Я уже держал в правой руке пистолеткогда успел достать из кобуры, сам не помню. Штурмовой щит закрывал орка от ступней до глаз, как воина-легионера древности, за ним он считал себя неуязвимым для моих атак. Очень большое заблуждениеоно стоило орку жизни. Прежде чем он успел вскинуть дробовик, я оказался вплотную к нему и подцепил основанием клинка кромку щита. Навалившись всем весом, я отжал его вниз и всадил ствол пистолета в лицо орка. Два выстрела превратили его голову в кровавое месиво. Я оттолкнул мёртвого врага и броском кинулся дальше. Перекатился через плечо, потом ещё раз, а следом грянул взрыв.
Грузовик аж подбросило, под ним расцвёл огненный цветок, опаливший жаром всё вокруг на два десятка шагов. Взрывной волной меня повалило на землю и протащило по пыли, а когда я перекатился на спину, то увидел над собой свою смерть. Она явилась в облике второго орка-штурмовика. Он отбросил дробовик и обеими руками перехватил щит, чтобы обрушить его мне на грудь. Я не успевал уклониться, оставалось надеяться, что успею хотя бы пристрелить врага, унеся его с собой в могилу.
Орк трижды конвульсивно дёрнулсяпули попали ему в грудь и голову. Он уже падал, когда я услышал выстрелы, сразу узнав хлёсткий, как щелчок плети, звук винтовки М-13. Бомон оказался лучшим стрелком, чем говорил сам, и это спасло мне жизнь.
Быстро вскочив на ноги, я огляделся и понял, что оставшиеся солдаты бегом несутся в направлении лагеря. Подстёгивали их выстрелы Бомона, валившие то одного, то другого, нагоняя ещё больше паники. Но самым лучшим зрелищем для меня стали столбы пылия был уверен, что это «дикие коты» Оцелотти, спешащие нам с Миллером на выручку.
Спрятав нож и пистолет, я вернулся в хижину, где остались Бомон с моим боевым товарищем. Миллер сидел у стены, придерживая гранаты рукой. Бомон же сменил магазин в винтовке, но стрелять не спешил. Возвращаться солдаты не собирались, так что он не стал тратить боеприпасы впустую.
Ну ты даешь, приятель, обернувшись ко мне, сказал Бомон. Держу пари, ты бы мог весь лагерь в одиночку перерезать.
Вряд ли, покачал головой я, садясь рядом с Миллером, караульная служба у них поставлена была скверно, но не настолько, чтобы не заметить пропажи патрулей. Поднялась бы тревога, и пиши пропало. А здесь мне проще было с ними справиться.
Может, этих парней и обрядили в форму, дали им оружие, но солдатами они быть от этого не стали. Орки берут свирепостью и презрением к смерти, а вот призывники из местных племён, на которых делает ставку Гриссо, мало что представляют собой.
Ты ведь тот, о ком я подумал, верно? глянул на меня Бомон. Вряд ли кто-то сумел бы перебить столько народа за считанные минуты, кроме
Кроме лучшего наёмника Эрды, ты хотел сказать, устало усмехнулся я. Да, Бомон, это именно ясобственной персоной. Лучший наёмник Эрды.
* * *
Если бы я мог отказывать всем клиентам, кто мне не нравится, наверное, давным-давно разорился бы. По большей части к услугам моей частной армии желали прибегнуть аристократы-толстосумы или нувориши. И тех и других я внутри люто ненавидел. Первые развязали войну, вторые нажили на ней свои состояния. На крови всех тех мальчишек, что уходили на фронт в едином патриотическом порыве, записываясь в добровольцы целыми классами. Мало кто из них вернулся домой.
Однако если бы не более чем настойчивые увещевания моего агента, занимавшегося поставкой новых заказов, в союзе с которым выступил Миллер, я бы решительно отказался встречаться именно с этими потенциальными нанимателями. Я и шёл-то к ним с одной мысльюпоскорее отделаться от их предложения, наорать в приступе притворного гнева на агента и убраться поскорее обратно на север Афры. Там я чувствовал себя куда уютнее, а главное, мог взяться за простую работу, не требующую встреч с людьми вроде тех, кто ждал меня в просторной библиотеке роскошного особняка в одном из лучших кварталов розалийской столицы.
