Крис РайтПолая гора
WARHAMMER 40,000
Вот уже более ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Терры. ОнПовелитель Человечества. Благодаря мощи его несметных армий миллион миров противостоит тьме. Однако сам онгниющий полутруп, разлагающийся властелин Империума. Жизнь в нем продлевают чудеса из Темной Эры Технологий, и каждый день ему в жертву приносят по тысяче душ.
Быть человеком в такие временазначит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить, посреди вечных битв и кровопролития. Слышать, как крики боли и стенания заглушаются алчным смехом темных божеств.
Это беспросветная и ужасная эпоха, где вы найдете мало утешения или надежды. Забудьте о силе технологий и науке. Забудьте о предсказанном прогрессе и развитии. Забудьте о человечности и сострадании. Нет мира среди звезд, ибо во мраке далекого будущего есть только война.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ниир Хазад выжила.
Еще совсем недавно никто не смог бы с уверенностью сделать такое заявление. Хирургеон-философ Корвейна по имени Эруний провел немало часов за операционным столом. Он передвигал склянки с жидкостями, накладывал швы, разрезал и сшивал мышцы до тех пор, пока состояние пациентки не стабилизировалось, сердце не начало биться, а легкиеперекачивать воздух. Когда Хазад наконец очнулась, то первым, что она увидела, было костистое лицо Эруния. Он смотрел на нее поверх очков-половинок так, будто разглядывал испорченный образец для лабораторных исследований.
А ты крепкая, заметил он.
Она и сама это знала. У рожденных в мире смерти нет других вариантов. За годы службы Хазад не раз получала серьезные ранения, но потом всегда поднималась на ноги. Однажды на магнитных платформах, что висели на низкой орбите Драмде XI, болтерный снаряд попал ей в плечо и вырвал кусок мяса размером с кулак. По идее, она должна была умереть. И когда получила отравленный шип в живот на нижних уровнях ульев Гидры Деметриустоже. В то время, однако, ей помогали слуги инквизитора Ховаша Фелиаса. Ее предыдущий господин был обеспеченным человеком. Он обладал богатой оружейной и отлично оснащенным апотекарионом. Потому медицинская помощь, когда она требовалась, всегда отличалась превосходным качеством. Сейчас, когда разум затуманился от обезболивающих, Хазад даже не понимала, где находится, не говоря уже о том, чтобы оценить процесс лечения. И все же бледный как смерть, постоянно мигающий Эруний доверия не внушал.
Да не без гордости прохрипела Хазад.
Силы понемногу восстанавливались. Хирургеон приходил раз в несколько часов с очередной порцией микстур и иголок. Сервиторы неуклюже и неспешно бродили по палате и, капая слюной, обслуживали древние на вид машины.
Хазад приходила в себя. Девушка начала понимать, кто она, где находится и что произошло. Она вспомнила долгую охоту, когда казалось, что на них ополчился весь мир, и то, как один за другим гибли члены свиты господина. За все то время она ни разу не пыталась убедить его улететь, покинуть Терру, ставшую врагом. Инквизитор не отступает, если напал на след. И до самого конца она верила, что ее господин узнает имя загадочного противника и найдет способ дать ему отпор. Хазад ошиблась. Фелиас погиб, как и все прочие. Осталась только онабеглянка, вырвавшаяся из тьмы, что клубилась у подножья могучих шпилей, и попавшая в очередную компанию убийц и изгоев. И даже там смерть шла за ней по пятам, пока, наконец, не настигла в глубоких катакомбах под Дворцом, где ксеносы и боги из мифов сражались во мраке подземелья.
Но Хазад снова сумела ее обмануть. Правда, теперь Ниир было больно дышать и моргать, а при попытках сглотнуть саднило горлосовсем недавно там стояли медицинские трубки.
Окончательно придя в себя, Хазад обнаружила, что лампы в палате дают совсем мало света. В полумраке она не сразу поняла, что в помещении есть кто-то еще.
С возвращением, ассасин, произнес Эразм Кроул.
Это был их первый разговор. Хазад слышала имя инквизитора от Спинозы, но мельком и в спешке. Когда им наконец довелось встретиться, воздух гудел от выстрелов, а лучшие люди Рассило шли в атаку с явным намерением прикончить ассасина.
