Я вылетел на полном ходу из «Карибской Ночи», едва не растянувшись на брусчатой мостовой. Бутылка испанского рома сделала своё дело: я был сильно пьян. Я весьма осторожно рассчитал дозу, чтобы хорошо вжиться в роль, но и полностью контролировать ситуацию. Я побрёл вперёд, шатаясь и выискивая тех добрых людей, которые проведут меня к команданте. Они нашлись уже за углом: патруль из троих вооружённых партизан.
А вот и солдатики! дурачливо протянул я по-испански, Вива ля революция!
Гражданский, недовольно произнёс командир патруля, иди домой и проспись!
Ээээ, ты знаешь, кто я такой? прорычал я, Ты знаешь.
Предупреждаю, рука командира дёрнулась к кобуре пистолета.
В ответ я от души засадил командиру в челюсть, вкладывая в этот удар как можно больше своих сил. Оставалось теперь надеяться, что и эти ребята не подведут и не перегнут палку. Меня любовно огрели прикладом и уложили на асфальт. Лязгнул затвор АКМ, а я почувствовал сталь на своих запястьях.
Товарищ сержант! услышал я, зажмурившись от боли, Может, пристрелить гада ко всем чертям?
Отставить, солдат! Тащи нарушителя комендантского часа в комендатуру и под замок. Народный суд сам определит ему наказание!
Этого я и добивался. Меня поставили на ноги, а оба солдата схватили меня под руки и потащили вперёд. Я старался, как мог: обмяк и подворачивал ноги, когда как патрульные чертыхались, ставили меня в более устойчивое положение и старались дотащить меня до комендатуры как можно быстрее. Теперь я уже покорно повиновался партизанам, ибо меня вели туда, куда мне было нужно. Адски болело левое ухо, которое поцарапали прикладом автомата, да и голова гудела, но я старался не отключать своё сознание.
Уже на ступеньках комендатуры я заметил, как хорошо приготовились к обороне партизаны. С двух сторон расположили пулемётные точки, а у самого входа стояли целых три охранника. Все они были одеты в тяжёлую броню, а в руках покоились помповые дробовики «Ремингтон».
Что за фрукт, Омар? спросил командира патруля один из охранников.
Да вот, нарушитель комендантского часа! еле двигая побитой челюстью ответил сержант, Веду в околоток!
Двойные двери распахнулись, и мы вступили в холл комендатуры. Здесь ничего не изменилось, только по второму этажу расхаживал молодой боец, позёвывая и смотря на часы. Вниз по лестнице мы спустились в подвал. Жирный боров Хосе был на своём месте. Он сидел за своим грязным столом с журналом «Плэйбой»: может читал, а может и мастурбировалмне это было неинтересно. Сейчас нужно было позволить патрулю оставить меня в камере.
Принимайте нового жильца, товарищ старшина! произнёс сержант Омар, подталкивая меня к столу.
Недовольный взгляд Хосе глянул на меня, и боров хитро улыбнулся:
Вот мы и снова встретились, падаль! Уверен, ночью тебе здесь понравится! Давай его в камеру!
Патруль завёл меня в третью камеру, где с меня сняли наручники и уложили на железную кровать.
Что с ним? спросил Хосе, когда патруль закончил.
Да он вусмерть пьяный! Теперь, наверное, до утра не очухается!
Всё, свободны! скомандовал Хосе, и патруль удалился, а когда шаги солдат стихли на лестнице, боров приблизил ко мне своё вонючее рыло, Подожди немного, ублюдок, у меня остались некоторые дела, но не переживайскоро приду!
С этими словами Хосе шагнул наружу из камеры, захлопнул за мной дверь, и в замке зазвенели ключи. Несколько секунд я привыкал к полумраку помещения, а затем резко сел на кровати. Алкоголь всё ещё весело гулял по моему организму, но я уже был собран и готов действовать. К сожалению, тут мне пришлось ждать, и это, пожалуй, были самые длинные 10 минут в моей жизни.
Гринго? Гринго, ты тут? голова Эль Гатто оказалась в маленьком решётчатом окне.
Здесь, Тони, слабо отозвался я.
План сработал, улыбнулся Эль Гатто, Вот, держи и не потеряй!
Он скинул мне в камеру тонкую пластинку и струну от рояля. Это безобидный на первый взгляд инструмент способен стать самой страшной удавкой и глубоко врезаться в кожу на шее человека. Недаром её используют итальянские и мексиканские гангстеры. А вот тонкая пластинкаэто универсальная отмычка, способная дать мне путь к свободе.
Давай, удачи! прошептал Тони, когда я выпрямился, Ждём тебя под заветным окном!
