтесь, поужинаем в узком кругу. Что это за питьё у вас?
Спробуй, родич, засмеялся Волод, уже знакомый с этим зельем. Не пожалеешь.
Реакция Ставра была предсказуемой, потому никто не стал смеяться. Пока победители утоляли голод, никто к ним с вопросами не приставал. Что, впрочем, не помешало подарок Савельевны осушить до дна.
Что скажешь, господин Великий Кнез? спросил Акела, чувствуя примерно то, что чувствует удав, проглотивший поросёнка.
Про победу вашу великую мне уж донесли. Страшно, конечно, что такое можно с войском учинить. Но, нельзя было иначе, сами знаете. Раздроблена Русь, добавил он помолчав. На словах, вроде бы все признают, что мы все одно государство, а на деле каждый на себя одеяло тянет.
Удельные князья, продолжил Ставр. Яко тараканы, по щелям забились. Они лишь о своих уделах пекутся, а до всей Руси им и горя мало. Вот на то, чтобы меж собой склоки устраивать, тут они первые. Да ещё хапать в три руки. И с бояр толку немного. Которые дельные, тех не слушают, а прочие также собой только заняты. А ведь от нас добром не отвяжутся, это ведь мы пока первый удар отразили, а будет ещё. Будет, так я мыслю. Что скажете?
Акела оглядел друзей.
Ну, по традиции, с самого молодого.
А что тут говорить? пожал плечами Слава. Куда мы сейчас отсюда, правильно? Не на Луну же. Я за.
Я тоже, коротко подтвердил Соловей. А князьков надо построить.
Все глаза повернулись к Главному Воеводе Барсу.
Я не против, естественно. Только не считаю, что построить их будет таким уж лёгким делом. В том числе и потому, что вы сами можете нас где-то не послушать, а где-то и не поверить, он испытующе глянул на Волода и Ставра. Мысли точить будут, что если нам дать большую волю, не повернём ли мы это на себя? Так, судари мои?
Барс прав, подытожил Акела. Насколько вы нам верите, чтобы с вами рука об руку в таком деле вставать? Если всё нормально, скажу не объединим Русь, нас просто сожрут.
Я тебе верю и вам тоже, Волод глянул на каждого.
Я тоже, отозвался Ставр. У вас была возможность всё в свою пользу обратить, но вы по чести поступили. Собор вас поддержит везде и всегда.
Вечер, как обычно, затянулся далеко за полночь. Едва ушли Волод со Ставром, друзья расползлись по своим покоям, брала своё дикая усталость.
Акела задумчиво курил, медленно выдыхая дым. Тот причудливыми завитками повисал перед лицом и медленно вытягивался в приоткрытое окно. После сокрушительного разгрома кызбекского «экспедиционного корпуса» прошла уже неделя и потянулись дни, похожие один на другой.
Барс мотался на ковре в разные уделы, плетя какие-то интриги против зажиревших и очумевших (если не сказать резче) кнезов. На Клима свалилась куча всяких, в основном, хозяйственных, дел. Шапка Мономаха и вправду нелегка «хозяйство вести не мудями трясти».
Васька гонял ковёр-самолёт то с Андреем, то с грузами, то с гвардейцами Сержа. Кордоны пока оставались на прежнем месте, а смена караула проводилась уже раз в три дня уже по законам мирного времени.
Акеле поневоле пришлось во всей этой суете принимать самое активное участие. В Светловодском уделе он оказался чем-то вроде члена Военного Совета, какие были при Сталине. Вроде и не прямое начальство, но и подальше посылать рискованно. Викинг, впрочем, этим нисколько не тяготился. Впечатление такое, что он этим был доволен.
Ещё бы, он был недоволен! Напрочь лишённый «комчванской» спеси, Акела стойко делил с ним «тяготы и лишения». Проверка караулов, обучение ребят всяким премудростям грядущих веков вроде основ противодиверсионной тактики. Всё это не только доставляло моральное удовлетворение, но и приносило совершенно реальную пользу.
Гвардейцы теперь своё звание носили уже совершенно на законных основаниях. Высочайшим указом Великого Кнеза дружина получила официальное название «1-я Русская Гвардейская Дружина». По сути, это было первое строевое подразделение.
