Воздух как-то быстро закончился. Всё-таки, наличие увесистого животика сказывается: ни тебе побегать, ни понырятьУлыбнувшись прямо в воде, Нина оттолкнулась руками от донных камней и разогнулась
Вернее, попыталась разогнуться. Но её затылок встретил неожиданное препятствие: навалившаяся тяжесть пригнула голову ещё ниже, больно ткнув лбом в дно.
Страха пока не было. Было удивление. Нина скосила глаза вправо, влево, пытаясь рассмотреть, что же её держит. Не увидела ничего нового, кроме неясной тени на дне. Была ли она раньше, или нет, женщина вспомнить не успела
В животе встрепенулся, забился Лёшка. Почувствовав нехватку кислорода, малыш больно замолотил ножками и ручками. Помогло: Нина будто проснулась и рванулась изо всех сил, пытаясь освободиться от неведомой силы.
В ответ голову ещё сильнее вдавило в камни. Правым глазом женщина увидела медленно растекающуюся в воде розовую струйку и поняла, что этоеё кровь. Видимо, из рассечёной брови.
Вот тут-то и пришёл страх. Грудь уже разрывало коварное желание вдохнуть, в глазах темнело и мельтешили какие-то цветные пятна. Не в силах оторвать голову от проклятых камней, Нина забилась всем телом, пытаясь освободиться. Вышло ещё хуже: руки и ноги разъехались на скользкой гальке, и женщина распласталась на дне, сильно ударившись животом.
Резкая схваткообразная боль на несколько мгновений заставила Нину забыть об опасности. Низ живота сжался в тугой горячий комок, чуть расслабился, и опять сжался. Боль часто пульсировала, нарастая и заполняя собой всё сознание.
«Рожаю!» удивлённо констатировала женщина. Она не знала прежде, как это бывает, но отчего-то сразу поняла, что новая больэто именно схватки. Только почему-то очень уж частые.
Словно в подтверждение её догадки, живот скрутило так, что лежащую на нём Нину ощутимо подбросило вверх. И тут же внутри будто что-то лопнуло. Вода между ног стала тёплой, почти горячей.
Нина опять попыталась вырваться. Но руки и ноги уже почти не подчинялись ей. Наполненное болью сознание быстро умирало, напоследок балуя хозяйку чередой сменяющихся причудливых видений, звуков и ощущений. Самым ярким из которых было странное чувство, будто Лёшка вылезает из неё, нещадно разрывая ручонками материнское лоно
А потом всё кончилось.
7 сентября 1987 года, Ноябрьский район, 1315.
Древний санитарный УАЗик вдруг со страшным скрежетом свернул с грейдера (это дорога такая, из насыпанного и утрамбованного гравия, чтоб вы знали!), резво скатился вниз по откосу и сбрендившим тушканчиком поскакал по степи.
Какого поинтересовался было я, но на очередной кочке ископаемую машину швырнуло вверх и я влепился теменем в крышу кабины, пребольно прикусив язык.
Рот тут же наполнился кровью. Желание задавать вопросы как-то пропало.
Спрямим тут, док! оскалившись в улыбке, проорал Кешка, мой свежеобретённый персональный водитель, По грейдеру крюк получится, километров двадцать! А мыпрямиком, через лесок, потом полем, бродома там уж рукой подать! А чо, машиназверь! Я в армии на такой по горам знаешь, как скакал? Что твой сайгак! Кешка громко захохотал, поскрёб пятернёй тельняшку на груди и крутанул руль, объезжая невесть откуда взявшийся в степи валун.
УАЗик послушно встал на два колеса и продолжил путь в таком положении. Навалившись на водилу, оказавшегося внизу, я прохрипел ему в ухо, борясь с тошнотой:
А давай попробуем поездить на четырёх колёсах! Мне кажется, у тебя получится
Фигня вопрос! легко согласился Кешка и с размаху поставил машину на четыре точки.
Меня швырнуло в пассажирскую дверь. Та с готовностью распахнулась, и я на три четверти организма вылетел из кабины, едва успев уцепиться за дверную раму, стекло в которой, к счастью, отсутствовало.
Док, ты куда?! По нужде, что ли? деликатно поинтересовался мой драйвер, вдавливая в пол педаль газа
ь! несколько витиевато объяснил я ему, судорожно цепляясь руками за открытую дверь, а ногамиза сиденье и обречённо наблюдая, как в каком-нибудь полуметре под моейнижней частью спины с бешеной скоростью проносится неровная и очень твёрдая на вид земля.
