Александр БорисовПРЕРИЯ: Король сталкеров
Глава 1 Подкидыш
За бронированной дверью оружейного склада дозиметр замолчал. Зажглось аварийное освещение, на бетонном покрытии пола отразилась тусклая лампочка. Я выключил свой фонарь. Кругом чистота и порядок: система очистки и вентиляции воздуха работает по-армейски надежно: сюда не проникла даже мельчайшая радиоактивная пыль. Если бы все дома этого мертвого города имели такую защиту, его б до сих пор называли Высоцком.
Я бываю в этом отсеке только в исключительных случаях. Сегодня как раз такой. Клиент попросил что-нибудь эксклюзивное. И дело не в том, что он хорошо платит. Деньгивсего лишь деньги и ничего больше. Главноечеловек. Единственный человек на Прерии, которому я задолжал.
Экран персонального визора обозначился тусклым светом.
Вы вне сети, констатировал механический голос.
Наверное, кто-то извне пробует до меня докричаться. Ничего, пусть подождет.
Я вскрыл нужный ящик, не снимая его со стеллажа. Руки скользнули по гладкой поверхности. Сквозь перчатки гермокостюма угадывались знакомые очертания. Да и с чем его спутаешьутолщенный ствол ВССК «Выхлоп»? Надеюсь, эта машина придется клиенту по вкусу: снайперская специальная крупнокалиберная винтовка с интегральным глушителем. Незаменимая вещь для разведчика и охотника, особенно на планете с малоизученной флорой и фауной. Это конечно, примитивный, земной вариантмашинка довольно тяжелая и давно устаревшая, но с легкостью продырявит самую толстую шкуру, и дажебронированный лоб пакицета.
К оружию прилагались четыре обоймы с патронами СЦ-130 калибра 12,7. Я сунул их в нагрудный карман. Запаянный цинк трогать не стал. В сторону отложил и мешочек из замши, в котором хранился прицел со старинной «цейсовской» оптикой. Надо будетдоставим вторым рейсом. Но за отдельную плату.
На большей части этой планеты еще не ступала нога человека. Здесь можно встретить черт его знает кого: амфиционов, мегакотов, саблезубых медведей и тигров. Говорят, что в долине за скалистым хребтом, геологи видели подобие динозавраживотное с телом собаки и крыльями, как у летучей мыши. Слухи слухами, я им не особо верю, но в бытность мою рыбаком, мы как-то достали со дна залива вырванный с мясом клык. Был он чуть больше моей руки и так остро заточен, что с легкостью распорол крыло донного трала и лишь чудом, застрял в мешке.
У боцмана при себе нашелся стандартный станер с последней версией «Следопыта». Это программакаталог с описаниями и распознаванием животныхобитателей Прерии. По отпечаткам следов, фрагментам скелета и шерсти она моделирует облик животного с очень большой вероятностью. Так вот, исследовав этот бивень, «Следопыт» на экране визора выдал свое резюме: «Нет информации».
Оружие на этой планете должно быть готово к употреблению, когда это надо хозяину, без всяких там, процедур распознания. Вот почему, каждый абориген, всеми правдами и неправдами старается раздобыть неучтенку. Самый простой способобратиться ко мне. С недавнего времени, на нелегальном рынке оружия я признанный монополист. Или, как меня еще называюткороль сталкеров.
Я люблю этот город, потому что он больше ничей. Брожу по ночам в паутинах безжизненных улиц. Это мой хлеб и крест. Над безжизненной улицей нависли кроны деревьев. Ломая асфальт, к небу рвется трава. Этой район мною почти расчищен от последствий цунами. Но дальше к заливусплошные завалы из обломков домов, деревьев, помятых машин, катеров, вездеходов и коптеров.
На выходе из промышленной зоны визор снова ожил. Обозначились два неотвеченных вызова и оба от младшенькой.
Слушаю.
Отец, ой!.. Евгений Иванович, опять приходили от мистера Хардановый заказ.
Вот егоза! Нужно будет ее как следует взгреть!
От этой крамольной мысли мне стало не по себе. Ведь Лияона как я, подкидыш. Впрочем, взгреть все равно, придется: девчонка детдомовская, а все не может привыкнуть к порядку. Правило есть правило, и в нем не должно быть никаких исключений: я не «Шило», не «Шен», не «отец», а Евгений Иванович Шилов. И останусь им до конца, как бы это кому-то не нравилось. Ведь фамилия, имя и отчествоэто единственное, что оставили мне в наследство родители.
