Мы вытащим тебя отсюда, мрачно заверил Дидерик своего хозяина. Ты можешь двигаться? когда храмовник не ответил, Дидерик пошел осмотреть его ноги на предмет повреждений. С замиранием сердца Дидерик увидел, что ног Сьера Кастнера там больше нет. Рыцарь жалобно застонал про себя. Дидерик оглядел дно ямы. По обеим сторонам полой стены виднелись жалкие дырыотверстия. Провал обвалился, превратившись в сеть вырытых в земле страданий, тянущихся под древним лесом. Что-то живущее и под Драквальдом, и под разрушенными курганами давно умерших племен империи было освобождено. Дидерик уставился в темноту ближайшего отверстия. Он напрягся, пытаясь разглядеть, что там внутри, и был встречен взглядом блестящих, жаждущих крови глаз-бусин. Дидерик, спотыкаясь, попятился назад через затопленный кратер, но тут же обернулся и обнаружил, что вход в туннель позади него тоже преследуют призраки. Иглозубые чудовища кишмя кишели в мокром пространстве прохода, стремясь хоть мельком увидеть свою следующую трапезу.
Божьи раны, выругался Дидерик. Он снова посмотрел на Сьера Кастнера. Что бы ни кишело в туннелях, оно, казалось, боялось света. Там, где упало закованное в доспехи тело рыцаря, в присутствии дневного света, просачивающегося сквозь Драквальд, или в устрашающем блеске лун во время кошмарной ночи, Сьер Кастнер остался нетронутым. Там, где его ноги лежали в тени, у края впадины, твари отважились высунуться из тесных грязных отверстий, чтобы полакомиться плотью рыцаря. Вскрыв его латы, монстры начали есть Сьера Кастнера живьем. Только досягаемость Терминуса, дико раскачивающегося, да свет солнца и лун удерживали этих тварей на расстоянии.
Дидерика вырвало прямо в извивающуюся лягушачью лужу. Вытерев рот, Сквайр вдруг почувствовал, как что-то скользнуло по его плечу. Обернувшись, Сквайр обнаружил, что на него упала веревка, обвитая корнями.
Благодарение Зигмару, пробормотал Дидерик, хватаясь за импровизированную веревку. Сквайр посмотрел на Сьера Кастнера сверху вниз. Теперь его уже никто не спасет. Как его оруженосец и слуга Бога-Короля, Дидерик все еще был обязан доставить тело своего господина на погребальный костер. Он должен был попытаться. Иначе отец Дагоберт никогда бы его не простил.
Дидерик потянул за вплетенный в него корень. Что-то было не так. Его длина все увеличивалась и увеличивалась, пока наконец витки его торопливой конструкции не упали в яму.
Нильс прорычал Дидерик, снова устремив взгляд на лес над головой.
Что-то происходило. Сквайр слышал, как Оберон с шумом пробивается через деревья. Он прислушался к испуганному ржанию жеребца и глухому стуку испуганных копыт по лесной земле.
Нильс! закричал Дидерик. Там, наверху, с ними что-то было. Оруженосец мог различить треск ломающихся веток и шум листвы, когда Оберон повернулся, взбрыкнул и пнул выходящих на него существ тьмы. О Нильсе он ничего не слышал. Ни одно дружелюбное лицо не появилось на краю провала, и больше ни одна веревка, обвитая корнями, не упала вниз, чтобы вытащить его. Все, что он мог слышатьэто хруст костей, скрежет ножниц игольчатых зубов и ужасное скольжение плоти по гоблиноидным глоткам. Дидерик почувствовал, как его охватывает промозглый ужас. Нильс не мог спасти его, Оберон последует за ним, а оруженосец останется в яме вместе со своим умирающим хозяином, чтобы встретить медленную смерть от голода или быть разорванным роями подземных демонов, как только облака накроют Луну-Хранительницу.
Губы мальчика сжались в упрямом рычании. Он не умрет здесь, в какой-нибудь заднице Драквальда, в желудках низшего клана гоблинов Сосунков-Тени. Это была не та смерть, которую планировал для него Бог-Король.
Дидерик снова повернулся к Сьеру Кастнеру. Рыцарь все еще цеплялся за Терминус с почти религиозным пылом. Дидерик оглядел мрачную яму в поисках выхода. Он принял решение: ему нужен меч.