А-а-а! с пониманием протянул Кешка.
Бросив руль, он наклонился ко мне и одним рывком втянул внутрь:
Так бы сразу и сказал! Я-то подумал: может, приспичило, выйти решил, Иннокентий заботливо и усердно принялся отряхивать с меня рыжую дорожную пыль.
Кеша! выдохнул я ему в ухо, обретя через какое-то время дар речи.
Чо, Палыч? улыбнулся он своей многозубой улыбкой и прозрачными голубыми глазами вопросительно уставился на меня.
Кто ведёт машину, Кеша? ласково поинтересовался я.
Какую машину, док? озадачился мой собеседник, безуспешно пытаясь избавить меня от пятна на левой брючине.
Нашу машину! тихо и задушевно уточнил я, борясь с острым приступом тошноты и ненормативной лексики.
Водитель, наконец, развернулся в сторону лобового стекла и присвистнул: прямо по курсу был овраг, мало уступающий по размерам Большому Каньону.
Ох, ё! констатировал Кешка, вцепился в руль и заложил очередной вираж.
Я уже привычно вылетел в дверь. Машина неслась над обрывом и теперь подо мной оказалась пропасть метров в десять глубиной.
Док, держись, я сейчас! проорал шофёр и потянулся было ко мне
Держи руль, твою мать! взвыл я на всю степь, почувствовав, как вильнула машина, Держи руль и тормози!
Кешка удивлённо взглянул на меня, но послушно убрал ногу с газа, неохотно переместив её на педаль тормоза. Уазик крякнул, клюнул носом и остановился.
Я сполз на землю, нагнулся над оврагом ивпрочем, грубую натуралистическую сцену лучше пропустить.
Да, Палыч, зря ты в больничную столовку заходил участливо сообщил мне Кешка, пристроившись на корточках рядом.
Занятый процессом, я только кивнул и промычал что-то невнятное. Это уж точно, зря. С Кешкой надо ездить натощак и, желательно, под глубоким наркозом. Или в состоянии тяжёлого алкогольного опьянениячтобы сохранить остатки психического здоровья.
Далеко ещё? поинтересовался я, полностью очистившись от всего съеденного за неделю.
Да ерунда, вёрст пять-шесть, не больше. Сейчас через лесок проедем, мимо озера потом и готовосчитай, приехали! с энтузиазмом, показавшимся мне подозрительным, воскликнул водитель.
Что-то ты про брод говорил? вспомнил я.
А что брод? Там из озера речушка вытекает, крохотная такая. Моста нет, так я брод знаю. Проскочим, даже ног не намочим! бодро заявил Кешка.
Я тяжело вздохнул. Видимо, в таинственные Кобельки мне предстоит приехать не только очищенным изнутри, но и выстиранным-вымытым снаружи. Ин ладно, слава Богу, плавать я умею, а в такую жару намокнуть даже приятно
Поехали! я поднялся и полез в опротивевшую кабину.
Зациклившись на ключевом слове «брод», я совершенно пропустил мимо ушей упоминание о поездке через лес. А зря.
УАЗик, виляя, нёсся между деревьями, подпрыгивая на многочисленных корнях. Кешка, оскалившись в неподвижной улыбке, пялился в лобовое стекло, лихо уворачивая машину от несущихся навстречу сосен, берёз и прочей поросли (ездить деревья совершенно не умели!)
А я вжался в кресло, вспоминая всё хорошее, что было в моей короткой жизни. И заодно гадал, какое из набегающих деревьев стукнет меня в лоб. Один раз, но сильно.
Просить водителя снизить скорость было бесполезно, это я уже понял: Кешка умел вести машину, только вдавив педаль газа до упора. Что такое тормоз, он представлял весьма смутно. Смирившись с судьбой, я закрыл глаза: одним доктором больше, одним меньшекакая, в сущности, разница!
А вот и озеро! радостно проорал Кешка мне в ухо.
Я встрепенулся и поднял веки. Последнее дерево со свистом пронеслось по правому бортуи лес кончился. Прямо перед нами и впрямь оказалось небольшое круглое озерце.
Ключевое. Озеро Ключевое, называется так! Тут со дна родники бьют, вода жуть, какая холодная! пояснил водитель.
Однако же купаются! заметил я.
Кто купается? Палыч, тут и метра не проплывёшь, судорогой скрючит! Водаледяная! возмутился Кешка.
Купаются! Вон, гляди! упрямо стоял я на своём, показывая вперёд.
