Но лицо Альбина лишь исказила улыбка.
Сожрите их кости! заорал он, выплёвывая изо рта сгустки крови.
Эктопоток сорвался с его ладоней, сбив молодого Корфа с ног. Тот покатился по земле, собирая острые края, а свора химер послушно ринулась вниз.
Валей вытащил из груди саблю Александра и бросил её в бездну.
Мне даже интересно, произнёс он, осматривая своё тело.
Корф поднялся на ноги.
Ты не бессмертен, хрипло произнёс он, ты уже мёртв.
Князь засмеялся и в его руке внезапно сверкнул зелёный алмаз.
Четвёртый ключ, Александр. Возьми его у меня, призывно прошептал он.
И с этими словами отступил, бесшумно исчезая в пропасти. Александр стремительно прыгнул следом.
***
Эктопотоки бездны позволяли парить в ней. Барон Корф коснулся ногами моста, возникшего на пути, оттолкнулся, полетел дальше вниз. Князь Голицын и пастор Джон следовали за ним. Несколько эктохимер догоняли их.
Разделимся! крикнул барон.
Голицын устремился вокруг гремящей машины. Её тело кипело от переизбытка накачанной энергии, выплёскивая её через все задвижки. Из-под низа бил светящийся зелёно-белый поток, входящий точно в верхний люк пирамиды-камеры.
Люди приземлились на неё с трёх сторон, скатились по стенам к основанию. По краям, на впаянных в тело пирамиды металлических панелях, темнели углубления. Корф вложил в первое из них камень и нажал. Стена сооружения вспыхнула огненными линиями заклинаний, покрывавших всю поверхность.
Первый оборот! крикнул барон.
Пирамида начала поворот вокруг своей оси. Несколько эктохимер прыгнули с мостов на косую поверхность. Часть не удержалась, сорвалась в бездну, но остальные ринулись на людей.
Второй оборот! крикнул Голицын, пинком отправляя камень в замочное углубление и нажимая на него каблуком.
На другой стороне пирамиды пастор Джон тоже установил камень в нишу. Гремя всеми гранями, сооружение задрожало и, преодолевая сопротивление, едва продвинулось вокруг себя.
Это демон! крикнул Голицын. Он сопротивляется!
Корф отбросил эктохимеру ударом ладони, поднял голову, и увидел над собой Валея. Князь опустился на площадку под машиной с адской улыбкой. А в следующий миг Александр, поймав свою саблю, ещё летящую в густом воздухе, коснулся стопой перил, и ринулся на князя.
Но Валей увернулся от удара, молниеносно взял Корфа за горло и посадил на колени. Александр перехватил запястье князя, пытаясь оторвать его руку от своей шеи, и сквозь ткань мундира засочилась кровь. Незажившая рана открылась. Александр отпустил саблю, чтобы сдержать Валея обеими руками. Оружие упало возле него. Альбин, словно ждал этого. Он наклонился над Корфом и поднёс камень Араэля к его глазам.
Как я и сказал, довольно улыбнулся Валей. Возьми.
И его ладонь, под которой светился алмаз, легла на лицо Александра. Поток энергии Араэля ударил в лицевую пластину, ослепив молодого человека на мгновения. Крик боли вызвал жадную вибрацию из бездны.
Барон Корф добрался до верхушки пирамиды, но двигаться дальше возможности не было.
Оставь его! в отчаянии крикнул барон.
Свет погас, освободив две фигуры. Александр остался на коленях, зажимая ладонями лицо, но кровь выбивалась сквозь пальцы. Валей легко отнял его руку, показывая старшему Корфу то, что было под ней. Оплавленная лицевая пластина растеклась на лоб и щеку до самых губ Александра, но вместо обычного золота её образовывал зеленоватый металл с кристаллическими частицами. Камень Араэля полностью слился с материалом пластины.
Но не только с ней
Корф замер.
О, не скорби так сильно, прошипел Альбин.
Барон молчал. Голицын и пастор Джон поднялись на верхушку пирамиды. Из открытого входа на её вершине изливалась эктоплазма. Железные зубцы вокруг него уже были подняты, оставалось лишь закрыть этот замок последним ключом которого больше не было.
Барон опустил саблю, глядя только на сына. А Валей наклонился над Александром, шепча ему на ухо:
Ты чувствуешь это?..
В глазах Корфа играл ядовитый зелёный свет, выжигая и обесцвечивая радужную оболочку. Он закрывал их, силясь стерпеть эту боль. Но она проходила дальше в голову, пронзая собою до самого темени.
