Кремль 2222. Ярославское шоссе - Выставной Владислав Валерьевич 7 стр.


 Сбежал,  глядя в небо, сообщил Книжник Зигфриду.  Это разведывательный дрон, робот. Такие были на вооружении НАТО.

 Я и сам уже понял, что это дрон,  усмехнулся Зигфрид, провожая взглядом улетающий механизм.  Надо было его прикончить, пока не вспорхнул.

 Зачем?

 На всякий случай. Мало ли кому он теперь о нас доложит.

Книжник лишь пожал плечами на это. Кому и что он может рассказать, если противники в минувшей войне давным-давно уничтожили друг друга? Полетает какое-то время, пока реактор не истощится или что там у негода и грохнется. Так со всей техникой происходит, которую поддерживать в новом мире просто некому.

Вяло обсудив происшествие, вернулись в грузовой отсек самолета и прислонили на место отвалившуюся дверь. Грымза норовила залезть следом, но Книжник мягко выпихнул ее сапогом: уснуть рядом с живой крысособакой он бы не смог, хоть убей. Распределили дежурства. Первым досталось вздремнуть раненому. Книжник не возражал. Да и не смог бы возразить, потому что его просто-напросто вырубило, едва он растянулся на старых костях.

Впрочем, выспаться не очень-то получилось. Ночью у него поднялась температура, трясло, как в лихорадке. Давали о себе знать укусы руинных тварей. Полночи вяло жевал снадобья, запивая драгоценной водой из небольшого запаса. Уснул только под утро.

Зато проснулся неожиданно бодрым и готовым продолжать путь.

Так и двинулись дальше.

Вслед за людьми, на почтительном расстоянии, семенила Грымза. Это отчего-то раздражало Зигфрида.

 Мне не нравится, что она идет за нами,  сообщил он.  Можешь прогнать ее?

 Я пробовал,  виновато сказал семинарист.  Но она не хочет уходить. Вроде как ручная стала.

 Ты что, гладил ее, за уши тягал?

 Н-нет.

 Какая же она тогда ручная? Знаешь ведь, что крысопса приручить нельзя.

 Так это не я приручал. Это Отшельник. Ты же в курсезверье его любит, вроде как понимает. И подчиняется.

 Ах, Отшельник Ну, если Отшельник, то пускай.

Вяло переговариваясь, они продолжали продвигаться на север. Остановились на краю огромной воронкито ли от ракеты, то ли от авиабомбы. Взрывной волной вокруг впадины прилично расчистило развалины. Вокруг места взрыва было голо и пусто, не рос даже вездесущий ядовитый плющ. В глубине же воронки буйно цвела зеленьнастоящий компактный лес. Похоже, растительность там даже шевелилась, и лезть туда не было никакого желания. Грымза неожиданно ушуршала вперед, вынюхивая что-то около воронки. И тут же из этого «леса» хлестко выскочили длинные и тонкие багровые отростки, неприятно напомнившие кровеносные сосуды. «Сосуды» явно пытались дотянуться до Грымзы, но та с ловкостью увернулась от нападения и помчалась дальше. Подумалось: если она возьмет на себя функцию разведкибудет неплохо. Существо крайне чуткое и агрессивноелюбого врага почует и сразу в драку полезет.

Тем временем выстрелившие из воронки отростки, разочарованно шипя, поползли обратно, в гущу аппетитной зелени.

 В обход пойдем,  констатировал Зигфрид.

Словно угадав намерения несостоявшихся жертв, в их сторону выстрелило несколько таких же хищных отростков. Книжник шарахнулся назад, споткнулся о камень, попятился. Зигфрид даже не шевельнулсябудто знал, что отростки не дотянутся, а дрожа от напряжения, опадут в каких-то полутора метрах от него. Но вест, вроде, и не заметил этого. Казалось, он погружен в какие-то тяжелые раздумья. И точно, протянув руку растянувшемуся на земле другу, он сказал:

 Кто-то продолжает следить за нами.

 Да?  поднимаясь на ноги, растерянно произнес парень.  И кто же?

 Хотел бы я знать,  прищурившись, проговорил воин.  Ненавижу, когда подкрадываются. Пусть лучше все угрозы в лицо высказывают.

Над головой раздалось знакомое стрекотание: это пролетел оживленный Книжником дрон. Сделал круг над головами спутникови ушел куда-то за ближайшие крыши.

 Ты не его имеешь в виду?  кивнув вслед улетевшей машине, спросил Книжник.

 Не считай меня идиотом,  отрезал Зигфрид.  За нами следят люди.

