За столом все разом затихли и обернулись к нам.
Представляю вам нового летуна нашей эскадрильи, продолжил Аспирант. Ратимир, родом из Урда, проверку на прочность прошёл на отлично. Прошу любит
А после не жаловаться, усмехнулся один из сидящих за столом летунов.
Вот именно, кивнул Аспирант, похоже, это было некой традицией, вряд ли ему так уж нравилось, когда его перебивали.
Мы уселись за стол. Карты с него убрали. Теперь все смотрели только на меня. Но я не спешил открывать ротпускай за меня пока говорят другие. Мне надо как следует присмотреться к будущим товарищам по оружию. Это ведь не котсуолдцы с «Карадока», с которыми мне идти в бой пришлось лишь однажды. Сколько мне придётся воевать вместе с легендарной эскадрильей «Смерть», я пока сказать не мог даже приблизительно.
Чего вы уставились на него, а? усмехнулся невысокий парень в форменной куртке котсуолдских воздушных пехотинцев, кожаный шлем с очками в сеточку лежал рядом с ним на столе. Как раз около угловатого пистолета имперской модели. Именно он то и дело хватался за него во время карточной игры. Хоть бы представилисьвечно я первый. Оргардкомандир передового дозора эскадрильи. Нас ещё называют психами.
Он замолчал, явно ожидая моего вопроса, и я не стал его разочаровывать.
За что? послушно спросил я.
Да они летают на воздушных мотоциклах, встрял тот, кто бросил фразочку про «после не жаловаться», как их после этого ещё называть?
Вот вечно ты вперёд меня пролезть пытаешься, буркнул Оргард.
И в бою тоже, усмехнулся в ответ тот. Антракоз, он же Силикоз, он же Шахтёр. Жить мне осталось недели две от силы, потому и тороплюсь на тот свет.
Я присмотрелся к нему повнимательнее, и разглядел характерные для шахтёров чёрные ресницы, как у героев-любовников в популярных у дам фильмах. Вся кожа вокруг глаз его и ногти были буквально пропитаны угольной пыльюеё уже никак не вымыть.
Мне представлялись и остальные летуны. В передовом дозоре состояли ещё два молодых парняих звали Близнецами, хотя они утверждали, что родственниками друг другу не приходятся. Звали их Ромен Гари и Эмиль Ажари внешность у них была довольно комичной. Все черты лица, свойственные нейстрийцам, на них отпечатались с какой-то невозможной утрированностью. От длинных носов с горбинкой до подстриженных щёточкой усов. Оба носили форму воздушного флота Нейстрии, но со знаками различия котсуолдских наёмников. Скоро такие выдадут и мне, чтобы я пришил их к своей куртке.
Из остальных хоть сколько-нибудь примечательным оказался лишь Готлинд. Я сразу узнал его по фотографии. Он предпочитал помалкивать, только представился мне, и больше ни слова не сказал. Гневомир сел на стул рядом с ним. Сразу стало понятноэти двое не разлей вода. Хотя вряд ли Гневомир сам поднимается в небо на аэроплане. Готлинд частенько бросал на меня короткие подозрительные взгляды, когда думал, что я не замечаю этого. Однако в какой-то момент Гневомир что-то негромко сказал емуи взгляды тут же прекратились.
Быть может, начнём снова? предложил Оргард, когда я наконец познакомился со всеми летунами эскадрильи. За чем ещё коротать вечер, как не за картами, а?
Только ты пистолет убери со стола, тут же встрял Антракоз, а то у нас тут новичок, он пока к твоим выкрутасам не привык. Пристрелит ещё ненароком, когда ты за него снова схватишься.
Мне револьвер не вернули, усмехнулся, как бы невзначай я.
Аспирант глянул на Гневомира. Тот пожал плечами и вынул из кармана мой револьвер. Толкнул его по столу в мою сторону. Хотя по всему его виду было понятноон против этого.
В карты мы под небольшие ставки резались почти до самой полуночи. Я быстро вышел из игры, проиграв один червонец. Заявил, что больше мне просто нечего ставить, а в долг играть отказался категорически.
И правильно, кивнул азартный Оргард, которому весь вечер везло. Правда, я пару раз замечал его ловкие движения пальцамитак что у везения этого было простое объяснение. В первый день лучше поскромничать, он подмигнул мне и принялся тасовать карты, я почти заметил, как он добавил в колоду парочку из рукава куртки.
