Мимо проползали остовы автомобилей. Надо же, сколько их сохранилось. В других районах Москвы их и не найдешь. Большая часть застыла по направлению к выезду. Видать, пытались эвакуироваться, да всталисначала в колоссальной пробке, а после и сдохли окончательно от электромагнитного импульсато ли компактный ядерный заряд по соседству грохнул, то ли враг специальный генератор включил. Второе вероятнееиначе не уцелели бы все эти хитро закрученные эстакады.
Ой! Книжник схватился за голову. Засмотревшись на огромный ржавый грузовик, он ударился теменем о задранный ковш застывшего на обочине экскаватора.
Зигфрид даже не обернулся. Он шел прямиком под широкую эстакаду МКАДа. Семинарист двигался следом, потирая ушибленную голову. Солнце садилось, опускаясь к эстакаде, пока не спряталось за ней окончательно.
Они вошли в тень.
И тут же Книжника окатило ледяной волной предчувствия.
Давай не пойдем туда проговорил он.
Зигфрид остановился, внимательно посмотрел на него:
Что такое?
Не надо туда идти.
Почему?
Помнишь, ты говорил о предчувствии?
И что?
Ну вот. Это оно. Предчувствие.
Зигфрид похлопал его по плечу, всматриваясь в полумрак под бетонными сводами. Машины там теснились особенно плотно, некоторые умудрились даже взгромоздиться на крыши других. Похоже, там случилась аварияно никто даже не заметил, все продолжали в панике давить на газ и переть вперед до последнего, и воздух был наполнен облаками удушливых выхлопов, лихорадочными сигналами и воем сирен.
У меня тоже предчувствие, сообщил воин. Только другого пути нет. Справа и слева завалы, там заросли хищных лиан и ядовитого плюща, еще какой-то дряни. Это единственный нормальный путь. Не бойсяпроскочим!
Он ободряюще подмигнул приятелю, и Книжник неуверенно усмехнулся в ответ. Ну, раз Зиг говорит «проскочим», значит, проскочим.
Они осторожно входили под эстакаду. Это издали конструкции казались массивными, прочными, сделанными на века. Отсюда же было видно, что все это былое великолепие держится буквально «на соплях». Снизу сквозь трещины в полотне эстакад виднелось вечернее небо. Во все стороны торчали ржавые, истончившиеся металлоконструкции. Удивительно, как все это простояло столько времени и не рухнуло под собственным весом. А ведь к массе самих конструкций добавлялась еще и тяжесть сгрудившегося на них металлолома, некогда бывшего автомобилями. И вся эта масса была теперь над головой двух человеческих существ, хрупких сгустков живой плоти, казавшихся жалкими слизняками, вздумавшими прогуляться по стройке.
Хватит вверх таращиться, одернул его Зигфрид. Давай быстрее проскочим это местоснаружи полюбуешься.
Быстро проскочить не вышло. Что-то над головой заскрипело истошно, заскрежетало. И вдруг пришло в движение.
Назад!!! заорал Зифрид, хватая друга за шиворот и с силой волоча за собой в обратном направлении.
Поздно: путь им отрезал рухнувший вдруг на бок грузовик с гравием. Мелкое каменное крошево брызнуло, как шрапнельи тут же начала рушиться пирамида из наваленных одна на другую машин. Одновременно сверху стали падать куски бетона, как дождь посыпались обломки поменьше, поднялись облака цементной пыли. Что-то над головой оглушительно лопнулои по эстакаде пошли крупные волны, стреляющие мелкими обломками бетона. Зрелище было величественное и жуткое.
И еще показалось, что там, наверху, среди осыпающихся конструкций замерла темная человеческая фигура. Это настолько поразило Книжника, что он застыл в оцепенении. Спас его Зигфрид, буквально выдернув из-под рухнувшей балки.
Туда!!! Зигфрид толкал его уже в другую сторонувперед и вправо.
Впередпотому что другого выхода из-под рушащейся эстакады не было, вправопотому что там, как казалось, было наиболее безопасное местопадало меньше обломков.
Вперед с ходу прорваться не удалось: с накренившегося полотна МКАДа посыпались машины. Это был настоящий дождь из ржавого металлаубийственный и непреодолимый. Единственный путь к спасению вел к основанию бокового ответвления эстакады, где она, отрываясь от поверхности земли, начинала набирать высоту. Туда и рванули, забились в самый дальний угол и замерли, наблюдая, как рушится вековая постройка.
