Если кто-то пытался обмануть меня, считая себя самым умным, и не заплатить по контракту, то я приходил за ним. Всегда. И в этот раз моей целью стал Марио Огано.
Ублюдочный полуорк решил использовать пункт в договоре с «Солдатами без границ», гласящий, что убитым наёмникам плата не полагается, и пустил весь нанятый батальон под нож. Отправить моих людей в разведку боем на весьма хорошо укреплённые позиции правительственных войск, где сидели вовсе не местные бойцы, а недавно полученные Гриссо от розалийской королевы безымянные легионеры, это само по себе крайне спорное решение. Тем более когда до конца контракта остаётся меньше месяца. И всё же «Солдаты без границ» выполнили приказ, прошли линию обороны, уничтожили большую часть крупнокалиберных орудий, несмотря на потери. Вот только Огано на этом не остановился и для верности перемешал все позиции легионеров с местной сухой землёй, вместе с моими людьми. Вражеских пушек он уже мог не опасатьсяоб этом позаботились сами «Солдаты без границ».
Я знал Огано не один год, и он всегда исправно платил мне, когда я воевал за него, а потому был немало удивлён таким поступком. Я не хотел думать о нём совсем уж худо, для себя списав поступок мятежного генерала на обычный бардак, творящийся в любой армии особенно во время гражданской войны. Оцелотти по моей просьбе направил Огано людей из своего особого отряда, которые должны были вручить генералу моё письмо с требованием выплатить деньги по контракту, несмотря на гибель наёмников. Оплати Огано, и я бы просто не стал с ним больше связываться, однако полуорк отправил бойцов Оцелотти обратно. В ответном письме Огано ссылался на пункт договора о том, что мёртвым солдатам не платят. И этим он подписал себе смертный приговор.
Когда город показался на горизонте, а к столбам дыма добавился отчётливый запах гари, один из орков, сидевших в кузове, поднялся на ноги и встал к пулемёту. Откидывать дерюгу со спаренных стволов он не спешил, однако обе руки его уверенно легли на рукоятки. Спину орка, затянутую в кожаную куртку, заменявшую форму, украшала нарочито грубоватая аппликация окровавленной секиры.
Да, я ехал среди «Красных топоров» Гришнака. А с кем ещё мне было добираться до позиций мятежников?
За Гришнаком числился должок ещё со времени пленения Миллера, и орк легко согласился дать мне место в своей частной армии. Ну и большая коробка хороших упманновских сигар сыграла свою роль.
Орк за пулемётом скинул с его стволов дерюгу, как только впереди показались первые разваленные мазанки окраин Луисбурга. В этих пригородах, до войны переполненных народом трущобах, сейчас давно уже никто не жил. От домов остались только куски стен и заборов. Устроить тут засаду можно было только при помощи сильной магии, к примеру, сотворив иллюзию. Конечно, вряд ли Огано располагал волшебниками со столь могущественным даром, однако орк принялся водить стволами пулемёта по сторонам, ища любую опасность.
Я уже чувствовалскоро нас начнут убивать, и пулемёт никого не спасёт. Засады чуять я научился ещё на фронте, когда совсем ещё «зелёным» разведчиком ползал по ничьей земле во вражеские траншеи. Я всегда ощущал взгляды невидимых врагов, готовящихся открыть по мнеили по моему отрядуогонь из винтовок и пулемётов. И это же чувство защекотало меня изнутри, как только колонна грузовиков въехала в пригород Луисбурга. За нами следили десятки глаз, смотрящих через оптические прицелы или просто вглядывающиеся в приближающиеся машины. Засада ждала нас за крепостной стеной, давно разрушенной и ставшей лишь формальной границей, отделявшей город от пригородных трущоб. Дальше за стеной начинались дома в несколько этажей, многие тоже разрушены, однако в куда лучшем состоянии, чем трущобные мазанки. Вот там-тона вторых-третьих этажах купеческих домов и лабазов, недорогих гостиниц и таможенных постовнас и ждали люди Огано. Наёмники из Зоны свободных колоний, которых мятежный генерал получил от своих союзников, когда те узнали о безымянных легионерах, переданных Гриссо розалийской королевой. Поговаривали, что денег на это подкинули из Гальрии, где усиление влияния Священного союза в Афре никого не радовало. В общем, убивать нас будут профессиональные вояки, многие с опытом ещё Великой войны, а значит, делать это будут качественно.
Я покрепче стиснул укороченный вариант винтовки М-14, который прихватил с собой на эту миссию. На сей раз одного пистолета и ножа будет явно недостаточно, а потому я вооружился по полной.
Сигналом к атаке стал выстрел снайператяжёлая пуля разнесла голову орка, стоявшего за пулемётом. Тот ещё заваливался на спину, когда вокруг колонны разверзлась самая настоящая преисподняя.
По нашему и едущим следом двум грузовиками застрочили пулемёты. Вихрь пуль свинцовой метлой прошёлся по открытым кузовам машин, оставляя после себя убитых и раненых. Из переулков вышли два человека с тяжёлыми плазмоидными пушками. Проклятье! Откуда у Огано может взяться такое оружие? Его и в регулярных войсках сильнейших держав Аурелии не так много, а уж в Афре я его встретить нечто подобное не ожидал вовсе. Однако времени на удивление не было, я уже всем нутром ощутил низкий гул готовых к выстрелу электромагиумных катушек. За секунду до того, как они открыли огонь, я рывком выкинул себя из кузова грузовика. Два здоровенных шара перегретой магической плазмы ударили в борта головной и второй машины, превратив те в пылающие костры, а людей в нихв запечённые трупы. Твёрдая земля ударила меня, но, не обратив внимания на боль от ушибов, я поспешил укатиться прочь, прежде чем взорвались баки с горючим.
Нескольким бойцам «Топоров» удалось выскочить из машин, и теперь они отвечали врагу неуверенным огнём, сосредоточившись на солдатах с тяжёлым вооружением. Однако оба наёмника с плазмоидными пушками уже отступили в переулки, скрываясь от выстрелов. Лишённых укрытия солдат косили из одного за другим. В ответ с остальных машин застучали пулемёты, и солдаты «Топоров» выпрыгивали из кузовов, паля в белый свет, как в грошик, лишь бы заставить врага пригнуть головы. Взорвались несколько дымовых гранат, окутав машины сероватым облаком. Помогло малоогонь наёмников Огано был более чем плотным, и «Топоры» валились на землю, обильно поливая её кровью.
Пыль, пыль, пыль Сегодня она напилась крови, превращаясь в жирную красноватую грязь.
Я стрелять никуда не сталберёг патроны. Я здесь один и вряд ли легко разживусь боеприпасами. Да и дело моёмиссия для одиночки, где на счету каждый патрон. Я оставил за спиной избиваемых «Топоров» и ползком направился к зданию, раньше бывшему, наверное, общественной купальней. Через пробоины в стенах виднелись сохранившиеся кое-где фрески на банную тему довольно фривольного содержания. От некоторых остались как раз самые интересные детали.
Я заполз в здание и только там поднялся на ногине брюхом же пахать весь путь до центра Луисбурга, где засел мятежный генерал Огано. Лестница на второй этаж не вызывала особого доверия, но выбора не оставалосьлезть обратно на улицу под пули никакого желания не было. Я как можно быстрее поднялся по ступенькам, с которых сыпалась тонкая пыль, пробежал по коридору с дверями по обеим сторонам (в купальне явно оказывали кое-какие дополнительные услуги) и оказался перед здоровенной дырой в стене и полу на месте подъёма на крышу. Снова подумав, что староват становлюсь для таких дел, я закинул карабин на спину и пригляделся в торчащей балке. Конечно, доверия к ней было ещё меньше, чем к лестнице, но снова никакого выбора. Присев, я подпрыгнул и ухватился за балку обеими руками. Подтянулся, напрягая все силы, и закинул себя на крышу. Встав на ноги и выпрямившись, я снова посмотрел на Луисбург.
Цель моя была видна невооружённым глазомнад громадой имперской колониальной цитадели, возвышавшейся в центре города, парил личный дирижабль генерала Огано. Оттуда он руководил обороной Луисбурга, и на земле его не видели с тех пор, как он отослал людей Оцелотти. Несмотря на наглый ответ, полуорк боялся меня, и я пришёл сюда, чтобы доказатьего страх полностью оправдан.
Однако я не торопился. Сейчас время играет на меня, а значит, стоит подождать. Я присел у края крыши, поплотнее запахнувшись в свободную накидку, набросив на голову капюшон, и лишь после этого поднял к лицу бинокль. Отличный армейский образец с шестикратным увеличением. Над ним поработал Тонкийгоблин-инженер, не отличавшийся хорошими манерами, зато обладавший просто феноменальным даром делать из обычных вещей почти магические артефакты, хотя вроде бы сам он никаким особым даром не обладал. И теперь в правом углу линз мелькали чёрные циферки, обозначавшие расстояние до объекта, попавшего в перекрестье разметки, с такой точностью, которой не мог дать ни один дальномер.