Это не отменить! Осознав это, Александр в отчаянии закричал. Энергия Араэля больше не заключена в оболочке драгоценного камня. У неё новый, живой сосуд. И Корф чувствовал, как она заполняет его тело. Тяжёлая и мощная, энергия другого измерения, в котором живут демоны, силу которых они не представляли.
А Валей истошно хохотал, глядя на барона:
Чтобы закрыть камеру, тебе придётся бросить в неё своего единственного сына. Прямо туда
Он показал рукой на вход переполненной эктоплазмой пирамиды и поднял Александра за шею.
Остановись, в отчаянии прошептал барон.
Нет, прошипел Валей. Откройте замки и примите новый мир, как принимали всегда раньше. Скольких сущностей мы впустили, и сколько ещё впустим. Сколькими будем владеть
Альбин, прошу тебя, Корф умолял, остановись. Не мы будем владеть. Этот демон поглотит нас. Он питается кровью. Мыего добыча!
Разве это в первый раз? в ярости прошипел Валей. Разве это первая сущность, что пожирает кровь и плоть? С другими мы справились.
Но эту ты кормишь! закричал Корф. Посмотри, что ты сделал! Он отравил твой разум, и ты сам отдал ему всё!
Валей замер, всё также крепко сдавливая шею Александра. Но это было лишь мгновение, и сомнение князя разломила улыбка. Его разум был отравлен до самой последней мысли, и жаждал только одного
Ты чувствуешь, Александр, Альбин наклонился над ним, наблюдая, как по сосудам тела молодого Корфа растекается зеленоватое свечение. Чувствуешь, какая сила в тебе? Это энергия Араэля. Мы можем взять из этого измерения намного больше
Давнезапно прохрипел Александр, возьми всё!
Он рывком вскочил на ноги, вонзая лезвие сабли снизу через живот до самого горла Валея, и не останавливаясь на этом движении, оттолкнулся от моста, сваливая князя вниз. Они падали не в пропасть, а точно в эктопоток, соединивший машину и пирамиду-камеру.
Корф бросился за ними, но Голицын оттащил его назад. Вспышка яркого света уничтожила обозримое пространство на мгновения, не позволив увидеть, как два человека, соединённые объятиями, исчезли в круглом люке пирамиды, а все монстры обратились в пепел. Ещё мгновения слепящая пелена не давала людям подняться с колен. Но вот она остыла, и Корф ринулся к потухшему входу.
В густом облаке эктопара ничего не было видно.
Прочь! крикнул барон.
Подчиняясь вибрации его голоса, горячий туман разлетелся клочками. Металлические зубцы последнего замка ровно встали на свои места, наглухо запечатав камеру демона. От разогретого железного конуса ещё исходило свечение.
Всё кончено, сдавленно произнёс князь Голицын.
Но он не мёртв! голос изменил Корфу и дрогнул. Мой сын не мёртв
По щеке барона потекла слеза:
Александр, прости меня.
Часть 1
2112 год
Ах, чёрт возьми! Ровена подскочила на кровати. Сеня! Почему ты меня не разбудил!?
В семь утра? Рано, резонно возразил домовой, возникая на постели с подносом. Успеете вы на службу госпожа, успеете. Приличная дама не должна вставать рано.
Опять чай? А кофе?
Вредно с утра на пустой желудок хлебать заграничные напитки.
Ровена взяла с подноса кружку:
Чай, между прочим, тоже из Индии привезли.
Нет, этот растёт в наших широтах, заметил домовой и исчез.
Его голос раздался с кухни:
Завтрак здесь! А то всю ночь не спите из-за хлебных крошек.
Ровена быстро сделала глоток и помчалась в ванную умываться. Через пару минут уже надевала брюки, и, подпрыгивая в них, как на беге в мешках, оказалась на кухне.
Время, Сеня! Опаздываю!
Она собрала светлые волосы в длинный хвост, закрепила заколкой.
Нет, ещё половина восьмого, возразил домовой. А без пятнадцати восемь за вами обычно приходит Рафаэль. Милый, кстати, юноша. И симпатичный. Почему вы до сих пор не отвечаете на его чувства? Вышли б замуж! Хоть он и безродный совсем но это лучше чем совсем никого!
Сеня, я тебя умоляю, засмеялась Ровена. Я на службе. И дурной тонназывать человека безродным. Сиротатак правильно.