Меня обнаружили в космопорту земного Плесецкамаленький кричащий комочек, завернутый в стандартный детский пакет. Я был мокрым, голодным и очень несчастным. Но никто не спешил успокоить меня и накормить. Увидев оставленный без присмотра «предмет» люди хлынули из зала билетных касс, матерясь и давя друг друга.
Шел первый год глобального кризиса. Колоссальные инвестиции в освоение новых планет не спешили обернуться сверхприбылью и финансовый рынок пал. Бунты, смуты и войны окутали старый мир. Слуги народа восстали против своих хозяев. От страха и безысходности люди убивали друг друга исподтишка. Взлетали на воздух дома, поезда, самолеты. Частенько бывало и так, что пакет с адской машинкой прятали в детской коляске.
О моем чудесном появлении на Земле, мне часто потом рассказывала няня Альбина. Ее вызвали в космопорт, как дежурную по яслям-интернату, сразу после усиленного наряда полиции и машин экстренной помощи. До сих пор вспоминаю этот родной, ласковый голос. Закрою глазаи, кажется, рядом она. Гладит теплой ладонью мой непокорный чуб и вроде как удивляется:
Я-то смотрю, а Женечка мой белугой ревит, ести просит, с нажимом на круглое «о», рассыпает она горошины слов. Ну, тут, как обычно быват, полиция да спецназоне у нас первым бесом. Отвели пассажиров подале: кто внешностью не показалсямордой в сугроб. Двери-то все настежь пораскрывали. Холодно Женечке моему, он еще больше заходится. Сиверко поджимат, худовато мне в кацавейке, а сердце так и зашаило.
В опустевший зал ожидания был запущен робот-сапер. Он достал из пакета сначала меня, потом, по порядку, все остальное имущество: бутылочку с молоком, три запасные пеленки, бумажный листок, на котором печатными буквами было написано: «Евгений Иванович Шилов».
Жизнь человека в то время еще ценилась. Людские ресурсы планеты таяли на глазах. Особенно это было заметно в странах восточного блока: смертность чуть ли ни вдвое превышала рождаемость. Наряду с «естественной убылью», возрастали потоки космических эмигрантов. Наблюдался такой парадокс: чем хуже жилось на Землетем больше бюджетных средств выделялось правительствами по статье «освоение космоса». Миром было принято на ура российское «ноу-хау»списки на выселение составлялись теперь тайной полицией по общему принципу: «социально активных» разбавляли «инакомыслящими» в пропорции семь к одному. Только на заштатную Прерию дважды выбрасывался колониальный десантв среднем по десять тысяч сограждан в каждой волне.
Няня Альбина забрала меня к себе. Скольких трудов это стоилоодному Богу известно. Жила она с мужем в небольшом деревянном доме по набережной реки Соломбалка. Своих детей у них почему-то не было. Кроме меня, в семье проживало еще два иждивенца: пес Лобзик и кошка Анфиса.
Этот дом, небольшой деревянный эллинг и забранная камнем рекасамые первые воспоминания моего недолгого детства. И еще сон. Я видел его столь часто, что помню в мельчайших подробностях.
Во сне я, усталый и взрослый, вхожу в небольшую прихожую. Откуда-то сверху падает рассеянный свет. Я снимаю пальто, водружаю его на вешалку, надеваю на ноги теплые, мягкие тапочки. Передо мной комната с высоким светлым окном. За нимкрыши домов, синяя гладь залива и высокая белая башня с красным огнем наверху. Приподнявшись на цыпочках, я закрываю форточку, устало сажусь в большое удобное кресло, покрытое белым чехлом. В руках у меня газета. Я разворачиваю ее на первой странице.
Такой вот, удивительный сон. Никчемный и скучный для взрослого человека, мне он казался программой на будущее. «Когда вырастешь, станешь взрослым», говорила няня Альбина а мне представлялась комната с высоким, светлым окном.
Дядю Петю Зуйкова я тоже любил, но немного побаивался. Помню его глаза: светлые, чистые, немного навыкате. С окончанием ледохода, он неделями пропадал на лоцвахтепроводил морские суда от приемного буя до Соломбальского рейда. В редкие отгульные дни отмыкал пудовый замок, заводил свой деревянный «карбас» и уходил на промысел. Зимой, когда поверхность реки сковывал толстый лед, дядя Петя пересаживался на снегоход. Грузил в небольшой прицеп пешню и большой деревянный молот, который называл почему-то «балдой». Все у него получалось весело, ловко и споро. В доме не переводилась треска, стерлядь, а иногдасемужка. Даже читать он меня научил играючи, еще в пятилетнем возрасте. Наверное, чувствовал, что иначе нельзяне успеет.
