Наш ЗиЛ, гружёный теперь, помимо прочего, двумя «Кордами» с полными коробами по сто пятьдесят патронов, тремя АК и двумя «Бизонами» с россыпью набитых магазинов, месил грязь в направлении юга. Там, в сотни километрах от Навашино, расположился городок с запоминающимся названиемКадом. Скорее, это было даже село, домов на пятьсот, ничем не примечательное кроме одногооно уцелело, находясь в опасной близости со своим недобрым северным соседом. И причиной тому«Гоморра» отличный, чистый, как слеза младенца, самогон. Выращивая и перерабатывая сахарную свеклу, жители Кадома на своей винокурне выдавали один из самых востребованных продуктов в промышленном масштабе и насыщали им близлежащий рынок. Немалая доля «Гоморры» при этом отходила Навмашу в качестве платы за протекторат. Семипалый, будучи отнюдь не глуп, рассудил, что ликвидировать процветающее предприятие, пуская его тружеников с молоткане лучшая идея, когда можно грабить их на регулярной долгосрочной основе. Пожалуй, это единственный известный мне случай научно обоснованной пользы алкоголя для человеческих организмов всех возрастов и состояний здоровья.
Почему именно на юг? спросил Павлов, выискивая путь среди бездорожья. Чем другие направления хуже?
С запада Ока, мотнул я головой направо. Сомневаюсь, что наши недруги базируются на том берегу, а проказничают здесь, слишком неудобно. На востоке Арзамас, нет смысла светиться сразу в двух чужих вотчинах. На севере Нижний, там только совсем ебанутые осядут, а эти ребята на ебанутых не похожи. Остаётся югглухие безлюдные леса, живых поселений на сотни километров по пальцам пересчитать, а брошенныххоть жопой кушай, и никто не скажет: «Не трожь, моё!». Если бы мне понадобилась база для осуществления террора добрых жителей и гостей Навашинской пустоши, я бы двинул именно на юг.
С чего ты решил, что у них есть база? поинтересовалась Ольга, разглядывая унылый пейзаж. Они могли взять желаемое и убраться восвояси.
Опять ты о каком-то «желаемом». Может, поделишься подробностями?
Я уже говориланикто не станет атаковать бронеколонну ради амуниции и проводов. Чушь же, и ты сам прекрасно это понимаешь.
А как же мотоциклист, подорвавший Святых? возразил я. Он тут катался, два дня спустя после атаки. Так не делают, когда хотят побыстрее свалить.
Мы даже не знаем, связан ли он с напавшими на колонну.
Придушить, да, совсем чуть-чуть, чтобы не задавалась.
Мы мало что знаемэто факт. Но нельзя же просто сидеть и ждать манны небесной. И, если мои планы тебе не в жилу, так предложи свои, поумнее. А то только нудишь без дела.
Вообще-то я к вам не напрашивалась, прищурила Оля свои голубые глазки.
При чём тут это вообще?
При том! Ведёшь себя, как херов командир.
Так у тебя есть план?
Мы сотрудничаем на равных условиях.
Твой план, не вижу, давай его сюда.
Я обдумываю, проскрежетала Ольга.
Тогда заткнись и не действуй мне на нервы.
Ублюдок.
Павлов, тормози. Пошла вон из машины.
Что?! неподдельно удивилась она.
Ты слышала. Давай, проваливай.
Шутишь?! ЗиЛ, остановившись, дёрнулся, и золотистый локон упал на наморщенный лоб.
А похоже?
Я из-за тебя лошадь продала! Выкинешь меня посреди пустоши?
Надо было об этом раньше думать, до того, как гоношиться.
Кол, я
На выход.
Оля нахмурилась, засопела и без лишних слов покинула нашу уютную кабину, хлопнув дверцей так, что чуть стёкла не повылетали.
Счастливого пути, любезно подал сидящий в кузове Станислав зачехлённую винтовку и вещмешок.
Трогай, махнул я Павлову.
Думаешь, это хорошая идея? со скрипом воткнул тот рычаг коробки передач. Она вряд ли легко такое забудет. Как бы нам сейчас пулю в мост не схлопотать.
Отъедь ещё чуток, глянул я в зеркало на провожающую нас испепеляющим взглядом Ольгу. М-м Немного подальше. Да, думаю, ты прав. Возвращайся.
Павлов облегчённо выдохнул, и ЗиЛ покатился задним ходом к источнику прожигающих его лучей ненависти.
Садись, открыл я дверцу.
С возвращением, печально принял Станислав винтовку и вещмешок.