Он помолчал, поправил самого себя:

 Или те, кто считает себя людьми.

Последняя фраза не понравилась Книжнику. Потому что разумными существами в последнее время мнили себя не только люди, но и такие монстры, о которых лучше не вспоминать на ночь.

 И что будем делать?  спросил Книжник.

 Идти вперед. Но следует быть внимательнее. Такое ощущение, что ОНИ нарочно заманивают нас в ловушку. Сначала мародеры-нео, потом слепые крысы, теперь эта «хищная воронка»

 Погоди,  нахмурился Книжник.  Ловушки ведь на любом пути встречаются. Ты думаешь, это все не случайно?

 Я не верю в случайности. Ида, ловушки встречаются. Но никогда у меня не было чувства, что в них меня привели нарочно.

 Как же нас могли привести нарочно? У нас же ни проводника нет, ни заранее известного пути.

 Хотел бы я знать,  сказал Зигфрид.  Хотел бы

После этого разговора у Книжника началось то, что называют манией преследования. За каждым углом, за каждым поворотом ему стали мерещиться неизвестные преследователи. Умом он понимал, что все не так просто, что слежкадаже если это не пустые подозрения Зигфридане была бы настолько явной.

Но больше всего тревожил вопрос: кто и зачем за ними следит? Это просто охота? Есть ведь на просторах Москвы любители такой забавыте же дампы, к примеру. Или их хотят взять в плен? Тогда с какой целью? Связано ли это с целью похода? Но откуда «охотникам» стала известна эта цель?

Да и существуют ли они вообще, сами «охотники»?

Это была настоящая паранойя. К общему нервному состоянию примешивались легкая лихорадка и действие снадобий.

Впрочем, за последующие пару дней эта нервозность несколько поутихла. И без того проблем хватало: трудный переход по развороченным улицам заставлял целиком сконцентрироваться на движении. Зигфрид нарочно двигался самым неудобным и длинным путембудто пытался обмануть придуманных им недоброжелателей. В какой-то момент Книжник стал сильно сомневаться как в их существовании, так и в способности Зигфрида адекватно воспринимать действительность.

Путь все больше напоминал затянувшуюся полосу препятствий на кремлевском полигоне для ратников. Ему что, Зигприрожденный воин, закаленный, как и его меч, в Поле Смерти. Соперничать с ним могут только такие же, с пеленок взращиваемые ратники Кремля, у которых, между прочим, имеется особый D-ген, превращающий человека в настоящую машину войны.

А он, Книжник,  хилый задохлик, книжный червь, вообразивший, что может тягаться в выносливости и ловкости с настоящими воинами. В минуту слабости он даже сетовал на самого себя: чего это он полез на эти галеры? Ведь предлагали ему самую важную, самую «престижную» из всех должностей Кремлясан Хранителя Памяти. Сан дарит всеобщее уважение и не требует никакого напряжения сил. Знай живи и радуйся, да занимайся любимым делом. Беда только в том, что любимым делом он выбрал себе суровый и неблагодарный путь.

Путь воина.

 Куда мы лезем сквозь эти дебри?  задыхаясь, бормотал Книжник. Он продирался сквозь узкую щель в кирпичной стене. Впереди маячила спина Зигфрида.  Мы же так выдохнемся еще на полпути!

 Лучше устать, чем сдохнуть,  просто отвечал воин, запрыгивая на очередную груду бетонных обломков.

 Но с чего ты взял, что за нами все еще следят?  карабкаясь вслед за ним на полуобвалившуюся стену, выдохнул парень.  С каких пор ты стал таким подозрительным?

Спрыгнув со стены на противоположную сторону, Зигфрид обернулся и, критически поглядев на Книжника, сказал:

 Ты сам навязался на мою голову. Я же говорил тебеоставайся дома.

 Но я

 Ты должен понять: для меня это слишком важное дело, чтобы погибнуть по недосмотру или глупости, не исполнив свой долг.

Книжник рухнул под ноги приятелю, поднялся, шатаясь, принялся неловко отряхиваться. Откуда-то сбоку вынырнула Грымза и тихонько заскулила, наблюдая за страданиями «хозяина»если она действительно считала его хозяином.

 Видишь, даже крысопес не жалуется,  усмехнулся Зигфрид.

 Я тоже не жалуюсь,  сплевывая пыль, проворчал Книжник.  Скажи только: как ты определяешь слежку? Какие признаки видишь?

 Я не вижу. Я чувствую.

 Что?  брови Книжника чуть приподнялись.