Оставшееся время до отбоя я использовал, чтобы наблюдать за будущими боевыми товарищами. Да и они присматривались ко мне. И только Гневомира с Готлиндом я будто не интересовал вовсе. Да ещё Аспирант оказался равнодушен, но того, как мне показалось, вообще мало что могло заинтересовать. Он выглядел каким-то отстранённым, словно постоянно думал о чём-то своём. К картам он и не притронулся.
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и за пределами освещённого лампами пространства в ангаре сгустилась ночная тьма, именно Аспирант первым поднялся из-за стола.
Господа летуны, сказал он. Отбой. Всемспать. Ратимир, идём со мной. Я покажу тебе твою койку и сундук для личных вещей.
Собственно, ни койка, ни металлический сундук, стоящий под нею, ничем не отличались от тех, что мне выделили на небесном крейсере. Разве что в этот раз я мог сам выбрать ярус, на котором спать.
Коек у нас больше, чем людей, пояснил Аспирант напоследок, и оставил меня одного.
Прежде чем ложиться спать, я решил предпринять кое-какие меры предосторожности. Не то чтобы моей жизни тут могла грозить реальная опасность, но и этой возможности я не мог исключать. Вдруг устроят ещё одну, куда более суровую проверку на вшивость. С другой же стороны, не стоило исключать и простых розыгрышей, жертвами которых всегда становились новички. Поэтому я сложил постель таким образом, чтобы в темноте могло показаться, будто я улёгся спать на нижней койке, а сам забрался на верхнюю. Благо там имелось второе одеяло и подушка, правда, без наволочки, но это уже сущие мелочи. На них я просто не обратил внимания.
В эту ночь я выспался как следует. Быть может, впервые за долгое время.
Утром нас всех поднял всё тот же Аспирант. Он врубил на полную мощность динамик, заигравший какой-то бравурный марш, и сон как рукой сняло.
Я спрыгнул с верхней койки, первым делом проверив, как там мой фальшивый двойник. К одеялу оказалась прицеплена короткая записка: «Никто к тебе ночью не приходил». Выходит, шуточки над новичками в ходу даже в эскадрилье «Смерть», несмотря на всю её мрачную репутацию.
Завтракали мы все вместе, и потому еду, хоть и через силу, а пришлось проглотить. А ведь в животе комом лежало съеденное накануне с Зонтом. Там ведь тоже никак не отвертеться было. Неприятная тяжесть, конечно, со временем пройдёт, когда мой изменённый организм справится, наконец, с пищей, однако меня так и тянуло избавиться от еды поскорее. Самым простым, хоть и довольно неприятным способом.
Вот только после завтрака все посторонние мысли покинули мою голову. Всю эскадрилью желал видеть командир.
И часто у вас такие общие собрания проводятся? спросил я у Оргарда.
В разведчике я сразу определил неисправимого болтуна. Его, скорее всего, тоже не выпускали в город без сопровождениямало ли что разболтать может.
Когда наниматель появляется или, наоборот, заканчивается контракт, с охотой пустился в объяснения Оргард. Это самые частые. Ещё когда выгоняют кого, но это режеот нас чаще ногами вперёд выносят, он хохотнул, показывая, что это шутка, вот только, как известно, в каждой шутке Ну, или если меняем дислокацию резко. Такое в последнее время частенько бывает. Скорее всего, и сегоднятоже.
Значит, перебрасывают на новое место, кивнул я.
Вроде того. Интересно только, куда? Блицкриг-то вот онближе не придумаешь, а мы сидим тут, в пригороде столицы, и в ус не дуем. Это ж ведь гвардейский аэродром. Тут всего два полка стоят, ну и мы в придачу. Остальные дерутся с Блицкригом, а нас вот решили поберечь до поры. До самого жаркого времени, наверное.
Мы расселись за тем же большим столом, за которым вчера играла в карты едва ли не вся эскадрилья. Завтракали, кстати, за другим. Тот стол стоял в углу ангара, и на него взгромоздили целую гору разных судков с едой. Готовили тут явно на всех сразу, а ходить в столовуюили как это тут называлоськ гвардейским летунам у наёмников явно никакого желания не было.