Милорд, сказал Дидерик, опускаясь на колени в болото рядом с упавшим храмовником. Глаза Кастнера в бреду забегали по глазницам. Господин, поверьте, что я провожу Терминуса обратно на земли вашей семьи, оруженосец взялся за огромный клинок, но Кастнер не отпускал его. Ваш прадед, ваш дед и ваш отец увидят свой почетный клинок. Клинок, который проливал кровь рядом с Магнусом Благочестивым. Он вернётся в Грубер-Маршез. Там, если будет на то воля Зигмара, он однажды найдет службу у одного из ваших людей. У воина, подобного вам, что поклялся служить делу Бога-Короля. Позвольте мне оказать вам эту последнюю услугу, господин. Позвольте его примеру жить дальше. Позволь мне проводить Терминус домой.
Дидерик не мог сказать, слышал ли его рыцарь, но металлические пальцы его латных перчаток внезапно выпустили клинок. Дидерик кивнул, но глаза храмовника дрогнули и закрылись. Он со стоном окончил свою жизнь, долгую жизнь, полную греха и сожалений. Несмотря на все недостатки рыцаря, Дидерик надеялся, что тот сумеет найти свой путь к миру.
Притянув к себе огромный меч, Дидерик прикинул его вес. Он был слишком тяжел, чтобы его можно было выбросить из ямы, как якорь или веревку. Вверху, перед полной фигурой Маннслиб, проплывал клочок облака. У Дидерика было не так уж много времени. Схватив веревку, брошенную ему Нильсом, он пролез через петлю, предназначенную для того, чтобы вытащить Сьера Кастнера обратно на склон лощины. Конец, который Нильс не сумел закрепить на Дидерике, был втройне завязан вокруг рукояти и гарды большого меча. Привязанный к Терминусу цепью вплетенных корней, Дидерик держал тяжелый меч на плече, как пикинер или алебардщик. Шлепая по усеянной костями отмели, оруженосец метнул острие оружия в стену провала, как копье. Широкое лезвие вошло во влажную землю, его вес и острота лезвия с легкостью перенесли его в сторону ямы.
Пятясь вдоль стены, с ужасным шепотом туннельных ползунов в ушах, Дидерик приготовился спасать себя. Он сделал глубокий вдох. С водой, извергающейся из-за его шагов, мальчик бросился на торчащую рукоять двуручного меча. Раскачиваясь вокруг него, как акробат, сквайр вытянул ноги, и кончики его сапог коснулись плоской поверхности клинка. Не дожидаясь потери равновесия, Дидерик согнул колени и оттолкнулся от воткнутого клинка, отчаянно прыгнув к извивающимся в стене корням деревьев. Подобно виноградным лозам, его руки пробирались сквозь толщи черной почвы, хватаясь за все, что могло бы послужить зацепкой. И тут сквайр повис на кончиках указательного и среднего пальцев левой руки, запутавшись в ивовом корне.
Когда измазанный грязью оруженосец пробирался сквозь заросли древнего леса, он слышал, как Оберон топает ногами и фыркает, ржет и бормочет. Конь был атакован темными обитателями леса сверху и снизу.
Я уже иду! закричал Дидерик снизу. Он был в ужасе от того, что лошадь вот-вот бросит его. «Почти добрался, мальчик»Дидерик был измучен, но сумел перетащить свое лоснящееся от грязи тело через край ямы. У него не было времени отдышаться. Он слышал, как конь топает и резко останавливается, окруженный густым лесом. Темнота Драквальда была наполнена шипением скрытых тенями форм. Твари, которые выползли из земли, чтобы попировать.
Дидерик заскользил по краю ямы, купаясь в серебряной безопасности умирающего лунного света. Он выскользнул из корней, обвившихся вокруг него, как упряжь. Добравшись до дальнего края лощины, он начал собирать веревку в охапку. Когда слабина была снята, он потянул за волосатую шероховатость корневой линии. Его ладони горели, а пятки проваливались, пока он боролся со стеной провала, пытаясь завладеть вложенным в нее огромным мечом. Дюйм за дюймом он выскальзывал наружу, пока наконец Терминус не был освобождён из своей земляной тюрьмы, и Дидерик, кувыркаясь, упал обратно в темноту леса.
Лежа на спине в лесу, ожившем от звуков изголодавшегося зла, Дидерик, как моряк, перебирал веревку через руку. Наконец, протащив огромный меч через лесную чащу к нему, оруженосец вскочил на ноги. Терминус был слишком тяжел для мальчика. Кряхтя, Дидерик положил его длинную рукоять себе на плечи. Когда он почувствовал, как что-то приближается к нему в темноте, он использовал свое тело, чтобы нанести удар острием клинка по угрозе, иногда поворачиваясь на каблуках, чтобы ударить своих мучителей разрубающим лезвием оружия.
