Я расскажу остальным офицерам о войне, сказал Оцелотти, только так смогу гарантировать их лояльность.
Я дал вам эту информацию, капитан, пожал плечами я, надеясь, что не слишком переиграл с показным равнодушием, и теперь уже вам решать, что с ней делать.
Подготовка в операции не заняла много времениполк Конрада вообще был удивительно мобилен. Прошло не больше двух суток с нашего прибытия, прежде чем дирижабль поднялся в воздух, взяв на курс на радиовышку Безымянного легиона. Но нас на его борту не было. Мы отправились на разведку днём раньше на том же пакетботе, на котором приплыли в затерянный город. Кажется, и десантников Оцелотти выбрал тех же, что спасли нас на развалинах старой фактории.
Конрад даже не поинтересовался, отчего я захотел присоединиться к разведчикам. Он нашёл для себя решение моего вопроса, и как будто, вовсе выкинул меня из головы.
Перед отправлением мне пришлось выдержать не самый приятный разговор с Кукарачей. Полковник насел на меня, как только Оцелотти ушёл из столовой. Мы по-прежнему говорили вполголоса, что, как мне показалось, только распаляло Кукарачу.
Ты не просто молчал, ты лгал мне, наседал он. Я не терплю врунов в отряде. В Рагне мы таких, как ты, в расход пускали. А знаешь почему? Потому что все в отряде должны верить друг другубез этого отряд не выживет.
Мы не на гражданской войне, покачал головой я. И наш отряд не партизаны. Отправляясь сюда из Аурелии, я подписал уйму бумаг о неразглашении и за нарушение там всюду грозит только одно.
А почему решил сейчас раскрыть карты? прищурился Кукарача. Этот Оцелоттипижон дешёвый, а ты на него взвалил такую ответственность.
Может, он и пижон, но точно не дешёвка.
Если за нами придут громилы Конрада, хохотнул со своего места Чунчо, о ком мы успели позабыть, значит, ты оказался не прав.
Муньос кинул в плошку с острым соусом сразу несколько кусков лепёшки и ел из один за другим, выуживая пальцами.
Однако никто за нами не пришёл, и на следующее утро наш пакетбот отчалил, взяв курс на радиовышку.
IX
Стоит сказать: легионеры умеют прятать свои лагеря и важные объекты. Как Конраду удалось узнать о радиовышке, я не знаю. Её даже с воздуха заметить практически невозможно. Тут либо сыграла роль банальная удача: кто-то оказался очень наблюдательным в нужный момент. Либо информацию о вышке получили другим способом: выбили из пленных или купили в обмен на товары, захваченные с торговых дирижаблей Альянса. Охраняли вышку по первому разряду.
Мы с Оцелотти покинули пакетбот, скрывающийся в тени нависающих над самой водой ветвей, и забрались в дебри. Несколько раз нам пришлось обойти по периметру территорию, занимаемую лагерем Безымянного легиона, в центре которого торчала рядом с самыми высокими деревьями радиовышка. Кроме нескольких десятков легионеровв основном местных чернокожих, орков и разного рода метисов, среди них попадались и уроженцы Аурелии, но все в чине от лейтенанта и вышепостоянно патрулирующих территорию, мы разглядели прилично секретов, откуда торчали стволы пулемётов «Шатье» и вполне открытых огневых точек, где округе грозили стволы более серьёзного калибра, прикрытые бронещитами. Солдаты и офицеры были вооружены либо астрийскими «ригелями», либо самозарядными карабинами. Опоясывало территорию лагеря минное поле, правда, буйная растительность сыграла с легионерами злую шуткумины легко обнаруживались по пятнам засохшей травы и мёртвому кустарнику. Зенитные пулемёты торчали ближе к радиовышке и на ней самой, вместе с камуфляжем это делало её похожей на странную ель, которой точно нет места во влажных лесах Зелёного пояса Афры.
Ты заметил, опустив бинокль, спросил я у Оцелотти, старших офицеров?
Парочку, кивнул тот. Все инвалиды. Один руку в кармане держит, но видно, что у него её ниже локтя нет. А у второго вместо ноги протезкачественный, но ещё не прижился. Он прихрамывает, хотя и скрывает это, а иногда пытается потереть колено, но тут же отдёргивает руку.
В наблюдательности Оцелотти было не отказать. Я заметил ровно то же самое, и добавить к его словам мне было нечего.
Вернувшись на пакетбот, я рассказал обо всём рагнийцам, а через десять минут все расселись на палубе. Оцелотти забрался на брезентовую крышу, накрывающую рубку управления, и принялся посвящать нас в детали плана по захвату радиовышки.
