Что ты себе позволяешь?! закричал он на меня, Я тебе не мальчик у тебя на услужении! Знай, с кем разговариваешь!
Ой, извините ваше мега величество, а то я как-то сразу не сообразила, поинтересоваться у вас, можно ли мне общаться с друзьями и испытывать хоть какие-то чувства! Мне просто нет прощения!
Общаться с друзьями!? похоже, из всей тирады он услышал только одну фразу, Находиться с полуголым мужиком в комнате это, по-твоему, общаться с друзьями?
Иди к черту! Я не собираюсь оправдываться! И если уж на то пошло, то я все ещё свободная женщина!
Марок как-то сразу сник, и глаза его потухли. Я же упивалась выигранным спором.
Эва, что ж ты со мной делаешь, он на мгновенье закрыл глаза, С тех пор как тебя увидел, дня не могу прожить, чтобы не думать о тебе. Неужели ты не видишь, что моя ревность убивает меня самого? А ты ты действительно свободная и я не могу тебе что-то запретить, он открыл глаза, Но очень хочу, чтобы ты принадлежала только мне.
Его ответ сбил с меня всю боевую спесь. Как можно быть одновременно таким диктатором и таким необыкновенно нежным и откровенным?
Знаешь, уже спокойно сказала я, Наши отношения развиваются чересчур стремительно. Но мне это нравиться. Я тоже хочу, чтобы ты принадлежал только мне.
Ты сомневаешься во мне?
Ивлина, произнесла я имя рабыни, занимавшее мои мысли, Кто она, какое место в твоей жизни она занимает?
Марок улыбнулся, но как-то горько, нежно взял меня за руку и потянул за собой.
Пойдем, ты получишь ответы на все твои вопросы.
Передо мной стояла девушка еще не сформировавшийся подросток, которому от силы можно было дать лет четырнадцать, не больше. С синими, как у всех изибнисцев волосами и абсолютно голубыми глазами. Контраст был нереальным.
Познакомься, Эва, это Ивлина моя дочь.
В последнее время моя жизнь щедра на сюрпризы. Вот и сейчас не жизнь, а какая-то мелодрама ходячая. Девушка подняла на меня глаза и окинула меня презрительным взглядом, впрочем, не только меня, но и своего отца.
Твоя новая игрушка? раздался мелодичный голосок, реплика, судя по всему, была сказана в мой адрес.
Ивлина! загремел Марок.
Я все равно сбегу! закричала она и ринулась вон из дома. Марок дал команду двоим изибнисцам, которые ее поймали и вернули, и те устремились за ней.
Твоя дочь рабыня?
Марок скривился, словно от зубной боли и кивнул. А потом его будто прорвало, и он начал говорить, не умолкая:
Это кошмар, для меня, для нее, для всей нашей семьи. Я был молодым и несдержанным, увлекся рабыней отца, та забеременела и родила. Обычно наше сословие не допускает подобного, но я был слишком молод и не думал о последствиях. Два года назад я выкупил собственную дочь у своего отца, она ненавидит меня, и я ее не виню. Ее мать сделала все, чтобы внушить ей, что она не просто рабыня, что может быть свободной и уважаемой, но год проходил за годом и ничего не менялось.
Почему не освободишь ее?
Я пытался, Совет запретил. По закону, если рождаются такие дети, они не могут быть свободными, пока не родиться законный наследник.
Это какой-то бредовый закон! воскликнула я, не выдержав.
Марок кивнул, выглядел он таким несчастным, что я, не раздумывая, что делаю, обняла его.
Факт остается фактом, моя революционерка, он улыбнулся, Пока я не женюсь, не обзаведусь наследником, она не может быть свободной, а значит, будет меня ненавидеть.
Я тихо вздохнула, продолжая его обнимать и делать про себя выводы: да, что ни говори первая любовь пришла ко мне поздновато, но лучше поздно, чем никогда?
Марок сир
Да, твою же мать! Ламинок! Чтоб тебя черти слопали! Или кто у вас там?
Естественно, мой любимый мужчина тут же расцепил объятья и обернулся к начальнику охраны.
Марок сир, повторил Ламинок, Приехала делегация из Совета. Они хотят видеть женщину.
Я недоуменно уставилась на Ламинока: однако ж, быстро у них власти реагируют. Или это зависит от того, кто к ним прилетает? Решила не заморачиваться по этому поводу.