На берегу пёстрым блином валялась одежда. А её хозяин, вернеехозяйка, обнаружилась метрах в пятнадцати от берега. Женщина лежала на воде, раскинув руки и ноги, и опустив лицо вниз.
Кешка присвистнул:
Во даёт баба! Не всякий мужик в Ключевом окунуться решится, а этойхоть бы хны!
Не хоть бы хны, Кеша! пробормотал я, всматриваясь в распластанную неподвижную фигуру в озере, Давай-ка к берегу! Быстрее!
Водитель искоса взглянул на меня и крутанул руль. УАЗик рванул к озеру. В считанные секунды машина преодолела оставшиеся метры и, вздымая фонтаны брызг, понеслась по мелководью к лежащему впереди телу. В том, что это именно «тело», я уже не сомневался.
Кешка ударил по тормозам. Я распахнул дверцу и, не разуваясь, спрыгнул в воду. И тут же невольно охнул: ноги до колен обожгло холодом: вода в Ключевом и впрямь была ледяная.
Палыч, она, кажись, мёртвая? несмело предположил мой шофёр, тоже выпрыгнув из кабины и остановившись над лежащей вниз лицом женщиной.
Похоже, да. Помоги-ка! я взялся за холодные плечи.
С трудом мы перевернули тело. Никаких сомнений теперь не осталось: женщина мертва и уже давно: лицо, грудь и живот утопленницы покрывали характерные багровые пятна. Я напряг память, вспоминая курс судебной медицины. Если ничего не путаю, трупные пятна появляются через два часа после смерти.
Док, это что? хриплым шёпотом спросил Кешка, тыча пальцем куда-то вниз.
Я проследил взлядом и почувствовал, как ледяной холод, сковавший ноги, вдруг скакнул вверх и вцепился мне в грудь, заставив замереть сердце
Трусики несчастной оказались спущенными до середины бёдер. А чуть выше, между ног, виднелась синеватая, сморщенная, покрытая редкими волосиками, головка младенца.
Кешка издал утробный звук и, зажав обеими руками рот, помчался к берегу. Яза ним. Почти одновременно мы выбралсь на сушу и упали на четвереньки.
Тошнило нас долго. Причём я совершенно не понимал, откуда во мне взялись такие резервы. Странным образом именно этот вопрос, а не наша страшная находка, завладел моим сознанием.
Она что, в воде родила и утонула? придя в себя, спросил Кешка.
Я пожал плечами:
Там мелко, как она утонуть могла? Может, решила воды напиться, наклонилась, а тут схватки начались. Она от боли сознание потеряла, упала и захлебнулась. Может, сердце слабое было: не выдержало перепада температурИли ещё что. Вскрытие нужно делать. Экспертиза нужна. А так гадатьдело неблагодарное.
И что нам теперь делать?
Милицию надо вызывать.
Участкового нашего, что ли?
Наверное. Он же у вас тут всю милицию представляет?
Ну да, он, Семён Михалыч. Суровый мужик! с неподдельным трепетом сообщил мне Кешка.
Так давай звать твоего сурового мужика. Вот только как? вдруг озадачился я, поняв, что на ближайших соснах телефонов-автоматов нет.
Так у нас же рация в машине! небрежно пожал плечами Иннокентий и побрёл по воде к УАЗику.
Я оторопело поглядел ему вслед. Оказывается, у меня теперь есть доступ к передовым средствам связи?! В положении и.о. главврача Кобельковской сельской больницы начали проявляться некоторые прелести.
Отойдя от ступора, я зашлёпал вслед за Кешкой.
7 сентября 1987 года, Ноябрьский район, 1540.
Как думаешь, Палыч, Нинка почему утонула? после долгого молчания вопрос Семёна Михалыча заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
Трудно сказать. Молодая женщина, на вид здоровая, крепкаяВскрытие, возможно, что-то прояснит, выбираясь из задумчивости, пробормотал я.
И встрепенулся:
Нинка?!
Нинка Смурякова. Наша она, из Кобельков. Сразу после школы в область умотала, поступила в политех, кажется: отучилась, да так в Нерограде и осталась. Замуж сходила ненадолго, потом развелась. В какие-то начальницы выбилась, к родителям в Кобельки редко заглядывала. Я её последний раз года три назад видел, объяснил участковый.
«Суровый мужик» Семён Михалыч оказался чуть старше меня. Длинный, худой парень в форме лейтенанта милиции приехал на место происшествия через час после нашего вызова. И тоже на УАЗике. На классическом милицейском «воронке» с синей полоской по бортам, зарешёченной задней дверцей и даже с мигалкой на крыше.
