Десять минут в месяц, ответил я.
Пятьдесят на пятьдесят.
Ты за неделю весь Альтаир пустишь на бабочек. Двадцать минут в месяц по десять минут за раз.
Три часа в неделю. По полчаса за раз.
Торги длились вечность. У Черного было преимущество, так как сейчас он мне нужен больше, чем я ему. По крайней мере он так считал. Но на кону стояло мое тело, которое он хотел брать под контроль, так что я стоял до последнего.
Черный, ты же понимаешь, что если я сегодня сдохну, то ты отправишься вслед за мной?
С чего ты так решил? оскалился он. Ты так уверен, что ячасть тебя? Разве мы хоть в чем-то похожи? Красавец и гений Черный с одной стороны, и жалкая тупая восьмерка-алкаш с другой. Ничего общего.
Если ты не часть меня, то что же ты?
Не знаю. Может быть я окажусь в маленьком шарике размером с теннисный мяч? А затем буду допекать нового носителя? Может быть сраная, упертая восьмерка сдохнет, а Черный будет жить вечно? У Черного столько планов, столько планов.
Похоже на блеф. Это с одной стороны. Черныйдовольно хитрожопая тварь, это я давно уже понял. Но с другой стороны я еще ни разу не замечал, чтобы он врал мне. Не то, чтобы мы часто беседовали, но тем не менее.
Час в неделю, но я оставляю за собой право вернуть контроль в любой момент. Чтобы ты не пересек черту. И мы обговорим правила, кого можно убивать, а когонет.
Торги возобновились и мы сошлись на десяти часах в месяц без ограничений по времени на сеанс. Но если Черный где-то перегнет палку, то я моментально отбираю контроль себе. Убивать можно только для самозащиты, не трогать детей, никого и ничего не жрать, и еще ряд мелких условий.
Чую аукнется мне это все. Но если это способ стать сильней и выбраться отсюда, то у меня нет другого выбора. В конце концов, Черный однажды уже спас мне жизнь в битве с другой химерой. Пусть он и попытался тогда забрать себе мое тело полностью.
Но я смог остановить его в тот раз, смогу и снова, если понадобится.
Поздравляю, восьмерка, произнес Черный, обнимая меня за плечи. Договор заключен, а значит у тебя теперь есть самый лучший друг на свете. Великолепный и бесподобный я! И теперь, как и полагается друзьям, мы вместе отправимся в приключение.
Мне бы от ошейника избавиться для начала.
Ты еще глуп и неопытен, мой юный друг, наставительным тоном пророкотал Черный. Избавиться от ошейника, это значит заслужить избавление. А заслужить его можно лишь преодолев трудности, невзгоды и свои собственные страхи.
Звучит очень долго. Ты помнишь, что нас к вечеру разберут на органы.
Это в том мире, отмахнулся Черный. А в этом у нас будут годы приключений. Мы отправляемся в путь по закоулкам твоего больного разума, чтобы победить чудовищ под кроватью и обрести могущество.
Да чтоб тебя со стены обоссали, проворчал я. Давай быстрее.
Прошу, махнул рукой Черный.
И я увидел простую деревянную дверь в темноте. Даже цвет не могу разобрать, но это и не важно. Подойдя ближе, взялся за ручку и открыл. Внутри было темно, но не так, как здесь. Какие-то очертания.
Не пойдешь с нами? окликнул я Восьмерку.
Гейские походы с обнимашками не по мне. Мне хорошо и одному, так что я вас тут подожду.
Вот он точно часть меня. Узнаю.
Часть тебя прошлого, наставительно поднял коготь Черный. Теперь ты новая восьмерка, шагающая в новую жизнь. Так что давай, шагай уже.
И я шагнул в дверной проем. Ну посмотрим, куда он меня приведет. По крайней мере боли и слабости здесь не ощущалось, что уже хорошо.
Выбрался я в какие-то руины. За спиной та самая дверь, только теперь она была обрамлена стеной, как и полагается дверям. Я стоял посреди незнакомой улицы какого-то города, но это был явно не Альтаир.
В Альтаире не бывает таких высоких домов. В Альтаире нет столько стекла и бетона. А еще я ни разу не видел больше двух автомобилей одновременно. Тем более таких старинных, явно еще из бензиновых времен.
А тут их были десятки. Они стояли посреди улицы, пустые, покинутые и брошенные. Как и дома вокруг, что глазели на нас сотнями оконных провалов. Улица была настолько длинной, что я не видел ей края. А дома росли так плотно, что казались сплошными стенами.