Это усилие было непосильной работой, но сквозь рычание напряжения Дидерик нашел свой путь к мрачной улыбке. Он не мог видеть их, но чувствовал настороженность гоблиноидов. Даже орудуя таким способом, Терминус мог отрубить тонкую конечность или пронзить сморщенную грудную клетку. Руководствуясь посохом-фонарем, укрепленным на седле Оберона, и тревожным фырканьем жеребца, Дидерик нашел дорогу к коню. Дико раскачивающийся фонарь спас животному жизнь под покрывающей небо темнотой лесного полога. Их страх даже перед таким искусственным светом был ничуть не меньше, чем перед блеском Маннслиб или ослепительной яростью солнца, и ночные гоблины опасались этого зверя. Вместо искромсанной груды лошадиной шкуры, которой должен был бы быть Оберон, конь получил только укусы в живот и царапины вдоль мускулистых боков. Позволив Терминусу упасть с его плеч и вонзиться прямо в лесную почву, забрызганный грязью оруженосец поднял руки, чтобы успокоить жеребца.
Все в порядке, успокоил его Дидерик. Все в порядке, мальчик.
Когда конь опустил голову и приблизился, Дидерик увидел изуродованное тело Нильса. Оборванный труп сквайра тащили в яму между огромными корнями искривленного дуба. Труп дернулся, когда существо внизу попыталось просунуть Нильса в отверстие, слишком маленькое, чтобы впустить его.
Нет! закричал Дидерик, скользя вниз рядом с трупом сквайра. Когда он схватился за тело, что-то подалось, и Нильс внезапно соскользнул вниз. Схватившись за его свисающие руки, Дидерик и подземный житель боролись за тело сквайра, пока, наконец, его не вырвали из рук мальчика. Нет! Дидерик с ревом бросился в дыру, но что-то ударило его в спину. Насмешливая маска из бледной гнусной плоти подземного жителя, натянутая на грязный череп и переполненная зубами, похожими на битое стекло. Только глаза у него были какого-то странного цветамутно-малиновые, как кровь, которую его клан жадно глотал из свежих трупов, как поросята.
Ночной гоблин не осмелился еще больше усилить свое преимущество в свете фонаря и быстро ретировался. Дидерик оттолкнулся ногой от дыры и вытащил Терминуса из того места, где он был воткнут в землю. Скользнув грязным концом меча храмовника в седельные ножны жеребца, оруженосец вскочил на боевого коня своего господина. Дидерик мог только представить себе шипящие орды гоблиноидной ненависти, преследующие его между стволами деревьев, просто вне поля зрения. Высоко подняв посох-фонарь, Дидерик удерживал чудовищ, пока вел Оберона к краю провала.
Посмотрев вниз, в лощину, где тусклый свет Маннслиб угасал вокруг них, Дидерик обнаружил, что Сьера Кастнера, лежащего разбитым и бесчувственным на дне ямы, почти невозможно разглядеть. Он услышал хруст маленьких челюстей сквозь кости и хрящи и понял, что в сумерках за ним наблюдают. Десятки красных глаз-бусин уставились из ямы на сквайра. Привлеченные тусклым светом луны, ночные гоблины рискнули выйти из своих туннелей. Они роились в уютной тени леса и теперь выползали в открытую ночь и пировали на рыцаре Двухвостого Светила. Это был позорный конец для слуги Зигмара. Даже для Сьера Кастнера. Его тело никогда не увидит погребального костра. Его дух никогда не поднимется навстречу Богу-Королю.
Дидерик подумал о рыцаре. Его жизнь как оруженосца закончилась. Он думал о бедном Нильсе и обдумывал свой дерзкий план. Там, над ямой, Дидерик принял решение. Он не собирался возвращаться в храм, к отцу Дагоберту и его проповедям. Дидерик высоко поднял посох-фонарь, прежде чем швырнуть его в провал. Фонарь ударился о дно ямы, разбрызгивая масло по мелководью. Пламя бушевало, превращая яму в ад. Гоблиноиды визжали в слепой агонии, не в силах найти дорогу к матери-тьме. Подземные жители горели, и темнота окружающего леса была освещена пламенем. Ползучие тени отступили, выплевывая свой одновременный голод и ненависть к розовой плоти.
