Чем-то ты, Санн, мне только что напомнил про альбинга и овцу Эрскин тоже рассказывал, сказал Самбор. Короче, альбинг пытается отыметь овцу, она удирает, скачет по скалам у берега, в волнах тонет лодка, альбинг бросается на помощь, прыгает в море, спасает прекрасную деву, она отогревается у него в хижине, говорит: «Ты спас мою жизнь, проси у меня чего хочешь». Альбинг выводит деву из хижины к скалам и говорит: «Лови овцу и держи её»!
А я здесь причём? рассердился Санн вычислитель. Ну вас совсем, пойду метеоры считать.
«Ну наконец-то», про себя обрадовался Фейнодоксо, а вслух напомнил:
Самбор, полно тебе нести несусветицу про коз да про овец, да над моими учениками трунить. Ты вроде обещал рассказать, как ты оказался с Эрскиновым клеймором.
Что, начал больно издалека? Время есть, пока?.. электротехник бросил взгляд в сторону вращавшегося над углями вертела с тушей, затем потянул носом.
Равнинный турёнок, подсказал Фейнодоксо.
Туша пахла и впрямь хорошо. Количество полициклических углеводородов свидетельствовало о близости мяса к готовности.
Пока жарится равнинный турёнок. Скажу сразу, всё не помню. Пили мы не вино с соком. Начали с чимара, за ним кукурузное пиво, а потом как раз уисгебу. Я вообще решил напиться до беспамятства, только не получилось.
С горя напиваться ни себя не уважать, ни напиток, сказала Рен, сев на скамью рядом с Фейнодоксо.
Мистагог положил руку жене на плечо.
Пять с половиной дюжин, возгласил Вамба.
Из тьмы был слышен смех уже трёх дев Гарсендис, Ка́и, и кого-то ещё.
Где Рен-младшая? на всякий случай спросил у Рен-старшей Фейнодоксо.
За два часа до полуночи я её отвезла к Квато́ко и Атанаги́льде, она жаловалась, что вопли твоих учеников мешают ей учиться.
Умница.
Кто я или она?
Да, с улыбкой ответил Фейнодоксо.
После первого меха уисгебы, мы с Нангониелом решили побрататься, по обычаю Янтарного моря, Самбор поднял руку, так что в свете углей, на которых дожаривался равнинный турёнок, на его предплечье стал виден свежий шрам.
А каков обычай Янтарного моря? спросил Фейнодоксо.
Смешивают кровь, приносят клятвы, пьют, что горит. Мой отец так когда-то побратался с Вратиславом воеводой, а до того, они друг друга отмутузили до полусмерти.
Тоже обычай? спросила Рен.
Нет, драка не обычай, а из-за чего она случилась, отец рассказать не успел. Ладно, возвращаемся в Винланд. Дальше меня понесла нелёгкая что-то спросить Кайанкару про Нахуахль.
Кого про кого? уточнила Рен.
Уэлихского вождя, друга Эрскина, про любовницу епарха, очень странную деву.
Науаль? переспросила Рен. Как море?
В том-то и дело, что Нахуахль. Науаль на уэлихском, саблезубый зверь, в честь него и море. Нахуахль, как мне Кайанкару втолковал вот уж кому совсем пить нельзя по-уэлихски не значит ничего, а с языка ещё какого-то племени, переводится как «бабушка кролика». Или удава, точно не помню.
Жаль, лучше бы деву звали в честь моря, а ещё лучше море в честь девы. Ты знаешь, что Фейнодоксо моим именем озеро назвал?
На Драйгене?
Недалеко отсюда в горах. Первым до него дошёл, и назвал.
Добрый подарок, Самбор о чём-то задумался, глядя на угли.
Так что там про шамана и епархову любовницу? Рен очаровательно откинула прядку с лица. Я слышала, ей два ребра удалили ради какого-то колдовского обряда
Про рёбра не знаю, а шаман ей сильно недоволен.
Почему? Рен удивилась. Я ещё слышала, она беженцев с севера помогала пристраивать, учителей для новых школ искала, епарха уговаривает дать женщинам больше мест в совете двадцати
Жалоба Кайанкару была вот какая. Нахуахль себя объявила шаманицей из его племени, а на самом деле она дочка какого-то скотовода из-под Калопневмы. Это, по уэлихскому понятию, не столько нид, сколько даже угроза для её жизни дескать, боги и духи гневаются, могут заразу наслать. Как Кайанкару сказал слова про заразу, тут же наблевал на стол, другие вожди сильно озадачились, особенно те, на кого попало. Дальше сыскался ещё мех уисгебы, пустили его по кругу, Кайанкару отчистили кое-как, он заснул, а там уже Эрскина пробило на слезу, что у него сыновей нет. Нангониел ему и говорит: «А ты усынови кого-нибудь»! Тут Эрскин меня спрашивает: «На волынке играешь»?
