В это время Стефан вновь чуть приподнял голову.
Я тоже хотел туда, с ней, пробормотал он всё так же бессвязно. Очень хотел, но меня меня, понимаешь ли, забраковали! Не подошёл, понимаешь ли, по их долбанным параметрам! А она подошла ради чистоты эксперимента, понял? Спаривание на жёлтом песочке как две лабораторные крысы Замолчав на мгновение, Стуфан вдруг истерически расхохотался. Крысы лабораторные крысы повторил он, захлёбываясь от смеха. А знаешь, как после поступают с крысами? После окончания эксперимента, я имею в виду! Их препарируют, дабы обнаружить наличие тех или иных внутренних изменений. Или отсутствие этих самых изменений, нет разницы ведь узнать результат можно лишь путём препарирования! Негуманно, согласен, но ведь наука, сама по себе, никогда не была особо гуманной, любая наука, вообще, антигуманна по самой своей сути! А то, что мы делаем, ведь всё это ради науки, ради долбанной нашей науки! И крысы это хорошо понимают, то есть, крысы вряд ли, а вот люди люди вполне! И всё равно хотят стать лабораторными крысами вот ответь мне, Тед., зачем люди так стремятся уподобиться крысам, всегда и во всём стремятся уподобиться хвостатым этим тварям?..
Этот монолог, кажется, окончательно обессилел Стефана. Он вновь уронил голову на стол и уснул, и сколько я после его не тряс, сколько не орал прямо в ухо, очкарик этот так и не проснулся. А я, вновь вернувшись за свой столик, принялся пить, но теперь уже по-настоящему. Чтобы не думать о Снежане
Но, сколько я не пил, я всё равно не мог о ней не думать
Итак, Снежана меня всё же не бросила, просто сейчас она принимает участие в очередном научном эксперименте («как крыса лабораторная принимает участие, а не как научный сотрудник!»мелькнула в голове моей невольная мысль), но почему же тогда она вчера звонила мне и договаривалась о совместном походе в ресторан? Ведь знала же, что не до ресторана ей будет!
Или не знала она тогда ещё ничего?..
«Она вернётся! мысленно успокаивал я себя. Ведь все добровольные участники эксперимента рано или поздно, но возвращаются из этого непонятного места с жёлтым песком. Вот и Снежана моя тоже вернётся, и снова придёт ко мне! И всё у нас с ней будет по-прежнему, и даже лучше, чем прежде!»
Но успокоение не приходило, и не приходило оно по двум причинам. Во-первых, я не знал точно, все ли из тех, кто исчезал в результате эксперимента, потом возвращались (Джеймс ведь, кажется, так и не вернулся совсем?). Ну, а во-вторых, и это я уж знал точно, всех возвратившихся куда-то в срочном порядке потом эвакуировали и что с ними всеми после этого происходило, сие было для меня тайной за семью печатями. И кто знает, возможно, и прав этот очкастый хмырь Стефан со своим пьяным бормотанием о препарировании, так называемых, «лабораторных крыс»?
В это время неподалёку от меня послышался какой-то непонятный шум, чьи-то возбуждённые голоса послышались, потом раздался звон падающих со стола бокалов и тарелок. А когда я обернулся, то успел заметить, как двое в форме военной полиции выводили из бара Стефана. Вернее, они его почти выволакивали, ибо идти самостоятельно Стефан, кажется, не мог совершенно.
Двое волокли Стефана к выходу, а вслед за ними шёл третий, и хоть он был повёрнут ко мне спиной, я сразу же признал Эванса Холройда, новоиспечённого уорент-офицера 1 класса. Не знаю, зачем я его окликнул, но Эванс тотчас же обернулся.
Некоторое время он лишь недоуменно озирался по сторонам, потом заметил меня и немедленно подошёл.
Добрый вечер, сэр! сказал Холройд, останавливаясь у моего столика. Разрешите присесть?
Да, конечно! я немедленно наполнил свою рюмку и указал горлышком бутылки на пустую рюмку напротив. Выпьем?
Но Холройд лишь усмехнулся и отрицательно мотнул головой.
Ах, да! Вы же не пьёте! вспомнилось мне. Ну, а я выпью!
Я выпил залпом, а Холройд, глядя на меня, как-то брезгливо поморщился. Оказывается, он, не только сам отъявленным трезвенником являлся, но и, вообще, пьяных на дух не переносил. Во всяком случае, сильно их недолюбливал.