Я пойду, предупрежу Сержа, сказал мне Марок и быстро удалился, оставив меня наедине с кровожадным начальником охраны.
Вот мне интересно, решила съехидничать я, А если бы твой хозяин со мной в более интимной обстановке находился, ты бы так же бесцеремонно вошел?
Ламинок потемнел лицом и с минуту молча сверлил меня глазами, а я мило улыбалась. Однако, услышав его ответ, моя улыбка сошла на нет.
Я прекрасно вижу, что хозяин относится к вам серьезно. И если он решит жениться на вас, поверьте мне, госпожа Артёмьева, я прослежу за каждой мелочью. И я очень надеюсь, что мне удастся найти пятно в вашей биографии, что сделает невозможным женитьбу Марока-сира на вас.
Господи, за что он так меня ненавидит?
Зря злорадствуешь и радуешься, моя биография безупречна, я чиста и невинна, как ребенок в момент рождения.
Эх, кто бы знал, с каким удовольствием я это сказала. Он даже побледнел еще больше.
Это значит, что у вас нет опыта к замужней жизни? спросил он.
Ну, ты завернул! Вот как раз как вести себя в браке я знаю отлично, не маленькая.
Ламинок как-то криво ухмыльнулся, поклонился мне и ушел. Слава Богу, унесла нелегкая! Парадокс, но мне до сих пор не показали комнату за всеми этими событиями, и мне ничего не оставалось, как спустится в гостиную, в чем и была в свободной прямой юбке коричневого цвета и блузке в тон.
Марок уже стоял там, высокий, статный. Заложив руки за спину, он о чем-то беседовал с тремя пожилыми изибнисцами, в одном из которых я признала недавнего знакомого, который разговаривал с Мароком в той капсуле, что перемещала нас по городу со станции тринке. Когда я спустилась и тихо встала возле Марока, трое старцев замолкли и перевели на меня взгляд. Я, нисколько не смутившись, чему я обязана своей профессии, поклонилась им, как заправский изибнисец, а потом выдала им свою самую лучшую улыбку. Заговорили они на изибнисцком разом, к чему я уже начала привыкать, и даже из их монотонного говора понимала больше, чем раньше. Общий смысл их фраз был один добро пожаловать на Изибнис.
А где Серж? тихонечко осведомилась я у Марока, тот лишь пожал плечами, из чего следовало только одно Сержа он не нашел.
Изибнисцы, тем временем, продолжали свои приветствия, уж чересчур длинные, но сейчас это было только на руку. Я огляделась по сторонам и увидела, что откуда-то, вероятнее всего из кухни, выходит Олеска. То, что надо! Я извинилась перед изибнисцами и быстрым шагом подошла к ней.
Здравствуй, еще раз! улыбнулась ей, Не могла бы ты сходить за Сержем и передать, что его тут ждут?
Олеска остолбенела, руки ее мелко задрожали и, не глядя на меня, она кивнула и убежала наверх. Все еще удивляясь странной реакции девушки на мою просьбу, я обратила внимание на нехорошую тишину, стоящую в комнате, и обернулась к Совету.
Те смотрели на меня широко раскрытыми глазами, будто только что увидели, а на лице Марока я прочла почти что панику. И что я на этот раз натворила? Уже не удивляясь ничему, спокойно подошла к хозяину дома. Молчание начало напрягать, и я уж было решила снова открыть рот, на свой страх и риск, как Марок заговорил:
Эва, ты не должна так обращаться с рабыней, он говорил тихо и ласково, я посмотрела в его глаза и отчетливо прочла там тревогу.
Как? только выдохнула я.
Как с равной. Это оскорбляет других. Пойми, она просто рабыня, ей нужно было только приказать.
Я сосчитала до пяти, медленно, чтобы не взорваться и прямо здесь не послать их варварские правила поведения подальше.
Я не знала, выговорила я четко по изибнисцки и трое старцев заметно оттаяли и продолжили разговор. В это время Серж присоединился к нам, сверкая обаятельной улыбкой, также поклонился изибнисцам и, почти на правильном изибнисцком, завел речь на пять минут. Я с удивлением слушала. Как оказалось после, Серж не просто задержался, а где-то откопал приветствие, что сейчас и демонстрировал. Нет, все-таки мне нужно у него поучиться, это ведь надо, почти ни одного ляпа за весь наш долгий путь и пребывание на этой планете! Я же просто блистала невежеством!