Пять дюжин и девять! Дождь на убыль пошёл! возгласил Вамба.
Самбор продолжал:
«На волынке играешь», говорит. «И техник. Из того, что все альбинги немного техники, не должно следовать, что все техники немного альбинги, но всё равно любо». Не мог я обидеть старца отказом, допили мы второй мех, сказали слова, и обменялись мечами. Теперь я Самбор сын Мествина, приёмный сын Эрскина, носитель плаща в клеточку и меча клана Ранкен. На клинке верные слова: «Качество моя честь», скован для Кеннехада сына Дабхайда, скальда и изобретателя.
А твой меч, не иначе, тоже особый был, древний? Ты ж гнёвский мечник, спросил Вамба.
Молодой схоласт Вамба, выбравшийся из-под телескопа, сел на свободную скамью. Рядом с ним примостилась Кая.
Самбор рассмеялся:
Мечник потому так прозван, что в старые времена таскал за конунгом меч. Никаких особых боевых искусств ему знать не полагалось, хотя в нашем роду верили, что раз есть меч, должен быть и навык. Но уж мечников собственный меч отроду ничем замечательным не отличался, разве что кроме семейной памяти. Так что Эрскину я оставил не Тирфинг, меч Свафрлами.
Рен засмеялась, Фейнодоксо улыбнулся, Кая попросила уточнения:
Тирфинг?
Так звался дверговский меч первого и последнего конунга Гардара. А мой был назван Шееруб, полуторный, доброй лещинской работы, шесть лет тому сковали, как стало ясно, что отцов в Синей Земле пропал.
А это как вышло? начал было Вамба.
Гнёвский мечник остановил его:
Погоди, этот рассказ ещё на полночи. Давайте сначала турячку с огня снимем и разделаем.
Фейнодоксо, может, тогда ты расскажешь Про твой и Поволянов первый опыт с тролль-камнем? Вамба начал, но Кая закончила за него.
Мистагог наклонил голову, вспоминая.
Знакомые созвездия над головой светили угрожающе ярко. Луна не могла затмить их блеска своим сиянием она лежала под ногами, и в свете звёзд напоминала цветом уголь. Земной круг спрятался за близким лунным окоёмом. В отдалении семи рёст, на дне кратера возвышалась собранная над посадочной ступенью одного из грузовых кораблей решётчатая башенка. Чуть дальше еле виднелась ещё одна башня. Наверх был взгромождён отработавший своё криогенный топливный бак «Кросен Ифанты» с приборами внутри. Шипел кислород, покидая понижающий клапан под давлением в одну шестую атмосферного. В мезофонах шлема, один из техников продолжал бубнить отсчёт. Перекрывая бубнение, Поволян сын Буреслава предупредил:
Прячемся за гребнем, светозащитные забрала не забываем!
Фейнодоксо решил не доверять памяти фотокитонов, смотревших в перископы на кромке кратера, и остался на месте, глядя на скалы по сторонам, скрытый по плечи за каменной грядой. Прежде чем опущенное забрало погрузило архаичный и грубо-прекрасный мир вокруг него во мрак, учёный заметил, что Ардерик вообще не стал искать укрытия, оставшись за штурвалом лунохода. Надо бы образумить дурня, подумал Фейнодоксо, потом решил, что пора бы тому начать самостоятельно приобретать навыки самосохранения. Рядом, архон Дасо расстелил на плоском камне плащ, закрыл светозащитное забрало из поликарбоната с напылённым золотом, задвинул поверх решётку, медленно в лунном поле тяготения опустился на плащ, простёрся лицом вниз, и прикрылся щитом.
Отсчёт пошел на последнюю дюжину. Фейнодоксо представил, как внутри броневого кожуха лунохода рука Поволяна опускается на рычаг.
Свет, сменивший мрак, было невозможно описать. Вся теневая сторона луны озарилась сиянием, многократно превосходившим солнечное, золотым, пурпурным, аконитовым, аспидным, и синим. Каждая гора, трещина, и камень были освещены со сверхъестественной ясностью и красотой. «Таким, наверно, видели наш мир Четырнадцать», решил Фейнодоксо. Свет нёс и жар, ощутимый даже сквозь скафандр. Луна затряслась. Вряд ли можно было почувствовать ударную волну в разреженной атмосфере, но движение газов, произведённых самим взрывом, было безусловно ощутимо.