Сквайр почувствовал, как из ямы поднимается жар. С его помощью он надеялся, что душа Сьера Кастнера достигнет небесхотя бы для того, чтобы искупить вину перед самим Зигмаром за то, что храмовник был таким презренным человеком. Дидерик развернул великого Оберона. Он никогда не ездил верхом на этом звере, а конь был огромен. Сквайр слегка подбодрил лошадь каблуками, но Оберон в этом не нуждался. Конь был счастлив продраться сквозь толстые стволы деревьев и покинуть населенное гоблинами место пожара и резни.
Их путь лежал на восток. К востоку от Зудерберга. К востоку от Мидденланда. На восток, к Грубер-Маршезгде, если на то будет воля Бога-Короля, Дидерик вернет Терминус в его родовое поместье и предъявит ложные претензии на новое, принадлежащее ему самому.
Глава 4
«Клянусь своей душой, я мог бы рассказать
Великую исторью,
И на плечи нашего героя даровать
Время испытаний, преображения и горя».
Флашганг, Ривер Роад
Хохланд
Боевая связь, имперский год 2420
Это был первый теплый день в Зоммерцайте, и Дидерик Кастнер почувствовал, как солнце коснулось металла его лат. Он покачивался в седле в ленивом ритме неторопливой походки Оберона. Флашганг жужжал от метавшихся стрекоз и журчал в своем извилистом путешествии на юг, направляясь к могучему Талабеку.
А заповеди, которыми мы руководствуемся? обратился Кастнер к своему оруженосцу.
Эмиль Экхардт ехал рядом со своим хозяином, а конь молодого сквайра, в свою очередь, тащил за собой третье вьючное животное. Поверх вьючного животного, со связанными руками и ногами под брюхом лошади, лежал завернутый в одеяло труп.
Для укрепления, сказал Эмиль.
А для чего?
Слуги Зигмара должны быть сильными сказал Эмиль.
как в уме, так и в теле, добавил Кастнер.
как узы, связывающие их, одного имперца с другим.
Зигмар был объединителем враждующих племен, населявших эти древние земли, сказал Кастнер. Он собрал их силы, чтобы они могли встретиться лицом к лицу с испытаниями прошедшими и грядущими, как единое целое. Наш священный долгподдерживать то, что он создал. Ни один человек не может назвать себя армией, нацией, народом. Зигмар хотел, чтобы мы стали частью чего-то большего, чем он сам. Он одновременно и щедрый, и скромный Бог-Король. Мы любим его за это. Продолжай.
За честь, сказал Эмиль своему хозяину.
Как?
Следуя примеру Хельденхаммера, сказал Эмиль. Донося свое учение до людей через действие.
Зигмар не был учителем, поправил его Кастнер, не был наставником в общепринятом смысле этого слова. Нет никаких его сочинений, которые можно было бы изучать. После него не осталось никаких работ. Его наставления заключались в его поступках. Его манеры в его характере. Он доверяет нам поддерживать его дух живым в нашем стремлении к его примеру. Храбрый в бою и любящий свою землю. А третья заповедь, которая руководит нашим орденом?
Защищать.
Дальше.
Мыяркое предзнаменование, уверенно сказал Эмиль, вселяющее страх в тех, кто приносит страх в Империю. Мыкогти грифона, вырывающие сердце из тьмы внутри наших собственных границ. Мымолот в руках Зигмара, которым он будет размахивать сквозь века, нанося удары врагам вне пределов его досягаемости. Невинныенаша забота, слабыенаше бремя, а тех, кто хочет воевать во имя Бога-Короля, мы называем братьями. Вы довольны, учитель?
Это сослужит нам хорошую службу, сказал Кастнер с едва заметной гордостью на своих обычно мрачных губах.
Довольный тем, что угодил своему господину, Эмиль погрузился в самодовольное молчание.
Расскажи мне, сквайр, попросил Кастнер. А зачем нам тащить измученный личинками труп Юриана Спартака обратно во Флашфурт?
Чтобы сжечь его, господин.
Но чему это может послужить?
Мы сожжем его перед народом, сказал Эмиль, чтобы он всегда помнил об этом. Так они будут знать его только как человека, а не как какую-то темную легенду своего прошлого.
Ты не можешь убить легенду, сказал Кастнер. Юриан Спартак должен быть мертв в сердцах людей. Только уверенность в его конце должна оставаться на языке и далеко разноситься на крыльях праздных сплетен. Они должны увидеть, как горит чудовище, ибо тогда они не будут его бояться. Они не будут бояться того, во что он превратился. Они будут лучше подготовлены к тому, чтобы противостоять такому злу, если встретятся с ним снова.