И все-таки она сразу его узнала. Инквизитор носил черную мантию с серебряным кантом. Зачесанные назад волосы обрамляли худое, болезненное лицо, покрытое множеством шрамов. Он сидел неподвижно, сложив руки на коленях, и почти сливался с окружающими тенями. Только мягкий, чуть хрипловатый голос выдавал в нем что-то человеческое.
Хазад попыталась поднять голову с подушки и потерпела неудачу.
Инквизитор прохрипела она.
Кроул поднялся и поменял металлическую чашку с водой в изголовье кушетки. Хазад сделала осторожный глоток.
Мне хотелось дать тебе больше времени на восстановление, сказал Кроул. Раны серьезные. Спиноза считала, что ты можешь умереть.
Спиноза. Люче Спиноза. Эта женщина, дознаватель Кроула, смогла выследить Хазад и, судя по всему, спасла ей жизнь. Спинозу слепили из какого-то особенного тестаона была жестче, крепче и энергичнее большинства людей. Они с Хазад были похожи. Обе стали искусными воинами: в Империуме не было недостатка в наставниках, обучающих убивать самыми разными способами. А вот человек, сидящий сейчас в апотекарионе, был другим. Возможно, он уступал им по физическим способностям, но зато от него исходила аура силы, и даже одного скупого слова оказалось достаточно, чтобы по спине пробежал холодок.
Она жива? спросила Хазад. У нее никак не получалось вспомнить, чем же все закончилось там, в подземелье под могучими стенами Дворца.
Жива, слава Императору. Думаю, что убить ее в принципе непросто, и я этому очень рад.
Хазад снова сглотнула. На этот раз было не так больно.
Тогда могу я
Подожди. Кроул не дал ей договорить. Ты не на допросе. Вопросы можно задать, когда наберешься сил. А пока я хочу, чтобы ты знала, что здесь безопасно.
Нигде не безопасно, слабо улыбнулась Хазад.
Ха. Может и так. Но везде опасно по-разному. Ты знаешь, где находишься?
Хазад кивнула.
Большинство из тех, кто сюда попадает, уже никогда не выходят обратно, продолжил Кроул. Ты, разумеется, вольна уйти, когда пожелаешь. Я немного знаком с кодексом Шоба. Тебе нужно найти обидчиков.
Да, решительно ответила она. Я знаю имена. Если хоть один еще жив
Хорошо. Я одобряю этот курс действий. Он подался вперед так, что лицо попало в круг тусклого света, и Хазад заметила: под глазами инквизитора залегли глубокие, почти черные синяки. Ты должна выбрать путь, который считаешь правильным. И идти по нему либо в одиночестве, либо вместе с нами. Спиноза, вероятно, рассказывала, что я привык работать один. И долгое время это действительно было так, но с недавних пор тут стало опасно. Я смогу найти применение навыкам убийцы из школы Шоба. Это, конечно, не самая безопасная работа, учитывая все происходящее, но я попрошу тебя обдумать предложение, когда восстановишься.
Не нужно ждать, ответила Хазад, глядя Кроулу в глаза. Я остаюсь.
Правда? Тот поднял бровь. Ты уверена?
Спиноза доверяет мне. Я доверяю ей. Другого господина нетты подойдешь.
Понятно, хмыкнул Кроул.
Когда инквизитор поднялся на ноги, в глаза Хазад бросилась его худоба. Закутанный в длинную мантию, он казался похожим на потрепанный хлыст.
Тогда поправляйся, сказал он. Набирайся сил.
Хазад почувствовала, как сознание покидает ее. Эруний, вероятно, пустил по воткнутым в вены трубкам какую-то очередную смесь, которая должна была вызвать сон и ускорить такое желанное выздоровление.
Буду стараться, выдавила она, изо всех сил пытаясь не закрыть глаза.
Вот и хорошо, кивнул Кроул. Они снова придут за тобой. И за мной тоже.
Да.
Просто держу тебя в курсе. Еще ничего не закончилось.
Горячие, настойчивые объятья сна обволакивали мысли.
Никогда не заканчивается, пробормотала Хазад, вспоминая все свои ранения. Всегда начинается заново.
Мальдо Рев тоже восстанавливал силы.
Его тело, так же как и у убийцы из школы Шоба, окрепло после бесконечных тренировок. За десятилетия службы мышцы стали твердыми, как стальные канаты. Он был весь покрыт шрамами, а следы от застежек и креплений доспехов навсегда отпечатались на грубой коже. Капитан покинул катакомбы вместе со Спинозой в расколотой панцирной броне и залитом собственной кровью шлеме. Рев не жаловался: почти все задания заканчивались именно так.
