Ваша цена, клацнул клыками военный.
Не думая, я назначил цену, прибавив сразу три ноля к той, что мне озвучили. И чопорные господа согласились. Я видел это в глазах военного и политика, игравших ведущие партии в этой маленькой капелле. Они не стали спорить и пытаться понизить цену, они сразу согласились.
Пришлите своего человека, сказал я, кладя докуренную лишь до середины сигару в пепельницу, мы обсудим детали по передаче «Солдатам без границ» острова. Финансовой стороной дела займётся мой агент. Честь имею.
Я не хотел задерживаться в гостях у этих господ дольше необходимого.
Первыми я к себе вызвал Толстого и Тонкого. Я понимал, что оба могут мне понадобиться, и взял их с собой вместе с Миллером и Оцелотти. Конечно, Соваронв чьём доме мы временно поселилисьтут же начал жаловаться на коротышку-гоблина и толстяка-северянина, которые, по мнению авианина, не имели ни малейшего представления о том, как вести себя в приличном месте. С ним сложно было не согласитьсяТолстый и Тонкий были варварами до мозга костей. И если гоблин лишь изображал дикость, скрывая под коверканьем языка и развязными манерами недюжинный интеллект, то Толстый как раз был самым настоящим дикарём из земель за Завесой, отделяющей Северную лигу от прочего мира. Как Толстый оказался по эту сторону Завесы, угадать было несложно, но о подробностях бывшего лигиста, конечно, никто не расспрашивал.
Тонкий забрался на стул с ногами и уселся на корточки, царапая дерево длинными когтями. Привычка гоблинов не носить обувь из-за когтей меня всегда раздражала. Соварон обязательно выставит счёт за испорченную этой парочкой мебель. Я уверился в этом, когда услышал, как протестующе заскрипел стул под тушей Толстого.
Прекратите портить Соварону мебель, осадил их я. Если он выставит мне счёт, вычту из вашей премии. Ясно?
Куда уж яснее, командир, расплылся в улыбке Тонкий, когда денег лишают, всё всегда предельно ясно.
Ага, поддакнул Толстый. А без денег ничего не ясно становится.
Вот чтобы совсем без денег не остаться, начал я инструктировать их, и оба тут же подобрались, сбросив большую часть показного шутовства, вы отправитесь за океан. На юг Аришского материка, а если совсем уж точнов Рагну.
Далеко шлёшь нас, командир, сверкнул золотой фиксой Тонкий.
Я туда сам скоро отправлюсь, так что не переживайте, без присмотра не останетесь. А теперь внимательно слушайте, что от вас требуется
Следующим в гостевой кабинет Соварона, где я работал, когда бывал в Рейсе, вошёл сам хозяин дома в сопровождении Миллера с Оцелотти. Толстый и Тонкий ещё не успели убраться, и они встретились на пороге. Гоблин тут же принялся расшаркиваться перед Совароном, будто тот был премьер-министром или наследным принцем, при этом когти Тонкого оставляли длинные следы на ковре. Лица авиан читать тяжелослишком уж чуждо они выглядят, однако я отлично понимал, что Соварон сейчас прибавляет к счёту, который выставит мне, испорченный ковёр.
Бойцы, поднялся из-за стола я, как это понимать? Вы кто? Мои солдаты или уличные клоуны?
Гоблин с северянином тут же вытянулись по стойке «смирно» и отдали честь. Толстый, не скрываясь, на манер лигистов грохнул правым кулаком по груди напротив сердца. Тонкий же приложил два пальца ко лбу над верхней бровьютак отдают честь в сапёрных частях розалийской армии.
Шуты гороховые, припечатал их Соварон, когда гоблин с северянином покинули кабинет, и зачем они тебе? Думаешь, на них всерьёз можно положиться?
Знаю, коротко ответил я, закрывая тему. Адам, смотрю, ты оделся уже для визита в Рагну.
Оцелотти не изменял своей привычке ходить в клетчатых или полосатых рубашках на аришский манер, жилетах и плащах-пыльниках. В Афре это смотрелось органично, на улицах Рейса скорее смешно, потому я и не стал брать Оцелотти на встречу с чопорными господами.
Без меня в этот раз точно не обойдётся, ответил исталиец.
Верно, кивнул я, тебе и твоим «диким котам», скорее всего, найдётся работа в Рагне. Но пока надо обсудить дела здесь, и уже после этого отправляться за океан. Соварон, переведёшь все финансовые потоки на Миллера. Бен, кивнул я самому Миллеру, на тебе вся логистика перебазирования «Солдат без границ» на остров в Архипелаге.