Марок поклонился, взял меня за руку и увел наверх. Понятно, значит, сейчас они с Сержем будут договариваться о моем выступлении, и мне уже там делать нечего.
Когда мы очутились в его комнате, он резко обнял меня и прижал со всей силой.
Ты не представляешь, как я за тебя испугался, раздался его хриплый голос, Тем, что ты так мило обратилась к Олеске, ты нанесла сильное оскорбление Совету. Почти что плюнула им в лицо. Заговорить с рабом, как с равным в присутствии высших, значит заведомо оскорбить, причислив их и себя к тем же рабам. Наказание за это строгое. А Совет это не просто высшая каста, это Мудрейшие.
Я стояла, ни жива, ни мертва. Вот это я попала! Вернее, чуть не попала, так как Совет закрыл глаза на инцидент, только потому, что я землянка. И вот теперь я четко поняла, что не сделаю больше и шага пока не узнаю, как общаться с Мудрейшими, да и вообще о запретах на Изибнисе. Иначе за три года. Кстати, а что было бы?
Марок, а меня что, могли посадить в тюрьму?
Он на минуту оторвался от меня, чтобы заглянуть в глаза, потом вздохнул как-то обреченно и снова меня обнял. Уж не знаю, кого он больше хотел этим успокоить меня или себя.
У нас нет тюрем. Наши законы таковы, что не позволяют содержать преступников. Они автоматически становятся изгоями. Конечно, и в этом есть огромный минус, тех, кого изгоняют с планеты, становятся мародерами и пиратами, перелетая с планеты на планету. Наши союзники их не принимают, враги же наоборот, встречают с распростертыми объятьями.
Если пират прилетает на планету ваших союзников, как они узнают, что он именно враг, а не обычный гражданин? не поняла я.
База данных. Все передается через нее. Пираты, конечно, не бездействуют, от этого часто случаются виртуальные атаки на базу данных.
А что будет, если вы поймаете уже изгнанного?
Смерть.
Я, кажется, окаменела, нет, ну точно средневековье какое-то!
У вас всё не так, Марок успокаивающе погладил меня по волосам.
У нас жизнь ценится гораздо больше, чем здесь, буркнула я ему в плечо.
Оно и видно, ответил Марок, явно улыбаясь, Население Земли в три раза больше, чем население Изибниса.
Я замолчала. Вопросов было слишком много, чтобы немедленно получить на них ответы. Поэтому просто предпочла стоять и вдыхать запах его одежды, пахнущий чем-то мне незнакомым, но от этого не кажущийся мне неприятным.
Эва, милая, я так мало уделяю тебе внимания, что даже не сказал, как называется мой родной город, вдруг произнес Марок.
Могла и сама спросить, тоскливо подумала я. Нет, я все-таки непутевая.
Астроланикаскас, медленно произнес он, а мне потребовалось не меньше минуты, чтобы правильно выговорить заковыристое слово.
И у вас все города так сложно называются? подозрительно спросила я, тем временем пытаясь вспомнить хоть что-то из школьной программы. Марок засмеялся, запустил одну руку мне в волосы и начал медленно их поглаживать. Я только что не заурчала, как кошка.
Ты еще имена наших богов не слышала, ответил он.
Я оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в лицо.
У вас есть боги? не поверила я.
Обижаешь, протянул он, Самые настоящие, а не те, которых вы выдумываете.
С выдумыванием я бы поспорила, но в другой раз, сейчас меня раздирало чисто женское любопытство.
И как же их зовут?
Их трое. Усен-Бог, Бог Ган и Триног. Усен-Бог дающий жизнь нашему народу, Бог Ган защищает от войн, распрей и междоусобиц. Триног приходит к смертному одру и уводит нас в Мертвую Рощу.
А как же богиня возрождения? вспомнила я его слова, когда мы только прилетели к его дому.
Она мать всех трех Богов. Ее имя держится в секрете и доступно только ее шаманам и роженицам.
Я была под впечатлением. Как таковое понятие Бог, у нас уже давно имело что-то сродни легендам. Кто кому поклонялся, и когда было неясно, информация частично утеряна и только единицы из всего населения Земли были осведомлены гораздо больше обычного человека третьего тысячелетия. Я же, как и многие другие, употребляла это слово больше для связки слов, как обозначающее что-то высшее, сильное, нечто большее, чем человечество.