Это было похоже на апокалипсиспо крайней мере, так казалось из тесной норы их убежища. Пространство наполнилось грохотом и ревом, земля под ногами сотрясалась, вздрагивала от ударов, все заволокло удушливой пылью. Еще через секунду пыль ударила в лицо, словно ее швыряли пригоршнями. Книжник закашлялся, пришлось прятать лицо за тканью куртки, Зигфрид просто прикрыл лицо ладонью.
Катастрофа продолжалась всего несколько секунд, но им показалось, что прошли часы. Все оборвалось единственным ударомглухим, мощным, после которого сразу же пришла тишина.
И тьма. Полная, абсолютная тьма.
Я что, уже умер? зачем-то проговорил Книжник.
Наверное, чтобы просто услышать свой голос. Голос прозвучал глухо. Как в гробу. Он пошевелился и с ужасом понял, что ногу придавило что-то тяжелое. Неужто бетонная плита?!
В таком случае, я тоже умер, и у тебя хорошая компания, прозвучало рядом.
Тут же это «тяжелое» само собой сползло с ноги, оказавшись Зигфридом.
Книжник высвободил ногу, нервно хмыкнул:
Ну, мы по крайней мере, живы, а это уже полдела. Осталась малостьвыбраться отсюда.
Не говорисущая безделица.
Чиркнуло кресало, и трепещущий огонек лучины осветил тесное пространствокрохотный пузырек воздуха в мешанине железобетонного месива.
Влипли озираясь, пробормотал Книжник, ощупывая треснувшую бетонную балку прямо перед собой. Как выбираться будем?
Зигфрид не ответил. Он навалился на мощный железный профиль, поддерживавший боковую плиту. Тут же заскрежетало, что-то оглушительно лопнуло, и плита просела еще сильнее.
На соплях все держится, оглядывая свод из-под полуприкрытых век, сообщил Зигфрид. Даже если я мечом попытаюсь путь проложитьвсе это рухнет нам на голову.
Теперь промолчал Книжник. Вспомнился вдруг тот человек на вершине эстакады. Или ему только показалось?
Ты видел его? тихонько спросил он.
Кого?
Незнакомца. Мне показалось, он наблюдал за катастрофой.
Зигфрид стремительно поглядел на него, в глазах сверкнуло отражение огонька лучины. Сказал:
Вот как? Значит, мне не почудилось.
И что это означает?
Что нас все-таки заманили в ловушку, Зигфрид сплюнул. Надеюсь, они думают, что мы погибли.
Почему?
Потому что выбраться живыми нам не дадут. Не для того затевался весь этот спектакль с масштабными декорациями. А может воин запнулся, странно поглядел на друга. Может, они и сейчас продолжают наблюдать за нами.
Книжник ощутил мерзкую волну страха, поднимавшуюся откуда-то от желудка. Паранойя возвращаласьи сейчас от нее уже некуда было ни спрятаться, ни скрыться.
Что будем делать? сдавленно проговорил Книжник.
Главноене паниковать, вест зевнул. Раз уж у нас появилось свободное времянужно его использовать, чтобы отдохнуть и подумать. На свежую голову ведь лучше думается, верно?
Книжник тупо наблюдал, с какой основательностью Зигфрид устраивался у покосившейся опоры, с каким удовольствием потянулся и улегся, сунув под голову вещмешок, положив руку под голову и с прищуром уставившись вверх, словно там было летнее звездное небо, а не треснувшая бетонная плита, готовая в любую минуту превратить тебя в кровавое месиво. Не прошло и минуты, как воин заснул здоровым и крепким сном.
Семинаристу оставалось лишь завидовать: у него не такие крепкие нервы. Чтобы успокоиться, он поднял уголек от сгоревшей лучины и принялся бездумно выводить на бетонной плите какие-то рисунки. Глянул на собственные художестваи содрогнулся.
Сам того не желая, он изобразил мост и человека на нем. А вместо себя и Зигфридакакие-то невнятные холмики с крестами. Что это такое, черт возьми? Могилы? Уж не кличет ли он сам на себя беду? А что это за огромный глаз, повисший надо всем? Символ неведомого нечто, что продолжает следить за ними, даже заживо погребенными в бетонном крошеве?
Книжник помотал головой. Проклятая паранойячем больше от нее бежишь, тем крепче она тебя хватает. И уже каким-то изощренным мазохистским удовольствием становится это рисование на стене, извлекающее наружу потаенные страхи. Он знал за собой эту слабостьцарапать на бересте всякую чушьэто его успокаивало. Был бы он, скажем, прирожденным воиномтаких проблем бы не было. Потому что разум ратника прост и ясен. А тот, кто строит из себя интеллектуала, всегда будет уязвим перед слабостями и страхами. Потому что природу не обманешь: коли она что-то дает тебето непременно что-то заберет взамен.