А кого это твои подчинённые только что выволокли отсюда? как бы невзначай полюбопытствовал я. Вроде, не буйствовал парень, не трогал никого, спал, себе, спокойненько. Или он из военного персонала, просто переодетый тогда понятно?
Нет, он из гражданских. Профессор, вот только не знаю, каких наук пояснил Холройд, всё с тоже брезгливой миной на лице. И я понял, что для Холройда, что пьяницы, что профессора, все едины. И тех, и других он, кажется, терпеть не мог.
Я тоже не испытывал к профессуре особых симпатий, но тот факт, что этот очкарик Стефанпрофессор, меня поразил. Вообще-то, я не сомневался даже, что он из учёной братии, но чтобы так высоко
«Мужпрофессор, а женалабораторный объект для опытов! невольно подумалось мне. Странно это как-то и совершенно не вяжется одно с другим?»
Или всё же вяжется, и нет тут ничего странного?
Ну, и зачем тогда военная полиция на него так въелась? задал я следующий вопрос. И куда его теперь, на гауптвахту?
Домой, куда ж ещё! усмехнулся Холройд. А то на работу завтра опоздать может, а ведь он там, кажется, весьма важная персона! Одна из главных, можно сказать
Вот так, не больше, не меньше!
А скажите, сэр, внезапно поинтересовался Холройд, профессор этот тут ничего такого не выкрикивал непонятного?
Не понял! сказал я, хоть всё отлично понял. В смысле, не буянил ли он перед тем, как вырубиться? Так, вроде, нет!
Некоторое время Холройд лишь молча и пристально на меня смотрел, и я, чтобы немного отвлечься, вновь наполнил свою рюмку.
«Зря я тебя окликнул!»с досадой подумалось мне.
А вы не заметили, сэр, не беседовал ли он с кем-либо, профессор этот? вновь задал Холройд вопрос и тут же добавил почти виновато:Впрочем, что я спрашиваю, вы же к его столику спиной сидите!
«А раньше лицом сидел, вновь подумалось мне. Хорошо, что пересел, хоть и совершенно случайно это вышло!»
Точно! проговорил я вслух. Спиной! На затылке глаз не имею, так что, увы
И я выпил, а Холройд немедленно поднялся.
Всего хорошего, сэр!
После этого Холройд ушёл, а я некоторое время задумчиво смотрел ему вслед.
Потом вновь потянулся к бутылке.
* * *
Я просидел в баре до самого его закрытия, и ещё бы сидел, но меня вежливо попросили покинуть сие заведение. Не бармен, а кто-то из обслуживающего персонала, румяный такой юнец с нежным, почти девичьим личиком. Ещё у него были длинные, почти до плеч волосы, раскрашенные почему-то в тускло-пегий цвет.
А может, это и была девушка, но в брюках? Их сейчас, не только по внешности, по голосу трудно различить
Ладно! сказал я, поднимаясь, и с удивлением обнаружил, что пол под ногами как-то странно покачивается. А что у вас сегодня с полом?
А что с полом?
Юноша (или всё же девушка?) внимательно посмотрел (посмотрела?) себе под ноги.
Тут всегда грязновато в такое позднее время. Сейчас вымоем хорошенько, и всё опять будет в полном порядке.
Только очень хорошенько вымойте, посоветовал я и, осторожно ступая, направился к выходу по предательски покачивающемуся этому полу. А когда вышел на улицу, то обнаружил, что и улица тоже ведёт себя совершенно по-свински. К примеру, она внезапно вырвалось из-под ног, и, приняв вертикальное положение, изо всей силы ударила меня по лбу.
Стараясь хоть как-то удержаться на вставшей вертикально улице, я обеими руками уцепился в мокрую траву, росшую на обочине, хоть и осознавал, что вряд ли предзимней рыхлой траве по силам удержать немалый мой вес. А потом оказалось, что это я лежу ничком на земле, и потому опасности, что внезапно сорвусь и полечу в какую-либо непонятную пропасть, просто не существует.
Осознав это, я сел и внимательно осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, в какой из них находится тот двухэтажный удлинённый коттедж, в котором я изволил проживать вот уже более двух месяцев. Определив, наконец-таки, нужную сторону, я встал и, пошатываясь, двинулся в указанном направлении.
Земля ещё трижды пыталась выскользнуть из-под ног, но я уже научился с этим бороться. Просто падал опережающе на колени и выставлял перед собой обе руки сразу, так что зловредной улице так и не удалось вторично добраться до моего многострадального лба.