С возрастом на восстановление требовалось все больше времени. Он служил Кроулу уже восемь лет. До этого Рев был сержантом в подразделении другого инквизитора, а еще раньшесолдатом штурмового батальона одной частной армии с постоянной дислокацией в космосе. Более ранние воспоминания утратили четкость то ли из-за почти непрекращающихся боев, то ли из-за регулярных очисток памяти, пройденных во время начальной подготовки. Он не мог рассказать, с чего все началось и как он попал на службу. Вместо воспоминаний о тех временах у Рева остался только набор смутных впечатлений. Он будто бы всегда был верным слугой Кроула.
Иногда ему снилась другая эпоха и другая планетаясное, бледно-зеленое небо, пыльная равнина, раскинувшаяся до самого горизонта, ребенок, в ужасе бегущий от железных кораблей, зависших в воздухе. И даже сейчас, после очередной операции, во время отдыха в медицинском центре Корвейна, в памяти всплывали эпизоды жизни в схоле. Он помнил, как болели раны, оставленные электрохлыстами инструкторов, как кровоточили губы от постоянного повторения боевой доктрины. Иногда Рев видел себя изможденным, сломленным подростком, плачущим от злобы на жесткой кушетке. Эти тренировки не прошли бесследноони вытравили из него всю слабость, оставив только то, что нужно для выполнения долга. Как и многих других слуг Трона, его разобрали на части и выковали заново.
Для оперативника уровня Рева Корвейн мог бы считаться не лучшим местом службы. Кто-то другой на его месте просил бы повышения или перевода в более престижный частный отряд или даже послал бы запрос на передачу под его управление какого-нибудь подразделения в активной структуре Астра Милитарум. Но Рев понимал, что именно приобретает, работая на Кроула. Одни инквизиторы были настоящими садистами и воспринимали своих солдат как расходный материал. Другиеэкстравагантными чудаками, распоряжающимися имуществом Империума как собственным и создающими свои крохотные государства исключительно ради гордыни. С Кроулом было проще. Он уделял мало внимания внешней атрибутике и концентрировал все силы на работе. Инквизитор много требовал от своих слуг, но и сам проявлял недюжинную заботу. И это позволило ему заслужить нечто большее, чем внушенное тренировками послушание. Кроул вызывал у подчиненных что-то похожее на настоящую преданность.
Но даже такого человека, как Рев, еще можно было впечатлить. На последнем задании он столкнулся с невероятным: в лишенных света катакомбах капитан бился плечом к плечу с кустодиямиправда, очень недолго. Они едва замечали штурмовика, а его личный вклад в сражение под стенами был в лучшем случае номинальным, но, так или иначе, ему довелось находиться рядом с гигантами из легенд. Можно было прожить жизнь и никогда не увидеть ничего подобного. А теперь, даже если бы он рассказал кому-то об этой битве со всеми подробностями, никто бы не поверил.
И сейчас Рев стоял на краю погруженной в полумрак тренировочной площадки, в мокрой от пота тканевой безрукавке, пытаясь вспомнить, как воины двигались и как наносили удары трещащими от накопленной энергии алебардами. Возможно, он смог бы чему-то научиться, повторяя их движения, пусть даже в его исполнении они будут казаться медленными и неуклюжими. Рев всегда стремился стать лучше, более совершенным слугой Трона. А кто, если не стражи самого Императора может послужить примером для подражания?
Но, конечно, он не мог ни на йоту приблизиться к этим полубогам в своей боевой технике. Они превосходили штурмовика так же, как онзаморенных болезнями обитателей подулья. Сражение под Дворцом уже казались ему сном, гиперреалистичным горячечным видением. Здесь, в Корвейне, все было темным, грязным и старым. Кустодии из катакомб превратились в осколки золота, сияющие в лучах воображаемого солнца, напоминая о существовании иного мира, известного по мифам и забытым сказкам.
Рев оттолкнулся от стены и размял ноющие от усталости пальцы. Дубинка намокла и скользила в руках. В центре зала висел двухметровый тренировочный мешок. Поединок с таким противником не позволит должным образом отработать новую технику, но зато обеспечит необходимую физическую нагрузку.