Зато здесь было небо и даже звезды. Я разглядел круглую луну. Такую чистую и светлую в отличие от нашей. Небо еще не затянула пелена смога и химических выбросов.
Что это за место, Черный?
Неправильный вопрос, друг мой. Скорее, когда это место? Но это твой разум, так что ты мне и скажи.
Слева раздался шум. Одновременно знакомый и нет. Вой Ночных я узнаю из тысячи звуков. Но мне еще не доводилось слышать столько одинаковых криков разом. Они сливались в какофонию звуков, напоминающих завывания сотен сирен.
Иные! раздался крик справа. Готовьтесь.
Я обернулся на голос и только сейчас заметил людей, что до этого прятались за остовами погибших автомобилей. Я разглядел силуэт какого-то чудовища за их спинами. И чем дольше я всматривался, тем больше деталей прорисовывалось на безликом чудовище.
Откуда-то в голове всплыло слово «танк», а разум быстро дорисовал остальное. Чем дольше я всматривался в мутные образы вокруг, тем больше деталей появлялось в окружении, хотя я все равно не мог избавиться от чувства нереальности происходящего.
Я слышал вой, но он был неестественным. Чуял запах Иных, но он казался до тошноты отвратительным. Нет, от этих тварей действительно несло за километр, но не так сильно. И даже стая не могла так громко визжать до рези в ушах.
Я всматривался в брошенные автомобили, в разорванное полотно асфальта и стены домов, покрывшиеся сетками трещин. Все выглядело странно. Как будто кто-то, создавая это место, озаботился лишь прорисовкой крупных объектов, напрочь забыв о деталях.
Где мелкое стекло разбитых окон? Где пожелтевшие пучки травы, пробившиеся сквозь асфальт? Где мелкая крошка, осыпавшаяся от стен, где виднелись проломы?
Стоило задаться вопросами, как все это в момент появилось. Стекло хрустнуло под подошвами моих ботинок, запахи стали менее резкими, а слитный вой сменился отдельными звуками.
Так ты это запомнил, восьмерка, произнес Черный. Вернее, таким ты это забыл. У страха глаза велики, так ведь говорится? Тебе казалось, что вой чудищ именно такой громкий. А запах резкий, заполняющий все вокруг. А детали, они обычно стираются из воспоминаний.
Так это моя память?
Вернее его, указал Черный когтистой лапой куда-то в сторону.
Я проследил за направлением и увидел одного из солдат. Он выглядел громадным накачанным амбалом с суровым лицом, одетый в допотопную военную форму. Я усмехнулся от этой картины. Мне тогда было лет восемнадцать, но судя по всему, самомнения мне уже тогда было не занимать.
На самом деле я был обычным среднестатистическим парнем, а не каким-нибудь суперсолдатом. Но молодость рисует другую картинку у нас в головах. И опять же, стоило мне это осознать, как перекачанный юноша сильно уменьшился в габаритах до приемлемого размера.
Странное чувство. Я вижу эту картину и начинаю вспоминать многие вещи, что успел забыть. Например то, что я был добровольцем в войне против Иных. А еще у меня тогда были друзья, но они не выжили. И еще я вспомнил, почему именно это место и время решил показать мне Черный.
Битва ознаменовалась выстрелом танкового орудия, что сильно оглушило юного меня. Но Джаггернаута, несущегося по улице, сминающего и разбрасывающего остовы брошенных машин, иначе было не остановить.
Затем уже и мы начали стрелять. Большинство тварей казались однообразными скользкими чудовищами с огромной пастью, усеянной клыками.
Такими я их запомнил. Тогда они все были для меня на одну морду. Огромные, противные и страшные, как ожившие кошмары из детских снов. Они неслись на нас, а мы стреляли. Они рвали нас на куски, а мы стреляли. Мы отступали и снова стреляли.
Я не помню, почему случился этот бой. То ли мы пытались куда-то прорваться, то ли наоборот, что-то защищали. А может это была случайная стычка в черте очередного покинутого города, куда мы выбрались на вылазку за припасами.
Война была голодной, это я помнил очень хорошо. И солдаты сами жаждали битвы с тварями, потому что победитель в любом случае ляжет спать сытым, сожрав побежденного. Отличие только в том, будет ли побежденный зажарен на вертеле или сожран живьем.
Но этот бой стал исключением. Он не был для меня первым, но страх перед инородными созданиями еще оставался в душе. Я почувствовал ноющую боль в ноге, когда очередное чудовище добралось до молодого паренька с моим лицом.