Я кивнул и Эль Гатто вновь исчез. Присев перед замком, я принялся ковырять ею в замке. Пластинка весьма туго исчезала в замочной скважине, подстраиваясь под необходимые запоры замка. Однако мне не суждено было долго возиться с замком: послышались шаги. Поспешно вытащив пластинку, я ринулся на топчан и лёг на него, притворившись спящим. Ещё пара секунди у двери моей камеры появился жирный Хосе. Открыв дверь своей камеры, он вытащил дубинку и тихонько рассмеялся:
Ну, что, европеец! еле шипя, словно змея, прошептал он, Теперь некому тебя защитить, так что сейчас ты у меня попляшешь!
Он приблизился ко мне, и дубинка со свистом опустилась вниз, рассекая воздух. Я весьма вовремя слетел с топчана, и дубинка попала лишь в мешок с отрубями, заменяющий арестанту камеры подушку. Хосе был поражён тем, как я резко вскочил и схватил толстого ублюдка за его кадык, едва выглядывающий из двух подбородков. Следующим чётким ударом я лишил борова его оружия, и толстяку оставалось только еле хрипеть и таращить на меня глаза, вылезшие из орбит.
Приятного аппетита, свинья! выпалил я ему в лицо, и спустя секунду Хосе отлетел к стене. Подхватив дубинку, я обрушил её на его тупую башку. Хосе от ударов еле-еле повизгивал, как натуральный боров, а я тем временем озверел, превращая его и без того мерзкое лицо в кашу. Я методично и с наслаждением Ганибала Лектера ломал твёрдой резиной лицевые кости ублюдка и успокоился только тогда, когда увидел, что охранник испустил дух.
Бросив окровавленную дубинку на толстый труп Хосе, я выскочил из камеры и прошёл в караульное помещение, где, боров обожал заседать, предаваясь своим низменным фантазиям. В столешницу был воткнут весьма интересный советский нож НРСя аж присвистнул. В рукояти ножа был запрятан весьма интересный сюрприз: бесшумный патрон СП-4, который можно было выпустить, нажав на скрытый спуск на кольце ножа. В общем, отличная штука для тех, кто не любит поднимать шума. Вытащив нож, я пошарил в ящике стола на предмет ещё какого оружия и нашёл тяжёлый увесистый револьвер «Кольт Питон» калибра 357 и 10 патронов к нему. Чётким, бесстрастным движением я вытащил барабан, снарядил его патронами и, поставив экстрактор на место, взвёл курок. Оставшиеся четыре патрона сунул в карман штанов. Тут же, на столе стоял кувшин с холодной водой, который я плеснул себе в лицо: освежиться от алкогольного состояния. Да, пол дела была сделана: я попал в комендатуру, минуя пулемётные точки и патрули партизан, но теперь мне необходимо было добраться до команданте. Сунув револьвер за пазуху, я выскочил из каморки надзирателя и решил покинуть неприветливый подвал. Поднявшись по лестнице, я держал наготове нож НРС, если столкнусь нос к носу с каким-нибудь партизаном. Отворив тяжёлую дубовую дверь, я оказался в вестибюле.
Сквозь полуоткрытые ставни комендатуры я слышал звуки ночных сверчков. Внутри же комендатуры было спокойно, однако, где-то наверху доносились тихие голоса, а на лестнице сверху я слышал неторопливые шаги: патрульный в коридоре был всего один. Он одиноко расхаживал по второму этажу, держа руки на своём казённом «Калашникове». Я оценил расстояние между нами: слишком далеко. Даже при самом удачном раскладе я успею добежать лишь две-три ступеньки прежде, чем патрульный меня заметит. Я сжал рукоять НРС. Кажется, именно поэтому судьба дала мне этот нож. Я взял нож остриём к себе, а палец лёг на спуск бесшумного патрона. СП-4, к счастью, был внутри ножа.
Я осторожно пробирался к укрытию, наметив широкую мраморную колонну у подножия лестницы. Как только я добрался до неё, я притаился за ней, и в этот момент патрульный партизан повернулся и был уже лицом к холлу. Резко выскочив, я нажал на спуск ножаи пуля СП-4 вонзилась точно в лоб этому парню. Секунду он стоял как вкопанный, а потом кубарем скатился с лестницы, но мне удалось его задержать на середине лестницы. Сжав рукоять ножа я прислушался. Говор патрульных у входной двери не стал встревоженным. Подождав для верности несколько секунд, я сорвал с плеча убитого «Калашников» и закинул автомат за спину. В принципе, одного магазина должно было хватить, если меня загонят в ловушку.
Крадучись, словно кошка выслеживающая мышь, я забежал на второй этаж. Наверху было так же тихо. В левую руку лёг нож НРС, а в правую «Кольт Питон». В случае чего, массивная рукоять револьвера сгодится для удара в чью-нибудь челюсть. Я аккуратно шёл по коридору, прислушиваясь к голосам в одном из кабинетов. Главное быломиновать этот кабинет, и тогда ничего не.