Не делай так больше, процедила Оля, забравшись в кабину, и со скрещёнными на груди руками немигающим взглядом уставилась вдаль.
Воспитательное мероприятие возымело эффект, и следующие минут пятнадцать мой план притворялся в действие никем не оспариваемый, в чудесной умиротворяющей тишине, нарушаемой лишь мерным рокотом двигателя, пока над самой моей головой не раздалась барабанная дробь. Станислав колотил кулаком по крыше кабины и указывал направо. Там, среди поросли засеявших пустошь осин, темнела вереница фигур, движущаяся с юга на север.
Отклонись-ка, подвинул я Ольгу и достал из бардачка бинокль.
Процессия насчитывала три десятка баб разных возрастов и пятерых вооружённых всадников, сноровисто гонящих своё стадо. Бабы одеты по погоде, с мешками и узлами в руках, побитых и раненых не заметно.
Рабы? спросил Павлов, отвлёкшись от того, что с трудом можно было назвать дорогой.
Не знаю. Странно это всё, опустил я бинокль. Давай-ка к ним поближе, только не спеши, сегодня все такие нервные.
Оля молча достала «Вальтер» и проверила магазин.
Заметив, что наш грузовик отклонился от прежнего курса, всадники-конвоиры остановили бабью колонну и переместились за неё, автоматы и винтовки перекочевали со спин в руки.
Стас, стукнул я костяшками по заднему стеклу. Будь добр, объясни этим господам, что мы пришли с миром. Не хотелось бы за неполную неделю убивать представителей сразу трёх бригад.
Хорошего помаленьку, пробурчал Станислав и, поднявшись в полный рост, обратился к погонщикам: Мы не хотим проблем! Нам надо только побеседовать с вами! Сейчас мы подъедем ближе, чтобы не орать! Сохраняйте спокойствие, и никто не пострадает!
Моя школа, не преминул я отметить свои заслуги, в ответ на Олину кислую мину. А что? Хорошо ведь говорит.
Павлов подкатил грузовик к процессии и поставил его правым бортом в их сторону, предусмотрительная сволочь.
Оля, выпусти-ка, попытался я перебраться через её ноги. Вот вымахала, скоро меня перерастёшь.
В ответ на что получил лишь многозначительный вздох и проигрывание желваками.
Приветствую, друзья! вышел я к стоящим позади живой изгороди всадникам. Вы чьих будете?
Навмаш, проблеял тот, что стоял по центрухудощавый тип с бородкой, обрамляющей чертовски не располагающую к общению острую как у хорька рожу.
Я так и подумал, когда увидел этих прекрасных животных. Да и лошади у вас отличные. Откуда гоните, если не секрет?
А тебе что за дело? натянул он поводья своей чуть нервничающей кобылы, не снимая правой руки с автомата.
Да чисто ради справки. Мы тут разыскиваем кое-кого, с личного благословения отца Фомы. Вот и хочу поинтересоваться, где вы были, что примечательного видели. Расходов-то вам с того никаких, а польза общему делу может быть велика. Ну так что, подсобите в богоугодном начинании?
Услыхав про Фому, хорёк чутка подрастерял спесь и сделался более открыт к общению:
С Кадома ведём, если уж так интересно. А примечательного не видали ничего.
С Кадома, говоришь?
Какие-то проблемы?
Ни малейших. Просто, странно это. Я слышал, Кадом у Навмаша под крышей, а тут вдруг такое. Давно ли всё поменялось?
Не менялось ничего, потрепал хорёк переминающуюся с ноги на ногу кобылу по холке. Эти суки хитрожопые дань не шлют. Ну бригадир и дал им неделю сроку, а нас послал заложников взять, чтоб шевелились живее.
Как интересно. А в чём же причина задержки?
Да мне похуй в чём. Моё делоприказы выполнять, а не в отмазах гнилых разбираться.
Справедливо. Что ж, не смею более задерживать, доброго пути.
И вам не помереть.
Я вернулся к машине и забрался в кабину.
Что, так их и оставим? поинтересовался лейтенант, провожая вереницу заложников сочувственным взглядом.
Нет, конечно. Сейчас приотпустим чуток, а потом Оля разложит свою шайтан-трубу и поснимает негодяев одного за другим. Погрузим бабёнок в кузов, привезём в Кадом родной, на радость мужьям да детишкам малым. А там уж нас отблагодарят, пировать будем трое суток без передыху, герои ж, хуйли. Хотя, возможен и другой вариантСемипалый пришлёт айнзацкоманду и зароет живьём каждого десятого селянина. И будет это не через трое суток, а завтра. И защитить их будет некому. И, зная об этом, встретят нас в Кадоме не хлебом-солью, а пулями да картечью. Но то уже детали, не забивай себе голову, едем.