Я следил за штурмом Луисбурга. Видел, как «Красные топоры»упорные ребята! сумели-таки проломить лбом выставленный на пути колонны заслон. Потери парней Гришнака никогда не смущали. Солдаты Огано были вынуждены оставить позиции и отступить. Конечно же, он проделали этот манёвр в идеальном порядке, уйдя на вторую линию обороны. Продвигавшихся по улицам «Топоров» в самом скором будущем ждёт весьма неприятный сюрприз. А значит, мне придётся покинуть уютную крышу и помочь им. Я не испытывал никаких тёплых чувств ни к одной из сторон конфликта, вот только в хаосе уличных боёв куда проще будет проникнуть в центр города. И раз уж «Топоры» не в силах сами устроить его, придётся им в этом немного поспособствовать.
Спускаться, как поднялся, у меня не было желания, а потому я просто зацепил крючок от альпинистского пояса, что носил поверх оружейного, на крыше, и скользнул вниз. К крючку крепился прочный тросик, смотанный в тугую катушку, умещающуюся в небольшой коробочке на поясе. С негромким гудением катушка начала разматываться, тормозя моё падение. Когда же до земли осталось не больше метра, я нажал стопор, и альпинистский пояс дёрнул меня вверх, но благодаря своей конструкции ничего внутри моего тела не повредил. Незаменимая штука в операциях по скрытному проникновению. Упершись ногами в стену купальни, я отпустил стопори вот я уже стою на земле. Сложнее всего обычно вернуть верёвку обратно в катушку, для этого, как правило, жертвуют крючком, но я парой уверенных взмахов сумел освободить его. Не хотелось терять снаряжение, которого у меня с собой в обрез.
Улицы, которыми я пробирался в тыл второй линии обороны бойцов Огано, оказались вовсе не безлюдными. Конечно, тут никто не жилнемногие мирные обитатели Луисбурга либо покинули город, либо убрались поближе к центру и цитадели, внушавшей всем иллюзию уверенности, а вот патрули ходили с завидной регулярностью. Несмотря на сражение, кипевшее не больше чем в сотне метров отсюда, солдаты в форме колониальной пехоты Экуменической империи, оставшейся со времён Великой войны, с винтовками на плечах мерили пыльные и пустые улицы шагами. Оборудованы были и несколько пулемётных гнёзд. Если бы кто-то попробовал обойти позиции обороняющихся, его ждал бы пренепреятнейший сюрприз. Улицы здесь были куда у́же, на земле валялись куски камней, а то и целые фрагменты стен, превратив их в настоящий лабиринт, где враг мог укрыться где угодно. Однако для меня не было лучшего пути в тыл, чем этот.
Закрепив карабин на спине, чтобы не выдал меня случайным лязгом, я вынул нож и пистолет и скрылся в лабиринте развалин. Я крался через него, прячась в укрытие, едва заслышав шаги патрульных. А те, надо сказать, не особо скрывались, заметить их можно было издалека. Они высматривали врага вдалеке, не подозревая, что он может сидеть среди развалин некогда роскошного дома в двух шагах от них, а то и валяться, распластавшись по-змеиному в пыли практически у них под ногами. Дважды патрульные проходились по краю моей накидки, не заметив меня. Ещё раз они устроили перекур, роняя пепел от дешёвых сигарет мне на капюшон. В тот момент я перехватил поудобнее нож, думая, что схватки не избежать. Однако обошлосьнегромко переговаривающиеся между собой на здешнем диалекте экуменика солдаты убрались восвояси.
Дальше я направился ближе к тем улицам, что примыкали к полю боя. Здесь всё отчётливее были слышны выстрелы. Палили густо, пачками, не считая патронов, пулемёты почти не замолкали, лёгкие пушки лупили шрапнелью прямой наводкой, а миномёты с характерными хлопками отправляли в короткий полёт свои снаряды. «Топоры» отвечали гранатами и огнём ручных пулемётов, заливая всё пространство перед собой свинцовым дождём. И всё же наёмники Гришнака раз за разом откатывались от второй линии обороны солдат мятежного генерала. Два бронетранспортёра с лёгкими орудиями на башнях решали исход любой атаки. «Топоры» поднимались раз за разом, но лишь для того, чтобы снова отступить, оставив на улицах трупы. Подойти к броневикам достаточно близко и попытаться закидать их гранатами у них не вышло ни разу.