Во главе стола восседал сам Бригадир. При свете дня он уже не так сильно напоминал мне коронеля Брондри из Тары, однако я по-прежнему был уверен, что они родственники, пускай и дальние. Вот Аспирант был похож на Бригадира как сын роднойсейчас, когда он стоял за плечом командира эскадрильи, это было особенно заметно.
В общем, новости, господа летуны, такие, звучным голосом произнёс Бригадир. На фронт нас не отправят в ближайшее время. Более того, мы покидаем этот аэродром. Нам выделят авианосец в составе эскадры Котсуолда, отступающей к Дёйнкирхе. Последней их эскадры тут.
Значит, столицу сдают, высказался один из Близнецов. Я их ещё плохо различал, но, кажется, это был Ромен Гари. И он не спрашивалон утверждал.
Правительство, король и майордом этой ночью покинули город. Временной столицей назначен Реймс, по другим сведениям Авиньон. Достоверных сведений, в общем, нет, но оно и понятно. Майордом не хочет давать Блицкригу лишний козырь в руки. Вслед за правительством отправятся и гвардейские полки с этого аэродрома. Ну а мы всё ещё остаёмся наёмниками королевства Котсуолд, и потому летим к Дёйнкирхе. Там ожидается хорошая драчка.
Над ним уже висят «Отмщение» и «Колосс», заметил помрачневший Антракоз, и ещё добрый десяток линкором классом поменьше. С блицкриговской стороны в бой пойдут «Кёниг», «Курфюрст», «Кронпринц». Это же такая весовая категория, где нам делать нечего.
Нам всегда есть что делать в небе, отрезал Бригадир, но после усмехнулся, и добавил:Но ты ведь, Шахтёр, смерти ищешь всё равновот тебе отличный шанс представится.
Возразить на это Антракозу было нечего. Остальные летуны эскадрильи только беззлобно посмеялись над ним.
Кроме того, добавил Бригадир. Мой друг с «Несгибаемого» передал, что котсуолдцы спешно нанимают почти все свободные эскадрильи, часть перекупили у Нейстрии. В небе над Дёйнкирхе вместе с нами будут драться пираты Чёрного Буковски и ещё добрый десяток наёмных эскадрилий, вроде нашей. Да и на земле на каждого котсуолдского солдата придётся по два-три наёмника. Вроде бы Котсуолд за бешеные деньги нанял Корпус Смерти, перекупив его у империи и стянув все его полки к Дёйнкирхе. И ходят слухи о полках Урдских добровольцев, которых тоже сумели купить за гроуты из казны Котсуолда.
Мне были знакомы оба эти названия. Все, кто дрался с имперцами в первую войну, знали о Корпусе Смерти. Это было олицетворение военной машины Дилеанской империи. Они воевали будто по учебникам, без какой-либо импровизации и форс-мажоров. Столкнуться с ними на поле боянаверное, это самый страшный кошмар для всякого, от рядового до маршала. Когда война закончилась, осталось слишком много солдат, да и офицером тоже, которые умели только одновоевать. Они и сформировали первый уже наёмный Корпус Смерти, который отлично зарекомендовал себя в колониальных стычках на Чёрном континенте. Причём одинаково хорошо они воевали и против чернокожих повстанцев и против регулярных частей любой армии Континента. Их можно было бояться и уважать.
А вот добровольцев я от всей души ненавидел. Ведь это были не только и уже не столько солдаты брошенного родиной на полях сражений Первой войны экспедиционного корпуса в Нейстрии, который отважно сражался с имперцами на чужой земле. Сейчас большую часть добровольцев составляли эмигранты из Народного государства. Те, кто вместе с Чёрным бароном покинули Урд, отправившись в Порту, а оттуда на Континент. И те, кто сбежал из Урда позже, участники контрреволюционных заговоров и кружков, пытавшиеся свалить молодую народную власть исподволь, подтачивая её изнутри. Когда за них как следует взялась стража, они тут же побежали за границу. Конечно, те, кто успел. Менее же расторопные оказались расстреляны или отправились на каторгу. Вот из них-то по большей части сейчас и состояли наёмные полки, объединённые названием Урдские добровольцы, и командовал ими Чёрный барон.
Котсуолд хочет спасти своих солдат, произнёс Гневомир. Они предоставят наёмникам сражаться за них, а сами сядут на воздушные суда и отправятся за Пролив.
Это вполне в духе островитян, согласился Ромен Гари. Они уже бросили на произвол судьбы союзников, сбежав к морю. Теперь будут долго ещё собираться с силами, прежде чем высадиться снова.
