Одно за другим разлетались тусклые стекла. Летели щепки, бронебойные пули навылет пробивали дерево, за ними из дыр выстреливали пыльные столбики солнечного света. Я бежал, пригнувшись, а труба ходила ходуном, раскачивалась, меня бросало то на стенку, то на конвейер, полоса разрывов догоняла Последняя пуля пронеслась у самой спиныи все смолкло.
Вернее, смолк грохот «ГШГ-Ультра» и шипение быстро вращавшегося четырехствольного пулеметного блока, но не рокот винтов. Он накатил волной, тень скользнула по трубеи вновь стало светлее.
Я остановился у конца конвейера. Посмотрел вниз, увидел дощатый колодец и, далеко-далеко, отверстие в крыше цеха.
Рокот вновь стал громчевертолет приближался.
Растопырив руки и ноги, я спускался по душной трубе. Проникающие сквозь щели лучи расчертили ее тусклыми полосами. Несколько секунд назад «крокодил» пролетел надо мной без единого выстрелакажется, пилот не понимал, где я. Он мог подорвать всю постройку выстрелом ПТУР или залпом неуправляемых ракет, но почему-то не делал этого. То ли боезапас экономил, то ли тот вообще закончился То ли был уверен, что промахнется? Какой-то бездарный пилот нам с Никитой попался, создается впечатление, что не профессионал, и это единственное, что радовало в данной ситуации.
Рокот почти смолк, вновь усилился и больше не менял тональности. Вертолет завис где-то неподалеку, но в трубе я не мог понять, где именно.
Я цеплялся пальцами за щели, упирался каблуками в доски, соскальзывал, кряхтел и сопел, как забитый пылесос, кашлял от пыли. Когда преодолел половину расстояния, рокот стал тише. Неужели улетает? Посмотрел внизтруба немного шире темного отверстия в крыше, там можно будет остановиться, приглядеться к тому, что внизу, и определить, стоит ли спускаться дальше или лучше, выбив доски, пролезть на крышу цеха.
Но действительность, как это часто бывает, быстро внесла коррективы в мои планы.
Раздался громовой хлопок: пилот запустил ПТУР. Взвыл реактивный двигатель, и я прыгнул вниз, скользя подошвами и ладонями по стенкам, всаживая занозы в кожу. Ракета врезалась в верхнюю часть трубы, где она соединялась с конвейером.
Ко мне рванулся клуб огня. Я падал, едва касаясь стенок. Труба качнулась. Подошвы врезались в края квадратного отверстия, я присел, расставив ноги, упираясь в бетон. Внизу было темное пространствонаверное, печка, куда падала глина с конвейера.
Доски изгибались, лопались, стреляя щепками, труба кренилась.
Огонь не добрался до меня, затух по дороге, лишь волна жара лизнула голову. Подавшись вбок, я локтем врезал по остаткам фанеры, нырнул в отверстие и покатился по бетону.
И вскочил, взмахнув руками на краю тусклого свинцового озера, едва выделяющегося на сером бетоне
На краю аномалии под названием «зыбь».
Я чуть не вступил в нее, а это не привело бы ни к чему хорошему. Отпрыгнул, развернулсятруба наклонилась, как Пизанская башня, которой надоело стоять, и она решила рухнуть на головы горожан.
Так вот что за аномалия создала светящиеся артефакты, мерцание которых мы разглядели ночью!
Теперь я видел их вблизи: мягкие влажные грибы, тонкие ножки, шляпки размером с кулак.
Вертолет летел прямо на меня.
Он мчался низко над крышей, носом вниз, почти цепляя бетон обтекателем. Винт полосовал воздух. Я рванул гранату с ремня, швырнулпролетев над краем размытого круга винта, она врезалась в радиолокационную станцию. Машинально подавшись назад, я провалился в зыбь. Взмахнул руками, схватился за что-то мягкое, оно оторвалось, сморщилось под пальцами. Граната взорвалась, машину тряхнуло. Меня втянуло до пояса. Я пригнулся, вертолет пронесся над самой головойи врезался в аномалию.
2
Мне дважды приходилось попадать в зыбь, оба раза спасал напарник. Наверное, так же чувствует себя лягушка, угодившая в банку сметаны. Молотишь руками и ногами по вязкой субстанции, которой под действием аномалии стала обычная материя, пытаешься выбратьсяно зыбь не просто утягивает попавший в нее предмет в себя, она к тому же растет, и ты проваливаешься все глубже.
Я погрузился в жидкий бетон по пояс, затем по грудь.
