Мужчина остановился у сгнившего косяка и обернулся. Девушка стояла посреди комнаты и смотрела на него полным восхищения взглядом. Потом она вздохнула и накинула ремень от рюкзака на плечо. Дикарь потянулся за вторым, но Кира упрямо качнула головой.
Даже не думай, безапелляционным тоном подтвердила она серьезность своих намерений. Два рюкзака я еще донесу. А вот тебявряд ли.
Куда идти, ты знаешь? Он спорить не стал.
Нам нужно пересидеть. Пока суть да дело. Отведу тебя.
Нас.
Ну, да. Нас. Знаю я одно надежное место. Не век же они будут меня искать. У них там урожай, скотина Пройдет время, все успокоится. Ты пока сил наберешься. А тамдумать будем.
Он согласно кивнул.
Можешь облокотиться на меня, если совсем плохо станет. Я сильная. Я выдержу.
Веди уж, силачка, усмехнулся Дикарь. Надеюсь, место надежное.
И я тоже надеюсь, почти неслышно буркнула она.
Он нырнул в сырую темноту следом за девушкой.
Когда глаза привыкли, дайвер разглядел лестницу многоэтажного дома, уходящую наверх. Внизу все было затоплено. Серая муть колыхалась. Накатывающие волны топили ступени и отступали, обнажая покрытый черной слизью бетон. Прямо по курсу темнела шахта грузового лифта. С потолка, теряющегося в непроглядной тьме, свешивались стальные канаты. Между ними, на уровне межэтажного перекрытия дрожали от порывов ветра многослойные паучьи сети. В белесых нитях лениво вздувалось что-то живое. Дикарь не заметил, как сам собой в его руку прыгнул пистолет.
Нет-нет, тихо сказа Кира. Не трогай ее. Она безобидная. Если в нее не стрелять, конечно.
Невзирая на успокаивающие слова, Дикарь не спешил убирать оружие. Он думал, что придется подниматься и заранее прикидывал, как сэкономить силы. Однако, вопреки предположению, наверх они не пошли. Слева от шахты лифта в углу обозначилась стальная, перекосившаяся, в ржавых пятнах коррозии, дверь. От толчка она распахнулась, задев углом бетон. Кира остановилась на пороге, достала из рюкзака фонарь и включила его, обозначив петляющую среди мусора дорожку.
Все будет хорошо, обнадеживающе сказала она прежде чем шагнуть в заваленный хламом коридор.
И в то же мгновение, словно в противовес ободряющим словам, вдалеке послышался едва различимый шум мотора.
Глава 9
«В древней Японии, на потребу публике, жаждущей зрелищ, от которых стыла кровь, враги императора или сёгуна приговаривались к пытке, которая называлась «человек-свинья». Осужденному отрубали руки и ноги, ослепляли, вырезали язык и бросали в хлев, как правило, к свиньям, где изувеченного человека ждала мучительная смерть».
Лодка прошелестела днищем по песку и прочно увязла в грязи. Далекое солнце выкатилось из-за горизонта, освещая островбудущую могилу для пяти штрафников. Развалины старинного сооружения, маячившего на пригорке, только усиливали ассоциации со склепом.
Михась подвинулся на сидении, в такт его движению коротко звякнула цепочка на наручниках. Остров ждал. Похоронивший в развалинах не одну заблудшую душу, он ухмылялся, щеря распахнутую пасть разрушенной крепостной стены, полную дыр, оставшихся от бойниц. В предрассветном тумане блестела влага на старинной кладке, среди зарослей лиан, занавесивших обломки некогда грозной крепости.
Прибыли, смертнички, усмехнулся Симонстарший из охранников.
«Не дождешься», скорее смерти, чем бойцу бросил последний вызов Михась.
И в то самое мгновенье, когда ноги седовласого охранника, первым соскочившего на берег, коснулись земли, сжатая пружина распрямилась и выбросила штрафника за борт. Невысокий боец не успел оглянуться, как шею его перехватила стальная удавка. Цепью, стягивающей наручники, Михась захлестнул горло противника и развернулся, прикрываясь охранником. Его, пятившегося по берегу, провожали темные точки автоматных стволов.
Не дури, Михась, спокойно сказал Симон. Отпусти Велюру. Тебе никуда не деться отсюда.
Я так не думаю, прошипел смертник, удерживая почти на весу хрипящего от боли бойца. Выходите из лодки.
Хорошо, мужик. А дальше-то что будешь делать?
Все из лодки! крикнул Михась. Я сказал!