Соваронмой агент, принадлежащий к расе авианнастоял, чтобы я надел на встречу не только френч в альбийском стиле, но и добавил к нему планку с наградами, полученными во время войны.
Это добавит тебе очков в разговоре с нанимателями, заверил меня он, когда я скривился от такого предложения. А ещё лучше надеть парочку самых впечатляющих орденов, желательно экуменических, но и розалийские сойдут.
Я едва не врезал ему в клюв после этих слов. Авиане не очень хорошо умели читать эмоции по лицам людей, однако Соварон как будто почуял, что переступил черту, и мгновенно заткнулся.
А вот от идеи взять на прокат бронированный лимузин я его отговорить не смог. Не помогли даже прямые угрозы. И снова Миллер, сопровождавший меня в этой поездке, встал на сторону Соварона. С их обоюдным напором я уже не справился.
Автомобиль Соварон взял на прокат такой, чтобы им мог управлять авианин, и сам сел за руль. Мы с Миллером расположились на просторном заднем сидении и курили, глядя на вечерний Рейс. Я давно не был в розалийской столице, однако изменилась она мало. Хотя война и наложила отпечаток на город, превратив его в переполненный, скрывающийся за стенами урб, Рейс сохранил частичку «праздника, который всегда с тобой». Он не стал до конца мрачным и безрадостным урбом, кое в каких районах оставаясь городом, где осталось место радости и улыбкам. Здесь можно было встретить открытые кафе, булочные, цветочниц, художников и целующиеся в не особенно укромных местах парочки. Мы проехали мимо парка, где пожилые господав основном люди и гномысобирали доски для шахмат, шашек и более сложных игр. Они пользовались последними погожими деньками, чтобы скоротать время на улице. Потом, наверное, переберутся в кафе или библиотеку. Парочка мимов в чёрных трико и с выкрашенными белой краской лицами развлекали небольшую толпу ловкими трюками, заставляя всех поверить в реальность стекла, отделявшего уличных актёров от публики. По характерным плавным движениям я узнал в обоих эльфов, но вряд ли они были шпионами. В актёрской среде обреталось не так уж мало представителей разных народов этой расыведь далеко не все эльфы были такими законченными милитаристами, как сидхи. Но потом наш лимузин повернул, и покатил вдоль бесконечного забора какого-то завода. Я видел громадные цеха, откуда разносился оглушительный грохот, длинные кирпичные трубы коптили небо жирными столбами дыма, напоминающие скелеты драконов краны переносили грузы с одного места на другое. Мы живём в индустриальную эпоху, и от этого никуда не денешься, как ни прячься. Она нагонит тебя, швырнёт в лицо клубы фабричного дыма, мазнёт мазутом, оглушит грохотом цехов. И те места, что мы проезжали раньше, были всего лишь маленькими разноцветными островками в море затопившей мир серости.
Особняк, где меня ждали наниматели, скрывался в ряду богатых поместий старой розалийской аристократии. Правда, многие из них пришли в упадок, что было видно даже через высокую ограду. Там давно уже никто не жил и дома ветшали без должного ухода. Однако тот, куда направлялись мы, пребывал в полном порядке.
У ворот наш лимузин встретил чопорный швейцар в расшитой золотом ливрее. Он указал, где оставить автомобиль, и проводил нас до входа в дом. Лимузин принял один из менее роскошно одетых слуг, отогнав его в гараж поместья. В холле особняка у нас взяли верхнюю одежду и вежливо попросили оставить оружие.
Мы на встречи с нанимателями оружие не берём, заверил крепкого мажордома с сутулой спиной и повадками штурмовика Соварон. Это принцип нашей работы.
Обыскивать нас не стали, однако взглядом мажордом нас обшарил так, будто пальцами прошёлся. Результат осмотра его явно удовлетворил, и он кивнул одному из слуг, чтобы проводили нас.
Наниматели приняли нас в библиотеке на втором этаже поместья. По привычке, свойственной всей их породе, они попытались превратить нашу встречу в аудиенцию. Словно бы не они искали моей помощи, а я пришёл к ним, и они милостиво соизволили выслушать меня. Придётся быстро, но предельно аккуратно опустить их с небес на землю.