Но вертолет опустился еще глубже. Кабина ушла в зыбь целиком, хвостовая штанга наклонно торчала в небо. Несущий винт тяжело вращался, взбалтывая аномалиювсе медленнее и медленнее.
В любой миг зыбь могла застыть, вмуровав меня в бетон. Я рванулся к границе аномалии, понимая, что не успеваюона уже раскинулась чуть ли не на всю крышу, и тут ноги провалились. Они вынырнули из вязкой субстанции, еще мгновение я колотил руками, не понимая, что происходит, лотом сообразил: ну конечно, ведь подо мной крыша, а не земля!
Я нырнул. Кровосос меня побери, никогда не думал, что доведется нырять в аномалию!
Разжиженное вещество стало густеть, сдавливая тело. Вдохнув, я погрузился с головой, изогнулся. Бетон твердел. Голова вырвалась из объятий зыби, я увидел уходящую во все стороны серую плоскость и торчащий из нее нос вертолета.
Внизу был железный мосток с низкими перилами, дальшеполотнища воздушной паутины, еще нижегромады прессов и пол Я разглядывал цех, высунувшись из потолка!
Все правильно, ведь раньше эти аномалии попадались нам на поверхности земли либо в подвалах. Какая у них средняя глубина? Метра полтора, иногда два. А толщина панелей, из которых сложена крыша? Я не знаю строительных спецификаций, но вряд ли они толще метра. Вот и получается, что глубина аномалии превысила толщину крыши
Зыбь почти застыла, я двигался как сквозь сливочное масло, слегка подтаявшее на солнце. В последнем рывке вывалился из аномалии, рухнул на мосток. Часть утопленных в потолок ржавых крепежных штанг сломалась от удара, и мосток накренился.
Я упал на живот, в груди екнуло. Рукоять торчащего из кобуры пистолета звякнула о прутья. В щелях между ними виднелась протянувшаяся по всему цеху воздушная паутина и пол под нею. Там бродили шатуны.
Почему так жжет левую руку, будто за крапиву схватился? Я скосил глазапальцы сжимали какую-то округлую белесую штуковину. Что это за И тут же понял: шляпка гриба, то есть верхушка артефакта зыби! Когда меня затянуло, я машинально ухватился за гриб, будто попавший в топь человек за растущий рядом куст, и сорвал энергетическое ядро артефакта.
Бросив его, я оглядел ладонькожа покраснела. Не хватало еще обжечься или подцепить какую-то аномальную болячку! Впрочем, жжение сразу уменьшилось.
Артефакт упал на краю мостка, закачался на покатой спинке. В центре розовела сморщенная выпуклость, похожая на большую бородавку, вокруг на лоснящейся поверхности были пупырчатые круги, будто мелкая сыпь.
Другой бы, наверное, оставил эту штуку в покое, отполз от нее побыстрее, но я так не могу. Артефакты, аномалии, всякая мутировавшая растительность вроде волчьей лозы и зеленухимоя страсть. Шляпка гриба притягивала взгляд как магнит. Сколько мы с напарником гадали, какие артефакты производит зыбь и почему они ни разу не попадались нам на глаза! А тутвот оно, рядом, только руку протяни.
Хрустнула еше одна из штанг, протянувшийся под потолком огромного цеха мосток со скрипом просел. Гриб качнулся и застыл на самом краю, между прутьями ограды. У меня внутри все оборвалось. Пол тоже из арматуры, но там щели узкие, а вот сквозь ржавый заборчик артефакт может выпасть
Куртка все еще обматывала пояс, сорвав ее, я вытащил из заднего кармана сверток, сорвал промасленную бумагу, отбросилна ладони остался зеленоватый мягкий комок листьев зеленухи. Это одно из аномальных растений Зонынаподобие волчьей лозы, лохматой лианы или Дерева-Кукловода.
Мосток вновь просел, артефакт качнулся между прутьямино я уже накрыл его ладонью, на которой лежали широкие круглые листья, как бабочку сачком. Прижал, потянул к себе. Осторожно завернул в листья, потом отстегнул от ремня небольшой контейнер, открыл крышку. Фиксатор там был сломан, крышка болталась, но хотя я и завернул артефакт в зеленуху, все равно лучше таскать его в контейнере, чем просто в кармане.
Поднявшись на четвереньки, я огляделся. Корпус вертолета, торчащий из бетонного потолка, выглядел дико, нелепоот такой картины могла закружиться голова. Висел он недалеко от мостка, я хорошо видел боковой обтекатель, выдвинутую до предела посадочную фару, турель с «ГШГ-Ультра» и тупоносую ФАБ-100 на пилоне под крыломстокилограммовую фугасную авиационную бомбу с длинным стабилизатором на конце. То, что она висела под крылом, а не на брюхе, означало, что таких бомб две.