Поскольку форму вводить всё-таки было ещё рановато, им всем были пошиты алые плащи с золотым позументом. Даже гордые десантники не дорожили своим беретом больше. На плащах был золотом выткан рюриковский сокол, который начисто лишённый скромности Клим выбрал себе гербом.
На подначки друзей он реагировал просто: в этом же мире такого герба нет? Чего ж такому гербу пропадать?
В Леоновку Акела, хоть и клял последними словами и службу и себя, так за эту неделю и не выбрался. Милолика, по приказу удельного кнеза Клима доставленная в терем, привезла письмецо от любимой женщины и много чего на словах. Со словами проблем не было, а вот читать написанное рунами письмо, пришлось звать Ласку. Слава Богу, не вставила любимая никаких интимных воспоминаний, а то вогнал бы девицу в маков цвет.
Всей душой скучая по озорной своей Милёне, не мог он переломить себя. Не оставляло его чувство, что не всё ещё закончилось, что, стоит только отвернуться на секунду, как рухнет в одночасье всё, что таким трудом было построено.
Оставалось только изнурять себя службой. Служить, как говорится, не опуская щетины на загривке, постоянно находиться в «боевой готовности номер один». Впрочем, хандри, не хандри, а служба идёт и, соответственно, порядка требует. Через час уже на проверку караулов, а Соловья всё нет. В дверь кто-то осторожно постучал.
Входи! повернувшись, крикнул Акела.
Вошёл один из стражников, нёсших караул на входе. На лице его было какое-то неописуемое выражение. Сердце ёкнуло где-то в районе желудка.
Что? резко спросил Витязь.
Гоблины Джура-хана выловили! выпалил парень.
Прочистил засипевшее от волнения горло и продолжил: Они в лесу нарвались на кызбеков, ну, само собой, порубили их в капусту. А одного никак не могли взять. Он двоих насмерть зарубил и вождя ихнего ранил. А когда бился, крикнул, мол, запомните Джура-хана. Ну, вождь, как это услыхал, приказал живым его брать. Кое-как они массой его задавили, связали и на пост привезли.
Понял, коротко ответил Акела. Если Соловей уже прилетел, найди его и быстро ко мне.
Ясно, стражник скрылся за дверью.
Ну, вот и попался хан. Что там насчёт верёвочки, которой виться не вечно? Вот и на доморощенного этого Чингисхана шнурок нашёлся. Добром, ведь, козла предупреждали, чтоб не совал морду на Русь. Да, где там Соловей запропастился?
Распахнулась дверь и влетел Василий, сияя глазами.
Борисыч, слыхал?
Слыхал, слыхал, давай «ключ на старт».
Да, не вопрос, широко улыбнулся «водитель кобылы».
Они пробежали вверх по лестнице, привычно развернули ковёр и уже через пару секунд были в воздухе. Внизу проносился зелёный ковёр леса, ходящий волнами от всё усиливавшегося ветра. Погода откровенно не радовала. Небо было затянуто тучами так, что солнечный диск просто выделялся мутным пятном. Студёный ветер дул ровно и сильно. Время от времени резкие шквальные порывы ощутимо покачивали даже устойчивый к таким фортелям погоды ковёр-самолёт.
Борисыч, посмотри на горизонт.
Акела повернул голову. Чёрная полоса на стыке неба и земли, выглядела до предела зловеще, в ней время от времени вспыхивали молнии.
Прямо, как в тот вечер, задумчиво сказал Соловей.
Типун тебе на язык, сердито сказал Акела.
В тот вечер, это, естественно, когда их из их времени сюда выбросило. Нет уж, слуга покорный, не надо нам больше таких подарков.
Всего лишь грозовой фронт приближается. Что скажешь, морская душа, зад в ракушках?
Борисыч, я же береговиком был. Но это точно к хорошему шторму, чтоб я жил на одну зарплату.
Обратно успеем, как думаешь?
А хрен его знает, товарищ генерал-майор.