Вскоре он ощутил, что и рисунки не отвлекают от навязчивых мыслейо том, что они, по сути, в западне, выбраться из которой практически невозможно. При мысли об этом сбивалось дыхание. Глупо было бы задохнуться не от недостатка кислорода, а от собственного страха.
Книжник сжал зубы. Что он переживает, как баба? Попадали люди и в более серьезные ситуации, когда действительно не было никакого выхода, но нужно было продолжать выполнять поставленную задачупотому что так велит твой долг.
Рука сама нашарила в кармане потрепанную записную книжку в задубевшем переплете, «украшенном» дырой от пули. Пальцы погладили обложку. Вот человек был: знал, что гибель неизбежна, но продолжал до последнего тщательно записывать то, что считал важным.
Его вдруг пробрала дрожь от странной мысли: ведь погибший майор адресовал написанное не кому-нибудь, а ему, лично емуединственному, кто отыскал эти записи! И, стало быть, не прервалась цепочка, связывающая воедино поколения защитников родной земли. И вот он сам, как тот погибший майор, загнан в угол, и единственное, что может сделатьпередать эту цепочку следующемутому, кто найдет этот блокнот!
Эта мысль придала Книжнику сил. Он пролистал дневник почти до конца. Записи обрывались темно-бурым пятном на странице. Следующая была чистаяесли не считать отпечатка того же кровавого пятна.
У него не было ни карандаша, ни ручкибумаги в Кремле не производят, а на бересте пишут острыми стилосами. Так что пришлось заново изобретать перо. Не особо выдумывая, он соскреб сажу со сгоревшей лучины, густо плюнул и замесил некое подобие чернил. В эту жижу и обмакнул стилос.
«Тому, кто найдет эти записи»
Выводить буквы на бумаге железным острием было не просто. Он достал нож, разделил лучину на щепы, заострил одну из них и сделал тонкий надрез-каналецкак у древних гусиных перьев. Дело пошло лучше.
«Мы шли в направлении Софрино. Наверно, оттуда нам угрожает неизвестный враг. Мы очень хотели добраться туда, выяснить, какую угрозу он несет. Не вышло подумал немного и продолжил:Если вы читаете этозначит, мы уже мертвы. Если вам не безразлична судьба человечествасохраните этот дневник. Ведь в немчастица нашей общей памяти.
Если вы нашли мои записипередайте их в Кремль, князю, от советника по прозвищу Книжник. Или в Форт у кремлевских стен, девушке по имени Хельга. Я прошу прощения у тебя, Хельга, за то, что, уходя, не попрощался. Но ты поймешь меня»
Он перестал писать, поняв вдруг, что изводит бумагу на какие-то сентиментальные глупости. Тот, кто вел этот дневник до него, писал только конкретные фактыименно поэтому его записи настолько ценны. Надо брать пример с погибшего майора.
Прикусив губу, Книжник вывел:
«Нас завалилообрушился мост. Есть подозрение, что это чей-то злой умысел. А значит, Зигфрид прав: за нами следят. Если удастся выбратьсяпродолжим путь в направлении Софрино»
Книжник перелистал несколько страниц назадхотелось еще раз перечитать то место, где майор писал про этот населенный пункт. Но насторожился: почудился какой-то новый звук. Первой мыслью было: сдвинулись плиты над головой, и сейчас все рухнет, добив их окончательно.
Нет, на скрежет бетона непохоже. Похоже на то, что кто-то роет землю. Неужто неизвестный решил убедиться, что они мертвы? Или хочет добить их? Книжник с беспокойством прислушивался: звук явно приближался. Стало не по себе.
Зиг! сдавленным голосом позвал он. Ты слышишь?
Вест не шелохнулся. Парень бросился к нему, принялся трясти товарища, бормоча:
Просыпайся! Да просыпайся ты!!!
Без толку. Трудно было представить, что могучий и ловкий воин способен спать настолько крепко. Всегда казалось, что сон Зигфриданеобычайно чуток, что в момент угрозы друг проснется мгновенно и схватит меч, даже не успев открыть глаза. Так было всегдано только не сейчас. Это роющее нечто было уже совсем близкоа Зигфрид сладко посапывал, словно у себя дома, в Форте. Черт возьми, уютно ему под этими завалами, что ли?!
