Именно теперь, когда птер затерялся в феерии огней земных и небесных, на Брауна сошло успокоение. Он больше не уговаривал себя в собственной невиновности, не убеждал трясущуюся и скулящую совесть, что имела место самозащита. Совесть заявляла протестыдескать, мог бы и удрать, зачем же обязательно убивать? Крыть было нечем, и Тимофей начинал злиться, выкладывая главный аргументв него-то ведь стреляли не холостыми! Почему же он должен был беречь драгоценные жизни этих отморозков, коли они готовились причинить смерть? Разве это справедливо?
Браун криво усмехнулся, едва различая свое смутное отражение. Куколка-имаго созрела и лопнула по швам, выпуская на волю точно такого же Тиму Брауна, но только с виду. Внутри Тима Браун стал инымв нем выкристаллизовались зачатки твердости и уверенности в себе, безжалостности и жестокости, всех тех качеств, кои «на берегу» были подавлены (вернее, придавлены) воспитанием, а в ТОЗО являлись первейшими условиями для выживания и достойной жизни. Благодарить ли за это гопников и Марину или проклинать?
Неожиданно птерокар дернулся, и на пульте тут же вспыхнуло табло «Принудительная посадка». Тимофей похолодел, крутанулся на сиденье. В ночи проплыл полицейский вертолет, мигая проблесковым маячком. Его лаковые борта отблескивали в зареве над шоссе. Хрупкое спокойствие беглеца рассыпалось вмиг.
Браун подергал рычаг управления, но тот был заблокирован.
Не дождетесь! прошипел он, доставая бластер из кобуры.
Протиснувшись под пульт, Тимофей ударом рукоятки сбил панель. Вот он, блок безопасности, красным огонечком мигает. И не выдерешь его Недолго думая, Браун приставил к блоку дуло бластера и выстрелил в экономичном режимеблочок разбрызгало, шарики расплава со скворчанием забегали по полу кабины. И что теперь?
Крылья птерокара замерли, как при планировании, и машина плавно пошла на снижение.
Тимофею хотелось орать от ужаса, но некогда было. Почти не дыша, на ощупь, он сращивал псевдонервы, завязывая их узелками. Иногда он путал белые скользкие нити, и тогда зеленоватое сияние, подсвечивающее главный нервный ствол, начинало мигать.
Превосходнохрипел он, затрудненно дыша. Просто превосходно
Спиною Браун почувствовал, что рычаг управления поддался. Вывинтившись из узости, Тимофей ухватился за рычаг в полуприседе, легонько разворачивая птер в сторону Владивостока. До земли оставалось метров двадцать Успел! Отпыхиваясь, словно после долгого забега, Браун устроился на сиденье. Откудато сверху спланировал тяжелый птерокар с красноголубой мигалкой. Полиция! Нет, мимо «Быстрее, быстрее» А куда делся вертолет? Потеряли они его, что ли? Ну и слава богу
Под крылом темным зеркалом блеснул Амурский залив, и вот море огней огромного города разгорелось внизу. Тимофей облегченно выдохнулспасен! В толчее он сразу затеряетсялетательные аппараты шли в несколько горизонтов. Тельца вертолетов были словно подвешены к сквозистым, по стрекозиному взблескивавшим кругам лопастей, черные силуэты птеробусов походили на летучих мышей, зловещими тенями проскальзывая на фоне полной луны.
Одиннадцатый час, но не было похоже, что город готовился ко сну, потоки машин проползали по улицам, перетекая по ним сверкающими разноцветными каплями. Сквозистые стены домов изливали сияние, превращая ночь в день, матово светились полупрозрачные крыши, смутно выделяя черные пятна геликоптеров, из-за лопастей похожих на кляксы.
Тимофей заозирался. Вон блестит Золотой Рог, перепоясанный двумя мостами, похожими на странные арфы, вон современные дома-призмы, дома-пирамиды, дома-кубы, похожие на сростки светоносных кристаллов, уступают место старинным постройкам еще имперских и советских времен. Кирпичная и бетонная старина спускается уступами к развеселой Светланской.
Браун направил птер вдоль главной улицы города, одолел перекресток с Алеутской и завис над тихой Посьетской. Пискнул киберштурман, мигнула экранкарта. Ага, вот она, школа переподготовки!
На крыше учебного корпуса стоял лишь один вертолет, понуро лопасти повесив, и «Халзан» осторожно пристроился рядом. Шасси упруго просело, качнулось пару раз и замерло. Жесткие крылья с треском сложились, прижались к покатым бокам, фонарь откинулся вверх. Приехали.