Ну, уж как есть, сирота безродный, передразнил её домовой. Но матушка ваша примет и такого. Сказала: лишь бы человек был хороший. А то так и останетесь старой девой!
Сеня даже насупился:
Она же каждое воскресение о том спрашивает. С меня спрашивает! Почему нет жениха у дочери? Что ж мне, силком вас заставлять?
Ровена прятала лицо над кружкой, чтобы не обидеть Сеню улыбкой. А тот не сдавался:
Служба у вас. У матушки вашей шок был, когда вы в стражи вознамерились, а теперь и про замужество молчите.
Ровена хмыкнула:
Театра было больше, нежели шока. Отыграла инфаркт, получила овации от семьи, да и всё на этом. Ты ей намекни при случае, что подам прошение о переводе в спецподразделение стражей ФАЭБ
Тьфу! отреагировал Сеня. Не намекну!
Ровена расхохоталась, поняв, что это будет последнее в жизни домового действие. Маман не простит ему, что не уберёг единственную дочь. Но насчёт прошения она не шутила. Давно собиралась подать, да кое-что мешало. Привязалась. Вот бывает же так, привязалась к месту, к работе, к людям, к парням своего отделения. Особенно к одному. И мысли о том, что придётся оставить любимое дело, пусть и ради более важного занятия, пусть и ради карьеры, всё же были тяжелы. Да и половина семьи, в лице матушки, тётушки и Сени, отчаянно сопротивлялась.
Фи! Вам скоро тридцать! домовой шёл в наступление. Прижал пухлые губы к большому волосатому носу и шумно выдохнул: В Арабию скоро можно будет летать без сопровождения мужчин. Старухам вроде вас.
На его, и без того смешном лице, смотрелось уморительно. Настолько, что Ровена расхохоталась.
Мне бы обидеться, сказала она между глотками чая. Но я знаю, к чему ты. Домовиха Рафаэля?
Нет. Что это вы так решили? Сеня разыграл удивление.
Знаю я всё, подмигнула ему Ровена. Выдашь меня за Кайсарова, и съедемся с твоей дамой сердца.
Домой чинно хмыкнул и перевёл разговор на другую тему:
Пирог, госпожа. Отказы не принимаю!
Сеня достал из печки противень с раздутым пирогом.
Творожно-сметанная начинка, ваша любимая.
О! Когда это я отказывалась от сладкого? Ровена схватила кусочек с пылу с жару и даже не стала укладывать на тарелку. Это чудо!
Не ешьте всухомятку.
Не ем, Ровена сделала последний глоток чая, опустошив кружку, подхватила руножилет со спинки стула, боевой рунабр и помчалась к дверям.
Всё, я ушла. Сеня, спасибо за пирог! И чай превосходный!
Всегда пожалуйста, улыбнулся домовой.
Входная дверь хлопнула, и шаги молодой женщины стремительно удалились вдаль по улице.
***
Район оживал с рассветом. Окна домов уже были раскрыты, домовые выставляли цветы под утреннее солнце и провожали за порог своих подопечных. В этой части города жили офицеры корпуса стражей и сотрудники технических служб. Несколько улиц одной огромной компании.
Рафаэль Кайсаров сидел за летним столиком на террасе своего дома с чашкой кофе. Уже в идеально отглаженной тёмно-синей форме, застёгнутой на все пуговицы, и руножилете, туго затянутом по стройной фигуре.
Ждал без пятнадцати восьми, и наблюдал за дверью дома командира Бельской, расположенного чуть дальше по улице на противоположной стороне. Если она не появится в ближайшие минуты, нужно будет идти за ней. Но дверь наконец распахнулась, Ровена вышла и торопливо зашагала в сторону Рафаэля, не глядя на дорогу и быстро соединяя на ходу контакты застёжек руножилета. Благо, руки от долгой привычки делали это автоматически. Когда новички также халатно щёлкали по заклёпкам и попадали не в те контактные разъёмы, энергосхема руножилета немедленно выдавала блокировку. И снятие с дежурства тогда было обеспечено.
Кайсаров засмеялся, когда Бельская подошла:
Доброе утро, командир. Проспала?
Сеня считает, что порядочная дама не должна вставать рано, ответила Ровена, наконец расправившись с последней застёжкой.
Индикаторная пластинка над ключицей вспыхнула в рабочий режим, и поверхность руножилета засияла тонкими линиями защитного рунескрипта.
Это верно, пожал широкими плечами Рафаэль.
Да? усмехнулась Бельская.
Дама может вставать, когда хочет, подтвердил Кайсаров.
