Я мысленно позвал помощника. Ощущение отчаяния колыхнулосьзначит, услышал, но больше ничего. Ишь, какой упорный, решил сдохнуть молча и пафосно.
Хорошо, сделаем по-другому: не обращая внимания на речь Главного, я полностью сконцентрировался на сознании Эрика. Если я даже невольно чувствую его эмоции, значит, связь сильная. Да, влезать вот так человеку в голову невежливо, нужно спросить разрешения, но раз такая ситуация, то уже не до этикета.
Настроился было прилагать усилия, потому что в первый раз, нополучилось неожиданно легко. Может, это связано с тем, что недавно я пил его кровь? Что, если это и есть та самая «близость»?
Отчаяние Эрика врывается как цунами, сметая мои собственные эмоции. Страх, ожидание смерти, тоскливое чувство одиночества Даже удивительно, как под оболочкой сидящего неподвижно человека скрывается такая буря.
Но мне нужно другое. Недавнее прошлое. А, вот этот образ: Эрик на полу, вокруг возвышаются смутные фигуры. Видимо, те самые шестеро. Картинка совсем неразборчивая, лиц не видно, зато ярко чувствуются эмоции и боль от ударов. Злость. Растерянность, сомнениечто делать. Ярость. Наслаждение от ощущения собственной силыо да, знакомое чувство
Его сознание ясноевполне вменяем. И то, что он сделал, он сделал в ответ на их действия, а не по собственной прихоти. Мне этого достаточно.
Память тут же напомнила о годах в учебке. У нас тоже не было расовой дискриминации, ни в коем случае! Нельзя было даже заикнуться о подобноминаче руководству будет проще выкинуть одного тебя, чем всех тех, кому ты не нравишься. И потому я тоже когда-то прошёл этот путь. Хотя, между нами говоря, я прошёл его гораздо более скрытнода, я знаю, что меня считают импульсивным и открытым нараспашку, этим и воспользовался: никому не пришло в голову, что я также умею терпеть и планировать. Но дело в том, что если я чего-то хочуа я очень хотел попасть в армию, то я это получаю.
Поэтому с моей репутацией всё в порядке, и вот я оказался сейчас в почётном первом ряду.
А на скамье подсудимыхмой помощник. Исполнительный, ответственный, умный. Я понимаюшесть человек И я знаю Эрика не так уж хорошо Это, может, даже имя ненастоящее, а фамилии и вовсе нет Шесть или сколько, семь месяцев? Достаточно этого, чтобы доверять человеку?
Я решил, что достаточно.
И вот представьте. Парадный зал. Главный в красивом мундиревесь в серебре, увешан орденами так, что еле места хватает. Все спокойны, всё ровно катится к смертному приговору. И тут поднимаюсь я и громко говорю:
Я принимаю на себя ответственность за преступление обвиняемого.
Ох, нет, эту прекрасную сцену даже вообразить нельзя, это нужно было видеть! Все посмотрели на меня. Даже птицы за окном остановили свой полёт и уставились на меня, повиснув в воздухе. Отчаяние Эрика лопнуло в моём сознании как чёрный мыльный пузырь, оставив лишь полное недоумение. Глаза генерала в буквальном смысле полезли на лоб.
Повернув голову к секретарю, глядящему на меня с открытым ртом, я чётко повторил:
Я принимаю на себя ответственность за преступление обвиняемого. Внесите в протокол.
Секретарь вопросительно хлопнул глазами на Главного. Тот посмотрел на него, на меня, прочистил горло и, вопреки всем правилам, спросил:
Капитан-майор, вы подтверждаете, что принимаете на себя ответственность за убийство шести человек? при этом он страшно пучил глаза и отрицательно качал головой в рамках той миллиметровой амплитуды, которая была дозволена ему уставом.
И, глядя прямо в эти его ошалевшие глаза, я ответил:
Да, подтверждаю. Готов выслушать приговор.
На красной морде Главного очень чётко и по буквам отразились все ахуительно нецензурные слова, которые ему захотелось выдать в мой адрес, нонельзя. Поэтому он замолчал, видимо, решив произнести их хотя бы мысленно, чтобы не взорваться от возмущения.
Зато в моей голове раздался голос Эрика: «Что вы делаете?..». Я мысленно фыркнул: «Проверяю, насколько хватит моих заслуг перед отечеством». Приговор должен быть равнозначен для всех обвиняемых, а Сикорски не даст высшую меру нам двоим. Испугается скандала. Если бы я промолчал и подписал документывопросов бы не было. Но если пойдут разговоры, что один мутант подвергся нападению на почве расовой дискриминации, оказал сопротивление, второйа у меня орденов тоже хватаетвстал на его защиту, и их обоих казнили, то правозащитники уничтожат любого.