Тимофей упруго выпрыгнул на крышу и поежилсяс моря задувало, было сыро и зябко. Браун осторожно спустился на второй этаж школы, но опаска оказалась ни к чемуон не шагнул в темноту и гулкую тишину.
В школе было светло и шумнокурсанты из неработающих галдели так, словно вернулись в детство, ко временам уроков и переменок. Тимофей мигом затерялся в их толпе. Сперва он напрягся, но вскоре расслабилсярядом с ним жизнерадостно толкались вполне нормальные парни и довольно симпатичные девушки. И разговоры они вели вовсе не о шмотках «от кутюр» или о том, какой вертолет лучше«Анатра» или «Алуэтт»:
Лёха, ты где бродил столько? У нас отчёт-экзамен по океанографии был!
Да я в мастерских задержался. Вован опять взрывные цилиндры перепутал, представляешь? Я завожу, а моторчих-пых, чих-пых, и всё на этом
Ритка! Ты в буфет?
Взять тебе?
Котлету! И к чаю чего-нибудь
Андрей Евгеньевич, а практика скоро? Надоела эта виртуалка, хочется вживую субмарину поводить!
А ты матчасть всю освоил, Еловский?
Ну-у Почти.
Вот потому и судовождениепочти. Рано тебе еще в море.
Смирись, Ёлка! Пошли, отбой
Детское время!
Именно здесь, в чистеньких и строгих аудиториях учебного центра, Тимофей по-иному взглянул на вялотекущую классовую борьбу между работниками и неработающими. Он впервые подверг сомнению козырный довод арбайтеров: «Не нравится сидеть на пособии от Фонда изобилия? Идите к нам! Поступайте в вузы, получайте дипломы, устраивайтесь на работуи расписывайтесь за аванс и получку!»
Не все так просто, ибо есть меж людьми древнее противоречие, портящее настроение и жизнь. Это противоречие в неравенстве способностей. Одного едва к горшку приучили, а он уже умница, отличник, удачник. Вырастетстанет чемпионом, лауреатом, мастером. Выдающимся ученым, заслуженным артистом, талантливым инженером.
А другойсереднячок, тяжелодум, посредственник. Недалекий «маленький человек» даже с дипломом в кармане навсегда останется рядовым работником, он обречен всю жизнь трудиться вдвое больше своих одаренных товарищей, но так и не станет с ними вровень, не добьется даже тени их успеха, даже блеска их наград.
Так в одних душах зачинается чувство превосходства, а другие ощущают неполноценность да собственную ущербность.
Браун фыркнул, насмехаясь над собой, нашел, когда философию разводить! Или это в нем крутизна заговорила?..
Поглядывая по сторонам, он выбрался на соединительную галерею и перешел на третий этаж плоского кремового корпуса общежития. В «общаге» было куда тише, чем в школе, только играла где-то тихая музыка да звучал девичий смех, перебиваемый добродушным баском.
Тимофей прислушался. Нет, это не Стоун смеялась
Напевая, из двери напротив вышла девушка в простеньком сарафанчике. С интересом глянув на Брауна, она пошла по коридору, нарочно придавая походке вид дефиле.
Вы не подскажете, где мне найти Наталью Стоун? тихо спросил ее Тимофей.
Девушка обернулась, похлопала ресницами, потом подняла задумчивый взгляд к потолку и уверенно указала пальчиком:
Третий модуль слева. Наташка одна.
Отпустив это замечание, девушка озорно улыбнулась.
Спасибо.
Не за что
Браун решительно постучал в дверь третьего модуля слева.
Ворвитесь! донесся до него ответ.
Тимофей вошел и аккуратно закрыл за собой дверь. Из комнаты выглянула Наташа и очень удивилась.
Ты? сказала она. Уже? Ой, что это я Проходи, Тим!
Тим прошел, виновато улыбаясь, и был усажен в скрипучее кресло. Наталья, затянутая в халатик, устроилась прямо на подоконнике.
Произошли кое-какие события, затянул Браун, стараясь не бравировать. В общем, мне надо не просто переселиться в ТОЗО, мне надо туда бежать
И он выложил всю историю, с самого начала, все свое несвятое житие, «вырезав» из него лишь одну купюруне стал распространяться о походе на «Аппалузе» и смерти Волина.