Но тут дверь, как назло, распахнулась и передо мной возник немного уставший, но удивлённый Меркадер. Он действительно был удивлён видеть меня в такой поздний час.
Приветствую вас, товарищ! улыбнулся немного виновато я, не переставая сжимать «Магнум» в руке.
Товарищ Рене! брови Меркадера удивлённо поползли вверх, Что вы здесь делаете?
Но, спустя секунду, Меркадер мгновенно понял, что я собрался здесь делать, крадучись по коридору с револьвером и ножом. Оглушительный грохот «Кольта Питон» не дал ему крикнуть и позвать на помощь. Пули калибра «Магнум»штука страшная. Они пробивают бетонные стены, а уж человеческий силуэти подавно. Вот и здесь она разорвала несчастному Меркадеру горло, и тот так и рухнул на ковёр: пытающийся выхватить ТТ на своём поясе, а дверь кабинета позади него окрасилась в красный цвет.
А ещё «Магнум»это хорошая сигнализация. Без всяких криков и объявлений тревоги, так что я, недолго думая, выпалил пару раз в дверь кабинета, надеясь, что пули попадут в того, кто ещё там остался и чуть не вывихнул руку: отдача у револьвера была что надо.
Скорее! Теперь нужно было делать всё быстро, тем более я услышал, как кто-то внизу уже поднял тревогу. Я ринулся по коридору, свернул направо и, столкнувшись с охранником команданте, воткнул ему нож в грудь. Он поперхнулся, и давясь кровью, упал позади меня, в то время как я сам, рванув со спины «Калашников», открыл кабинет команданте. Тут же меня встретили короткими экономными очередями из автоматического пистолета Стечкина: команданте сам мог спокойно встретить врага лицом к лицу. Я спрятался за дверной косяк, и пули ушли в дерево, застряв там. Тут в дело вступил «Калашников»: я выпалил длинной очередью, и тяжёлые пули начали дырявить тяжёлый стол, за которым притаилась моя цель. Я лупил в стол почти без передыха: оглохший от выстрелов и озлобленный. Раздался короткий вскрик: и АПС вылетел из руки команданте Эрнесто. Бросив опустевший автомат, я выхватил «Кольт Питон» и, перемахнув через стол, приставил хромированный ствол «Магнума» ко лбу лидера Геварийской Армии.
Ах вот оно что, чёртов француз! злобно прохрипел команданте, держась за простреленную в трёх местах ногу, Сколько тебе заплатили?
Извините, команданте, вместо ответа произнёс я, Революция отменяется!
Выстрел из «Кольта Питон» навсегда стёрла эту обаятельную и разоружающую улыбку двойника Че Гевары. Покончив с команданте, я ринулся к окну. Тем более, я слышал, как патрульные из Герильи уже бегут по второму этажу, остервенело щёлкая затворами автоматов. Я изо всех сил пнул железную решётку, которой снаружи было забито окно. Жалобно простонав и хрустнув выбитыми стёклами, окно вылетело наружу. Глянув вниз, я увидел Эль Гатто. Он указывал мне на кузов пикапа, в которой находилась охапка сена.
Прыгай! велел он.
Я поставил ногу на подоконник и тут же услышал за своей спиной:
Ни с места!
Не раздумывая ни секунды, я прыгнул вниз. Наверху раздались лающие очереди АКМ. Рухнув на мягкое сено, я, однако, сильно ушибся.
Гони! заорал я, велев Эль Гатто поторопится.
Взвизгнув покрышками, пикап рванул с места, подняв столб пыли. А в комендатуре тем временем включилась сирена, на уши поднялся весь город. Но, когда Герилья сомкнула кольцо, мы уже были далеко. Прорвав шлагбаум и приняв на крыло очередь из «Калашникова», мы вылетели из Эсперито, словно пробка шампанского из бутылки. И гнали почти до самого поместья, рассекая ночь словно острозаточенный нож.
Заброшенная лаборатория
Счастье бывает разным. Для кого-то, эточемодан, туго набитый всеми деньгами мира. Для кого-торадость, что коммунизм наконец-то победил, пусть и в маленьком провинциальном городке, для кого-топонюшка коки по утрам, так сильно взбодряющая голову местным торчкам. А для кого-тоэто синяя книжица с гербом США на обложке, которую вручил мне Хоакин. Кое-кто даже назвал бы это «Американской мечтой». Но я знал цену этому документу. Цена эта равнялась убитому тяжёлой револьверной пулей лидеру партизан. А я теперь был в их расстрельном списке.