Беда в нашу семью заходила не торопясь, как положено полновластной хозяйке. Имелось у нее и обличьетупая, слащавая морда дешевого биоробота серийного производства. Потихоньку исчезли профессии грузчиков, продавцов, парикмахеров, медсестер, поваров. Эту работу теперь выполняли машины. В разных районах города возникали стихийные биржи труда. На государство надежды не было. Пособие по безработице выплачивали не всемтолько людям от сорока до шестидесяти, имевшим не менее пятнадцати лет трудового стажа. Считалось что те кто моложе, могли обеспечить себя, завербовавшись на одну из открытых планет, а о тех, кто шагнул за «черту дожития», согласно Закона о Праве, должны были позаботиться дети.
Почему я это запомнилда потому, что кризис рынка труда вплотную коснулся нашей семьи. Первой свою работу потеряла няня Альбина. Кто-то кого-то, как водится, подсидел, дал взятку «на самый верх», и первой под сокращение попала она.
Бог им судья, сказал дядя Петя, ты, мать, не переживай: как-нить протянем свой век, поднимем мальчонку, выучим. Слышь, ты? он перевел на меня смеющийся взгляд, Евгений Иванович Шилов, чем пахана будешь кормить когда пахан стареньким станет?
Водкой, трящечкой и кулебяками, лихо откликнулся я заученной фразой.
Молодец! Сказ про Шиша осилил?
Осилил.
Обратно же, молодец! Ты, Евгений Иванович, в народную мудрость вникай, а компутеры от тебя не уйдут.
Уж меня-то они точно с места не стронут, успокоил он няню Альбину. Рекаона ить, живая. Я в нее с малолетства вхож. Все банки, все перекаты, все летучие отмели шкурой своей ощущаю. Какая машина осилит такое знание? И тебе, жонка, дело найдется. Надо будет соли поболе купить, бочонков под турлук набондарить. Будешь треску заготавливать впрок.
Наутро пропал Лобзик. Он жил во дворе, в деревянной будке. Не визжал, не лаялувели вместе с цепью. Я нашел его шкуру с завернутой в нее головой, на помойке, рядом с мусорным баком. Каштанового цвета глаза были плотно запорошены снегом
Буквально на следующий день, в магазинах подорожали хлеб, сахар и соль. По единственному государственному телеканалу выступал президент. От имени Народного Фронта он назвал эти меры вынужденными. «Экономика нашей страны, повторял он каждые три часа, тесно связана с мировым финансовым рынком. В связи с его глобальной депрессией, у нас не хватает средств даже на проведение очередных парламентских выборов». В конце выступления, он призывал граждан России отнестись ко всему «с пониманием». К тем же, кто будет «раскачивать лодку», будут приняты самые строгие меры.
Ночью в городе что-то горело, кто-то в кого-то стрелял. В нашем районе погас свет. Дядя Петя был на работе, а мы с няней Альбиной прятались в глубоком темном подвале. Я долго не мог уснуть. Под утро забылся на бочке с треской. Очнулся от крика. Сквозь вентиляционное окошко было хорошо видно, как около нашего эллинга двое оборванных дядек добивают ногами раненого полицейского. Потом, судя по звуку, прилетел вертолет, и с неба ударила длинная очередь. Все заволокло дымом
Мы вылезли только к обедууж очень хотелось есть. Было сравнительно тихо. Выстрелы переместились куда-то к окраине города. Улицу заполонили люди в военной форме. Они врывались в дома, уводили мужчин. К нам тоже зашли троедверь оказалась не заперта.
Где папка, щенок? беззлобно спросил громила в черной маске и толстом бронежилете.
Я не щенок. Я Евгений Иванович Шилов, подумав, ответил я.
Дядьки захохотали:
Быть тебе, парень, премьер-министром!
Через день хоронили убитых. Их было много. Особенно в нашем районе. Траурные мероприятия к ночи переросли в новые столкновения и погромы.
Людьми кто-то руководил. Они напали на местное подразделение МЧС, угнали оттуда несколько пожарных машин. Емкости для воды были тут же заполнены дизельным топливом с разграбленной автозаправочной станции. «Пожарки» с истошным воем носились по улицам города и действовали они по какому-то строго определенному плану: пускали тугие струи огня только в окна богатых особняков. Тех, кто пытался спастись от пожара и выбегал из дома на улицу, разрывала толпа.
Беспорядки то вспыхивали, то утихали. Так было до самой весны.