Скупо кивнув, выслушав наш рассказ, участковый внимательно осмотрел тело и вернулся к своей машине. Негромко сказал что-то в рацию, выслушал ответ и ткнул пальцем в Кешку:
Значит так: ты, Иннокентий, сейчас отвезёшь труп в ЦРБ, в морг. Там уже в курсе
Михалыч, да ты что?! Не повезу я покойницу, не проси даже! Да и вообщемне доктора надо доставить! замахал руками мой верный водитель, бледнея на глазах.
Доктора я сам доставлю.
Всё равно! Не повезу труп, хоть убей! У тебя машина есть, сам и вези! храбро пискнул Кешка.
Семён Михалыч подошёл к нему вплотную и навис:
Иннокентий! ласковым тоном, от которого почему-то захотелось сходить повеситься в чаще, начал участковый, Ну посуди сам, дружок, как я повезу? Лежачих мест у меня в машине нет, только сидячие. Ты видел когда-нибудь, чтобы трупы ездили сидя?
Кеша отрицательно помотал головой.
И я не видел. Зато видел, как они ездят лёжа. Вот мы сейчас все вместе, аккуратненько так, уложим покойницу на носилки в твою машину. В салон, стало быть. А ты, Иннокентий, сядешь в кабину и поедешь. В морге сдашь тело и мне доложишь по рации о выполнении. Вопросы есть?
Кешка икнул.
Вопросов нет. Приступаем к выполнению первой части задачи. Док, ты нам поможешь?
Втроём мы в конце концов загрузили тело в салон «санитарки». Бледный Кеша сел за руль.
Давай, Иннокентий! Мы в тебя верим! ободряюще заявил Михалыч и с размаху хлопнул ладонью по борту УАЗика.
Кешка вздрогнул и даванул на газ. Машина запрыгала к берегу и скрылась в лесу.
Участковый вздохнул и покачал головой:
Молодёжь философски произнёс он.
Так мы и ехали с «суровым мужиком»: молча, думая каждый о своём. Пока Михалыч не начал разговор про утопленницу.
Долго едем. Кешка говорил, есть какая-то короткая дорога, через брод. А мы опять на грейдер выехали, заметил я.
Участковый усмехнулся:
Кешка, конечно, водитель хороший, спору нет. Нобезголовый. Ты, Палыч, построже с ними поосторожнее. Никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволяй ему ехать «короткой дорогой». В лучшем случаеопоздаешь на пару часов. В худшемочнёшься в гипсеесли очнёшься.
Добрый ты, лейтенант, пробормотал я, ёжась и вспоминая, как выпадал из машины.
Мудрый я, скромно констатировал Михалыч, И Кешку знаю, как облупленного.
Дорога резко свернула направо и за лесополосой открылась деревня.
Приехали. Вот они, наши Кобельки! с улыбкой и даже, как мне показалось, с некоторой гордостью, объявил лейтенант.
Кобельки не производили впечатления мегаполиса. На берегу здоровенного озерапара десятков домов (или изб, как там правильно-то?); в геометрическом центре деревнинепонятное строение с колоннами по фасаду и неразличимой отсюда вывеской. Поодаль особняком стояли небольшая церковь и приземистое одноэтажное здание, сильно смахивающее на барак.
А вон и больница! палец участкового указывал в аккурат на него.
Я вздохнул. А чего, собственно, можно было ожидать от сельской участковой больницы? Бревенчатый барак, построенный по проекту местного архитектора дяди Пети в прошлом или позапрошлом векеВпрочем, вряд ли: такая хибара столько не простоит.
Больница была построена в конце девятнадцатого века! гордо заявил Михалыч.
Я присвистнул: надо же, умели предки строить!
Правда, сначала она была конюшней закончил экскурс в прошлое лейтенант и, зарулив в просторный больничный двор, остановил машину перед покосившимся крыльцом. Главврач Светин П.П. прибыл в свои владения.
Ну, Палыч, удачи тебе. Знакомься пока с персоналом, осваивайся, а я в район поеду. Узнаю, что там на вскрытии. А тыпринимай хозяйство! участковый несколько раз нажал на клаксон.
«Воронок» противно крякнул. Дверь с гордой надписью «Приёмное отделение» распахнулась и из полумрака древнего строения повалил народ.
Спустя минуту перед крыльцом выстроилась неровная шеренга встречающих в количестве пяти голов. Во главе строя оказался приземистый мужичок лет тридцати, облачённый в явно большой ему белый халат.