Значит, в Рагну я с тобой не еду, резюмировал тот.
Верно, кивнул я. Но кому ещё я могу поручить такую операцию? Кто подготовит дом для нашей частной армии и воплотит мечту, о которой мы столько говорили в руинах Мельруна и траншеях под Сабировом?
«Солдаты без границ» были нашей с Миллером мечтой в те кошмарные годы. Мы оба понимали, что война не отпустит нас, она поселилась в наших душах и сердцах, въелась в самые кости. Мылюди войны, и в мирное время нам места не найдётся. А значит, надо продолжать служить кровавому божеству, став не просто бандой наёмников в Афре или на Востоке, где всегда идут конфликты и льётся кровь. Мы мечтали о настоящей частной армии, которая объединит всех солдат, не нашедших себя в мирной жизни. Все они откажутся от своей страны и будут служить только этой армии, не признающей границ. Они забудут свою родину и станут новой нациейнацией наёмников, готовых лить кровь исключительно за подходящее вознаграждение. И остров в Архипелаге будет серьёзным шагом в достижении этой цели. Наша общая мечта стала ближе на один большой шаг.
В первую очередь перебрасывай и устраивай людей, вооружение и технику, начал я инструктировать Миллера, но он прервал меня, подняв протез руки.
Если я занимаюсь логистикой, то оставь детали мне. Я сам разберусь, кого и как перебрасывать в первую очередь. И что тратить сначала надо гномьи кредиты, а золото оставлять на чёрный день, знаю не хуже твоего, командир.
Отлично, сказал я, сделав вид, что не заметил его откровенной отповеди. Оцелотти, собери два отряда «диких котов» по полтора десятка человек. Первый поведёшь ты, на второй подбери командира. Вы отправитесь в Рагну по обычным маршрутам для наёмников.
Это означало, что они поплывут на кораблях матросами и кочегарами, нанявшимися на один рейс. Таких немало сейчас отправляется за океан попытать счастья в бывших колониях. Почти для всех это билет в один конец.
Соварон, на тебе доставка оружия и боеприпасов для «диких котов», а также спецзаказа для твоих лучших друзей.
Твоя разлюбезная парочка клоунов, между прочим, у меня всю мебель в доме перепортила и ковры, и Обычно не терпевший грязи в своём обиталище, как и все авиане, Соварон аж запнулся из-за переполнявших его эмоций. Ты видел, во что они превратили свои спальни?
Даже близко подходить к ним не хочу, честно ответил я. Выставь счёт за весь нанесённый ими ущерб, я обязательно вычту из их денег эту сумму и перешлю тебе.
Кажется, мои заверения удовлетворили Соварона, и он остался полностью доволен услышанным.
А что будешь делать ты, командир? спросил у меня Оцелотти.
Для начала надо встретиться с одной принцессой, усмехнулся я.
Принцессы в наше время давно уже не те, что в сказках. Статус королевской крови сильно поколебался из-за войны, как и всего аристократического строя в целом, однако и сами принцессы перестали быть теми чувственными особами, которыми родственники распоряжались, словно ценным товаром. Да они и были товаромбудущими жёнами королей и принцев, матерями наследников престола. В таком виде они вполне устраивали свою многочисленную родню. Однако новое время диктовало новые законы, и женщины голубых кровей больше не желали быть простыми игрушками в руках мужчин вроде чопорных господ в старомодных вицмундирах.
Именно такой и была Шарлотта Ригийскаясупруга Максимилиана, экс-кесаря Рагны. Почувствовав, что под ним начинает гореть земля, Максимилиан отправил жену в Аурелию, а сам остался по неясным для меня причинам. Сегодня, когда я встречусь с принцессой Шарлоттой Ригийской, быть может, я узнаю, в чём было дело.
Принцесса приняла меня быстро, наверное, ей невыносимо скучно жить в огромном особняке на самом краю Большого Элизияаристократического квартала Рейса. В центре его, само собой, располагался королевский дворец, и чем дальше от него жила та или иная титулованная семья, тем хуже было её положение при дворе. Шарлотте Ригийской особняк предоставила розалийская коронамолодая королева Анна ясно дала понять супруге Максимилиана, где её место. Конечно, правительница Розалии не пожалела для принцессы ни самых вышколенных слуг, ни выезда, ни фрейлин, однако само место, куда поселили Шарлотту, ясно говорилоей не будут рады при дворе. И насколько мне было известно, принцесса не появлялась там вовсе, проводя дни и ночи в особняке.