Атака дирижабля будет масштабным отвлекающим манёвром, заявил он. Пока все будут смотреть вверх, мы подойдём к пристани и как можно аккуратнее снимем её охранение. Размеры лагеря позволяют простреливать его со стороны реки почти до самой вышки, так что с пакетбота у нас будет хорошее прикрытие.
Пулемёт «Шатье» на вертлюге заменили на «манн» и выдали ещё одинтак что плотность огня можно создать весьма приличную. Должно хватить.
Рагнийцы остаются на пакетботе, продолжал капитан. По два человека в расчёте и вы, полковник, на всякий случай. Патронов нам выделили достаточно, так что беречь их смысла нетпалите так как в последний раз.
Эти слова привели Чунчо, большого любителя пострелять, в полный восторг. А вот мне и Кукараче совсем не понравились. Конраду вовсе не обязательно удерживать лагерь, ему достаточно передать сообщение с вышки, а после убраться подобру-поздорову на дирижабле. А что будет с пакетботом и его экипажем, полковника ничуть не волновало.
Если станет совсем горячо, как будто почувствовал напряжение Кукарачи Оцелотти, бросайте оба пулемёта и уходите. Чтобы выйти на Великую реку, держите курс строго на восток, на всех протоках выбирайте те, что ведут в ту сторону. Лагерь не так далеко от главного русла расположен, а легионеры вряд ли пустятся за вами в погоню. Им будет не до вас.
В этом случае ждите меня трое суток у моста, добавил я, а после отправляйтесь в Додому. Сообщите обо всём Льву Афры, пусть уже он и генеральный комиссар колоний решают, что делать дальше.
Не планируешь возвращаться? спросил у меня Святой.
Он редко говорил со мной, и потому я был сильно удивлён его прямым вопросом.
Когда будет решён вопрос с Конрадом, ответил я, моя миссия здесь закончится. Тем или иным образом.
Святые не будут наблюдать за тобой, произнёс он, так что пожелаю удачи.
Кажется, мне удалось добиться уваженияпускай и высказанного в столь странной формедаже у него.
Когда начинаем? спросил Чунчо, потому что после нашего короткого диалога со Святыми повисла пауза.
С первыми взрывами, усмехнулся Оцелотти, соскакивая с крыши рубки на палубу. Пакетбот лишь слегка покачнулся из стороны в сторону. Их мы отсюда прекрасно услышим.
Тут он оказался прав: начало атаки дирижабля на лагерь было не проспать. Полковник Конрад решил не мелочиться с отвлекающим ударом и обрушил на легионеров всю мощь своего небесного крейсера. Я тогда ещё не знал, что в его распоряжении оказался не просто дирижабль, но оснащённый эфирными приводами бронированный воздушный корабль, вооружением превосходящий почти все в своём классе. Не будь целью атаки захват радиовышки, он смог бы перепахать весь лагерь в считанные минуты, не оставив там никого живого.
Вперёд! выкрикнул стоящий на носу пакетбота, Оцелотти. Чем скорее будем там, тем меньше наших парней погибнет!
Машина затарахтела, набирая обороты, Эрнандес снова встал к штурвалу, уверенно ведя пакетбот по руслу безымянного притока Великой реки, на берегу которого стоял лагерь легиона. Поначалу я опасался, что звук работающего двигателя выдаст нас, однако чем ближе мы подходили к лагерю, тем сильнее грохотали взрывы снарядов и бомб, что обрушивал на голову врагу дирижабль Конрада. Зенитные пулемёты захлёбывались длинными очередями, но по всей видимости причинить вред небесному крейсеру не могли.
Когда до лагеря осталось всего-ничего с борта пакетбота в воду соскользнули двое бойцов, вооружённых одними ножами. Их задачей будет снять охранение причала, открыв нам дорогу. Их действия стали своего рода сигналом для остальныхмы начали готовиться к бою.
Все десантники Оцелотти взяли с собой пистолет-пулемёты «Ригель», в случае чего к ним проще будет найти боеприпасы во вражеском лагере. Мы же с капитаном единственные остались верны пистолетам. Я вооружился автоматическим «майзером», взяв три запасных магазина к нему. В подобного рода операции всегда удобно иметь оружие, которое может выпустить во врага сразу три патронадаже самым крепким оркам этого обычно хватает. Оцелотти же отдал предпочтение аришалийским револьверам, словно в подражание тамошним пастухам он взял их два, чтобы стрелять с обеих рук. Всё же несмотря на профессионализм, в некоторых вопросах капитан был настоящим мальчишкойнеисправимым понтярщиком, как охарактеризовал бы его полковник фон Клоц. Святой встал к пулемёту на корме, выпрямив спину, словно и в самом деле преобразился в некоего воинственного святого. Кланяться вражеским пулям он явно не собирался. Его вторым номером будет Эрнандес, который стоял за штурвалом. А вот Чунчо и Пеппито не преминули воспользоваться защитой, укрывшись вместе со своим «манном» за высоким бортом пакетбота, да ещё и несколько мешков с песком, специально для этой цели прихватили. Угол обзора они сократили и довольно прилично, но зато им теперь почти ничего не угрожает. Хотя, скорее всего, враги будут на Святого смотретьи вот в том, что он останется цел, у меня были сильные сомнения. Однако переубеждать рагнийца я бы точно не взялся.