Лестница в коттедже и вообще отказалась меня обслуживать, на второй этаж пришлось подниматься ползком, цепляясь за каждую ступеньку. Потом, не пытаясь даже подняться, я продолжил путь по коридору тоже почти на четвереньках. Хорошо ещё, что в столь позднее время никого из любопытствующих соседей поблизости не оказалось.
Возле входной двери пришлось встать, что я, хоть и с трудом превеликим, но проделал. Потом, держась левой рукой за дверной косяк, правой тщетно попытался отыскать ключи, хлопая себя по всем карманам.
В это время дверь моего жилища неожиданно распахнулась сама по себе. Вернее, не сама, ибо за ней я увидел Снежану.
Некоторое время я смотрел на неё, она смотрела на меня, и я, несмотря на всё опьянение, заметил, что Снежана очень странно одета. В какую-то мешковатую пятнистую униформу, и я не зразу сообразил даже, что всё это из моих старых запасов. Но почему Снежана в них сейчас облачиться изволила?
И долго ты будешь меня разглядывать? с раздражением и даже с какой-то злостью проговорила Снежана и, ухватив меня за руку, почти силком втащила в прихожую. Потом выглянула в коридор, и некоторое время настороженно озиралась по сторонам.
Снежана! проговорил я заплетающимся языком. Девочка моя единственная!
Помолчи, ладно!
Плотно захлопнув дверь, Снежана до упора задвинула внутренний засов, потом ещё накинула на дверь цепочку.
Тебя в коридоре никто не видел?
Не в силах вымолвить больше ни слова, я лишь отрицательно мотнул головой.
А на улице?
Я вторично мотнул головой, хоть и с меньшей долей уверенности.
Тогда ладно! Проговорив это, Снежана некоторое время лишь молча смотрела на меня. Так, словно обдумывала что-то. Пошли тогда!
В ресторан? с трудом выговорил я.
Что-то перепуталось у меня в голове от чрезмерного принятия алкоголя, вот и вообразил я почему-то, что сегодняэто вчера, а вчера мы со Снежаной именно в ресторан и собирались. Только вот странно как-то она вырядилась для ресторана
Ничего мне на это не отвечая, Снежана повернулась и направилась куда-то внутрь квартиры. Я тоже двинулся следом и тут только заметил на полу обведённый мелом круг (или, скорее, овал), который Снежана аккуратно обошла с левой стороны. Я тоже хотел его обойти (просто потому, что это проделала Снежана), но пол вдруг предательски качнулся и я, чтобы удержаться на ногах, сделал шаг вправо, и очутился, таким образом, внутри обведённого мелом овала.
И в следующее же мгновение вокруг меня полыхнуло ослепительно-яркое сияние, которое почему-то не обжигало, а наоборот, странно холодило тело. А под ногами моими вдруг оказалась пустота, в которую я, естественно, и свалился.
Я летел в пустоту (не падал, а именно летел), а вокруг меня продолжало бушевать это ослепительно-ледяное пламя, и это продолжалось долго, так долго, что я уснул
Или, скорее, потерял сознание, но не от страха, ибо страха не было совершенно.
Наоборот даже, меня внезапно охватил какой-то опьяняющий восторг, и чем он вызван был: избытком ли алкоголя в крови или просто бесконечным падением в пустоту, этого я не знал. Но потерял сознание, именно от восторга, а не от страха.
Или, что куда более вероятно, просто уснул, ибо в несколько раз превысил за сегодняшний вечер свою обычную норму
Глава 6
«А здорово же я наклюкался вчера!»
Именно такой была самая первая моя мысль после пробуждения. Не открывая глаз, я пошарил рукой подле себя, но вместо привычной простыни или одеяла пальцы мои неожиданно нащупали самый обыкновенный песок, рыхлый и почти горячий.
«На улице я уснул, что ли?»таковой была вторая пришедшая на ум мысль, а потом я открыл глаза и все мысли враз перемешались в голове.
Действительно, я был вне дома, но это «вне» ничуть не напоминало территорию засекреченной нашей базы. Вокруг был песок, жёлтый песок и ничего кроме
Последние остатки сна моментально выветрились из головы, а когда я сел, то обнаружил ещё и следующее:
Во-первых, я был полностью раздет, во-вторых, неподалёку от себя отчётливо рассмотрел неподвижную водную гладь интенсивного синего цвета. И гладь эта простиралась вдаль до самого горизонта, вернее, пока не исчезала в какой-то синеватой дымке, ибо линии горизонта тут не существовало вовсе.