Я смотрел на этих чопорных господ в придворных мундирах времён расцвета Экуменической империи, при орденах, усыпанных бриллиантами на муаровых лентах. Вряд ли они заслужили хотя бы один из них. Все они были давно уже немолоды и сверкали набриолиненными сединами, пенсне или старомодными моноклями. В ответ меня мерили такими взглядами, что я ощущал себе насекомым под увеличительным стеклом энтомолога.
Представляться, думаю, смысла нет, произнёс самый старший из пятерых пожилых господ в придворных мундирах сгинувшей в горниле войны империи. Мы не имеем чести быть представленными друг другу, однако имеем представление о том, кто перед нами.
Похоже, у него пунктик на слово «представить» и его вариации. Однако он прав. Я знал всех пятерых потомков династии Августов, правившей Экуменической империей до самого её падения и превращения в Республику Гальрия. Все они были отпрысками дальних ветвей рода, не имевших никаких возможностей в прежние времена даже близко подойти к престолу.
Я даже в общих чертах представляю себе, для чего вы меня пригласили, усмехнулся я. И могу сказать пару слов по этому поводу.
Например? спросил седовласый придворный с орденом «Золотой фрегат», украшенным россыпью мелких бриллиантов. Вряд ли этот дальний родственник императора Экуменики даже близко находился от сражающихся в море кораблей.
Главное из нихпоздно, честно ответил я, и, не спрашивая ни у кого разрешения, достал сигару.
Извольте объясниться, молодой человек, выпалил орденоносец, расчувствовавшись настолько, что перешёл на роднойэкуменический.
Давайте говорить на одном языке, спокойно предложил я вместо объяснений, срезал кончик сигары и положил его в пепельницу на столе, так будет удобнее для всех.
Соварон поднёс мне свою золотую зажигалку, и я пару раз втянул ароматный дым архипелагского табака, прежде чем продолжить.
Если хотите объяснений, то всё просто, сказал я. Вы слишком поздно обратились ко мне. Вам следовало нанять «Солдат без границ», когда вы только собирались сажать на престол Рагныя ведь не ошибся с государством? своего ставленника.
Ошибиться на самом деле было сложно. Несколько лет назад всю Эрду облетела новость о монархическом перевороте в этой лежащей за океаном стране. В результате кесарем Рагны стал Максимилиан Август, родственник вот этих самых чопорных господ в вицмундирах, только помоложе. Однако его власть продержалась недолго, и пару недель назад пришли новости о падении столицы Рагны под ударом генералов, поддерживаемых народом. Одного из этих генералов я очень хорошо знал.
Мне чужда ложная скромность, и я честно говорю, что лучших специалистов по свержению режимов, чем моя частная армия, не найти во всей Эрде. За ваши деньги я возвёл бы на престол Рагны кого угодно и помог удержаться там.
И как долго помогали бы? Тон носителя «Золотого фрегата» просто сочился ядом.
Покуда вы не перестали бы платить мне, пожал плечами я и снова затянулся.
Сейчас и в самом деле поздно говорить об этом, взял слово заговоривший первым пожилой господин, производивший наилучшее впечатление из всех. Роскошный вицмундир его украшали всего два ордена«Сокровищница» и «Процветание», оба сугубо гражданские и, скорее всего, заслуженно полученные. Мы хотим нанять вас, и в самом деле лучших профессионалов Эрды в области наёмничества, чтобы вытащили Максимилиана из темницы.
Это будет недёшево стоить, заметил Соварон. Ценность спасаемой жизни диктует цену.
У нас есть предложение, о которого вам будет сложно отказаться, глянул мне прямо в глаза господин с цивильными орденами. Мы готовы к весьма внушительной сумме денег, он озвучил её, и она была примерно такой, как я бы потребовал, а значит, надо будет накинуть ещё, а также готовы добавить остров в Архипелаге.
Остров? удивился я, позабыв о намерении накинуть нолик, а то и парочку к озвученной сумме.
Искусственный остров, оставшийся от прежних хозяев Архипелага, кивнул господин с цивильными орденами на груди. Не Ковчег, конечно, однако и не просто кусок скалы, торчащий их моря. В своё время он был подарен Экуменической империи знаменитым географом, открывшим Архипелаг, и с тех пор официально включён в её состав в качестве ленного владения. Конечно, никто и никогда там не появлялся, а титул владетеля этого острова был чем-то вроде издёвки со стороны императора. Он передавался в моём роду несколько поколений с тех пор, как мой предок попал в опалу. Теперь я готов передать вам координаты этого искусственного острова и его карту с подробным описанием.