Лишь Кукарача остался, можно сказать, не у дел. Увидев, что я быстро закончил с подготовкой к бою, полковник подошёл ко мне. Он странно мялся, словно не хотел заводить этот разговор, однако что-то внутри распирало его. И распирало даже сильнее, чем когда он насел на меня в офицерской столовой.
Как ты считаешь, наконец, решился он. Я не прерывал его, просто ждал, поглядывая на берег, где уже скоро должен показаться причал, генерал Элиас знает обо всём?
О чём именно уточнять не было смысла. Видимо, мысль о возможном предательствеа молчание о войне в Аурелии Кукарача явно воспринимал именно такреволюционного командира не давала полковнику покоя с тех пор, как он узнал новости от меня. По моему горькому опытуподобные мысли разъедают человека изнутри, заставляя его самого додумывать и делать выводы. Никогда из подобного не выходит ничего хорошего. Так что я был только рад, что Кукарача нашёл в себе силы спросить.
Я думаю, что не знает, ответил я, даже не покривив душой. Вас не сильно волнуют дела в Аурелиидля вас это не родина, и что там происходит вас не особенно касается. Однако пока там идёт война, рассчитывать на поддержку революции против Веспаны не стоит. Коалиции дерётся на своих рубежах, и за океан там пока никто не смотрит. Генерал Элиас это понял бы не хуже твоего.
И что же? прищурившись глянул на меня Кукарача.
Ему явно хотелось верить мне, однако победить недоверие рагнийцу было не так-то просто.
Он может поступить как Конрад, например, пожал плечами я. Забрать вас и отправиться драться здесь за свободу какой-нибудь веспанской колонии или просто против Альянса. Я не знаком с генералом, но не думаю, что он стал бы сидеть сложа руки, верно?
Да, больше самому себе кивнул убеждённый Кукарача, да, верно. Сидеть бы точно не стал.
Он вернулся к рубке пакетбота, взял снайперскую винтовку. Я видел, как он её пристреливал и был рад, что полковник прикроет нас. Два пулемёта это хорошо, а когда к ним присоединяется снайперещё лучше.
Наконец, показались доски причала. Все подобрались, готовясь к возможной встрече, однако на пристани нас уже ждали боевые пловцы. Они сидели, укрываясь за каким-то ящиками, а о том, что здесь было охранение, говорили лишь несколько бурых пятен на мокрых досках. Тела явно уплыли уже вниз по реке. Оба бойца вооружили трофейными «ригелями» и ждали только нашего появления.
В лагере творилось настоящее светопреставление. Самого дирижабля я не видел, а вот результат его стрельбы замечал очень хорошо. То и дело к небу взлетали целые фонтаны земли, часто вместе с телами тех, кому не повезло попасть под удар. Зенитные пулемёты тарахтели, не переставая, пули давно разорвали полог листвы, накрывающей лагерь, и посрезали ветки деревьев. Вечная полутьма, которую давал полог, развеялась и вышку освещал столб солнечного света. Правда, рядом маячила тень дирижабля.
Было во всей этой картине нечто символичноенаверное, некто более склонный к мистицизму подобрал бы нужные слова. Но у меня их было. Я человек слишком приземлённый, лишь порой замечаю нечто подобноеглаз сам собой цепляетсяа после снова сосредотачиваюсь на насущных делах. Вот как сейчас.
Пулемёты хлестали плетьми длинных очередей невидимое с нашего места днище дирижабля. Десантники не рисковали высаживаться с него под таким плотным огнём, однако с небесного корабля били куда угодно, но только не по вышке. Многие зенитные пулемёты в лагере были подавлены, их покорёженные стволы торчали вверх, а рядом валялись трупы солдат. Но вышка с лихвой компенсировала эти потери.
Эти пулемётынаша главная цель, указал Оцелотти. Убираем их быстро и аккуратно. Вперёд!
И мы один за другим спрыгнули на доски причала. Пловцы присоединились к нам.
Все взгляды в лагере были обращены в другую сторону, и я даже не стал доставать «майзер». Ограничился ножом в правой рукепока мы не подняли шума от него будет больше толку.