Книжник отпрянул к нагромождению бетона, судорожно поднял арбалет. Щелкнул рычажком самовзводаи электропривод с тихим гудением взвел тетиву. Щелкнул, выскочив из магазина, короткий острый болт. Оставалось прицелиться туда, откуда должен был показаться враг, и, сжав зубы, ждать неизбежного.
Долго ждать не пришлось. Земля под противоположной, криво воткнувшейся плитой, ощутимо вспучилась раз, другойи стала расползаться, образуя нечто, вроде земляного кратера. Семинарист, холодея, подумал: нет, это не человек. Это какая-то подземная тварь, вроде гигантской многоножки или стальной сколопендры. Последнеесовсем хреново. Сколопендру не подстрелишь с одного выстрела. Можно даже пополам ее разрубитьи обе половины просто продолжат тебя атаковать.
И оно полезлоупругими толчками, разбрасывая землю, пробиваясь на воздух, прямо к оцепеневшей жертве.
Зиг!!! заорал Книжник. Да что же ты!!! Оно же убьет нас!
Зигфрид лишь заворочался в своем углу. В слабом, дрожащем свете лучины жуткое нечто полезло из земли, и Книжник, не выдержав, заорали выстрелил.
Его руки тряслисьи он промазал.
Очень удачно промазал. Потому что уже через пару секунд его лицо яростно облизывали шустрым языкомдлинным, слюнявым, отвратительно пахнущим. Но облизывали совершенно беззлобно, с какой-то придурковатой преданностью.
Стой! Не надо! парень отчаянно отбивался, слыша восторженное щенячье повизгивание.
Пока до него не доперло: это же Грымза!
А ты здесь откуда? оттолкнув, наконец, назойливо-восторженное чудище, проговорил он. По запаху, что ли, нашла?.. Что, не дождешься, когда сожрать нас сможешь? Так погодискоро мы окочуримсяпобалуешься человечинкой
Он запнулся, уставившись на черную дыру подкопа. Перевел взгляд на пугающую крысиную морду с огромными клыкорезцами, торчащими из подвижной пасти. И что-то новое разглядел в этих уставившихся на него неподвижных красных глазах.
Это страшноватое существо появилось здесь неспроста.
Оно пришло, чтобы спасти их.
Глава 4Чащоба
Пробираться сквозь крысиную норуудовольствие на любителя. Крысопсина копала под себя, и на человека этот путь явно не был рассчитан. И хоть Грымза имела массивное мускулистое тело, Книжник чуть ли не силой проталкивал себя через узкий лаз, рискуя застрять и похоронить себя заживо. Эта мысль заставляла еще активнее скрести руками и ногами и ползти во мраке, яростно сплевывая землю и стараясь не впасть в панику.
Страшнее всего было то, что Зигфрид быстро ушел вперед, оставив его одного в сковывающем, удушливом мраке. Удивительно, конечно, как этот воин, в два раза шире Книжника в плечах, с такой ловкостью просочился сквозь мрачную червоточину, да еще и волоча за собой на веревке снаряжениеи свое, и спутника. Тут, видать, сказывалась общая физическая подготовка веста. Семинарист же начал уставать и задыхаться уже через несколько метров пути. И в какой-то момент понял, что продолжает вяло месить грязь, почти не двигаясь с места. Сделав отчаянное усилие, продвинулся еще немногои ощутил, как медленно сползает обратно: ход здесь шел вверх, с крутым уклоном. Ни вторая, ни третья попытка не увенчалась успехом, и он уже был готов завыть от отчаяния, когда раздался глухой голос:
Эй, что ты там копошишься, насекомое? Цепляйся за трос!
Книжник принялся судорожно шарить перед собой, но не обнаружил никакого троса. Зато услышал приближающееся частое дыхание и ощутил, как в лицо ткнулось что-то горячее, мокрое, защекотавшее длинными тонкими усами.
Чего тебе, Грымза? прохрипел он, отталкивая мокрую вонючую морду, которая мешала ему дышать.
И наткнулся ладонью на торчавший из пасти кусок веревки. Вот оно чтоГрымза снова пришла, чтобы его спасти! Однако это становится славной традицией. Мутант, спасающий человекаэто прямо-таки повод для отдельного исследования. Может, не так уж и правы наставники, утверждавшие, что приручение этого «дьявольского отродья» невозможно по определению? Ведь такие сильные и хорошо приспособленные к агрессивной среде союзники могли бы оказать неоценимую помощь в «реконкисте» возрождающегося человечества
Вяло размышляя об этом, Книжник отметил, что Грымза умчалась обратно. Крепко намотав веревочный конец на руку, он крикнул: