Внизу шла церемония. Когда прозвучал приговор, Милену Гонтар ввели в железную клетку, где ей предстояло встретить смерть. Стержни наручников и анклетов закрепили в специальных гнездах, подведя к ним мощные электроды. Пояс прикрепили цепями к поперечной раме. Плечи и голова приговоренной возвышались над клеткойи она казалась куклой, которую дети, играя, посадили в никелированный вычурный подстаканник.
Из ряда людей, сопровождающих высоких господ, выступила вперед женщина в одеждах, похожих на ризы православного священника: тяжелое золототканое полотно, вышитое крестами (при ближайшем рассмотрениианкхами, символами «Церкви Воскрешения»). На лице ее была отпечатана скорбь. Латексовой канцелярской печатью.
Жизнь священна, сказала она в микрофон. И мне больно сегодня говорить проповедь по случаю казни. Кто мы такие, чтобы отнимать у человека то, что даровано ему свыше? Можем ли мы узурпировать право Бога? Священница вздохнула. Как это ужасно, когда жизнь обрывается вот таким нелепым, внезапным образом! Что может быть горшееще вчера ты ходил, дышал и радовался, пел песни и мечтал, а сегодня тело кладут в могилу, и душа отправляется на новый круг скитаний в бесконечной цепи перерождений. Внезапная смерть человека, который не успел очиститься, обожиться, избыть свою карму, обрекает его на эти дальнейшие блуждания.
Так почему же мы все-таки делаем это? Почему мы так поступаем с другим существом, которое должно было прожить даже более долгий жизненный цикл? Чтобы ответить себе на этот вопрос, мы должны вернуться в прошлое, в очень давнее прошлое, когда Римом правили мудрецы, которые выбирали себе в наследники не сыновей, а просто достойных людей, показавших способность к государственному управлению. В империи царили покой и процветание. А потом все рухнуло: к власти пришел сын последнего из мудрецов, Марка Аврелия, тщеславный и жестокий Коммод. Кто же узурпатордостойные люди, не имевшие в жилах императорской крови, или жестокий глупец, ничего, кроме этой крови, не имевший?
Журналисты отвлеклись от Гонтарсвященница была популярна в городе, большинство зрителей пришло сюда в такую рань не ради зрелища, а ради ее речи.
Теперь вспомним о временах более близких нам. Почти триста лет назад один из Учителей человечества, Чарльз Дарвин, открыл закон эволюции, закон развития всего живого на земле. Выживает лучший. Природа вела жесткий отбор, и появился человеклюбимый сын природы, сын, изнасиловавший и едва не убивший мать. Ведущим фактором стал разум. Но один лишь разум завел человечество в тупик мировых войн и ураганной механизации. Истинная эволюцияэволюция духаказалось, остановилась навсегда.
На протяжении веков старшие жили среди людей, скрывая свою подлинную сущность. Потому что в противном случае их ждала бы смерть от рук невежественной толпы, ненавидящей любого, кто хоть немного возвышается над ней. Но когда человечество, отравив землю и развязав войну, едва не погибло, его спасли именно они. Именно они приняли на себя власть и великую ответственность за младших братьев. Именно старшиеполучившие возможность делиться своим даром. Так разум и дух доктора Сантаны, еще одного Учителя человечества, породили новую расуHomo superbius.
Прекратились войны. Были остановлены эпидемии. Люди забыли о голоде. Велика ли цена, которую мы платим за это? Несомненно. Но жертвы были бы неизмеримо больше, если бы старшие со своей вековой мудростью не пришли на помощь. Мы знаем их силу и знаем, что их правление могло бы стать тираническим. Но не стало. Напротивони ищут достойных бессмертия и делают их бессмертными. У каждого из нас есть шанс попасть в элитуответственную, умную и долговечную, не подавляющую таланты и не боящуюся их. Да, мы платим за совершенство человеческими жизнямино это единственная альтернатива самоубийственному тотальному истреблению, в которое мы неминуемо скатились бы, предоставь нас старшие нашей судьбе. Ценой мира и процветания в Риме тоже были человеческие жизничто же случилось, когда ответственной элите пришла на смену безответственная?
Катастрофа. Ужас. Падение.
То же самое произошло бы здесь, если бы старшие не ставили благо общества выше своих собственных желаний. Если бы только брали, а не отдавали.
Бывает, что человек, который кажется достойным даже при пристальном взгляде, таит в себе фатальную слабость. Бывает, что после инициации эта слабость прорывается наружу. Власть развращаетмы последние, кто будет это отрицать. И тогда появляются те, кто ставит свои желания выше той цели, ради которой им и позволено было обрести новые возможности. Этогони в большом, ни в маломнельзя допустить. Потому что элита, существующая для себя, это гибель для всех. Мы знаем это. Это не вопрос веры. Мы знаем, потому что фронтир проходит не так далеко, как нам хотелось бы. Потому что безумие, царящее там, рвется из-за него к нам. Мир без ответственности. Мир, где слабейший является не младшим братом, не союзником, не подданным даже, а только пищей того, кто сильнее, вне зависимости от того, кто этот сильныйчеловек или старший. Мы вынуждены держаться за закон, потому что только он стоит между нами и бездной. Когда закон нарушает человек, есть много способов возместить долг обществу. Когда закон нарушает высокий господинтолько один. Потому что высокие господа живут за счет тех жизней, что им отдали. И если они хоть раз взяли для себязначит, с самого начала были недостойны этого дара.
Эволюция не знает обратного хода. С верхней ступеньки путь только в пропасть. Вот почему мыименно мы, люди, совершаем сегодня правосудие над старшей Миленой Гонтар. Она виновна именно перед нами. Инициировав человека без согласия общества, она безответственно породила еще одного представителя безответственной элиты. На протяжении двух лет они терроризировали ночные города, оставляя за собой трупы. Они крали, грабили и убивали. За этим же они приехали и в наш городи здесь ее схватили. Милена Гонтар, мы имеем право на самозащиту, и мы пользуемся этим правом. Мы не узурпировали власть, которой приговариваем вас. Власть узурпировали вы, и она ушла из ваших рук. У вас есть еще шанс перед смертьюпримириться с Богом и мирозданием, выдать сообщника. Бог есть любовь. Он простит вас, и ваша карма будет легче в следующей жизни.
Священница умолкла, ожидая ответа преступницы. Милена Гонтар молчала долго, и все уже решили былоона будет молчать до конца; но вдруг вампирка расхохоталась.
Ты глупая дура, сказала она с балканским акцентом. Никакую власть меня приговорить ты не имеешь. Тебе дали другие приговорить меня. Те, кто сильнее. Вас пасут и едятвот правда. Вы согласны, что вас едят, за то, что вас пасут, вот это правда. А мне устало вас пасти, вы тупое стадо. И я нашла себе волка, и мы стали волками. Ты боишься волков, потому что мы хотели наплевать на твой колокольчик, коровка. Только потому. И ты затопчешь меня сейчас, но мне ничего не жаль. Он найдет тебя и выпьет твою кровь. Жди, коровка!
Милена Гонтар снова захохотала. Один из охранников, шагнув вперед, приложил к ее горлу станнер и парализовал голосовые связкисмех стал беззвучным.
Но, словно подхватив от Милены Гонтар ее безумие и ярость, грохотом и светом ахнул утренний парк, окружающий площадь. Еще, еще и еще раз. Четвертый взрыв хлопнул совсем рядом, из-под фонаря близ помоста повалил дым. На фоне всего этого резкое «ж-жж!» пинч-мины, убившей всю электронику на двадцать метров вокруг, просто потерялось. Тем более что шумовую эстафету после четырех разрывов принял двигатель мотоцикла.
Снизу это было красиво и жуткос крыши музея, с выступавшего вперед полукружия, взлетел стальной всадник. Мотоцикл описал в небе почти идеальную дугу и приземлился прямо на помост. Будущий высокий господин не успел отскочить и от столкновения с летающим мотоциклом перешел в категорию полных и безусловных покойников. Всадник, затянутый в черную кожу, еще в полете выпустил руль и соскочил с седла, гася инерцию своего тела обратным сальто. Опытный глаз отметил бы, что каскадер не рассчитал и спрыгнул слишком высоко, в четырех-пяти метрах от помоста. С такой высоты нельзя приземлиться на ноги, не поломав кости.
Полтора центнера хромированной стали врезались в оцепление и укатили дальше, окончательно распугав зрителей. Проломив кусты, мотоцикл со всего маху воткнулся в бетонную оградку газона, кувыркнулся через нее и завалился под дерево, продолжая рычать мотором.
Высокие господа не унизились до того, чтобы кинуться к своим машинам, но их плавное перемещение по скорости не уступало бегу человека. Видимо, аттракцион со взрывами и воздушными всадниками им не понравился. И тут слева, из аллеи, проскочив прямо меж деревьями, вылетела «нива-селянка» с убранным верхом. Водитель, тоже в черной кожаной куртке и зеркальном мотошлеме, резко остановил машину прямо напротив импровизированной трибуны и дал автоматную очередь. Высоких господ нельзя убить свинцомно пуля точно так же ломает им кости и рвет мышцы, как простым смертным. А иглопуля из «девятки» вдобавок летит вдвое быстрее звука и крошит все на своем пути.
Люди-телохранители и сопровождающие ахнуть не успели. Очередь была длинной и легла с нужным рассеиванием. В панике, суматохе и клубах дыма, в хаосе пальбыэто проснулись милиционеры из оцеплениякаскадер-мотоциклист на какое-то время потерялся из виду начисто. «Нива» ткнулась в помост, водитель бросил руль, перегнулся через правый борти тут дым отнесло и стало видно, что мотоциклист лежит там, в полушаге от края. Водитель «Нивы» подцепил его за плечи, рванул Один из высоких господ поднялся, весь кривясь на правый бок: свинец переломал ему с этой стороны ребра и оторвал руку. Левой (которая тоже слушалась плохо) он медленно и неловко (для высокого господина) вытащил из кобуры антикварный бесшумный пистолет, прицелился в слившиеся на миг фигурки двух кожаных рыцарейи выстрелил. Тот, в машине, упал назад, на сиденье, но, видимо, пальцы так и не расцепилвторой ухнул в недра «селянки» рядом с ним. По иронии судьбы именно пуля придала тот импульс, которого не хватало. Кто из двух был ранен, высокий господин не разглядел в дыму и не смог просканироватькругом бурлил водоворот человеческой боли. Но кого-то он достал, и сейчас милиция возьмет обоих.
Неттот, что был за рулем, дал газу, и задним ходом очень быстро машина снова убралась в кусты, смяв жасмин и сирень. Взвыли двигатели нескольких милицейских машиностальные просто не смогли завестись: импульс сжег бортовые компьютеры.
Началась погоня.
Все произошедшее уложилось в какие-то секунды. Только что была торжественная и мрачная церемония, и вот нате вам: взрывы, дым, мотоцикл в кустах кверху колесами, убитые люди и пострадавшие высокие господа, рев автомобильной погони со стрельбой, а главноемертвая, мертвее не бывает, госпожа Милена Гонтар без головы; то есть полное унижение высокого правосудия
* * *
Эней гнал вниз по главной аллее парка, которая плавной спиралью сбегала к набережной. Сразу за поворотом в дорожное полотно были вбиты низкие бетонные столбики, перекрывающие проезд в парк. Он об этом знал и вывел «Ниву» на узкую пешеходную дорожку, поднял на два колесаправые колеса проехались по крутому склону косогорчикаи, не сбавляя скорости, погнал дальше, вниз. Обе милицейские машины, добравшиеся до этого этапа (еще три засели на декоративных камнях выше), затормозили, начали неуклюже выруливать и выбыли из гонки.
А Эней вылетел на проезжую часть поперек движения, развернулся со скрежетом тормозов и визгом покрышек по асфальту и понесся по пустой дороге к Новому мосту. Последняя милицейская машина, продержавшаяся до самого финала, не вписалась в поворот и влетела носом в фонарный столб.
Эней резко притормозил, заглушил двигатель и левой рукой вынул из кармана пинч-гранату. Прицельно бросить ее он сейчас не мог быно, по счастью, этого и не требовалось. Когда два увязавшихся снитча зависли в воздухе чуть позади машины, он нажал активатор и бросил снаряд. Голубая вспышка, резкий взвизг, едкий дым паленого пластикаи снитчи обрушились на асфальт.
Теперь вперед.
Правая рука слушалась еле-еле, по боку текла кровьсловил пулю, втаскивая в машину этого невесть откуда взявшегося каскадера, который сделал его, Энея, работу. Через мост, в сером светлеющем воздухе весеннего утра, на тот берег, в кварталы старых блочных домов, в лабиринты заводов, терминалов и подъездных путей
Адреналиновый взлет прошел, силы уходили с каждой каплей крови. Пуля явно была необычнойвзорвалась на выходе, сделав в кожанке хорошую дырку и опалив подмышку. Скорее всего, ББП-9, реагирует на смену плотности среды: пробив бронежилет или легкий полудоспех, взрывается в теле. Будь на Энее хоть какая-то защита, кроме телячьей и собственной кожи, лежать бы ему на помосте рядом с этим прыгуном и вампиркой.
Ощутив, как нарастает вялость в мышцах, Эней немного сбросил скорость. Шлем стал тяжелым и душным, Эней стянул его левой рукой, на несколько секунд бросив руль, уронил куда-то под ноги и вновь схватился за баранку.
Эй, окликнул он мотокамикадзе, там за приборным щитком аптечка, достань.
Нежданный соратник не шелохнулся. Эней повернулся к нему и увидел, что руки того заняты головой. Темноволосая женщина лет тридцати. Глаза открытыи еще живы, и еще шевелятся губы, как будто с той стороны бытия вампирка хочет что-то сказать живым. Показалось или и вправду последним ее словом было «люблю»? Начиная понимать, Эней легонько пнул попутчика в голень.
Эй! Брось ее. Все уже.
Каскадер, рыкнув от боли, повернулся к Энеюпо зеркальному забралу шлема скользнул отблеск золотой полоски, разгорающейся впереди у горизонта, поднял забрало. Из тени сверкнули красным огнем глаза.
Чего тебе?
Брось ее, терпеливо повторил Эней.
Варк наклонился, поцеловал мертвую в губы, с видимым усилием привстал и, широко размахнувшись, бросил голову в Днепр.
Потом снова повернулся к Энею.
Аптечка, говоришь?
Открыл, достал
Красно-синий шприц-ампула, сказал Эней.
Знаю! огрызнулся варк. Ну да, каскадер же, и явно ксилокаин не в первый раз видит Правое плечо вперед!
Эней как мог наклонился вперед и вправо. Как игла вошла под лопатку над ранойпочти не почувствовал, но ощутил, как в мышцу единым духом вогнали полтора куба лекарства. Машина вильнула, варк придержал руль свободной рукой.
Зато уже через несколько секунд от плеча вниз пошло приятное онемение.
На законсервированном заводе Эней выбрался из машины и сбросил куртку. Футболку пришлось резать. Во время перевязки варк вел себя хорошо, даже не принюхивался. Уже светло, он уже должен быть изрядно приморен, подумал Эней. Значит, вести опять мне Ксилокаин был коктейлем из обезболивающих и стимуляторов, и благодаря ему лицо Энея обрело почти нормальный цвет, а дыру в куртке, если не размахивать руками, никто не увидит. Варка лучше пристроить под задним сиденьеми от солнца, и от чужих глаз подальше
«Ты спятил, сказал внутренний голос. Его лучше пристрелить прямо сейчас и сжечь вместе с машиной».
Эней посмотрел на бывшего человека, который только что перевязал ему рану. Вспомнил, как тот, подняв забрало, целовал мертвую голову в губы, и понял, что сейчас не убьет его. Не сможет.
В «Ниву» он бросил термопакет с часовым механизмом. Через полчаса она полыхнет факелом. Они с Ростбифом нарочно выбрали место посреди цеха, чтобы огонь никуда не перекинулся.
Варк даже сумел сам перебраться в «фолькс»на ногах у него были высокие жесткие ботинки со шнуровкой, которые более или менее держали разбитые стопы. Это было хорошо, потому что Эней не знал, сможет ли в случае чего тащить непрошеного напарника.
Выруливая к окраинному мотелю, Эней видел, что на трассах уже полно дорожной милиции. План «Перехват» или, еще хуже, «Блокада».
«Тормозок», безликий загородный мотель для дальнобойщиков и тех, кто путешествует своим ходом, а от жилья хочет только спального места для себя и коня, был скопищем пенобетонных домиковвнизу гараж, наверху комнатка на двоих с ванной и туалетом. Загнав машину в гараж, Эней закрыл ворота и некоторое время раздумывал, тащить ли варка наверх. Грудь и плечо болят до помрачения, надо наложить нормальную повязку, вколоть антибиотик из автоаптечки, и сделать это сам Эней никак не мог, а доверять варку