Мы продвигались максимально скрытно, разделившись на пары. Со мной, конечно же, отправился сам Оцелотти. Меняя укрытия, пригнувшись, мы почти бежали к вышке. Система боевых жестов у десантников почти не отличалась от той, к которой привык я, и мы легко обходились без слов. Вот только укрытия, что мы выбирали для себя, частенько оказывались заняты. Легионеры прятались от падающих снарядов и бомб, стараясь лишний раз головы не поднимать.
Поначалу всё шло без эксцессовмы легко убирали легионеров. Те не ожидали нападения со стороны реки. Мы с Оцелотти не раз пускали в дело ножи, быстро и чисто перерезая глотки, а после пережидая обстрел в укрытиях вместе с трупами. Обоим к такому не привыкать.
А потом то ли кто-то сработал нечисто, то ли случай вмешалсяэтого уже не узнаешь. Мы с Оцелотти как раз подбирались к новому укрытию, опередив остальных. Вышка уже маячила в считанных десятках метров, когда я услышал длинную очередь из «ригеля». Его треск ни с чем не перепутать. Как бы не тарахтели зенитные пулемёты и не хлопали взрывы снарядом дирижабля, резкий треск длинной очереди «ригеля» расслышали, наверное, все в лагере.
Сидевшие в укрытии, к которому подбирались мы с Оцелотти, легионеры заозирались, и, конечно же, увидели нас. Они ещё только вскидывали карабины, а мне в руку будто сам собой прыгнул «майзер». Я даже не понял, как это случилось, просто почувствовал знакомую тяжесть. Оцелотти сумел даже опередить меняего аришалийские револьверы рявкнули в унисон, отправляя двоих легионеров на тот свет. Я нажал на спусковой крючок«майзер» привычно дёрнулся от отдачи. Оставшийся в укрытии легионер повалился на тела товарищей. Три пули в грудь с убойной дистанции пережить не получится ни у кого.
Мы убрали врагов без лишнего шума, но было поздно. По всему лагерю затрещали «ригели»бойцы Оцелотти отстреливались от легионеров. Заговорили оба пулемёта на пакетботе, прикрывая нас. Несколько самых зарвавшихся легионеров повалились на землю, остальные попрятались обратно в укрытия. В дело пошли гранаты.
Вперёд! крикнул Оцелотти, первым выскакивая на открытое пространство. Не спать! Окружай их!
Пока враги не поняли, сколько нас, надо заставить их пригнуть головы. Они ошарашены. Их обстреливает дирижабль, а теперь ещё и со стороны реки появились какие-то солдаты, которых прикрывают пулемёты. То, что нас всего шестеро, никто в лагере ещё не понял. И это надо использовать.
Мы промчались последние метры до радиовышки. Я почти расстрелял магазин «майзера». Легионерам не откажешь в выучке и отваге, они не отступали, и не бросали оружия. Стоило нам с Оцелотти приблизиться к их укрытиям, они открывали огонь, либо кидались в рукопашную. Исход, впрочем, всегда был один: мы с капитаном были самую малость быстрее, и это раз за разом перевешивало чашу весов в нашу сторону. Наконец, мы подобрались к самой вышке, теперь начиналось самое сложное.
Подниматься по вертикальным лестницам на площадки с пулемётными гнёздами, да ещё и оставив за спиной лагерь легионеров, для которых ты идеальная мишень. Редко мне приходилось действовать в худших условиях, однако деваться некуда. Я полез первым, Оцелотти прикрывал меня, стреляя из своих револьверов с двух рук с такой отменной меткостью, что оставалось только диву даваться. Стоило любому врагу высунуть голову и навести мне в спину «ригель» или карабин, как он тут же падал с парой дыр в груди. Оцелотти ни разу не промахнулся.
Первых пулемётчиков я убрал чисто. Они даже не смотрели вниз, сосредоточившись на дирижабле. «Майзер» в ход пускать не стал, обошёлся ножом. Как только с врагом было покончено, я перегнулся через край платформы, где они сидели, и махнул Оцелотти, чтобы забирался. Пока он лез я навёл пулемёт на лагерь и дал длинную очередь по легионерамони были у меня как на ладони. Без второго номера управляться с зенитным пулемётом оказалось не очень удобно, но на одну длинную очередь меня хватило. Никто не рискнул поднять головы, пока Оцелотти лез по лестнице.
Зенитчики были уязвимы для атаки снизу, они просто ничего не могли поделать с нами. Рядом захлопали выстрелы, потом бахнула гранатаи ещё один пулемёт на радиовышке замолчал. Третий заткнул снова я. Второй номер решил, что сумеет справиться со мной, и ждал в засаде. Он держал верх лестницы под прицелом, считая, что хорошо прячется. Вот только от того, что он долго подавал ленту, руки у легионера начали немного трястись. Не настолько сильно, чтобы промахнуться, но я услышал, как позвякивает магазин его «ригеля».