Чем дальше на юг, тем гуще становилась молодая поросль деревьев, знаменуя передачу власти из сухих тощих рук пустоши в могучие длани уже показавшегося на горизонте леса. Ряды осин пополнили берёзы и сосны. Два первых представителя местной флоры легко гнулись под гнётом ЗиЛа и хлестали по днищу своими беспомощно тонкими веками, а вот сосёнки приходилось объезжать. Эти лохматые коренастые мерзавки стояли насмерть, сильно затрудняя наше продвижение. Временами приходилось останавливаться и браться за топор, так что к лесу мы подъехали уже затемно.
Протиснешься? спросил я, оценивая невеликую ширину просеки, уходящей из светового пятна фар в непроглядную для людских глаз черноту.
Думаю, да, кивнул Павлов, если дальше не хуже.
Вроде одинаково. Ну, давай помалу.
ЗиЛ рыкнул и покатил в негостеприимную чащобу, перепахивая колёсами тележную колею под аккомпанемент ломающихся веток.
К ночи ближе заметно похолодало. Печка в кабине работала говённо, если вообще работала, и я даже позавидовал Станиславу в кузове, забравшемуся под брезент.
Оля, двигайся поближе. Чего к холодной двери жмёшься?
Обойдусь, не оценила она мою заботу.
Так и простыть можно. Ну как знаешь.
Не пойму, что с ним такое, покрутил лейтенант регулятор обогревателя.
Да забей. Меня хвори не берут, а нашей королеве и так сгодится.
Вообще-то тут ещё и я сижу, эгоистично возразил Павлов и продолжил вращать регулятор, держа руль одной рукой и искоса поглядывая на просеку. Работай, кусок говна.
Бля!!! инстинктивно вскинул я руки в попытке уберечь голову от летящего в неё предмета. Тот появился из ниоткуда, саданулся о передок машины, подлетел и, прокатившись по капоту, свалился за левое крыло.
Что это было?! резко тормознул лейтенант.
Нагнись! придавил я Павлова к рулю, шаря стволом АПБ поверх его затылка.
Какого хера творится? недовольно поинтересовался из кузова Станислав.
Мы только что сбили неведомую хуйню, вытолкал я протестующего лейтенанта, так и не разглядев целей, и вылез следом.
Может, олень? предположила Ольга, разглядывая лесную чащу через приоткрытое окно.
Не похоже, снял я со слегка погнутой решётки радиатора клок светлой шерсти и продемонстрировал её подошедшему Павлову.
Волк? блеснул тот интеллектом.
Возможно, если здешние волки ходят на задних лапах или размером с лося. Как бы он, по-твоему, перелетел на капот? Эта тварина выпрыгнула из лесу и оказалась почти в двух метрах над землёй, когда мы его ударил. Ни волки, ни даже волколаки так не прыгают. При этом он был не особо тяжёлым, решётку только чутка помял.
Прям белка какая-то или заяц-переросток, озвучил новую гипотезу Станислав.
Думаю, это ближе к истине.
Очень рад, что тебе нравится, поправил он автоматный ремень, вглядываясь в темноту, но у меня сегодня нет желания это выяснять.
Не любишь зайчишек?
Главное, чтобы зайчишки меня не полюбили.
Огнём обжегшись, на воду дуешь, не сдержался я.
Молоком, вклинился Павлов.
Что, прости?
Поговорка такаямолоком обжегшись, на воду дует.
Ты просто не видел, это был огонь. Поехали.