Так и скажу командиру Дубровскому, почти серьёзно кивнула Ровена.
Железнодорожная линия служебного поезда проходила прямо вдоль домов, и, судя по звуку, состав как раз мчался за своими постоянными пассажирами.
Рафаэль поставил чашку на столик:
Марусенька, спасибо.
Пухленькая домовихаСенина любовь, появилась на пороге, и затейливо улыбнулась:
Не за что, мой миленький мальчик! Ой, Ровена! Как там мой Сенечка?
Всё слилось в одно быструю фразу, и домовиха зарделась щёчками.
Замечательно твой Сенечка, засмеялась Ровена. Выдаёт меня замуж каждое утро.
За меня? спросил Рафаэль и тоже потёр щёки.
Чтобы не было заметно румянца. Домовые конечно шутили меж собой, но ведь не зря. Кайсаров никому, кроме них не сказал о сердечной дрожи перед командиром Бельской. Побоялся, что на службе не одобрят. Из-за личных чувств легко вылететь из отделения стражей.
Ровена утвердительно кивнула в ответ на его вопрос, сощурив свои яркие голубые глаза, улыбнулась:
А кроме тебя, Кайсаров, меня замуж никто и не возьмёт. Вредная я и властная. Только ты меня вытерпишь.
Рафаэль засмеялся:
Не наговаривай на себя.
Что бы ни говорила Бельская о своём дурном характере, он уже понял, что всё это ложь. Скоро год, как они в одном отделении стражей, а внимательному Кайсарову хватило пары недель, чтобы понятьсуровая командир Бельская такая лишь в жёстком руножилете. Умело прячет под ним сердце. Но добраться до него можно.
Разгоняя воздух сиянием, состав из трёх вагонов остановился перед домами. Потянулись опоздавшие на первые утренние рейсы. Несколько человек из отделения чрезвычайных ситуацийОЧС, технического персонала и ещё кое-кто из знакомых. Когда живёшь в одном районе несколько лет, незнакомых уже не остаётся.
Миленький мальчикс шутливым умилением произнесла Ровена, когда они вошли в салон.
Обращение домовихи было очень понятным. Бельская и сама приклеила к Рафаэлю этот «ярлык». Из-за трёх лет разницы в возрасте и лица Кайсаровас большими серо-туманными глазами и приятными мягкими губами. В отличие от характера, отнюдь не мягкого.
Командир, сметану сотрите со щеки, мгновенно отомстил Рафаэль за «мальчика», и громко засмеялся, когда Ровена бросилась тереть щеки.
Кайсаров!
Да нет ничего, смеялся тот, шучу.
Бельская не по-настоящему гневно взглянула в ответ:
Накажу!
За что? возмутился Рафаэль. Ты пироги любишь, а меня наказать собралась?
За нарушение субординации, Ровена сдерживала улыбку. Изо всех сил.
Чем это я её нарушил? А если б и правда были щеки в сметане?
Так не были!
А жаль
Всё, Ровена сдалась, расхохоталась в голос. Переспорить Рафаэля в шуточном споре было невозможно. Никогда не сдавался.
Молчи, Кайсаров! пыхнула она. Хоть минуту!
Есть молчать, командир Бельская, невозмутимо ответил Рафаэль.
На мгновения между ними встала тишина. Кайсаров отвернулся, оглядывая окрестности через окно вагона. А Ровена смотрела в отражение на стекле. Парень улыбался, но чуть сжимал губы, чтобы улыбка была не так заметна.
Ну что? внезапно выдал он. Минута прошла.
А ведь прав. Считал, похоже. Ровена вздохнула:
Ох, Рафаэль
Тяжёлый получился вздох. Между ними сложился негласный договорслужба должна быть службой, и ни на шаг от этого. Как бы ни хотелось. Но
Просто это было только поначалупочти год назад, когда Кайсарова только перевели на службу в корпус стражей вокзального комплекса, а Ровена как раз приняла должность командира отделения. Только начинали работать вместе, обвыкались. Рафаэль к новому месту службы, Ровена к новой должности. Пока изучали друг друга. Пока прикладывали свои характеры к работе в команде, и что-то «срезали», из того, что работе мешало. Бельская отбросила женскую мягкость сразу. Доброй сестре с отделением из четырёх парней не управиться. А Кайсарову наоборот пришлось этому учиться. Поначалу резкий был, даже безобидных шуток не прощал. Но это, потому что боялся. Ошибиться, сделать что-то не так, не понравиться, выговор получить.