А Мудрейшие общаются с Богами?
Очень редко. В особых случаях и это целый ритуал. Например, когда выбираются Правители.
О Правителях, я что-то смутно помнила, но только то, что они есть, и именно с их подачи два века назад началась война с Землей.
Расскажи мне о них.
Каждые девять лет выбираются два Правителя, на время войны и мирное время. На мирное время всегда избирается опытный и старший мужчина из касты высших, отличившийся какими-то поступками, которые изменили в лучшую сторону жизнь Изибниса. На военное время храбрый, отличившийся в сражениях воин. Решения они принимают вместе, но в большинстве, Правитель Войны никогда не будет мешать решениям Правителя Мира. Каждый правит в свое время, занимается своим делом.
Я продолжала стоять и обнимать Марока, чувствуя себя умиротворенно в его объятьях. Но стоило мне подумать о том, что он мне только что рассказал, как умиротворению наступил конец. Куда я попала? Смогу ли я выжить в этом мире, даже при условии того, что со мной рядом будет любимый мужчина?
Как думаешь, они договорятся? спросила я Марока, подумав о Серже и Совете.
Договорятся, тихо ответил он, Я создал все условия для этого, чтобы обе стороны остались довольны. А ты, Эва, ты довольна?
Последний вопрос он задал так, что сразу становилось понятно, что к танцам это не имеет никакого отношения. Он прижимал меня все сильнее и, тем не менее, нежно и бережно. Я же, как обычно, растеклась лужей. Этот невероятный мужчина на меня влияет, как глоток воды в жаркий день всё сразу становиться мило и хочется жить дальше. На этот раз я взяла инициативу в свои руки, подтянулась на носочках и медленно коснулась его губ. За этим последовал его нетерпеливый стон, и он приподнял меня за талию. Если сейчас зайдет Ламинок, клянусь, я его убью. Я потянула его на себя, и мы оба повалились на пол, но, по-моему, он этого даже не заметил. Расстегнув ему рубашку свободного покроя, я ласково положила руки на его мощную грудь. О, да, там было на что посмотреть! И я была просто уверена, что дальше меня ожидает не менее впечатляющее зрелище. Нежно, едва касаясь, мои руки начали порхать по его телу, исследуя его спину, торс. И чем больше я прикасалась, тем больше мне это нравилось. Никогда не думала, что можно завестись только от прикосновения к мужскому телу. Марок резко выдохнул, обжигая жаром, и прикоснулся к лицу руками. От выражения его лица меня просто затрясло, и в сердце проникла нежность к этому мужчине, который смотрел на меня потерянным взглядом, в котором помимо неистового желания читалась любовь. Это именно то, что мне было нужно, чтобы не раздумывать больше ни секунды. Плевать на Джеймса, на свою давнюю мечту, плевать на то, что все слишком сложно. Я хочу Марока до дрожи в коленях и мурашек на затылке и кажется, я действительно влюблена. Я сама сняла с себя блузку, освобождая путь его губам, которые немедленно этим воспользовались. И меня накрыло с головой, я уже не знала, где нахожусь и почему, имело значение только его губы и руки, которые опытно играли с моим телом. Юбку с меня он снял сам. Хотя, снял это слишком громко сказано, почти сорвал и отбросил в сторону. Я снова потянула его на себя, чтобы быть еще ближе, слиться с ним, чтобы никогда не быть одной половинкой целого.
Я тяжелый, Эва, хрипло прошептал он, но даже эти слова привели меня в восторг, как только я представила, что именно его тяжесть наполнит меня до краев.
Марок, любимый, я так хочу тебя, простонала я.
Он вздрогнул и посмотрел на меня так, будто впервые увидел. А потом резко отстранился.
Прости, Эва.
Чего-о? Прости? Я лежу на полу, готовая на все. А он мне говорит «прости»? Мысли роем пчел проносились у меня в голове, пока я пыталась прочесть ответ на его лице. Но ясно было только одно такой униженной я не ощущала себя никогда. Слова не шли на язык, и мне начало казаться, что желание заговорить вернется ко мне не скоро. Но я сделала над собой усилие.