Свет померк. В мезофонах затрещало.
Есть! Получилось! Кром! Вышло! Вот он, день истины! закричало сразу несколько голосов.
Не просто получилось, а приблизительно на четверть мощнее, чем Фейнодоксо рассчитал, сообщил Поволян. Подумаем, почему. И такой вспышки я не ожидал.
Фейнодоксо поднял забрало и глянул в кратер. От башни, на которой стоял заряд, не осталось и следа. Более того, внутри большого кратера образовался ещё один, дно которого слегка светилось. Учёный помог оставшемуся без щита Дасо встать, приложил шлем к шлему, и спросил:
О чём ты думал перед взрывом?
Думал, что буду делать, если отсчёт кончится, и ровно ничего не произойдёт? архон засмеялся, поднимая сперва решётчатое, а за тем и зеркальное забрала.
Помогите мне кто-нибудь, сдавленно прозвучал в мезофонах голос Ардерика.
Дасо тронул Фейнодоксо за локоть. Оба неуклюже попрыгали к луноходу. Ардерик скорчился, пытаясь, насколько позволял скафандр, обхватить голову обеими руками. Фейнодоксо заглянул ему в забрало
Рен тронула Фейнодоксо за руку.
Кая, проследи, чтоб Самбор с Вамбой не уронили тушу на угли, сказал мистагог. Вы дальше веселитесь, а мы пойдём спать. Не для этого вечера мой рассказ.
Мистагог зевнул и глянул на небо, где Лось-звезда неспешно вершила свой путь над северным гребнем горы Посуга́йо: время шло на третий час пополуночи. Поднявшись на второй ярус дома, Фейнодоксо совершил нехитрое омовение, съел с полдюжины уже ждавших его лекарств, запил прохладной водой, налитой в кружечку из глиняного кувшина, и отошёл ко сну.
Он проснулся от собственного барахтанья во сне, заодно разбудив и Рен.
Что снилось? Опять Ардерик Обезображенный? Всё себя простить не можешь?
Если б я ему ещё раз вовремя сказал
У танов с венедами есть одно очень полезное высказывание, освещённая рассветной Сунной через панорамное окно Рен приподнялась на локте и посмотрела мужу в лицо. О сделанном не жалей.
Я это немного не так слышал. Жизнь надо прожить так, чтоб на смертном одре, жалеть было не о чем.
Верно смысл не совсем тот же. Кстати, как дела у Ардерика? Он всё на западном берегу?
Да, и на этот раз, не зря мне приснился. Ему и пошлём перепроверить Самборовы уравнения. Я всё-таки ядерщик, а у венеда как раз моей науки мало, больше плазмодинамики. К тому ж, у Ардерика в эргасте́рии тоже имеется токамак. Пойдём, сделаем омовение.
По очереди, Рен посмотрела на часы.
Так вместе быстрее выйдет?
Знаю я тебя, быстрее не выйдет, а войдёт.
Уговорила, вернусь со схода, так тому и быть, Фейнодоксо счастливо улыбнулся и встал под струю горячей, чтоб едва можно было терпеть, воды.
Через четверть диалепта, устройство должно было переключиться на ледяную воду, и так далее, но мистагог вовремя выскользнул из-под струи, обтёрся полотенцем, нырнул в чистую тунику, жёлтую с вышивкой по нижнему краю в честь схода, взглянул на себя в зеркало, вздохнул, накинул поверх нижней туники верхнюю, из красной шерсти, заранее вывешенную Рен, и отправился к лестнице на нижний ярус, ступая босыми ногами по набранной из кусочков разноцветного мрамора мозаике, где охотники спускали пардусов на скалившего из пещеры клыки короткомордого медведя.
Столы у пиршественных лож и пол атрия покрывали чаши, миски, турьи кости, подсыхающие лужи вина (возможно, кто-то пытался играть в коттаб), и другие остатки застолья. Два ложа были сдвинуты вместе, из-под не то снятой со стержня, не то упавшей завесы венедской работы виднелись две пары ног побольше и поменьше. Цепочки с бирюзой на лодыжках маленьких ножек позволяли предположить, что последние принадлежали Кае. Из проёма, ведшего в зимнюю кухню, зовуще пахло свежемолотым ергачом. На столе у плиты стояла большая медная ра́ква и два кувшинчика побольше со сливками и поменьше с мёдом. За тем же столом сидел Самбор с кружкой в левой руке и стилосом в правой, перед ним лежала стопочка бумажных листов.