 Знаешь, что такое интуиция? Опыт плюс инстинкттакое не объяснить словами.

 Я знаю, что такое интуиция.

 Значит, ты поймешь меня,  подытожил Зигфрид и продолжил продвижение вперед.

В этом был он весь: минимум словмаксимум действия.

Не теряя темпа, они пересекли Садовое Кольцо: пост на переходе контролировали маркитанты, с которыми у Зигфрида были натянутые отношения. Но это был незнакомый клан, и обошлось без стычек. Пришлось просто расстаться с парой сверкающих золотых дисков. Маркитанты любили золото, и именно их силами поддерживалось его обращение на территории мертвого города. Впрочем, с тем же успехом можно было бы расплатиться консервами или патронами. Преимущество золотав его компактности и универсальности. Двести лет прошло с момента краха цивилизации, но главное ее достижение продолжало жить и поддерживать хрупкие связи между оставшимися в живых.

Имя этому достижениюденьги. Величайшее изобретение человечества. То самое, что позволило достичь невероятных высот в экономике, науке, искусстве. То самое, что в итоге и погубило старый мир. Потому что любая война своей целью имеет все те же деньги.

А потому Зигфрид расставался с золотом без сожаления. Группа людей, одинаковых, как клоны, в своих черных очках и черных же плащах, вооруженных почти мистическими автоматами Калашникова, молча расступились, пропуская их. Они выглядели немыми роботами, но не смогли сдержать эмоций, когда первой в открытый проход нырнула Грымза. Реакция на крысопсов у всех одна: «огонь на поражение». И эти тоже нервно вскинули стволы, но Книжник опередил их:

 Стойте! Это с нами.

Маркитанты нехотя опустили оружие: спорить с платежеспособными клиентами не в их правилах. Проводив путников взглядами сквозь темные стекла, со скрипом закрыли за их спинами полосатый шлагбаум. И словно в насмешку над всеми границами прошуршал в небе над ними одичавший разведывательный дрон.

Когда они подходили к МКАД, у Книжника неожиданно открылось второе дыхание. Черт возьми, он даже начал получать удовольствие от преодоления всех этих бесконечных препятствий! Руки и ноги окрепли, а может, просто научились двигаться рациональнее, экономнее и эффективнее. Так можно было двигаться сколь угодно долго, останавливаясь лишь на короткие передышки, чтобы хлебнуть воды да погрызть немного сушеного мяса. Самое главноеокончательно выветрились из головы все сомнения, да и вообще посторонние мысли.

Что ни говори, а умственная деятельность человекаэто палка о двух концах. С точки зрения выживания вида разум дает ощутимое преимущество над всеми прочими тварями этого мира. Но для конкретного человека избыток разумаскорее тяжкая ноша, чем благо. Зверь живет просто: хочет естьжрет, хочет спатьспит, надо идтион просто крадется, не заморачиваясь рассуждениями о смысле жизни.

Не зря ведь классик сказал, мол, «горе от ума». Умный был человек Грибоедов. Даже слишкомбудто сам напророчил себе гибель. Оттого-то и растерзала его взбешенная толпа варваровони не любят тех, кто не похож на них, на серую массу.

Книжник усмехнулся собственным мыслям: надо же, только порадовался тому, что избавился от паранойи, как снова начал выстраивать цепочку бесконечных ненужных рассуждений.

Весь этот поток сознания оборвали слова Зигфрида.

 МКАД!

Они остановились на вершине бетонного холма, образованного рухнувшей многоэтажкой. Их взгляду предстало грандиозное зрелище.

Отсюда, с высоты, открывалась перспектива, пересеченная полосой широченной дороги, плотно уставленная остовами мертвых автомобилей. Машин были сотни, тысячиони тянулись во все стороны от колоссальной развязки, что сплела многочисленные транспортные пути в тугой запутанный узел. Удивительно, что развязка уцелела практически полностью, несмотря на то, что МКАД по обе стороны от нее была словно разрублена гигантским мечом: так прокладывали себе путь армады наступавших боевых биороботов. Правда, основной удар был нанесен с запада, отсюда, с севера, заходили сравнительно небольшие фланговые подразделения. Но даже в следах этого «вспомогательного» удара чувствовалась мощь, от осознания которой замирало сердце. Вспоминались мертвые бойцы из найденного недавно бункерас какой же силищей им приходилось сражаться! Книжник невольно погладил нагрудный карман камуфляжной курткитам хранился блокнот неизвестного погибшего майора.

 Можешь определить, где мы?  по-хозяйски оглядывая местность, спросил Зигфрид.