А вполне возможно, что и вовсе выйдут из войны, добавил Гневомир.
Замыслы Кабинета не по нашей части, господа летуны, прекратил их диалог Бригадир.
В этот момент в голосе его сильно прорезался котсуолдский акцент. Ему явно не нравились заявления в адрес трусливого поведения его родины, хотя он и понималони полностью оправданы. Котсуолд сбежал, оголив фланги нейстрийской и имперской армии. Это позволило фельдмаршалу Фредефросту вбить клин между ними, и бросить свои войска в прорыв. Именно его дивизии сейчас скорым маршем наступали на столицу Нейстрии, в то время как войска королевства были оттеснены на запад.
Завтра здесь будет последняя небесная эскадра Котсуолда. Нам выделены места на палубе авианосца «Королевский ковчег». Мы займём их и отправимся оборонять Дёйнкирхе.
И это будет окончанием нашего контракта с Котсуолдом? поинтересовался на этот раз Эмиль Ажар.
Скорее всего, да. Вряд ли мы будем нужны королевству на их острове.
Что же тогда будет с нами дальше? продолжал настаивать летун. Он, похоже, выражал общие настроения, царившие в эскадрилье.
Для начала надо, чтобы это самое «дальше» у нас было, а там посмотрим.
Вряд ли кто из нас переживёт эту драчку в небе над Дёйнкирхе, мрачно предрёк Антракоз.
И хотя все летуны народ крайне суеверный, никто не стал ему возражать. Слишком уж это дело отдавало самоубийством.
Нечего сказать, вовремя я присоединился к эскадрилье «Смерть».
Глава 3
Брондор Тонгастгросс-адмирал Блицкригаслишком хорошо помнил свой разговор с генерал-кайзером. Лишь правитель молодого и воинственного государства, чьей основой стала промышленная, а главное, военная элита старой и дряхлеющей Дилеанской империи, был выше гросс-адмирала. И только он один имел право отчитывать Тонгаста. Но сильнее всяких слов, которыми мог заклеймить его генерал-канцлер, был невыразимый стыд. Даже не за поражение под Соловцом. В конце концов, крепость должны были брать войска фельдмаршала Бруникеэтого неотёсанного болвана, выходца из нижних чинов. Однако потеря новейшего линейного крейсера «Дерфлингер»это совсем другое дело. И осложнялось всё тем, что потерял его Тонгаст не в сражении с урдским воздушным флотом, что было бы само по себе унизительно, учитывая состояние этого флота. Но нет, Тонгаст лишился флагмана эскадры в схватке с жалкими воздушными разбойникамикитобоями. Те просто спеленали линейный крейсер и уволокли его в своё логово. Сам крейсер они продали за большие деньги косорылым народникам, те переименовали его в «Народную славу», а вот с командой поступили по-разному. Простых членов экипажа также отдали народникам, и те теперь сидели в лагере для военнопленных, а вот титулованных оставили себе. И они стоили казне Блицкрига очень дорого, но не оставлять же столько отпрысков не самых последних семей в плену у пиратов.
Аудиенция у генерал-кайзера прошла для Тонгаста скверно. Даже больше чем просто скверно. Для начала ему пришлось ожидать в приёмной окончания затянувшейся беседы между правителем Блицкрига и полномочным посланником Астурии. А ведь день генерал-кайзера расписан по минутам, и он никогда не уделил бы послу Каудильо больше времени, нежели положено жёстким распорядком. Значит, Тонгасту назначили аудиенцию слишком рано специально, чтобы помариновать четверть часа в приёмной.
Астурийское королевство, которым после кровопролитной гражданской войны правил, по сути, человек, которого весь мир знал, как Каудильо, было давним союзником Блицкрига. Ведь если бы не помощь генерал-кайзера, отправившего ему две дивизии прошедших горнило Первой войны ветеранов, вряд ли Каудильо удержался бы у власти. Да и сам Тонгаст успел повоевать в Астурии. Не скрываясь под чужим именем, как делали это волонтёры со всего Континента, он водил в бой небольшую эскадру, состоящую из крейсера и пары эсминцев сопровождения. Располагая этими весьма скромными силами, он сумел разгромить врагов Каудильо в небе, хотя те и имели весьма существенное численное преимущество.