Для визита к Шарлотте я надел свой лучший мундир, пошитый исключительно по настоянию Миллера. Также Миллер уговорил меня нацепить ещё и шпагу, чтобы выглядеть романтичнеевсе дамочки любят рыцарей. Скрепя сердце я согласился, и теперь, глядя на себя в ростовое зеркало, украшавшее одну из стен в приёмной, где я дожидался её высочество, понимал, что выгляжу донельзя глупо.
Великолепно выглядите, произнесла первым делом принцесса, войдя в приёмную, прямо как офицерик с обложки дешёвого дамского романа. Такие производят впечатление на наивных дурочек и престарелых домохозяек. Говорят, эти романы даже пишут женщины под мужскими псевдонимами. Как вы считаете, это может быть правдой?
Я не читаю романов, нашёлся я, и вытянувшись по стойке «смирно», чётко козырнул принцессе, будто генералу на плацу.
По крайней мере, честно, сказала она, сменив меня оценивающим взглядом, будто я был жеребцом на ярмарке.
Я ответил ей столь же откровенным любопытством, и её оно ничуть не смутило. Принцесса оказалась похожа на свой парадный портрет, то есть весьма хороша собой. Ей было уже не двадцать лет, однако фигуру она сумела сохранить почти девичьюдетей они Максимилианом так и не завели. Умело наложенная косметика и вовсе делала её лицо почти подростковым, с пухленькими щёчками этакого картинного ангелочка. Вот только вся эта мишура мгновенно забывалась, стоило лишь взглянуть принцессе в глаза. С детского лица на меня смотрели глаза вполне взрослой и очень умной женщины.
А теперь ответьте так же честно, зачем пришли ко мне? Уж не ради ли моего муженька, киснущего в застенках за океаном?
Вы просто читаете мои мысли, ваше высочество, рискнул я ответить в том же иронично-полусерьёзном тоне. Я здесь, чтобы уговорить вас отправиться в Рагну вместе со мной и вытащить вашего супруга из застенков.
А что мне для этого понадобится? Переспать с парочкой тамошних генералов, которые захватили страну? Я, пожалуй, не прочьпосле снулой рыбы, моего муженька, если вы не поняли, эти темпераментные господа будут в самый раз.
Если вы хотели смутить меня этими словами, пожал плечами я, то вам не удалось. Я солдат и в чужую койку заглядывать не привык.
Принцесса сделала несколько шагов ко мне и замерла на граниещё шаг, и расстояние между нами станет непристойно близким.
Зачем мне этот неудачник? спросила меня она. Думаете, он отправил меня из Рагны, когда под ним зашатался престол? Увы, она грустно улыбнулась мне, мой дражайший супруг даже не подумал обо мне. Дни и ночи напролёт он совещался со своими министрами и генералами, и пока они проводили часы в пустой болтовне, ситуация становилась всё хуже и хуже. Я видела, что он проиграл, но даже не пошла к нему, чтобы уговорить на побег. Мой супруг слепой глупец, он никогда не видел дальше собственного носа. Он, наверное, даже не сразу понял, что я покинула разлюбезную его Рагну и вернулась в Аурелию под крылышко молодой королевы Анны. Спасибо кузине, приютила меня. Так скажите же, для чего мне отправляться с вами обратно в Рагну? Мой муженёк-неудачник получит по заслугам, а я останусь свободной женщиной. Быть может, кто-то ещё составит мне хорошую партию и смогу выбраться из этого особняка.
Меня наняли родственники вашего супруга, ваше высочество, ответил я. Легально проникнуть в Рагну и встретиться с правящей ей хунтой я смогу, только если вы отправитесь туда. Встречаться с генералами Кукарачей и де Леброном предстоит вам, я же буду всего лишь вашим сопровождающим.
Значит, я начну картинно заламывать руки и обливаться слезами, а когда мне откажут, вы выложите свои карты на стол.
Примерно так, согласил я, хотя в самом деле на переговорах хотел бы обойтись без картинных сцен.
А если я откажусь, вы повезёте меня силой?
Я уже упоминал родственников вашего мужавсю эту стаю престарелых гусей в довоенных вицмундирах, но среди них есть парочка опасных людей. Дипломат и военный. Если вы откажетесь, завтра уговаривать вас придут они.
Я не был так уж уверен в своих словах, однако понялсработало! Ни единый мускул не дрогнул на лице её высочества, однако мы стояли достаточно близко друг к другу, и я увидел, как расширились от страха её зрачки. Она была отлично знакома с родственниками супруга и понимала, кто из нихгусь, а кто самый что ни на есть клыкастый волк.