Девятый раз вывожу, получается то же самое, с надеждой поделился он. Я решил освежить в памяти вдруг на сходе кто спросит?
Фейнодоксо снял с крюка висевшую дном вверх кружку, перевернул, и поставил на стол.
Что ты пьёшь? Ергач со сливками? Налей мне лучше того же, никто ни о чём не спросит, это не венедское вече, а чинное гутанское собрание. Совет управы, голова, а перед ними по толике представителей от каждого цеха, братства, и так далее. Городская смета в общих чертах сговорена за месяцы, на сходе её огласят гардавайры, горожане одобрят, потом пойдут запросы на новые траты, но раз тебя пригласили говорить, в серебре не откажут. Реккасвинт мне уже сказал: «Схоласта-воина заполучить, городу слава». И это даже до того, как я ему поведал, что ты хочешь сделать. К полудню вернёмся, лицо мистагога невольно расплылось в улыбке. Сейчас, пары разведу.
Мистагог обул старые, удобные сандалии и прошёл через дворик к бывшей конюшне. Бицикл Санна стоял, прислоненный к её стене. Приставная лестница рядом с бывшим же сеновалом вроде бы намекала на местонахождение и самого поппелундского вычислителя. Из лаза на сеновал выглянула, зевая и потягиваясь, Гарсендис. Оттуда же приглушённо доносились голоса Санна и ещё одной девы, незнакомой Фейнодоксо. Судя по этим знакам, Санну удалось преодолеть робость и небездарно провести ночь. Разводить пары не пришлось, потому что Рен забыла выключить горелку. Мистагог проверил уровень топлива, чуть-чуть убавил пламя в горелке, открыл кран над водяным баком, где воды оставалось едва на дне, прикинул время, необходимое для наполнения бака, и отправился обратно в зимнюю кухню.
Там, к Самбору успела присоединиться Рен. Помимо ещё одной кружки, на столе появились хлеб и миски с ломтями турьего мяса, овощами, и грибами, накануне пожаренными с луком в оливковом масле.
Переобуйся, сказала Рен. А то собрался ехать на сход, как землепашец. Возьми синие сандалии с золотыми бляшками, чтоб подобали твоему званию. И пояс с мечом не забудь.
Пройди ещё четверть часа, я на сход не поехал бы, а пошёл, Фейнодоксо хлебнул ергача. Кто опять горелку оставил?
Потому что твою машину пора было сдать в музей, еще когда Главуша в Альдейгье посадничала, съязвила в ответ жена и хлюпнула ергачом из своей кружки. И пире́олофо́р купить, из Мехового Пролива.
Они шумные, ненадёжные, да и плаунное семя, что на топливо идёт, куда дороже мёртвой воды, привычно возразил мистагог.
Самбор ухмыльнулся, зачерпнул ломтём хлеба грибов из миски, откусил добрую треть, и принялся жевать.
Не торопись, мистагог остерёг схоласта. Воде время нужно налиться.
До схода доехать, много воды не надо? прожевав, спросил тот.
Бак должен быть полным, на случай если кто-то опять забудет горелку, пояснил Фейнодоксо. Пока давай о работе. Я думаю, одновременно начнём строить половинный образец по твоему чертежу, благо сверхпроводящие магниты уже есть, и пошлём твои вычисления Ардерику в Чугуа́н.
Ардерику? возрадовался схоласт. Я с Санном успел поговорить, он хвалился, что сможет и численно воспроизвести. На его новом квенском тье́токоне, что весь на полупроводниках.
Санн не будет зря хвалиться, мистагог довольно кивнул, перепоясываясь. Только что ему месяц счёта, то нам миг опыта. Ладно, пойдём. Рен, позвони Атанагильде, чтоб прислала сюда Тразимунду, помочь прибраться
Меч, напомнила Рен.
Всё равно на сход с ним не пустят, заранее зная тщетность спора, тем не менее возразил Фейнодоксо.
Но кому ж ты будешь подобен, муж опоясанный без меча? лицо Рен осветилось очаровательно-ироничным выражением.
«Муж опоясанный без меча подобен мужу опоясанному с мечом, но без меча», изрёк сомнительную колошенскую мудрость мистагог, снял с полки у двери парамерион в ножнах, и пропустил ножны через кожаные кольца крепившихся к поясу держателей.