Спокойно, не суетись. Симон вскинул автоматный ствол. Давайте, шрафники, высаживайтесь. Кто первым дернетсяполучит пулю в лоб. Досрочно.
У Михася блеснула надежда, что кто-нибудь из четверых, невзирая на предупреждение, бросится на охрану. Поднявшаяся буча могла закончиться чем угодно. Но призрачная надежда умерла, попираемая ногами неудачников, безропотно ссыпавшихся на берег.
Все на колени, руки за голову! рявкнул Симон, перехватывая инициативу. И, прежде чем Михась успел возразить, четверо обреченных выполнили приказ, погрузив колени в мокрый песок.
Э! Симон! Хорош командовать. Тут есть один командир! Это я, зло сорвался Михась.
Для подтверждения серьезности намерений, он усилил хватку. Седовласый охранник хрипел, царапая ногтями стальной ошейник. На его поясе болталась кобура, но Михась и думать не мог о том, чтобы завладеть оружием. Стоило дать слабину и открытьсяриск поймать пулю головой увеличивался стократ. Слишком хорошо он знал, каким отменным стрелком слыл Симон.
Я убью его! Теперь бросайте оружие! приказал Михась, стараясь агрессивным тоном придать себе сил. Он отлично понимал, что охранники вряд ли пойдут на это. Симон с легкостью пожертвует одним из своих людей, если возникнет реальная угроза для жизни. И своей жизнью Михась был обязан тому, что начальник пока не отнесся к происшедшему серьезно.
Бросайте оружие, мать вашу! крикнул Михась, с досадой отмечая, как кривая ухмылка перекосила лицо Симона, и так рябого, страшного, с выступающими надбровными дугами, под которыми прятался хитрый взгляд.
Ты загнул, мужик. На что ты надеешься? С острова хода нет.
Не переживай за меня. За себя переживай. Пошли все на хрен из лодки!
Ага. Помечтай.
Решил дружком пожертвовать? злорадно усмехнулся Михась. Охранник в его руках задыхался. Его лицо посинело, на губах выступила кровь.
Все под небом ходим.
К черту! Тащи ключи от наручников!
Угомонись, сынок. Ты знаешь правила. У меня нет ключей. Они лежат вон под тем камнем у стены.
Ублюдки. Вы все ублюдки. Ладно, хоть оружие у нас будет. А то хороши правилас голыми руками на острове
Зачем тебе оружие, Михась? добродушно спросил Симон. Когда на тебя такая махина надвигается? он замолчал, устремив беспокойный взгляд куда-то за спину Михася.
Штрафник не оглянулся. Он только едва повернул голову, попавшись на старую как мир уловку. Но Симону оказалось виднее. Автомат в его руках дернулся и плюнул огнем. Голова у Михася запрокинулась. Сквозная пуля с фонтаном крови выходя из правого виска, разворотила ему полчерепа и вынесла ошметки мозга.
Тело Михася еще дергалось на песке, рядом кашлял охранник, пытаясь втянуть в легкие спасительный глоток воздуха, когда Симон по-хозяйски ступил на берег. Он повел оружием из стороны в сторону, пересчитывая автоматным стволом стоявших на коленях штрафников.
Ну что, смертнички, невозмутимо сказал он. Повеселились, и хватит. Правила прежние. Тот, кто дойдет до северной части островавыживет. Грифон слово держит. Прощайте.
Он держал на мушке обреченных на смерть людей, пока не занял свое место в лодке харкающий кровью охранник. Один из бойцов толкнул судно от берегабез груза оно легко скользнуло по мелководью. Симон, с ходу перепрыгнув через борт, негромко скомандовал «полный вперед». Мотор завелся, лодка развернулась и понеслась в открытое море. Никто из охранников так ни разу и не обернулся в сторону безмолвных пленников острова.
Первым поднялся худощавый парень. Копна светлых, кудрявых волос, убранных в хвост, растрепалась. Пряди упали на выпуклый, покрытый испариной лоб, закрывая глаза. В морской дали, увлекая за собой пенный след, неслась к горизонту лодка. Вставало солнце, согревая лучами утонувший в развалинах остров. Парень поднял голову: в ослепительном небесном океане таяли белые барханы легких облаков. Быть может, это зрелище единственное, которое предстоит забрать в могилу. В качестве багажа, того самого, чем предстоит любоваться, прожигая вечность.
Как ты, Димон? спросил невысокий, коротконогий парень в камуфляже. Его нижняя челюсть была так далеко выдвинута вперед, что казалось, тот дурачится. Он поднялся, стряхивая с колен мокрый песок.