Удивительный вы человек, мистер Десперо! улыбнулся мерзкой, как и у Мауриньо, улыбкой, Хоакин, Начальство думало, что вы не справитесь! Думаю, агент Роджерс будет очень доволен вашей работой.
Я тоже этому рад, немного скривившись, ответил я, Надеюсь, больше такой работы пока не предвидится?
Как знать, как знать. Вдруг, в следующий раз, вы захотите билет в Карнеги-Холл? пошутил Хоакин.
Приняв паспорт от Хоакина, я простился со связным ЦРУ и заспешил к своей машине. Теперь не стоило подолгу задерживаться на одном месте.
Ну, что? спросил ожидающий меня в машине Рауль, подняв на меня взгляд.
В ответ я помахал полученным американским паспортом и коротко бросил:
Едем!
На юге провинции располагалась старая бензоколонка. Место Перес для встречи выбрал очень удачно: случайный транспорт был весьма редким гостем здесь. Рядом с заправкой располагался заброшенный бар под открытым небом в виде беседки. Именно там нас и должен был ожидать Перес. Подъехав на «Бернадетте», мы обнаружили советский УАЗик без крыши, на манер «Jeep Wrangler». Перес сидел в дальнем углу беседки, то и дело озираясь по сторонам. Меня удивило то, что этот Робин Гуд был один, без какой-либо охраны. Неужели он сразу решил рвать когти из страны?
Приветствую, гринго! поднял он вверх правую руку, и я тут же заметил, что она перебинтована, а два пальца: указательный и среднийотсутствовали.
И тебе привет, Перес! отозвался я, Что у тебя с рукой?
Ерунда, махнул он, Бандитская пуля! Ну, так ты принёс паспорт?
Расстегнув передний клапан своего жилета, я достал заветную синюю книжицу и протянул её Пересу.
Вот это да! улыбнулся тот хищно, Я не думал, что ты сможешь мне помочь?
Похоже, у Переса это была последняя надежда уйти из страны живым. Я сразу заметил, что многое изменилось с той встречи в шахте: куда-то вмиг исчезло нахальство местного Робин Гуда, а сам Перес стал дёрганым параноиком. Он то и дело косился на ближайшие заросли джунглей, а левая рука неуклюже хваталась за рукоятку «Хэви Дьюти», заткнутого за поясом.
Ну, я присел рядом, Я выполнил свои условия сделки. Теперь ты расскажи мне о Транквиландии!
Перес опять огляделся по сторонам, словно его преследовали и тихо ответил:
Хорошо, гринго, слушай же! У меня много врагов, не подумай, что я боюсь, но сейчас меня пытаются прижать к стенке, и я более чем уверен, что этоте самые люди, которые связаны с Транквиландией.
С чего ты так решил? удивлённо спросил я.
Голос Переса стал сбивчивым, собственно, как и его последующий рассказ:
Было это дело года четыре назад. Тогда я работал на шабашке со своим двоюродным свояком. Занимались всем, чем приходится. Электрика, рытьё траншей и каналов, погрузка тяжёлых материалов и прочая муть. Была у нас бригада из шести человек. Нас и наняли эти ребята. Между нами, мы их называли «люди в чёрном». Это не были Герилья или Парамилитарес. Не были они похожи и на наркокартель. В общем, ребята странные, но платили нормально. И охрану нам ещё более странную подогнали. Несколько дюжих ребят с «Калашами». Не нравились мне выражение их лиц: словно мертвецы какие-то. Немые, не говорят ни с нами, ни друг с другом. А главный их былвообще ходячий кошмар. Здоровый, одноглазый, со шрамами на лице. Рамирес его звали, помню.
Мои глаза сверкнули недобрым огоньком. Рамирес? Тот самый, что пытался дважды убить меня.
В общем, продолжал Перес, послали нас вытаскивать оборудование из одного законсервированного бункера старого. Какие-то кабеля, странные конструкции. Там была какая-то защита электрическая, но для меня этокак два пальца обоссать. Ребята эти следили за нами как следует, чтобы мы не вчитывались в надписи на стенах, случайно не сунули носы свои в документы. Но, напрасно, там всё было не на испанском и не на местных наречиях. Даже не на английском. Короче, там была какая-то старая лаборатория. Хрен его знает. В общем, мы погрузили первую партию железок и двинулись на восток. К тому времени я начал кое-что подозревать. Эти ублюдки не собирались оставлять нас в живых, думаю и без чтения документов мы увидели слишком много. Так что, я держал ухо востро и свояку сказал, что скоро встанем на лыжи. А погрузку деталей мы осуществляли с пристани. Этот островок лежит на северо-востоке отсюда, но, думаю, в этой лаборатории есть точные его координаты.