 Ну, МКАД

 Сам вижу, что МКАД. Что это за эстакада перед нами?

 Сейчас  Книжник закрыл глаза, пытаясь вспомнить рисунки развязок Московской Кольцевой, считанные им с древних схем.

Был такой период в его жизни, еще в Семинарии, когда он жадно изучал карты, запоминая пути и ориентирысловно знал, что в скором времени все это пригодится в реальной обстановке. Правда, он не учел одного существенного обстоятельства: большинство старых ориентиров во время Последней Войны было уничтожено или изменено практически до неузнаваемости. Именно поэтому возникла необходимость создания новых карт, в чем все больше и больше нуждались силы возрождающегося Кремля. Именно поэтому следовало использовать любую возможность, чтобы вырваться за пределы привычного, но уже ставшего тесным, мирка.

И теперь он как будто копался в разрозненной, пыльной картотеке, пытаясь отыскать в памяти нужную информацию. Кто-то утверждал, что память человека подобна компьютеру, но отчего-то собственную память семинарист ассоциировал именно с такой вот архаичной картотекой. Возможно, потому что не имел серьезного опыта работы с компьютерамив Кремле их попросту не было. А может, потому, что осязаемые картонные карточки с данными, толстые тома книг, подшивки газет и картвсе это более осязаемое, источающее запах, стареющее, а значит, более живое, чем сухая информация компьютера. Настоящее.

И от этого схема, проявившаяся в памяти, сама собой оформлялась в нечто осязаемоев живые улицы, дома, холмы и реки. И по ним потоком шли люди, двигались машины, бурлила жизнь И конечно же все это обрывалось убийственными вспышками и вырастающими на горизонте ядерными «грибами». И уже топтали, мяли, рвали в клочья эту воображаемую карту гусеницы танков и стальные ноги биороботов, рвались снаряды и бомбы, сжигали все на своем пути лазерные импульсы. Всюду дым, кровь, смерть.

И открывая глаза, он видел один лишь итог этого воображаемого хаоса.

Мертвый город Москва.

 Есть  прошептал Книжник. «Картотека памяти» не подвела, и теперь он по-новому осматривал окружающее пространство.  Это развязка с Ярославским шоссе. Шоссе ведет прямиком к Софрино. Так что, считай, перед нами прямая дорога!

 Не верю я в прямые дороги,  лениво заметил Зигфрид.  Напрямик только крысы бегут. Так крыс много, а я один.

И первым стал спускаться с бетонного «холма». Книжник какое-то время продолжал любоваться открывавшимся оттуда зрелищем.

Огромная дорожная развязка напоминала кровеносный сосуд, в котором, словно закупоривший его тромб навсегда остановили свой бег потоки скоростных машин. Сколько раз он пытался представить себе эти железные ручейки и реки, когда-то заполнявшие улицы. Удивительное дело: можно было просто сесть в одну из таких машини всего через час-другой оказаться на противоположной стороне Москвы! Сейчас на это потребуются дни, недели, и нет гарантии, что дойдешь живым. А еще были вертолеты, на которых тот же путь преодолевали за минутыэто уже похоже на сказки про ковры-самолеты и прочие чудеса, которые для людей прошлого были обыденностью. Он не зналгоревать ли по навсегда ушедшим временам или радоваться. В старых книгах писали о больших транспортных проблемах, о бесконечных «пробках» и загрязнении воздуха.

Странные все-таки были у людей проблемы. Экологические, экономические, социальныекуча умных слов и никакой конкретики. Неужели из-за них стоило начинать войну и уничтожать этот мир? Очень хотелось спросить: ну что, решили вы свои проблемы, недалекие предки несчастных потомков? Да только ответить некому. Сгинули все. Однибыстро, в ослепительных атомных вспышках, другиедолго и мучительно, от голода и болезней ядерной зимы.

Осторожно продвигаясь вдоль широкой полосы потрескавшегося асфальта, они приближались к развязке. Зигфрид старательно избегал двигаться по более удобной поверхности, и приходилось, спотыкаясь, брести по грудам щебня на обочине шоссе. Вест справедливо полагал, что легкие пути ведут к смерти. В этом была определенная логика. Не зря ведь хищники с древности устраивали свои засады на разведанных путях к водопою. В этом мире всехищники, в нем не осталось места травоядным и вегетарианцамвсе они давно вымерли. Хочешь житьохоться. Или жри падальэто уж дело вкуса. Но не надейся остаться в стороне от лихо закрученной пищевой цепочки.

Назад Дальше