Настолько уже привык к нашей норе, что и темнота не мешаетвполне ориентируюсь на ощупь. Как будто полжизни тут провёл. Того и гляди захочется уют наводить. Во всяком случае, пропылесосить эту щебёнку на полу я бы не отказался.
Дыхание помощника звучит уже лучше, он почти не хрипит, хотя дрожит в ознобе и очень горячий. Ну, даже в этом есть плюс, я смогу погреться рядом с ним. Не хватало ещё пережить всю эту херню только ради того, чтобы банально околеть, бросив его тут одного. Нет уж, никто из нас не умрёт. Этот вариант не рассматривается.
Покормив Эрика, готовлю его к ночлегу: ещё раз проверяю застёжки моей куртки, в которую я его завернул, поправляю все прочие тряпки, тщательно подпихиваю Отличная мумия получилась.
Так, стоп. А я-то как должен греться? От усталости совсем уже туплю. Значит, придётся всё же забрать из кипы вещей мой бронежилетспать в одной футболке я не рискну. И лягу рядом с ним. Да, вдвоём теплее.
Ох, какое же блаженство, когда броник обтягивает тело, закрывая от стылого воздуха Расстёгиваю на куртке боковую молнию и, закопавшись в свёрток одежды, укладываюсь спиной к телу Эрикахорошо-то как, тёпленько Отлично, а рукав куртки положу под голову, чтобы спастись от вездесущего каменного крошева. Рёбра уже мало что чувствуют, так и ладно, а вот лицом лежать на этом колючем и холодном камне не хочется. Если бы только ещё ближе притереться к жаркому телу за спиной, то было бы вообще идеально, нобоязно напирать на сломанные кости.
Прислушиваюсьв сознании Эрика беспокойства нет.
Вместо этого всплывают ленивые слова:
«Что ты делаешь?» от температуры или от выпитой крови, но звучит он совершенно обдолбанно. Или просто спать хочет?
«Собираюсь спать» тяну на себя какую-то ткань в надежде укрыться, но она оказывается всего лишь ещё одним рукавом, даже непонятно от чего. Ладно, и на том спасибо.
«Мм»
Он вроде ничего и не сказал, но почему-то мелькает неловкость от осознания, насколько тесно я тут прижимаюсь к нему, это моё чувство или его? и сразу хочется оправдаться.
«Вообще-то моя куртка у тебя, так что мне холодно. Да и тебе не помешает дополнительный источник тепла».
«Мм Не помешает».
От смущения я принимаюсь с новыми силами натягивать край куртки на своё плечо.
«Син?..
Замираю с тканью в руке. Моё имя в его исполнении звучит до странного непривычно. Я и не думал, что Эрик его помнит, иногда мне самому кажется, что родители назвали меня «капитан». Но почему «Син», а не «Синхард»? Да, так меня зовут близкие, но в личном деле об этом точно не написано.
«Кхм. Да?»
«Спасибо, что не бросил меня там».
«Конечно. В смысле, не за что».
«Я этого не заслужил».
«Что за херня? Всё нормально. Сейчас поспишь, потом быстренько доберёмся до связи, и всё будет чики-оки. Хорошо?»
«Угу Сейчас хорошо» я почему-то уверен, что вслух он бы прошептал это так, словно вот-вот заснёт. Хотя, даже несмотря на его состояние, в словах чувствуется улыбка.
«А завтра будет ещё лучше. Спи».
«Спокойной ночи».
«Спокойной ночи» я не слышал со времён далёкого детстватак говорила мама, но потом я потребовал, чтобы она перестала разговаривать со мной как с малышом, ведь я уже взрослый мужик, целых пять лет. Да, воспоминания Что за странный день сегодня?
«Эм. Да. И тебе спокойной ночи».
Как же хорошо наконец-то лечь и отключиться. Полностью. Быть настороже смысла нет, если сюда подберутся пироманынам крышка и всё. Так что можно не беспокоиться, а просто вырубиться до вечера. Может, во сне я и умру. Но если нет, то лучше хорошенько выспаться.
***
Чернота. Душно. Но и холодно. Издалека зовут по имени. Сознание медленно всплывает из горящего мазута сна.
Тело слишком тяжёлое. Обрывки смутных образов, и снова повторяется бормотание: «Син Пожалуйста». Кто-то зовёт. Эрик. Взрыв. Горы. Я в пещере.
Справа что-то обжигающе горячее. Чёрт, температура у него ещё поднялась. Дыхание поверхностное, с присвистомв полной темноте этот сиплый звук неприятно скребёт по нервам. Вот же дьявол! Почему всё не может быть просто? Почему вечно случается какая-то хрень?