Под мостком колыхалась паутина, украшенная слезами мрака двух видов, большими синими и маленькими черными. Синие висели неподвижно, черные медленно перемещались. С одной стороны мост заканчивался квадратной площадкой, метрах в пяти под ней протянулся еще один мосток, ведущий к бетонному выступу у стены, от которого к полу шла лестница.
Я лег на живот и поглядел между прутьями.
Внизу находилось гнездо шатунов. Воздушная паутина обматывала два огромных пресса для штамповки кирпичей, в некоторых местах нитей было так много, что они напоминали мутно-белую пленку. Под стеной среди белесых лохмотьев висели в ряд лиловые вытянутые груши, они дышали, разбухая и опадая. Что-то было внутри нихкакие-то изогнутые зародыши размером с пятилетнего ребёнка, может, будущие мутанты, химеры или полтергейст или еще кто? Что, в конце концов, мы знаем о том, как размножаются те же контролеры или кровососы? Кажется, никто никогда не видел самку контролера
В дальнем углу цеха, возле приоткрытых ворот, в полу было круглое отверстие, из которого торчали изогнутые серые зубья длиною несколько метров каждый. Они почти сходились узкими зазубренными концами, образуя подобие конуса, мне показалось, зубья едва заметно подергиваются. Из дыры снизу лился приглушенный свет, сквозь самую широкую прореху между двумя зубьями туда один за другим уходили шатуны. Сверху мне казалось, что они бродят по залу беспорядочно, бесцельнои все же в их перемещениях был какой-то непонятный ритм.
Раздался скрип, и мосток просел сильнее. Пора валить отсюда, а то обрушусь вместе с ним в паутину. На моих глазах две штанги медленно выходили из креплений в потолке, струйки ржавчины сыпались с них.
Я привстал. Можно добраться до второго мостка, по нему перебежать к торчащей из стены бетонной плите и дальше спуститься по лестнице.
Стволы пулемета под обтекателем «крокодила» дрогнули. Так пилот жив! Мосток скрипел, кренился все сильнее. Пулемет качнулся, донесся натужный скрип поврежденной при падении турели, и стволы завращались. Черт, черт! Он направлен в ту сторону, куда я собрался бежать, пилот начнет стрелять, как только я окажусь на линии огня
Я вгляделся в черное бронестекло фонаря. Показалось, что смутно вижу за ним раскоряченную на ремнях в кресле фигуру, голову в шлеме и рукихотя скорее всего это была лишь игра воображения.
Протяжно заскрипев, мост рывком опустился на полметра, я едва не полетел с него и вцепился в перила. Штанги медленно выходили из потолка, следом летел крошащийся бетон. Сейчас мосток упадёта мне некуда деться с него, единственный путь к отступлению перекрыт пулеметом. Подняв «файв-севен», я выпустил две пули в середину фонаря, хотя понимал, что это беесшясленно. Они срикошетили, одна лязгнула о перила, другая взвизгнула над ухом. На броне даже царапин не осталосьа мост еще просел, удерживаться на нем стало совсем трудно, подошвы скользили. Убрав пистолет в кобуру, я схватился за ограждение. Что делать?! Сейчас он упадет, но я не повисну в паутине, как Никита, этот помостсплошное железонаверняка порвет ее.
С лязгом предпоследняя штанга выскочила из отверстия. Мой взгляд уперся в турель. Стволы больше не вращались. Что это значит? «ГШГ» не будет стрелять, если ствольный блок не крутитсятам что-то сломалось!
Времени больше не было. Я рванулся по наклонной поверхности, съезжая, перебирая руками по ограждению, царапая ладони о ржавый металл. Мосток содрогался; как в замедленной съемке, я видел выходящую из потолка последнюю штангу.
Дверца кабины раскрылась, показался пилот с «Кедром» в руках и сразу открыл огонь.
Пули врезались в мосток, и это его добилоотломившись от последней штанги, он полетел вниз. Перескочив через перила, я боком свалился на нижний помост.
Правую руку пронзила боль, я выхватил пистолет левой. Странный какой-то пилотиз-под шлема торчат длинные волосы, одет в меха Он уперся локтями в края проема, «Кедр»небольшой пистолет-пулемет со складным прикладомболтался на ремне, стянувшем запястье, голова в шлеме свесилась Мне даже показалось, что пилот мертв, но он вдруг рывком подался обратно в кабину.