Светловолосый уныло улыбнулся, опуская голову.
Держусь, после паузы отозвался он и так глубоко вздохнул, словно вздох был последним в его жизни.
Димон, это, крепыш потянулся к нему и добавил тихо, чтобы никто не слышал. Вдвоем вроде как больше шансов.
Думаешь, они естьэти шансы? Против воли Димон улыбнулся. Странное делособственная вымученная улыбка едва не выжала из него слезы.
Надежда есть, хмыкнул крепыш.
Мне бы твою уверенность, Русел.
Днем раньше, днем позже, по широкоскулому, отзывчивому на юмор лицу Русела поползла улыбка.
Лучше уж полтинничком позже, оптимист. Я бы согласился, бросил светловолосый.
Раньше думать надо было, встрял в разговор Кучернакаченный, крепкий, с черными длинными волосами. Он поднялся, смачно сплюнул под ноги и пошел к крепостной стене, туда, где под камнем предполагались ключи от наручников.
Чья бы корова, проворчал Русел, прожигая спину парня в короткой куртке взглядом, полным ненависти. Идея-то твоя была.
Но Кучер не оглянулся. Он шелуверенный, широкоплечий, с шумом откидывая камни, попавшие под ноги.
Умник, выдавил ему вслед крепыш.
Что теперь об этом? вздохнул Димон. Пойдем. С него станется потом закинуть ключ к чертям собачьим.
Русел кивнул и поспешил следом за Кучером.
Димон постоял, провожая глазами товарища. Потом повернулся к коротко стриженому парнюпочти мальчишке, по-прежнему стоящему на коленях. На высоком лбу, у корней волос блестели капли пота, тонкие губы дрожали, пытаясь протолкнуть слова.
Хватит страдать, Бодя. Пошли. Димон пнул песок, поднимая облако пыли.
Я говорил. С самого начала, тихий шепот вплелся в шорох оседающего песка. Предупреждал
Заткнись.
Не надо было брать Говорил. Кучер заставил Меня. Вы все меня заставили! Я не виноват! его крик с надрывным хрипом вырвался из легких. Вы! Подставили меня! За что я должен умирать?! Я был против с самого начала!!
Заткнись!
Грифон! Бодя запрокинул голову в небо и завыл. Я не виноват! Меня подставили! Прости!
Бодя, какого хрена? Теперь?
Но парень его не слушал. Он рыдал, прижимая к лицу руки.
Ну же, Бодя, успокойся. Может, не все так плохо
Вы говорили: возьмем все, свалим на архипелаг, никто не узнает, сквозь рыдания доносились слова. Хватит денег до конца дней Хрен, кто найдет
Возьми себя в руки!
Грифо-о-он!
Парень опять завыл и Димон мысленно махнул рукой.
Ладно, как знаешь, устало сказал он. Ключ оставлю на камне. Бывай.
Светловолосый развернулся и пошел к стене, оставляя за спиной плач и причитания. Он видел, с каким наслаждением Кучер потирает освобожденные от наручников руки. Возникла короткая перепалка и блеснувший на солнце металл полетел в сторону Русела, ловко подхватившего ключ на лету.
Каждый сам за себя, процедил сквозь зубы Кучер. Он свернул наручники и убрал в карман куртки. Прощайте, мальчики.
Едва сдержавшись, чтобы не ударить широкоскулое лицо Русела, Кучер двинулся вдоль стены, пытаясь развалинами отгородиться от слюнтяев, загубивших дело. Будь его воля, а точнее, оружие хотя бы с двумя обоймами, хрен бы он позволил провожать его такими взглядами. Пара выстрелов в упор положили бы конец недовольству.
«Кто виноват?»
Кучер точно знал ответ на вопрос. Виноватый остается лежать в луже собственной крови, с дыркой в башке, нелепо дергая ногами.
Парень шел, зная, что его спину сверлят как минимум две пары глаз. Бодя остался сидеть на берегу и его всхлипы далеко разносились по острову. Слабак. Его вообще чрезвычайно просто оказалось заставить пойти на дело. Хотявот парадокспервое впечатление от знакомства было прямо противоположным. Казалось, крепкий парнишка с упрямым взглядомтихий омут, в котором водятся черти. А на поверку оказалось, что там нет и мелких рыбешек. Одна муть. И вся кажущаяся крутотень треснула как скорлупа на недоваренном яйце, выпуская наружу мягкое беззащитное нутро.