Как не было и солнца сверху, всё та же синеватая дымка напрочь его скрывала.
«Жёлтый песок среди бескрайнего моря!»внезапно подумалось мне, и я понял, наконец-таки, где именно очутился.
Вопрос: как я мог очутиться здесь, ежели и близко не подходил к ангару номер пять, прямиком из бара направившись в сторону дома? И, кажется, благополучно туда добравшись
Или не добравшись?
Тут мне вдруг вспомнилась Снежана, отворившая мне дверь в квартиру, и странное на ней одеяние, и обведённый мелом овал в коридоре.
И то, как я нечаянно вступил в этот овал
И, весь окутанный ослепительно-ледяным пламенем, провалился в непонятную какую-то пустоту под ногами
Что ж, теперь всё произошедшее со мной становилось более-менее очевидным, всё, кроме одного
Как такое могло произойти не в ангаре номер пять, а в моей собственной квартире, расположенной от вышеупомянутого ангара на расстоянии не менее пятисот метров? Да притом ещё и на втором этаже!
Потом мне вдруг вновь вспомнилось то, как странно Снежана была тогда одета.
Странное это одеяние могло означать только одно: Снежану «выбросило» назад из заколдованного «жёлтого песочка с бескрайним синим морем» не в ангар номер пять, а почему-то в коридор моей квартиры. И сразу же после этого она обвела место выброса мелом, дабы ненароком вновь на него не наступить, после чего облачилось в поношенное моё одеяние, ибо ничего более подходящего для себя в квартире так и не смогла обнаружить.
Всё, вроде бы, логично и всё правильно, вот только
вот только почему возвратилась Снежана в полнейшем сознании и твёрдой памяти, а не тем беспомощным слюнявым идиотом, который способен был лишь бессвязно лепетать одну и ту же фразу о жёлтом песочке? Или эта фаза идиотизма уже минула у неё к моему приходу?
Тогда чего именно она так опасалась, отворяя мне дверь и спрашивая, видел ли меня кто-либо в коридоре и даже на улице?
И почему, кстати, не предупредила об опасности этого, обведённого мелом участка? Забыла? Не подумала просто? Или
Или, что?
Я вдруг почувствовал, что здесь очень жарко, пот выступал буквально из каждой поры моего тела, как в хорошей парной. А ещё в горле пересохло так, что язык казался грубым и шершавым напильником. Это, скорее всего, результат вчерашнего перепоя, хоть никаких прочих признаков похмельного синдрома у меня почему-то не наблюдалось. Даже голова не болела, вот только лоб ныл немножечко, но это сказывался, наверное, результат вчерашнего соприкосновения его с твёрдой земной поверхностью.
А вот пить хотелось просто зверски.
Я встал и принялся внимательно осматриваться по сторонам.
Наверное, это всё же был не остров, а ежели и остров, то не из маленьких. Жёлтые песчаные дюны тянулись бесконечно долго, исчезая потом всё в той же синеватой дымке вдали. Так что, скорее всего, я был на берегу какого-то очень большого острова, или даже окраины материка
Поняв это, я подошёл поближе к воде. К морю, то есть.
Странному какому-то морю
Если берег был как берег, и песок как песок (с яркой, правда, и почти золотистой желтизной), то вода в море вела себя совершенно даже непонятно.
На берег не накатывались волны, да их и вообще не было на этом море. Просто застывшая в полной своей неподвижности водная гладь, и мне на мгновение показалось даже, что никакая это не морская вода, а просто некое гигантское стекло синего цвета.
Потом я наклонился, опустил руку в воду и иллюзия тотчас же рассеялась. Передо мной простиралось самое обычное морское побережье, вот только почему-то совершенно без волн.
Или это всего лишь из-за полного безветрия, царящего вокруг?
Чтобы удостовериться в этом, я швырнул в воду горсть песка, но и тогда ничего не изменилось на неподвижной водной глади. Песок моментально пошёл ко дну, а круговые волны на месте его падения так и не возникли, что было не совсем правильно.
Вернее, совсем даже неправильно!
Пить хотелось всё сильнее, и я понял, что в скором времени жажда станет совершенно невыносимой. Вот только как её утолить, ежели ни колодцев, ни родников поблизости не наблюдается. Возможно, где-то в отдалении и протекала какая-либо река, впадающая затем в непонятное это море, но я даже не представлял в какой именно стороне мне её искать. И на каком расстоянии от данного конкретного места она может находиться.