Я подползаю выше, привычным уже движением сдираю с шеи корку от предыдущих царапин и прикладываюсь к сухим и горячим губам Эрика. Жду, пока он пьётглотает судорожно, то и дело тяжело выдыхая над ухом. Рука ложится на мой затылок, но совсем легко, и тут же обессиленно соскальзывает.
В одуревшую от усталости голову вновь пробирается сознание Эрикаэто не слова, как мне показалось спросонок, а смутные образы: моё имя и неопределённая просьба, которые повторяются снова и снова. Может, на самом деле они не связаны между собойэто он не ко мне обращается, а всего лишь чувствует мой запах, потому я и мелькаю в его мыслях. А с просьбой всё понятно, о чём можно просить в таком состояниипить хочет или обезболивающего. Ничего, сейчас кровь подействует, должно стать полегче.
И она действуетрука Эрика снова подбирается, сжимает моё плечо более уверенно, а в сознании раздаётся чёткое слово: «Пожалуйста». Да что опять ему надо? К сожалению, сервис у нас ограничен, в меню только кровь, больше ничего предложить не могу.
Глотки Эрика становятся более редкими, как будто он устал. Жду до предела. И ещё немного. Голова кружится, но что я могу сделать? Видимо, путь в поисках связи будет не таким лёгким, как я размечтался.
Стоит отодвинуться от губ Эрика и зажать рану, как в голове раздаётся: «Пожалуйста Поцелуй меня?..»
Эм.
Чего это он?
Глаза по-прежнему закрытысудя по тому, что я их не вижу.
«Пожалуйста».
Кхм Просьба, конечно, странная
С другой стороны, повреждения серьёзные, высокая температуравсё-таки он действительно может умереть. Бывает, что за короткое время до смерти человеку как будто становится лучше, он пытается подняться, разговаривает связно, убедительно такв том числе выдаёт всякие просьбы. Бывает, что и странные.
В голову приходит воспоминание о рядовом Йоханесепервый раз, когда я с таким столкнулся. У него ещё как раз тоже не было ноги. И вот он вцепился в меня так, что пальцы побелели, и принялся требовать, чтобы я снял с него ботинок и почесал эту самую ногумол, он просто с ума сходит от зуда. Я растерялся, чуть не ляпнул ему в лицосдурел, какая нога? но командир операциидаже не помню уже, кто это был, пихнул мне в челюсть и кивнул внизиди чеши. И вот я полз к несуществующей ступне Йоханеса и возился там, делая вид, что чешу. Чувствовал себя идиотом и даже хотел подать жалобу на командирачто это ещё за цирк такой? Увлёкся этими мыслями, а тут он мою руку перехватил и говорит: «Хватит, всё». Вот не помню, кто был, но голос его до сих в ушах стоит.
«Поцелуй» Эрик снова сжимает мою руку.
А вдруг он не от крови стал таким разговорчивым парнем с активной жизненной позицией? Вдруг та самая вспышка бодрости перед смертью? Ведь это возможно. Что, если он умрёт, а я буду знать, что не выполнил его последнюю просьбу? Пусть даже страннуюэто ещё не оправдание. Даже преступникам в этом не отказывают.
И я решаюсь. В непроглядной темноте нащупываю лицоесли ткнусь Эрику в нос, будет вдвойне неловко, на пару мгновений замираю, но всё же прикладываюсь губами к его губам.
Жаркие, пересохшие от лихорадки, обветренные и густо пахнущие моей кровью.
Поцелуй, конечно, так себе. То есть я просто прижался к его губам, но в такой ситуации, наверное, особые изыски и не требуются?
Секунда.
Две.
Отодвигаюсь. Этого хватит?
«Син?..» звучит лениво. Мне кажется, что удивлённо, хотя наверняка это лишь моё воображение.
Я что-то кашляю в ответ.
«Син» на этот раз эмоции и вовсе неразборчивые, слишком много слабости и усталости. Непонятно, что именно он хочет этим сказать.
«Летом жарко».
Что? При чём тут это?
«Вот бы рвануть к океану».
Неуверенно мямлю: «Да, было бы неплохо».
«Помнишь, Гектор говорил про бухту? Где черепахи. Вот бы туда».
И тут меня окатывает жаркой волной стыда. Блядь, да он же бредит! И, очевидно, разговаривает вовсе не со мной. Я точно не знаю никакого Гектора.
Чёрт, я ведь сразу верно понял, что моё имя и просьба не связаны между собой, так чего потом затупил?!
Поцеловать он просил, конечно, не меня, а кого-то другого. Свою девушку. Бывшую. Или даже маму?! Мало ли, кто там ему в бреду видится. Ведь он не сказал, куда целовать, может, в щёку.