В свете тускло мерцающих ламп штурмовик шагнул на ковер, повторяя литании рукопашного боя, которые выучил еще в схоле. Натриевые трубки под потолком раскачивались, а Рев наносил мощные удары по мешку, тяжело дышал и изредка смахивал пот со лба. Все это время перед мысленным взором капитана стояли золотые великаны, боги войны, столь быстрые, что за ними почти невозможно уследить.
Ему еще так много нужно сделать. Так многого достигнуть прежде, чем он сможет полностью реализовать свой потенциал и выполнить долг перед Троном. То, что Рев увидел в катакомбах, невозможно забыть. Оно навсегда останется с ним и будет вести к новым свершениям.
Подобное сражение не повторится никогда. И даже если бы ему не суждено было выйти из него живым, Рев не сожалел бы ни минуты.
Еще разок, пробормотал он сам себе в перерыве между раундами. В этот разбыстрее и точнее.
Светильники мигнули, будто отдавая команду. По раскрасневшейся коже стекали струйки пота.
Рев поднял дубинку и нанес очередной удар.
Терра стала для нее новым домом.
Спиноза пробыла в Тронном мире совсем недолго. В свое время она успела посетить немало планет, и каждая оставила в душе свой след, но ни одна не могла сравниться с Террой. Дознаватель впитала все ее яды и привыкла дышать пахнущим гарью воздухом. Загар исчез и сменился болезненной бледностью, как у всех здешних обитателей. Планета поглотила ее, обволокла, утянула в свои глубины и не оставила ничего. Теперь в душе Спинозы был только бескрайний город и тысячи тысяч его обитателей, каждому из которых что-то нужно. Хоть что-нибудь.
Она смотрела на отражение в небольшом зеркале над персональной гигиенической установкой. Не знающие жалости люменополосы освещали мельчайшие детали. Дознаватель заметила, как подбородок заострился, какие глубокие тени залегли под глазами. Волосы, всю жизнь бывшие светло-русыми, побелели. Терра наложила свой отпечаток, и этот процесс уже не остановить.
У нее был выбор. Можно последовать примеру Рассилообратиться к аугментике и омолаживающим процедурам, чтобы скрыть нанесенный телу ущерб, или идти по пути Кроула и позволить планете и дальше делать свое темное дело. Второй вариант казался более честным и соответствовал ее личным принципам, но искушение все-таки было сильно. Существовали определенные методики и технологии, но они требовали не только денег, недостатка в которых женщина не испытывала, но и свободного времении вот тут начинались проблемы. Поэтому она скорее оставила бы все как есть и постепенно превратилась бы в обычного обитателя планетыбледную, темноглазую тень, бродящую по бесконечным лабиринтам ульев.
Спиноза умылась холодной водой, насухо вытерла лицо и отвернулась от зеркала.
Ее покои расположились у северной стены цитадели, на самой вершине. Выше были только оборонительные турели. Из узких забранных бронестеклом окон открывался вид на город: бесконечные башни, мерцающие множеством огней, ряд за рядом проступали из ночной мглы. Клубы дыма из мусоросжигателей и церковных печей лениво поднимались, цепляясь за шпили готических башенок, и заволакивали пространство между зданиями.
Сам Дворец находился слишком далеко, чтобы его можно было рассмотреть. Но Спиноза не могла забыть величие тех залов, сколько бы километров ее ни отделяло от них. Ей удалось приблизиться к священным стенам на расстояние вытянутой руки, о чем раньше дознаватель не могла и мечтать. Что с того, что почти весь путь пришлось проделать по подземным тоннелям, из которых не было видно гигантских построек? После возвращения в Корвейн она постоянно вспоминала бесконечные ряды статуй, забытых во мраке подземелья, могучие фундаменты стен, погребенные под старинными руинами, запах древней пыли, осевшей в какую-то другую эпоху и потревоженной ее шагами.
Она знала, что Кроул ушел еще дальше. Он не рассказывал о произошедшем, а Спиноза понимала, что лучше не спрашивать. Но что-то в катакомбах под Дворцом изменило инквизитора. Когда Эразм пришел в сознание после эвакуации, его лицо восторженно сияло, будто бы он видел перед собой что-то поистине великолепное. Лишь спустя несколько мгновений инквизитор моргнул, поморщился и осознал, что все закончилось. И с тех пор Кроул был не таким, как прежде. Дворец оставил свой след. И при этом Спиноза не могла сказать, в чем же именно заключалась перемена: инквизитор был все таким же уравновешенным, спокойным, иногда язвительным, но