Потом еще одно и еще. Затем выстрелы сослуживцев и меня куда-то тащат. Воспоминание поплыло, исчезли очертания домов и улиц. А вот луна наоборот стала ярче и больше. Я был лишь наблюдателем в этой картине.
Вскоре остался лишь мутный туман, наполненный звуками боя и боли. Да крики солдат вперемешку с голодным рычанием Иных. Танк давно заглох и перестал огрызаться выстрелами. Одного орудия не хватило, чтобы убить Джаггернаута.
Я вдруг вспомнил, что боялся не Иных в целом, а именно этого черно-багрового монстра. На тот момент людям еще ни разу не удалось уничтожить его. Поэтому в головах солдат была одна устойчивая истина, вбитая опытными инструкторами в подкорку мозга.
Джаггернаут равно смерть. Без вариантов. На тот момент это было аксиомой войны. Но в любом правиле иногда встречаются исключения.
В нашем случае исключение звучало примерно так. Джаггернаут охотится не для пропитания, а ради разрушения. Ему нравится убивать и уничтожать, просто потому что он может. А значит, если половина взвода проживет достаточно долго, то у другой половины появится шанс уйти достаточно далеко.
И я вспомнил, почему в тот раз оказался на той половине, что выжила, хотя должен был быть среди мертвых.
Ты выбрал себе хренового друга, Черный.
Может быть, кивнул тот. Только вот ты выбрал себе замечательного.
Не боишься, что тебя постигнет та же участь?
Я же Черный! Великий герой и спаситель. Мне так просто сердце не вырвешь.
Среди мглы, растворившей воспоминания об окружающем пространстве, я отчетливо видел солдата, что тащил на себе раненное тело юноши с моим лицом.
Раньше я не мог вспомнить этого человека, потому что хирурги над ним здорово поработали, но сейчас, глядя на него, я прекрасно видел знакомые черты лица. И даже вспомнил имя, которое забыл.
Его звали Роберт Хофф. Он был моим товарищем, вытащившим на себе из той битвы. Затем Роберт, как и я, стал Химерой, примерив костюм Черного Дьявола. А потом, много лет спустя, наши пути разошлись.
А еще совсем недавно я вырвал ему сердце.
Глава 12. Черный все расставит по местам
Чем дальше Роберт уносил мое тело, тем больше мир вокруг размывался, покрываясь туманом. Его звали не Роберт, это придуманное имя. Но я не смог вспомнить настоящее. Я даже не мог вспомнить никаких деталей его биографии.
Просто смутное чувство в глубине души, что этот человек был мне близок и дорог. Не более.
Зачем ты мне это показываешь, Черный? спросил я, следуя за шагающим Робертом.
Что бы ты начал задавать себе правильные вопросы. И раскрутил маховик во все стороны, пока не доберешься до ответов. А где ответы, там и решение.
Ладно, не стал спорить я. Но если ты в курсе всего произошедшего, то почему сразу не можешь показать?
А ты мне поверишь? усмехнулся Черный.
Туше, согласился я.
Мы шли, пока вокруг не осталось ничего, кроме размытого тумана. То тут, то там выплывали какие-то очертания, но они тут же смазывались, растворяясь в кружащей мгле. Но вместо картинки пришла боль.
Странная, отголосками, причем какими-то слишком уж обобщенными. Как будто мой мозг помнил, что было очень больно, но как и где именнозабыл. Следом вокруг нас начали раздаваться голоса.
Сначала я ничего не мог разобрать, но затем слова стали отчетливее, а смазанные силуэты обрели форму, пусть и продолжали очень быстро растворяться во мгле.
Имя и звание? Где его жетоны?
Неизвестно. Двое новобранцев из числа добровольцев. Этот совсем плох, может не пережить операцию.
А второй? я узнал женский голос. Кирия. Я не вижу смертельных ранений.
Сильное физическое истощение, произнес мужской голос, тоже смутно знакомый. Похоже, что он тащил своего товарища несколько дней.
Не важно, произнесла Кира. Здорового в камеру и подготовьте процедуру слияния.
Раненный еще жив. Крепкий образец. Может дадим ему шанс? Не вытянет, всегда сможем извлечь и геном, и наномашины обратно.
Как считаете нужным, доктор Элиот, ответила Кира. Но если подопытный окажется дефектным, то вы лично его прикончите и извлечете материал.
Хорошо, согласился Элиот. Я уловил печальные нотки в его голосе.