Я помогу вам, рыцарь, в вашей священной миссии спасения моего неудачника мужа, произнесла она, подойдя ещё ближе и кладя руку мне на грудь. Это уже было далеко за гранью приличий, но я не отстранился. Если вы покажете мне весь любовный пыл, на какой способны солдаты. Принцесса картинно глубоко вдохнула. От вас пахнет порохом и кровью, значит, вы настоящий солдат, а не штабной офицерик со шпагой. Я хочу знать, правдивы ли легенды о том, что солдаты отдают всего себя в любовных утехах.
И не давая мне воспротивиться, принцесса повела меня в двери, ведущей во внутренние помещения особняка. Не стану кривить душой, я и не думал сопротивляться.
Не скажу, что я прямо-таки половой гигантникогда не льстил себе такими мыслями. Просто прежде все мои любовные утехи ограничивались визитами к шлюхам разной степени чистоты и ценовой категории. Конечно, в благословенные времена до войны у меня бывали интрижки, а у кого их не было по молодости. Я и теперь недурён собойи отдаю себе в этом отчёт, в студенческие же годы, да и после слыл вовсе грозой женского пола. А потом пришла война, диктующая свои законы во всём, и секс исключением не стал.
Честно признаю, столь опытной партнёрши, какой оказалась принцесса Шарлотта Ригийская, у меня ещё не было. Или я просто позабыл те времена. Она заставила меня попотеть в постельной борьбе, мы катались по роскошному ложу под балдахином, сминая простыни и скидывая на пол подушки. Принцесса любила позу наездницы, то и дело пыталась оседлать меня форменным образом. Я же бросал её на перину спиной вперёд и нависал сверху. Это было игрой, и я быстро понял, что одержать в ней победу очень важно для Шарлотты. Я поддался ей, постаравшись, чтобы всё выглядело естественно. Она вытянулась в струнку, все мышцы её сжались, и я ощутил сладкую до непереносимости боль. Я не кричал во время допросов и пыток, но сейчас какой-то животный стон вырвался из моей груди. Принцесса скатилась с меня на постель и легла рядом.
Ох, почему-то вполголоса произнесла она, легенды о солдатской ненасытности не лгут. Ты просто животное, вот что.
Я ничего не стал говорить с ответ, да и не нужны были принцессе мои слова.
Я спала с офицериками, что до сих пор носят шпаги и гордятся своей родословной, продолжала Шарлотта. Они были какие угодноутончённые, как салонные барышни, или, наоборот, нарочито грубые, но я слишком хорошо чувствую фальшь. Ни на йоту подлинного не было в их речах и поступках. А ты другой, тынастоящий.
И снова я промолчал, глядя на тёмный бархат балдахина. В спальне, куда привела меня принцесса, на столике у кровати стояла бутылка вина «Пино-нуар» и небольшая тарелка с нарезанным сыром, фруктами и виноградом. Рядом с бутылкой примостились два бокала. Неужели принцесса сразу рассчитывала затащить меня в постель? Вряд ли, конечно, стоило так обольщаться на свой счёт, но я решил хотя бы мысленно немного польстить себе.
Я налил нам вина и вернулся в постель. Принцесса лишь слегка пригубила, но по глазам её я прочёл благодарность. Не знаю уж, за что именно. Я вернул почти полные бокалы на столик и растянулся на смятых простынях. Шарлотта легла рядом, принялась водить тонким пальчиком по шрамам на моей груди и на животе. Обычно очень неприятно, когда кто-то трогает почти нечувствительную соединительную ткань, однако её лёгкие касания щекотали кожу, заставляя угли страсти снова разгораться в пламя.
Откуда они? спросила Шарлотта, поочерёдно прикасаясь к трём шрамам от пуль на правом боку.
Старые, ответил я. Они первые уложили меня в госпиталь надолго. Мы шли в атаку цепью, враги поливали нас пулемётным огнём, швыряли гранаты. Но мы добрались до них, вот тут вражеский офицер и успел всадить в меня полбарабана из своего «Вельдфера». Это револьвер такой, пояснил я.
Он продолжила расспрашивать про мои ранения, и я рассказывал о них, по крайней мере, о тех, что мог вспомнить. Об осколках мин и гранат, о колотых ранах от штыков, о почти белой пересаженной коже на месте ожога. И лишь о самом большом шраме, начинавшемся под грудью и заканчивавшемся в опасной близости от паха, я промолчал. Это слишком личное, слишком моё, чтобы делиться этим с кем бы то ни было.