Я начал стрелять.
Он тоже.
Но между нашими выстрелами была одна существенная разница.
Я открыл огонь из пистолета, а пилот дал залп ракетами.
Три дымовых шлейфа прочертили воздух над площадкой, ракеты пробили слои паутины и врезались в дальнюю стену цеха возле приоткрытых ворот.
Трещина зигзагами побежала вверх, расширяясь, повернулаи замкнулась в кольцо. Наружу выпал здоровенный кусок бетона, в цех полился дневной свет, потолок просел.
Я лежал оглушенный, корчась от боли в ушах, прижимая к ним ладони. Из носа текла кровь.
Пилота в кабине защищают броня и шлемофон, а я попал под мощнейший акустический ударнаходиться поблизости от стреляющего ракетами вертолета, да еще и в помещении, опасно для жизни. Из-за контузии я оглох, в голове пульсировала боль, сердце глухо стучало. Помотав головой, встал на четвереньки, рукавом вытер кровь с лица, сплюнул. Увидел лежащий рядом пистолет, потянулся к нему, но тут все поплыло, и я упал. Зажмурился, открыл глаза. Взяв пистолет, опять приподнялся.
Пилот в кабине зашевелился, и я дважды выстрелил.
Из проема раскрытой дверцы выскользнул и полетел вниз «Кедр». Провожая его взглядом, я увидел, что обвалившийся мосток порвал лишь верхние слои паутины и повис наискось, одним концом почти касаясь пола. Паутина ходила волнами, слезы мрака раскачивались, иногда отрывались от нитей, падали на далекий пол и лопались, пуская фонтанчики черного ничто. На моих глазах один артефакт свалился на голову шатуна, залил его кислотным мракомфигура начала оплывать, как свеча, укорачиваться ноги без торса стояли еще несколько секунд, потом упали.
Пистолет-пулемет ударился о край мостка и отскочил в прореху между нитями. Краем глаза я заметил движение сбоку, повернул головуиз ворот, смутно видимых на другом конце цеха, появились люди. Двигались они совсем иначе, чем шатуны.
Уши болели, из носа все еще бежала кровь, в голове гудело. Я встал, широко расставил ноги. Шатаясь, сделал шаг к бетонной площадке у стены. Поглядел вверх. Что он там делает опять, я ж его пристрелил? Эй, пилот, ты почему двигаешься? Неуверенно, медленно я поднял пистолет дрожащей рукой. Люди внизу бежали, расталкивая неповоротливых шатунов. Совсем мало у меня патронов осталось Возле кресла красный рычаг, пилот пытается за него потянуть
Что это за рычаг?
В голове немного прояснилось, хотя глухота не прошла, и я по-прежнему ничего не слышал. Какой-то, наверное, тугой рычаг ему попался, не может сдвинуть, бедняга, все потому, что я его ранил, причем смертельно. Но все жечто за рычаг, почему пилот так настойчиво тянет его?
Я посмотрел ниже, на крыло «Черного крокодила». И в этот миг будто двумя ударами молотка из моих ушей выбили затычки, какими закрывают отверстия в бочках с вином, множество звуков ворвалось в голову.
Красный рычаг!
Упав на колено, я выстрелилпромахнулся, еще раз, попал ему в грудь, но за эту секунду пилот таки сумел сдвинуть рычаг, и фугасная авиационная бомба калибром сто килограммов сорвалась с крыла вертолета.
Лязгнул кронштейн, и она полетела, разворачиваясь стабилизатором кверхурухнула в паутину, как чугунная гиря в воду.
ФАБ проскользнула между нитями, едва потревожив их. Я вскочил и побежал.
И почти достиг бетонной площадки, когда внизу рвануло.
Грохоча, куски бетона посыпались вокруг. Площадка дрожала, как студень на вибростенде, несколько секунд мне казалось, что здание не выдержит, развалится. По всему цеху паутина ходила волнами, что-то сыпалось с потолка, один из прессов вдруг с тяжелым скрипом накренился, лязгнув, уперся в бок другого, да так и застылтеперь они напоминали двух пьяниц, поддерживающих друг друга.
Когда все закончилось, я встал на ноги. В центре цеха зиял пролом, из него лился тот же чужеродный свет, что и сквозь дыру между изогнутыми зубьями. Я зашагал к лестнице, покачивая «файв-севеном» в правой руке. Патронов в магазине осталось пять, может, шесть, не больше. Вокруг пролома валялись тела шатунов, живые двойники бесцельно бродили вокруг. Я поднял головувертолет все так же нелепо торчал из потолка далеко вверху.