Наталья выслушала его внимательно и с сочувствием. Погрустнела, помолчала и сказала:
Мой отец тоже бежал в ТОЗО. Двое неработающих хотели маму изнасиловать, батя одного искалечил, другого убил Родители тогда переехали в Пацифидуесть такая суверенная территория в ТОЗО. Год спустя родилась яв батиполисе «Преконтинент-8». Папе с мамой выплатили подъемные, мы на них купили две старых, «бэушных» субмарины, попробовали собрать стадо кашалотов. Тут как раз Стан к нам устроился, Станислас Боровиц, герой войны. Года за два мы собрали небольшое стадо китов. И погнали полсотни в Петропавловск. Сдали кашалотов на китобойный комбинат, а на все вырученные деньги купили еще четыре субмарины. Когда мы вернулись, наша станция уже догорала. Кашалотов угнали китокрады, они же и родителей моих обоих убили. Осталось нас пятероя и четыре смотрителя-китопаса. Станислас сразу собрался и за китокрадами двинул. Месяц пропадал, но я еще за неделю до его возвращения узнала все новости по ЭсВэСтан настиг воров и убийц. Китокрадов было пятеро, троих он застрелил сразу, а парочке, что осталась, кровь пустил на икрах и свесил за борт. Их долго ели мелкие акулыНаташа встрепенулась и сказала:Ладно, возвращаться в прошлоеплохая примета. Ты как сюда добирался?
У меня птер.
Отлично! сказала Стоун деловито. Слушай. Сегодня в четыре утра нам надо сесть на стратолет. Это грузопассажирский, рейс «ВладивостокНовоАрхангельск». Надо будет устроиться на нем вместе с птером, и нас сбросят точно над «Моаной-2»!
«Моана-2»? Это ваш СПО?
Общий, поправила его Наталья. На нем три станции, одну занимает команда с «Летящей Эн». «Летящая Эн»это наше клеймо. На других станцияхсоседи с ранчо «Тире-20» и «Бокс-Аш», они тоже пасут кашалотов.
Это-то понятнопродолжал сомневаться Браун. А регистратуру мы как пройдем?
Через грузовой терминал, усмехнулась девушка. Ген-регистраторы тут работают по принципу полупроводникаиз ТОЗО сюда не впускают, а отсюда тудасвободно! Давай такты ложись спать, вон диван, я думаюпоместишься, а я сбегаю к преподу, возьму тест-программы.
Извини, сказал Тимофей покаянно, я нарушил все твои планы
Пустяки, ласково улыбнулась девушка. Я же учусь заочно. Сессия кончилась, а когда улетать, днем позже или раньшекакая разница? Ложись, подниму в три!
Пройдя к стенному шкафу, она достала с полки блестящий черный комбинезон и сказала отрывисто:
Отвернись!
Браун послушно исполнил приказ, но не сразу, успев разглядеть гибкую спину и узенькую талию, круто расходящуюся в роскошную попу. «Как сердечко перевернутое»мелькнуло у него. Тут он поймал смеющийся взгляд Наташи, брошенный на него «рикошетом» в зеркале, и мигом отвел глаза.
Ну, я пошла! сказала девушка, оглаживая ладонями обтягивающий комбез и придирчиво рассматривая свое отражение.
Выйдя за дверь, Наташа помахала Тимофею пальчиками и пошла, удаляясь по коридору.
Браун невольно залюбовался походкой девушки. У Марины Рожковой красота яркая, глянцевая, в ней совмещаются детский наив-наигрыш и порочность напоказ. Рожкова пленяет «с холодной дерзостью лица», соблазняет с равнодушием богини-девственницы, но она очень страстная, любит, чтобы сильный мужчина подчинял ее и властвовал над нею.
Наташа иная. С виду она простая и открытая, не стремится обаять и влюбить. Похоже, даже смущается того, что привлекательна. У Маринынарочитая слабость, изнеженностьвсе, чтобы завлечь «мачо» в «медовую ловушку». У Наташиопасная женская сила, бьющая через край энергетика, гибкость, строгое изящество и простодушное обаяние. Но влечет его к Марине
Взлетел «Халзан» ровно в три часа ночи. Тимофей испытывал лишь одно переполнявшее его хотениепринять горизонтальное положение и закрыть глаза.
Сонно помаргивая, глядел он на притухшие огни Владивостока, на полупустые улицы с мигавшими световыми столбами на перекрестках, на редкие вертолеты, плывущие в темноте, подобно светлячкам.
На-ка, сказала Наталья заботливо, протягивая Тимофею пилюльку спорамина , выпей, а то еще заснешь на высоте птичьего полета.