А на сумму аванса можно начать перебрасывать туда первые подразделения.
Кажется, Миллер уже считал, что я согласился и в уме прикидывал, как лучше начать обустраиваться на искусственном острове.
Предложение и в самом деле заманчивое, кивнул я, не обратив внимания на реплику Миллера. Но стоит ли игра свеч, вот на какой вопрос я не знаю ответа.
Стоит ли вспыхнул тощий, как палка, господин, скорее всего, заслуживший свои ордена с мечами: шрамы, украшавшие его лицо, не получишь в зале для мензурного фехтования. Да ты в своём ли уме, щенок?! Ты знаешь, кто перед тобой?! Мы и так достаточно унизились, что сами говорим с тобой, так ты ещё и ведёшь себя, будто наследный принц в изгнании.
В прежние времена наёмники вроде тебя знали своё место, поддержал его обладатель «Золотого фрегата». Брали деньги и делали, что велено.
Я не капитан банды ландскнехтов, ответил я. Война изменила мир, и вам стоит принять это. Вы обратились ко мне за помощью, и потому я буду диктовать условия, на которых готов вам эту помощь оказать. Если вы считаете, что за гроши, предложенные мне, и ржавый остров на краю света я буду вам руки целовать, то вы обратились не по адресу. Я деловой человек и жду серьёзного предложения.
Теперь четыре пары глаз смотрели на меня с откровенной ненавистью, и лишь самый старший из господ в вицмундирах глядел оценивающе. Он был куда опытнее остальных на политическом поприще, о чём говорили хотя бы его цивильные ордена, и вполне мог раскусить мою игру. Он ведь и прежде, да и сейчас, наверное, общается с теми, кто умеет играть куда лучше меня. Его мне не одурачить так же легко, как остальных. Ведь все ониневажно, заслужены их ордена или нетне больше чем стайка напыщенных индюков, среди которых скрывается настоящий волк. И именно волк принимает все решения.
К слову, о том, что мы не обратились к вам сразу, сменил он тему, уводя разговор в сторону, это было не таким уж глупым поступком, если взглянуть в перспективе.
Тут он меня поймал, конечно.
Если вы о генерале Кукараче, тода, он вряд ли согласился бы сажать на престол вашего ставленника. Слишком уж предан идеям республики.
Настолько предан, встрял пожилой обладатель орденов с мечами, что предал вас и увёл приличный отряд с собой.
Всё так и было, кивнул я, но не забывайте, что мои людинаёмники. Они всегда могут попросить расчёт и уйти, куда им угодно. Мы не солдаты регулярной армии, и слово предательство у нас имеет собственный смысл.
Кажется, кто-то из господ в вицмундирахтак и не разобрал, кто именнопробормотал нечто о том, что уж наёмники точно всё знают о предательстве. И пробормотал он эти слова так нарочито, что я точно должен был услышать его. Однако я просто пропустил их мимо ушей.
А сейчас вам это не помешает? уточнил обладатель цивильных орденов.
Нет. Скорее, даже поможет в том случае, если соглашусь.
Довольно, шагнул ко мне военный со шрамами на лице. Весь чопорный лоск слетел с него, и теперь я видел такие же волчьи глаза, как мои. Видимо, кроме прожжённого политика среди этих индюков есть ещё клыкастые господа. Мы хотим услышать, что ты нам предложишь.
Он ловко повернул разговор так, что теперь я оказался в роли едва ли не просителя. Диктовать свои условия стало куда сложнее.
Для начала ответ на главный вопрос. Вам нужен живой Максимилиан в любом виде или именно как символ?
Объяснитесь, потребовал военный.
Я могу выкрасть Максимилиана, выдав его за другого человека. Фальшивого экс-кесаря расстреляют, а ваш родственник вернётся в Аурелию. Но вы должны понимать, что прежним принцем из династии Августов он уже не будет никогда.
Нет, покачал головой с явным сожалением пожилой политик с цивильными орденами, как бы ни хотелось использовать этот вариант, ведь он проще и почти гарантирует возвращение Максимилиана домой, но нам нужен, как вы выразились, символ.
Это будет стоить дороже, заявил я, и никаких гарантий, само собой, я дать не смогу.