Поиграв в гляделки ещё немного, Главный перевёл взгляд в бумаги, пожевал губу и встал. Все тоже поднялись. Ну и хорошо, а то что это я один тут стою посреди этого цирка?
Генерал Сикорски имеет множество достоинств, но иногда мне кажется, что главное среди нихего громовой голос. Он легко и непринуждённо может орать на весь плац, доводя новобранцев до ужаса, а уж наш небольшой парадный зал, кажется, и вовсе способен обрушить своими децибелами. И несмотря на то, что за много лет я привык к генеральским воплям, тут даже у меня печень упала в пятки. Мало ли Вдруг всё же даст высшую
Продолжая сверлить меня негодующим взглядом, Главный взревел:
Приговор! Младший лейтенант Смит лишается возможности получения повышения, выслуги и дополнительных выплат на десять лет с этого момента. Капитан-майор Блэйк разжалован в младшие капитаны, лишается выслуги и боевых наград, а также лишается возможности получения дополнительных выплат на пять лет с этого момента. Испытательный срокгод. Если в течение испытательного срока любым из обвиняемых будет совершено нарушение, подлежащее рассмотрению трибунала, обвиняемые подлежат казни без права обжалования.
Я не выдержал и широко улыбнулся Главному. Чёрт с ней, с выслугойобидно, конечно, снова скатиться на базовую ставку жалования, вдвойне обидно лишиться наград, но зато он оставил Эрика в офицерах. Мог бы скинуть до рядовогобез права получить повышение, и тогда я бы потерял помощника, потому что на этой должности могут быть только офицеры. А Главный оставил мне его. Хороший он всё-таки мужик. Понимающий.
Из зала я выходил победителем. Радовался так, словно меня наградили, и, когда впервые за сегодняшний день посмотрел в глаза своему помощнику, даже незаметно подмигнул. Эрик же в ответ глянул на меня как на психа. Да и чёрт с ним. Сейчас у него шок, а вот позжедойдёт, что он мог бы быть уже мёртв.
глава 7
Впрочем, скоро меня самого отпустил восторг по поводу того, что моя безумная затея оказалась успешной, и я прочувствовал, что вообще-то могу влететь за чужой проёб. Ощущение было неприятным и давило на нервы.
С одной стороны, в нашей части несильно придираются к дисциплине, в этом направлении можнопочтине бояться. Конечно, Эрику я этого не сказал. Убил он толпу народа, посмотрите на него! Нет уж, пусть теперь понервничает, пусть каждую пуговицу на кителе проверяет, каждую пылинку с ботинок вытирает, а то ощущение безнаказанности даже приличным людям крышу сносит.
Но что, если он и в самом деле слетел с катушек? Или наконец-то проявил истинную сущность маньяка-убийцы? Мне не улыбается попасть под трибунал за психа, который в один прекрасный день притащит на рабочее место ту самую красивую маленькую сковородочку с котлетами из сослуживцев. При мысли об этом я всякий раз тут же строил суровую морду и рявкал ему что-нибудь про документы, которые нужны мне НЕМЕДЛЕННО! Эрик сразу подрывался выполнять, упавшим голосом извинялся за задержку, да и вообще постоянно смотрел на меня таким виноватым взглядом, что я вскоре бросил это дело. По ходу он и правда переживает.
Через месяц произошли события, которые окончательно меня успокоили.
В тот день я попал в собственный кабинет только к обедуГлавный приказал заменить его на двух установочных занятиях у новобранцев, а это три часа ора на плацу. У меня глотка не такая лужёная, как у Сикорски, так что после подобного развлечения в горле першит и весь день приходится насасывать леденцы с шалфеем.
И вот, значит, с этим самым леденцом во рту открываю я дверьа Эрик шагает по приёмной, что вообще-то ему не свойственно, обычно он сидит за компьютером или в крайнем случае отирается где-то у стенки: в шкафу роется или кофеварку чистит. В общем, не любит отсвечивать. А тутмечется туда-сюда.
Чуть я зашёл, он подхватил со стола какую-то бумагу и сунул мне. Официальный вызов на совещание. Ну да, декабрь, из штаба прислали разнарядки на следующий год, то есть Главный обязан отчитаться, что довёл их до сведения всему командному составу: сначала все расписываются, что получили вызов, затем подтверждают присутствие на совещании, потомчто были ознакомлены Обычная бюрократия.