Глава 5. Скованные одной цепью
«Камал помог ему на ноги встать, Не о собаках толк,
Коль в схватке сошлись один на один
Бурый и серый волк»
Командир заставы начал, было, доклад, но Акела жестом остановил его.
Где он?
Гвардеец сделал шаг в сторону. Связанный Джура-хан лежал, привалившись спиной к вековой сосне. На губах запеклась кровь, на щеке засохшая ссадина. Он улыбался, щеря зубы в волчьем оскале. В щёлках глаз выражение сильного хищника, угодившего лапой в мощный капкан.
Зря ты, хан, не послушал нас. Говорили же тебе проходи мимо, миролюбиво заметил Акела.
Кудай хозяин наших судеб, философски отозвался волчара. От того, что написано на роду, не увернётся самый хитрый лис. Тем более, не к лицу вертеться мне.
Ты свою судьбу сам выбрал. Грузите, братцы, этого волка на ковёр.
Гвардейцы без всякой нежности бухнули пленного на середину ковра. Тот только дёрнул от боли уголком рта, но не проронил ни звука.
Возьми, витязь, двух человек для охраны, посоветовал командир заставы. Мало ли, что.
Тебе здесь люди нужнее, отозвался Акела. Мы уж как-нибудь.
Это зверюга опасная, тихо добавил гвардеец.
Так, ведь и мы не овечки. Не волнуйся, друг. Полетели, Викторыч.
Погода мне, Борисыч, конкретно не нравится.
Мне тоже, пожал плечами Акела. Но, ведь, другой нам не предлагают.
Эт-точно.
Погода действительно становилась всё хуже. Ветер прямо-таки по-разбойничьи завывал в кронах сосен. Потемневшее небо уже озарялось только вспышками молний под аккомпанемент далёкого ворчания грома. Они сели рядом со связанным ханом, ковёр поднялся в воздух и лёг на обратный курс. Джура-хан, полностью расслабившись, вольготно лежал на спине. Взгляд его был равнодушно устремлён в полыхающее зарницами небо. Ковёр, качаясь под рывками шквалов, уже с трудом продвигался в нужном направлении, преодолевая сопротивление ветра. Они успели отдалиться от заставы на несколько километров, когда погода окончательно взбесилась. Ураган, взвыв, как раненый зверь, рванул так, что ковёр закрутило щепкой в водовороте.
Нужно садиться! проорал Акела Соловью в ухо.
Уже пробую, прокричал тот. Не могу, нас уже ветер тащит, у ковра парусность слишком большая.
Самолёт уже действительно не мог противостоять разбушевавшейся стихии, его несло, как говорится, без руля и без ветрил. Внизу, сливаясь в полосы, мелькали пятна пейзажа, похожего сверху на камуфляж «сумерки».
Всё это Акела отмечал краем глаза, не отводя глаз от ценного пленника. Одной рукой он крепко держал стягивающую хана верёвку. Не дай Бог, улетит с ковра вниз. Лицо пленника по-прежнему ничего не выражало, вспышки молний освещали только бесстрастные глаза и плотно сжатые челюсти. Восток дело тонкое, слыхали, а как же.
Громадная ветвистая молния под чудовищный грохот разорвала небосвод. В душе всё-таки шевельнулся холодный червячок страха. Эта гроза, действительно, напоминая ту самую, из-за которой они оказались здесь. Не приведи, Господи, зашвырнёт ещё куда похуже. Под впечатлением этой мысли он глянул вниз. Их уже мотало над кипящими бурунами морских волн, видно белую кипень на гребнях.
Шквал сильно тряхнул ковёр, небо опять распорол атмосферный разряд и вспышка ярко осветила пленника. Руки хана были свободны, а на лице были видны только оскаленные белые зубы и горящие сумасшедшим восторгом глаза. Хан диким котом бросился на Акелу, пытаясь схватить руками за горло.
«Где Васька?» мелькнула мысль.
Отбив руку Джура-хана, он схватил его за шею. Толкнувшись ногами, тот всем своим телом ударил Витязя и, сцепившись, они полетели вниз, прямо в бушующее море. Удар шквала пробкой заткнул горло и холодная волна накрыла его с головой.