Мне представляется очаровательная Красная Шапочка, которая говорит своей бабушке: «Я умираю, поцелуй меня на прощание», и бабушка склоняется над ней, вот только оказывается не славной старушкой, а серым волкомвонючим, колючим и, мягко говоря, туповатым. Даже откровенно тупым. И вместо благочестивого чмока в лобикзачем-то лезет в губы.
Нет, я, конечно, слышал, что военные тупые, но вот именно сейчас прочувствовал всю очевидную правдивость такого мнения. Хочется немедленно провалиться сквозь горы в самое пекло.
А Эрик всё не унимается: «Лодку купить Там вода зелёная».
Ладно, даже если он говорит не со мнойлучше подыграть. Может, это его успокоит.
Деловито угукая и выдавая бодрые междометияокеан, отличная идея! я сползаю на прежнее место под его боком и тихонько укладываюсь.
Стоит Эрику умолкнутьи я тоже сразу затыкаюсь, надеясь, что он забудет о моём существовании. Остаётся лишь молиться всем богам, чтобы он был полностью в бреду и как-нибудь вообще этот эпизод не заметил.
От слабости тянет в сон, но на границе дрёмы в голову пробираются яркие картинкиснова образы из сознания Эрика. Солнечный день, зелень Похоже на нашу часть. О, да это же я! Улыбаюсь там чего-то, счастливый такойбудто приз в лотерею выиграл. Это реальное воспоминание Эрика?.. Не помню, когда такое могло быть. Должно быть, просто сон.
Так, хватит подглядывать, тем более за самим собой в его сознании, это как-то неправильно. Да и вообще пора спать. Хотя в таком состоянии закрыть свои мысли непростодаже это усилие даётся с трудом.
В голове успевает мелькнуть только одна мыслья не хочу проснуться рядом с трупом, и меня вырубает.
***
И мне снова повезлокак только проснулся, сразу услышал спокойное дыхание рядом. Я вообще очень везучий и обычно получаю всё, что хочу. А те случаи, когда не получаю, предпочитаю забыть.
Мышцы болят после вчерашних поскакушек, но я всё же выспался, а рядомощущение от сознания Эрика. Такое тёплое и мягкое среди этих ледяных камней. Привычное. Хорошо-то как! Я жив, он жив, чего ещё желать? Разве что телефончтобы набрать номер внутренней связи и сказать: «Дежурный, метнитесь-ка в столовую и принесите мне в комнату двойной кофе, пару свежих козликов и шоколадку, да побыстрее!» Но нет, придётся скакать самому и без всякого кофе. Как вернусь в часть, неделю буду требовать завтрак с доставкой. Начальник я или как?
***
После еды настало время ответственного рывка. Его я помню смутно. Пустыня, скалыодинокие и небольшими грядами, скрюченные деревья, иногда редкие заросли. Было тяжело и очень хотелось пить.
Затем наконец-то стали попадаться дома. Десяток замаскированных хибар на приличном расстоянии друг от другавидимо, местная деревня. Выбрав один на отшибе, я залез внутрь, связал обитателейим непередаваемо повезло, что я не нашёл в доме боеприпасов или ингредиентов к взрывчатке, и подал сигнал, на который вскоре отозвались полицейские.
Несколько часови мы в безопасности, а я наконец-то смог напиться до отвала и вырубиться на нормальной кровати.
***
Сначала без Эрика было непривычно. Я взял даже двух помощниковиз новичков, потому что с ними проще, понтов меньше, но это всё не то. Вот им скажешь: «Сделать то и это», они кивают, всё хорошо. Прошло три днярезультата нет. И тут выясняется, что они вообще не поняли, что делать, как делать и что это нужно было ещё вчера. Смотрят на тебя бессмысленными глазами, хоть им кол на голове теши.
Но через пару недель свыкся. Даже стало казаться, что всё прежнее было слишком хорошо, чтобы продлиться так долго. Наверняка Эрик вообще не захочет возвращаться к военной службе, всё-таки травма тяжёлая, могут быть психологические последствия. Я не раз видел, как люди менялись после подобного: у одних начиналась паническая атака как только брали в руки оружие, другие не могли заставить себя подняться на корабль, а некоторых даже от вида униформы срывало. Конечно, при таких делах речи о продолжении службы не было.
Возможно, Эрик хотя бы сможет работать в кабинете, без боевых операций? Но не факт. На всякий случай стоит опять привыкать к помощникам-идиотам.