Я спокойненько взял бланк, буркнул сквозь леденец: «Спасибо» и ушёл к себе.
Весь день просидел за изучением каталогов стройматериалов. Ремонт дошёл до нашего корпуса, и Главный не придумал ничего умнее, чем повесить на меня все эти шпатлёвки и покраски, потому что хозотделу не доверяет: в смете на пятый корпус они перепутали аж три цвета, не говоря о том, что заказали краску не эконом, а люкс, с «роскошными оттенками», как заявлено в описании, и не менее роскошными ценами. Ну, насыщенно-фиолетовые стены в общих душевыхещё ладно, хоть и смахивает на бордель, а вот когда Сикорски увидал весёленькие жёлтые спальни казармывообще с цепи сорвался. Орал про детский сад «Ромашка», брызгал слюной в лицо начальнику хозбригады и напоследок объявил, что сметами в нашем, шестом, корпусе будет заниматьсяконечно, «младший капитан Блэйк», кто ж ещётаким тоном, что возражать точно не стоило.
Я проверял артикулы, а Эрик считал количествои всё это в дополнение к нашим основным обязанностям. Везёт же кому-то в этой жизни быть безответственным идиотом: твою часть работы перекинут на кого-нибудь другого, ты будешь лодыря гонять и всё равно получать зарплату, а тот, типа умный, будет корячиться вместо тебя. Тоже за стандартную зарплату. Так, погодите, что-то я не понял, кто из нас всех тут идиот?..
Когда время подошло к четырём, я наконец-то закончил, потянулся и решил выпить кофе, после чего топать на совещаниеГлавный обожает ставить их на вечернее время и задерживать сверхурочно. У самого уже дочки взрослые, с женой не ладится, вот он и развлекается работой. Я-то ладно, у меня тоже семьи нет, а многие бесятся от этой генеральской манеры.
Не успел я подумать об этом, как в дверь постучали.
Эрик. С подносом: кофе и две шоколадки. Хо, как раз вовремя.
Я привык, что помощник в моём кабинете не задерживается, а тутзамер надо мной и явно хочет что-то сказать. Облизывает губы, набирает воздухно молчит, обдавая меня волнами беспокойства.
Лейтенант?..
И тут он выпалил:
Я неправильно посчитал все сметы.
Снова замолк. Пришлось мне поощрительно покрутить ладоньюбыстрее, мол.
Я вчера перечитал то сопроводительное письмопомните, к распоряжению прилагалось, а там написано, что под краску нужно основу в два слоя. Потому что стены тёмные. А я везде посчитал только один.
Ох ты ж ребёнок Забыл письмо из хозотдела А вот лейтенант Фрэнк даже не стал бы его читать, а лучше вообще потерялчтобы и никто другой не смог узнать, что там было написано. Как же мне повезло с помощником
Но показывать свои чувства я, конечно, не стал. Начальник я или где?
Да, как же вы так
Он опустил голову и, помявшись, пробормотал тихое:
Может, всё-таки вам не дадут? Это же моя ошибка, я скажу, что вы тут вообще ни при чём Нет, я понимаю, дисциплина, Эрик вскинул глаза, и его голос возмущённо поднялся, но ведь не могут же они на самом деле дать высшую меру за какую-то краску! Или могут?..
О-о-о, мало того, что он читает сопроводительные письмада половина помощников, которых я видел, ими разве что в сортире подтирается, записка из какого-то хозотдела, чего? он ещё и думает, что нас убьют за то, что не сошлись цифры в ведомости. Это так наивно, что даже мило. Если бы оно так было, тут бы уже людей не осталось, Главному пришлось бы самому все бумажки заполнять, а напоследокзастрелиться, потому что у него бы тоже не сошлось, я гарантирую.
Не знаю. Попробую поговорить с генералом.
А это совещание Это предварительное или уже объявят официально? Но это же ещё не трибунал, да? Или как?
Тут до меня наконец-то дошло, почему он психует весь день. Обычно ему звонит помощник Главного и передаёт всё устно, а тутофициальный бланк, с гербом и блестяшками. Видимо, Эрик решил, что кто-то внимательно посмотрел на его сметуха! пересчитал цифрыха-ха! и ошибка стала поводом вызвать меня на ковёр.
Я поджал губы и покачал головой.
Даже не знаю. Но вы пока можете заниматься своими делами, я ткнул подбородком в сторону двери.
Да. Конечно.