Глава 10
Убить человека довольно сложно, не обладая должным опытом и навыками. Несмотря на всю свою ущербность, это весьма живучая дрянь. Скажем, если попытаться заколоть homo sapiens, будучи дилетантом, нужно приготовиться к тому, что работать ножом придётся очень интенсивно. Новички наносят по тридцать-сорок ударов, прежде чем жертва перестаёт сопротивляться. Их действия не скоординированы, хаотичны, они втыкают нож куда придётся. Клинок вхолостую колет мускулы и жировую ткань, утыкается в рёбра, в грудину, позвонки, скользит по черепу, вязнет в неподатливой гортани. Обилие крови и возможный шок жертвы зачастую вводят дилетантов в заблуждение, они, измотанные борьбой и напуганные видом содеянного, решают, что всё кончено, и спешат убраться подальше, а жертва, оклемавшись, встаёт и идёт зализывать бестолковые раны. С огнестрелом попроще, но и там нет гарантии. Пуля, как известно, дура, может отклониться, задев ребро, и обойти внутренние органы, может попросту не дойти до них, если цель заплыла жиром или нарастила здоровенную мышцу. Да что там, даже поражение мозга не гарантирует смерть. Иным сучьим детям по полголовы сносит, и живут потом, как ни в чём не бывало, а ведь казались совсем мёртвенькими. Если уж говорить о надёжности, то я бы порекомендовал гарроту. Как-то раз самолично подвергся удушению и могу сказать, что прикинуться усопшим там чертовски затруднительно. Для пущей эффективности хорошо бы применять абразивную струну, такая не только душит, но и режет, так что, если строптивый засранец изловчился просунуть пальцы между гарротой и своей шеей, достаточно лишь сделать несколько движений туда-сюда, чтобы они больше не стояли на пути. Коль паранойя расцвела совсем буйным цветом, и ночные кошмары присылают мстительных недобитков, ничего не стоит отпилить голову начисто, это укрепит здоровый сон. Но все вышеперечисленные способы умерщвления и рядом не стояли с наиболее эффективным, гарантирующим стопроцентный результат, жестоким как похмельный Сатана, и изощрённым как скучающий Господь. Ровесница самого человечества, эта штука не оставляет раненых, не промахивается, не даёт ни единого шанса на спасение, выедая нутро вчистую. Имя ейобречённость.
Кадом встретил нас давно мёртвыми окраинами, от которых теперь остались лишь фундаментытрадиционная картина для «выживших» поселений. Человеческая стадность в тяжёлые времена заставляет людей сбиваться плотнее, но отнюдь не для того, чтобы помочь ближнему, а потому, что в тесной толпе шансы подохнуть распределяются равномернее. На миру и смерть красна. На счёт красоты можно, конечно, поспорить, но осознание того, что ты не одинок в своей беспомощности, помогает людям справиться со страхом и отчаянием. Абсолютно иррациональное дерьмо, но оно работает. Вероятно, причина в самой блядской натуре человека. Главная цель этих ничтожеств заключается не в том, чтобы выжить, а в том, чтобы пережить соседа. Соревнование длится уже более шестидесяти лет, и одиночкам в нём нет места.
Миновав поросшие лесом отголоски ушедшей эпохи, мы, наконец, выехали с просеки к полям.
Ни вышек, ни заграждений, с присущей ему сметливостью отметил лейтенант и кивнул на сиротливую хижину у дороги. Странно это.
Тормозни, осмотримся, дал я Ольге знак выметаться из кабины.
Может, не стоит? поёжился Павлов.
Сиди тут. Не глуши мотор. Станислав, обратился я, выбравшись наружу, к обитателю кузова, прикрывай, и
Не беспокойся, попытается свалитьпристрелю, предвосхитил он мою просьбу и, стукнув кулаком в заднее стекло добавил: Шутка.
Хижина, по-видимому, выполняла функцию сторожки. Вот только сторожей поблизости не наблюдалось. Дверь была распахнута, ставни выломаны, внутри ни огонька, рядом на погнутой железной штанге болтался набатный колокол с вырванным языком.
Судя по толстому нетронутому слою земли на порогах, сторожку оставили далеко не вчера. Внутри пахло плесенью и сушёным зверобоем, веники которого висели на верёвке вдоль печи. Нехитрая мебель была перевёрнута, будто оказалась в эпицентре яростной схватки, пол усеяли осколки кухонной утвари.
Кто-то тут дал бой, тронул я пальцем бурые мазки на холодном белёном кирпиче. Только вот кому?
Следов от пуль нет, заметила Оля, гильз тоже.
А драка была славная, указал я на тёмные пятна, испещрившие пол, стены, мебель и даже потолок местами. Как считаешь?
Считаю, надо убираться отсюда поскорее. Село в пяти минутах езды, там и поспрашиваешь, если такой любопытный.
Неужто это та бесстрашная, сующая всюду свой нос непоседа, которую я когда-то привёз из глухого таёжного края?
Не время для шуток, Кол. Ты знаешь, я разное дерьмо костями чую, и сейчас тот самый случай.
Это да, чутьё у Ольги и впрямь звериное. Такую врасплох не возьмёшь. Есть люди, которые ощущают взгляд в спину, есть те, кто по глазам шулера прочитает его карты, а Ольга Она не раз опережала смерть, чуя дуновение от опускающейся на свою шею косы. Да и на мою тоже.