Дядя Петя дневал и ночевал на работеохранял от погромщиков имущество лоцманской вахты. За это ему в два раза уменьшили жалование.
Как потом оказалось, последние два года он не просто работал, а натаскивал на результат компьютерную программу. Бесстрастные самописцы фиксировали каждое действие лоцмана: курсы, реверсы, перекладки руля. Все это сопоставлялось с показаниями лага и эхолота в текущих координатах. Специально запущенный спутник «Pilot-1» оптимизировал данные и осуществлял проводку десятка судов одновременно.
Интенсивность движения на реке, естественно, выросла. Хозяин довольно потирал руки, а наш дядя Петя все больше оставался без дела. На его долю остались несколько проблемных участков разветвленного русла, те, в основном, где были еще не достроены причальные линии.
Впрочем, ему еще повезло. Других представителей этой, древнейшей на севере штучной профессии, сокращали без выходного пособия.
Нешто так можно с рекой? вздыхал дядя Петя ненастными вечерами. Она ить, и отмстить может.
Так и случилось. В районе Житовой кошки река в половодье играет языками песка и запросто может сбросить один или два на фарватер. Такие места опытный лоцман проходит во время морского прилива, после того, как на них поработают плавучие земснаряды. Но «Pilot-1» в такие тонкости не вникал. И вообще он больше года не обновлялся. Считалось, что судоходный канал на рекесуть величина постоянная.
Первой попала в беду самоходная баржа. Она села на мель за несколько метров от моста через Северную Двинуосновной транспортной магистрали, связывающей город Архангельск с космодромом Плесецк. Следовавший за ней танкер, груженый сырой нефтью, принял немного влево и увеличил ход. Он хотел без проблем обойти препятствие, но длинное тело баржи развернуло течением почти поперек русла. Последовал удар по касательной. Отброшенный в сторону нефтевоз прочно вписался в одну из несущих опор, вспыхнул и вскоре взорвался.
О последствиях той аварии долго судачили в городе. Взрыв был такой силы, что встречные потоки машин, слились воедино. В общей сложности, в одной только аварии на мосту пострадало больше тысячи человек.
Виновным во всем назначили нашего дядю Петю. Его обвинили в компьютерном взломе и порче чужого имущества. Якобы он, в личных корыстных целях, чтоб не попасть под новое сокращение, умышленно внес в программу «Pilot-1» недостоверные данные.
Обвинение целиком было высосано из пальца. Дядя Петя разбирался в компьютерном деле не больше меня. Все это понимали, и в первую очередьследователь. Но кто-то из большого начальства требовал результат, и нужные показания были выбиты уже на следующий день.
Восемь лет исправительных работ на планете четвертого уровня, гласил приговор. Впрочем, ни на какую планету дядю Петю, конечно же, не отправили. Его отпустили домой. Умирать.
Я еле узнал в этой развалине с распухшим лицом веселого и ловкого пахана. Он сгорел за неполные две недели. Лежал и молчал. Перед смертью нашел меня тускнеющим взглядом и шепотом произнес:
Вырастешьпозаботься о ма-а-а
Эх, дядя Петя, дядя Петя, чем измерить мою благодарность к тебе? Был бы ты живспал бы сейчас на мешке с кулебяками, а водку употреблял вместо компота. Вырос твой Евгений Иванович, заматерел. Была у меня мечта купить участок земли и построить свой доместь такой. Потом появилась другаястать владельцем большого острова. И это уже не вопрос. Подобрал подходящий, да с покупкой не тороплюсь потому, что хочу я сейчас обладать целой планетой и заселить ее хорошими человекамитакими как ты и мать.
В промышленном секторе города у меня нет конкурентов. Люди лихой профессии обходят его стороной не столько из-за уровня радиации. Об этом проклятом месте ходит множество страшных историй. Загляните в пивной кабачок «Проба», поднесите стаканчик умудренному вином завсегдатаю. Он вам расскажет легенду о Черном Сталкеревечном скитальце и грешнике.
В прошлой жизни звали его Исааком. Был он довольно зажиточным человеком, работал старшим диспетчером на АЭС и жил в элитном районе. Как это часто бывает у богачей, влюбился Исаак в юную дочь своего начальника и помутился у него разум. По первому слову своенравной красавицы зарезал он свою ставшую нелюбимой супругу и сынагрудного младенца. Трупы закопал во дворе, а сам ушел на работу. В ту же ночь на смене Исаака и случилось землетрясение, эпицентр которого пришелся на красивый коттедж с башенками, где проживала его любовница.