Именно эти броневики и стали моей целью. Ничего, что бы могло причинить им хоть какой-то вред, у меня с собой, конечно же, не было, а значит, надо импровизировать. Уж это-то у меня всегда получалось отлично.
Я находился уже по ту сторону линии обороны солдат Огано и пополз к одному из навесов, под которым были сложены ящики с боеприпасами, охраняемые часовым. Тот больше пялился на поле боя, чем смотрел по сторонам, и мне не составило труда убрать его. Я поднялся на ноги за спиной у солдата, предплечьем левой руки зажал ему рот, одновременно несколько раз ударив ножом сзади. Парочка поставленных ударов в почки и лёгкие, и вот уже часовой бьётся в конвульсиях. Перерезать горло было бы надёжнее, но я хотел постараться оставаться незамеченным как можно дольше.
Кое-как притулив покойника к ящикам и подперев его же винтовкой, так чтобы он стоял, опираясь на ящики спиной, я занялся содержимым этого импровизированного склада. Само собой, никаких подарков судьбы вроде магнитных мин тут не нашлось, зато я обнаружил полностью собранную и готовую к стрельбе плазмоидную пушку, да ещё и десяток батарей к ней. Глянув на броневики, я прикинул шансы уничтожить из неё оба, но всё же решил отказаться от этой идеи. Слишком уж долго пушка набирает полную мощь, достаточную, чтобы взорвать такой вот бронетранспортёр одним выстрелом. Значит, надо действовать тоньшекак всегда.
Подхватив несколько батарей и проверив, что они полностью заряжены, я бегом помчался к ближнему бронетранспортёру. Охранения рядом с ним выставлять не стали, и я легко нырнул ему под днище. Теперь пошла кропотливая и опасная работа. При помощи ножа и запалов от ручных гранат, прихваченных в тех же ящиках под навесом, я превращал батареи к плазмоидной пушке в нестабильные магиумные мины. Мир вокруг меня словно перестал существовать вовсе. Я не обращал внимания на грохочущий броневик, хотя как только закатился под него, ощущал каждый выстрел пушки всем телом.
Этому трюку меня научил всё тот же неугомонный гоблин Тонкий, доказывавший свою полезность в рядах «Солдат без границ». Риск при этой ювелирной работе невероятно велик, одно неверное движение, и обо мне даже памяти не останетсянечего будет вспоминать. И всё же я справился, уложив батареи на землю рядом с собой. Они зловеще поблёскивали красными огоньками, обозначавшими нестабильность магиума. Заряди такую в плазмоидную пушку, и та взорвётся, как только катушки начнут накапливать энергию для выстрела. А если подсоединить к ней самый обычный запал, хотя бы от ручной гранаты, что я проделал, то последствия будут куда более разрушительными. Взрыватель я сунул только в одну батареюэтого вполне достаточно, цепная реакция прекрасно управится сама. Вытянув наружу шнур с фарфоровым кольцом, я пару раз глубоко вдохнул-выдохнул, готовясь к рывку. Замедлителя хватает на четыре-пять секунд, и за это время мне надо оказаться как можно дальше он бронетранспортёра. Рванув шарик, я, не раздумывая, выкатился из-под днища рявкающего орудием броневика и помчался к ближайшему зданию. В голове бился пульс, отсчитывая оставшиеся до взрыва секунды.
Охранение всё же выставили, просто оно было невелико и мне посчастливилось его благополучно миновать, когда я нырял под днище броневика. Двое бородачей-гномов, отчаянно потеющих в своих кирасах и стальных шлемах, вооружённые укороченными штурмовыми дробовиками и треугольными щитами, вскинули оружие, как только увидели меня. У меня не было времени на схватку с ними, а потому я просто выстрелил несколько раз на бегу, заставляя обоих укрыться за щитами. Пули бессильно звякнули по ним и шлемам гномов. Враги были готовы уже пальнуть в ответ, когда я распластался в длинном прыжке, ныряя в здание. А за нашими спинами взошло второе солнцемагиумное.
Самое жуткое, что взрыв моих самодельных мин был абсолютно бесшумным. Просто на месте одного из броневиков вырос здоровенный шар плазмы, превративший боевую машину в ничто. Не взорвались внутри неё снаряды, не вспыхнуло топливо, бронетранспортёр просто перестал существовать, от него даже пепла не осталось. Как и от обоих гномов, наводивших на меня дробовики. Они, наверное, даже не поняли, что их убило.