Браун выпил. Минут через пятькак раз миновали Вторую РечкуТимофей окончательно стряхнул с себя липкую паутину сна. Взбодрился.
Когда они уже подлетали к международному аэропорту, Стоун забеспокоилась.
Спустись пониже, попросила она.
Тимофей снизился, повел птер по-над дорогой. Впереди, за темными рощами, плясали голубые лучи прожекторов, выхватывая из темноты громадные конусы ионолетов.
Полиции опасаешься? тихо спросил Браун.
Боюсь, ответила девушка. Они наш птер могут перехватить на подлете
На подлетемеханически повторил Тимофей.
Он опустил взгляд к дороге. Полотно фривея было почти пусто, только по выделенной полосе шли грузовики-автоматы.
А если мы не подлетим, сказал Браун, а подъедем?
Как это? не поняла Наталья.
Сейчас я
Минутой позже от трассы вильнул в сторону съезд, уводящий к аэропорту. Туда же свернуло два или три автомата.
Тимофей выбрал самый большой грузовик, на пяти шасси, и полетел над ним, держась над вторым кузовом. Скорости сравнялись.
Осторожно только! сказала девушка, догадавшись, какой трюк собрался проделать Браун.
Не отвечая, Тимофей медленно пошел на снижение, одновременно выпуская шассичетыре суставчатых «лапы»-опоры выдвинулись, разогнувшись наполовину. Птерокар шатало и качало, но вот шасси коснулось яркой пластмассовой крыши кузова, укрепилось, и крылья тут же сложились.
Ой! вскрикнула Наташа, цепляясь за сиденье.
Держись!
Кабина птерокара раскачивалась, переваливаясь с боку на бок, клевала носом и откидывалась назад, но шасси держалось крепко. Браун сгорбился на месте пилота, напрягаясь и сжимая рычаг. В любую секунду он был готов резко дернуть его на себяи поднять птерокар в воздух.
Смотреть наружу не хотелосьвесь видимый мир пьяно шатался, то вскидываясь, то опадая.
Замечательно
Сворачиваемслабым голосом сказала Наталья. Здесь нас уже не задержат. Не должны
Грузовик-автомат плавно развернулся на спиральном спуске и въехал в громадные ворота грузового терминалаптеру даже не пришлось приседать. Заклокотав мощными моторами, машина поднялась по пандусу и оказалась на взлетном поле.
С громадным облегчением Браун потянул рычаг на себяптер с треском распахнул крылья и слетел с примятого кузова, поплыл над самым металлопластом стартовых площадок.
Куда? негромко спросил Тимофей.
Наталья привстала, заоглядывалась и вытянула руку.
Вон наш!
Птерокар потянул над самой землей к огромному треугольному кораблю, пластавшему короткие крылья и задиравшему кверху пару острых килей.
Остальное доделала Наталья. Быстро договорившись с пилотами, она махнула рукой Брауну, и тот завел птерокар, шкандыбавший на опорах, под необъятное днище стратолета. Вверху разошлись створки люка грузового отсека, и пара мощных манипуляторов подхватила «Халзан».
Стой! Стой! завопила Стоун.
Подбежав, она забралась в кабину. Тимофей рассмеялся. Наталья прыснула в кулачок и тоже расхохоталась, снимая напряжение и тревоги.
Манипуляторы сноровисто подняли птерокар, втянули его в отсек, и люк закрылся.
Все, скомандовала девушка, спим!
Тимофей Браун, сильно сомневаясь, что спорамин позволит ему хотя бы задремать, опустил спинку сиденья и закрыл глаза. И уснул.
Глава 3. Ранчо «Летящее Эн»
Тимофей Браун летел и чувствовал себя не то яйцом в утке, не то авиабомбой.
Долго нам еще? спросила Наталья, зябко потирая ладони. Как ты думаешь?
Смотря докуда. По моим прикидкам, Камчатку мы уже миновали
В этот момент интерком ожил, солидно прокашлялся и обронил короткое:
Сброс!
«Уже?!»хотел воскликнуть Браун, но вопрос застрял у него в горлестворки люка внизу растворились, и манипуляторы выпустили птерокар в небо над Беринговым морем. Яркая лазурь и бешено несущиеся складки волн были как удар, они вышибли все мысли. Мутный горизонт встал дыбом, опрокидывая небеса.
Ой, мамочки! взвизгнула Стоун.
Тимофей судорожно сжал рычаг. Жесткие крылья с треском разложились, а с пульта донеслось:
Крен, тангаж, рысканьев норме.