Порядка ради я сходил в больницу, разузнал, как его дела. Да, почему-то не позвонил, а пошёл лично. Ну, как-то это как будто надёжнее. Поговорил с врачом. Мол, жалко терять ценный кадр. Врач ответил, что жизнь господина Смита вне опасности, но о последствиях сейчас говорить рано.
Ладно, я вернулся в свой кабинет и засел за бумажки. Интересно, а я сам смогу в следующий раз отправиться на задание как ни в чём не бывало? С другой стороны, если мне не придётся ни за кем следить Всё-таки опекать кого-тоне моё. В одиночку спокойнее. Конечно, я забочусь о своих парнях, ясно, но нельзя переводить это в статус дружбыони уходят или домой, или в штаб на повышение, а то и умирают, и так никаких нервов не напасёшься. Хорошо, что Эрик лишний раз напомнил мне об этом. Нужно держать себя в руках. Только работа.
глава 13
Прошло два месяца. Здравствуй, годовой отчёт, чтоб тебя еноты сожрали.
Сижу вот я весь в бумажках. Пялюсь в них, пока глаза не закипят. Шаги в приёмной. Дверь в кабинет открывается. Но на этом и всё.
Поднимаю глазаЭрик. Стоит на пороге и смотрит. Почему-то сразу вспомнилось, как два года назад, после костра, он наблюдал за мной безо всяких эмоций. Сейчас очень похоже.
Чёрт, не могу сообразить, как мне следует к нему обращаться. Я и сам не заметил, как привык мысленно называть его по имени, но вслух при помощниках такое не скажешь.
Наконец, отмираю и вскакиваювслед за моим резким движением лист бумаги с края стола слетает на пол.
Кхм. Лейтенант? Рад видеть вас в добром здравии. Садитесь. Кофе? Помощник! Две чашки кофе!
Из соседнего кабинета доносится:
Кто из нас?
Параллельно с этим Эрик произносит:
Я не пью кофе.
Меня почему-то переполняет целая гамма чувств: хочется обнять его, эдак сурово похлопав по спине, хочется придушить обоих помощников сразу, хочется кофе, а может, чаю и ещё, кажется, хочется улыбаться во все зубы.
Я выскакиваю в приёмную, рычу: «Две чашки зелёного чая НЕМЕДЛЕННО, иначе оба пойдёте красить забор!» и громко захлопываю дверьв ответ ещё пара бумажных листов планирует со стола на пол. Да что ты будешь делать
Наведя порядок, бухаюсь на своё кресло, барабаню пальцами по столу и поглядываю на дверь в ожидании чая, а Эрик садится напротив и молчит. Хочется сказать что-нибудь, но в голову лезет неведомая хреньчто я рад его видеть, я так скучал по нему, ну то есть как по ответственному сотруднику, а нормально ли его кормили в больнице, а у меня тут вот отчёт Нет, такое говорить нельзя
Скачущие по всякой ерунде мысли возвращаются к забору: я бы с удовольствием отправил этих двоих туда на постоянной основеесли бы только Эрик вернулся вместо них. Сидят в приёмной и тупят, два остолопа Вот он никогда таким не был
Ненавязчиво поглядываю на Эрика: уставился на меня и даже не моргает. Спокойный, неподвижный. Ну чисто статуя.
Может, он пока не подавал заявление на освобождение от обязанностей моего помощника? Мне на подпись точно не давали. Или он как раз за этим и пришёл? Или подал напрямую Главному?
Где-то позади разумных рассуждений мелькает смутное воспоминание о нашей последней операциигоры, пещера, чувство неловкости Но я тут же заталкиваю эти мысли обратно в глубину. Вот об этом точно думать не стоит, просто глупое недоразумение.
Надеюсь, он этого не помнит.
Не помнит ведь?..
Наконец-то, чай! Отлично! Просто восхитительно! Никогда я так не радовался чашке с чаем. В совершенном восторге отхлёбываю большой глотокох ты ж блядь! крутого кипятка, кое-как проглатываю и мычу помощнику: «У вас обед на ближайший час». Он, конечно, радостно сияет и уносится бегом. Вот и чудесно. Чёртов чай!
Дождавшись, пока хлопнет дверь приёмной, я всё же решаюсьизображаю максимально нейтральную улыбку и выдаю первое пришедшее в голову:
Лейтенант, ну как вы? Или, может, вы уже гражданский? Я нормально к этому отношусь, не беспокойтесь. Всякое бывает.
На последней фразе хочется придурковато хихикнуть, но я держусь как могу. Блядь, что за чушь я несу? Ещё и тараторю как школьница. Так, нужно замолчатьв конце концов, я тут суровый командир с кучей боевых наград А, нет, у меня ж всё забрали после трибунала. Ну, я всё равно достаточно суров.