Идея сбежать с деньгами Грифона, подставив под удар другую группу, принадлежала ему, Кучеру. Таким удачным виделся раскладвоспользоваться возникшей перестрелкой при передаче денег и свалить. Пойди потом, докажи, где концы.
Но Грифон доказал. И доходчиво, сука, доказал. Кучер был уверен, что Шелупонь мертва! Он сам выстрелил ей прямо в грудь. Но девчонка выжила. И рассказала много чего интересного. Достаточно, чтобы нащупать слабое звено. То самое, что сейчас размазывало сопли по лицу. Михасьтот был мужик. Только вся бравада с захватом заложника смотрелась полной безнадегой. Так хоть бы Велюру с собой захватили на это духу не хватило.
Кучер точно знал, на чьей стороне удача. Это три придурка, оставшиеся за спиной, пусть считают себя неудачниками. Онсчастливчик. Живой, невредимый. В его лицо дует свежий ветер, а ноги попирают булыжную мостовую заброшенного городка. А мог валяться с пулей в башкев лучшем случае. О худшем думатьфантазии не хватит. От подопытного кролика в лаборатории Хирурга, с той хренью внутри, от которой заживо гнило тело и лопались глаза, в то время как ты, с блаженной улыбкой начинал жрать самого себя. До принудительных забросов в затопленный городвот где настоящее весельена потребу тварям и людям, уже мало чем отличающихся от монстров.
А остров? Пусть будет остров. Страшных слухов ходило о нем, будь здоров. Говорили, что живым отсюда никто не возвращался, да и мертвымлишь иногда и то, расчлененным на запчасти.
Ничего, Кучер разберется. Плохо, что из оружияодни наручники с цепью. Но он воспользуется методом покойного Михася, будет рвать монстров на куски, вгрызаясь, как зверь, зубами в горло. Он выживет. А о смерти пусть думают неудачники.
Кучер шел вдоль развалин. С одной стороны тянулись дома, с другой стена. Порой он останавливался, прислушиваясь к звукам, что нес ветер. Он не собирался пересекать остров. Правиладля других. У него собственные представления о том, что нужно делать. Для начала следовало найти убежище. На острове имелась цивилизация, значит, реально найти хоть что-то, способное послужить в качестве оружия. Да и голодать он не собирался! Рядом мореи поэтому смастерить нечто вроде удочки тоже остается приоритетной задачей. Не могли же псы Грифона все просеять сквозь сито?
Пыльная поземка неслась по мостовой, обрываясь в зарослях густой листвы. У поворота кирпичная кладка обвалилась, и в образовавшейся дыре засветилось открытое пространство.
Готовый к разного рода неожиданностям, Кучер осторожно заглянул в провал. На большой площади затеяла чехарду светотень. Между рядами ярких прямоугольных бойниц, в которые заглядывало солнце, пролегали четкие границы темноты. Свистел ветер, выбивая из щелей между камнями остатки песка. На стенах ютилась жухлая трава, а выше пустили корни молодые деревья.
Пустота обнадеживала. Присмотревшись, Кучер нигде не заметил продуктов жизнедеятельности хищников. Кроме того, по углам не валялись и обглоданные человеческие кости. Мостовая, если не считать жалких пучков травы выглядела девственно пустой.
Пугало безмолвие. Такое, что если бы не ветер, можно было съехать с катушек. Не кричали птицы, не жужжали насекомые. Даже у Кучера, как он ни храбрился, похолодело на сердце. Слева от него возвышалось сооружение, уцелевшее на уровне второго этажа. Туда он и рассчитывал забраться, справедливо рассудив, что большинству хищников путь наверх заказан. У него есть время до темноты, чтобы оглядетьсяи вот за такой подарок следует сказать спасибо Грифону.
Вдоль стены, пытаясь до времени оставаться в тени, Кучер и двинулся, готовый в любой момент сдать назад. Стояла тишина. Только по-прежнему дул ветер, как последний скряга пересыпавший кучи песка с места на место.
Кучер остановился, придирчиво осматривая каждый закуток. Если он хотел добраться до разрушенного зданияследовало решиться на короткий бросок по открытой местности. Перспектива не радовала. Парню виделись десятки кровожадных глаз, следящих за ним из укрытий. Однако выхода не было. Если он хочет определиться с ночлегом, следовало рискнуть.
Это было последней осмысленной фразой, что оформилась в его голове.
Кучер рванулся с места, рассчитывая быстро одолеть открытое пространство, а потом подтянуться, и, ухватившись за выступ, в два приема оказаться на втором этаже.