Эрик вылетел в приёмную, а я развернул шоколадку и с удовольствием надкусил. Очевидно, в таком лихорадочном состоянии работать он не сможет, ну и ничего. Пусть поволнуется. В другой раз подумает, прежде чем людей убивать.
Допив кофе, я забросил в рот мятную жвачку, одёрнул китель и эффектно распахнул дверь кабинета, явившись на пороге как суровый командир, храбро глядящий в лицо неминуемой смертиза ошибку в хозрасчётах. Судя по встревоженному взгляду Эрика, поза трагического героя вполне удаласьхм, если бы я не пошёл в армию, мог бы попробовать себя на актёрском поприще.
Эрик вскочил из-за стола, шагнул ко мнеа вот голос у него неожиданно спокойный:
Можно я пойду вместо вас? Это моя ошибка, и я должен за неё ответить, а вы тут ни при чём. Да и на трибунале не надо было вам лезтья знал, что делаю. У поступков есть последствия.
Вообразив, как мой помощник ворвётся на совещание по годовому плану и выдаст что-нибудь пафосное вроде: «Убивайте меня, я готов!» может, ещё и китель на груди рванёт, я аж слюной поперхнулся.
Я ценю ваше рвение, но субординация превыше всего. Вызвали меняпойду я.
Он подозрительно вгляделся в моё лицо.
Вы ведь не будете больше так делать? Выгораживать меня?
А вы против моей помощи?
Нет, ноего физиономия стала упрямой. Я ценю, конечно, но это неразумно.
А, ну с вашим представлением о разумности я уже ознакомлен. Почему оно каждый раз сводится к тому, что вас нужно убить?
Он было раздражённо сжал губы, но всё-таки ответил:
Пожалуйста, не надо. Я способен отвечать за себя. А то, что теперь на мне висит ответственность за вас, ещё хуже, чем если бы меня просто казнили.
Ваша будущая жена обрадуется, когда услышит подобные рассуждения. «Дорогая, извини, но я предпочту смерть, чем ответственность за кого-либо».
Вы хоть когда-нибудь говорите серьёзно?
Конечно. Я совершенно серьёзно прошу вас посмотреть, достаточно ли я красив для казни. Вдруг шоколад где-нибудь на лбу? я натянул маску, поправил ровнее и покрутил головой перед Эриком.
Помощник оглядел моё лицо, покачал головой.
Отлично. Значит, я божественно прекрасен, и я полетел. А вы не вздумайте засиживатьсякак пять стукнет, сразу закрывайте кабинет. Это приказ.
Совещание было предсказуемо скучным: Главный бухтел на одной ноте, озвучивая нескончаемое количество цифр, я на автомате записывал вперемешку с каракулями и цветочкамисмысла в этом нет, всё равно всем раздали в письменном виде, но хоть какое-то занятие.
А когда этот ад наконец-то закончилсяу меня уже глаза сонно закатывались, Главный ещё и сказал мне задержаться.
Что, младший капитан, как твой волшебный помощник? Стоило того?
Вполне. Он отлично управляется с площадью стен, объёмом краски и прочими стратегически важными расчётами. Враг не пройдёт.
Ладно, хватит зубоскалить, проворчал Главный в меру раздражённо. Или ты хочешь гулять по оранжевым коридорам?
Никак нет.
Ну так и отлично. Считайте. И кстати Новый год скоро. Алкоголь, хлопушки бьют в голову
Я не замечал, чтобы он пил.
Генерал выдал авторитетно, как он любит:
На новый год пьют все, кто от радости, кто от горя, Сикорски выдержал многозначительную паузу и продолжил: Блэйк, я скажу один раз. Если он что-нибудь выкинет, сразу оформляй увольнение задним числомя подпишу, а дальшеменя не интересует, что и как, но он не должен выйти за ворота. Мы не можем выпускать на улицы всяких уёбков. Но и смыть свою жизнь в унитаз за хуй пойми кого я тебе не позволю. Хотя следовало быпосле таких твоих выебонов на трибунале. В общем, ты меня понял.
Так точно.
Конечно, какая мне высшая мераа кто будет считать краски, швабры и прочее, что взбредёт ему в голову? Хорошо быть полезным сотрудником.
Главный помялся, словно хотел сказать что-то ещё, но потом всё же кивнул на дверь. Наконец-то.
Коридоры уже опустели. Рабочий день полтора часа как закончился, все разбежались по домам, местныепо комнатам, один я прусь в кабинет только ради того, чтобы оставить документы. Такое у меня правило: держать рабочие бумаги исключительно тамспасибо, в моей комнате они мне не нужны, должен же я хоть где-то отдыхать от этого всего.