Как только парень оторвался от стены, мир мгновенно потерял краски. Картинка застылаот всех многочисленных оттенков остались лишь два цветабелый и черный. Его нога угодила в ослепительный прямоугольник. Воздух всколыхнулся, и столб света стал подниматься. Словно белая краска залила ботинок и ногу до колена, закрасив тени. Кучер хотел поставить ногу на мостовую, но к своему ужасу осознал, что земной поверхности нет. Его ботинок падал в пустоту. Парень потерял равновесие, споткнулся и кубарем полетел туда, где нет теней. Темнота позади него задрожала, неохотно выпуская тело из тесных объятий.
Белый свет пульсировалили так казалось ему, потерявшему голову от страха. Падая, парень успел удивиться той необычной легкости, которую давало ему собственное тело, летящее в пропасть. И только дернув рукой, осознал, что ее нет. Вся левая половина оказалась разрублена почти пополам. Липкий ветер хлестнул его по лицу, забивая ноздри клейкой массой. Кучер открыл рот и крикнул, что есть силы. Хриплый вой напомнил отчаяние хищника, из пасти которого вырвали обещанную жертву. Рот его заполнила солоноватая жидкость, и он захлебнулся, отчаянно пытаясь выплюнуть, выбить из горла то, что затрудняло дыхание.
Белый ветер смешался с темнотой, расплывающейся чернильным пятном. И вихрь ворвался в Кучера, опалив огненным дыханием его плоть, испарив хлынувшую фонтаном кровь, разметав в пространстве куски его кожи.
Но парень уже ничего не чувствовал. Части его тела кружились в воздухе, соединяясь с небытием
Хриплый крик пронесся по острову, заставив Димона вздрогнуть. Он поднял голову, пытаясь определить источник звука, и едва не упал. Споткнувшись на ровном месте, он пробежал по песку, согнувшись в три погибели.
Под ноги смотри, сорвался на товарища по несчастью Русел. Что-то мне это не нра
Это единственное, что тебе не нра? огрызнулся в ответ Димон.
Сдается мне, на одного из нас стало меньше, уже миролюбивей сказал крепыш.
Думаешь? А мне показалось, зверь завыл.
Ты был прав. В смыслекогда решил пойти вдоль берега. В случае чего, можно и в море сигануть.
Ага. Если именно там нас и не поджидают кровожадные твари. Знаешь, начиная с небольших таких рыбешек, объедающих мясо до кости.
Слушай, заткнись, а?
Вот, что надо было говорить, когда Кучер предложил всю эту бодягу.
Чего сто раз повторять? Димон, слышь, я чего думаю. А может, надо сидеть как Бодя и не дергаться? Там вроде бы безопасно.
Много мы с тобой знаем, где безопасно. Скоро ночь
Скоро! Ну, ты загнул.
Когда-нибудь настанет. Вот тогда заварушка и начнется. Может быть.
До ночи мы до северного края как-нибудь доберемся. Тут идти всего ничего. Напрямик час, может, два. Знаю я этот остров. Мне Михалыч рассказывал.
Никто тут не был. И рассказывать некому. Хорош заливать.
Михалыч его на яхте обходил! Чего мне врать?
Светило солнце. До тошноты ласково набегали на пологий берег волны, лизали песок и спешили убраться назад в море. Оседала пена, согретая солнечными лучами. Умирать не хотелось. Как будто, если бы стояла плохая погода, он скорее согласился бы распрощаться с жизнью! Димон шел по берегу, стараясь держаться подальше от воды. Внутри все окаменело. Тупая покорность вела его дальше. Хотя больше всего ему хотелось опуститься на песок и бесконечно долго сидеть, глядя вдаль. Одно только воспоминание о том, что так уже поступил Бодя, ставило крест на его желании.
Они остановились одновременно, тупо глядя перед собой. Впереди, прерывая их путь, в берег врезалась огромная бухта с пологими краями.
Нехилая лагуна, тоскливо отметил Русел. Обходить будем или по мелководью махнем?
Я в воду не полезу.
Я тоже. Пошли вокруг?
Попробуем.
Штрафники двинулись правее, обходя бухту с изумрудной водой. Потом невысокий холм скрыл низкое солнце и вдающаяся в берег морская полоса сменила праздничный цвет на блеклый серый.
Ты видишь? полузадушено спросил Русел.
Но Димон без уточнений напрягал зрение, чтобы разглядеть то, что блестело прямо по курсу. С великой осторожностью он сделал десяток шагов. Абсолютно гладкая, отполированная до такой степени, что можно было разглядеть собственное отражение, путь преграждала стеклянная поверхность.
Думаешь, спеклось от высокой температуры? почему-то шепотом спросил Русел.
Хрен его знает, от чего тут все спеклось, процедил сквозь зубы светловолосый. Но я туда не пойду.
Что предлагаешь?
По мелководью. На другой берег. Там, где светлее.
Димон повернулся и пошел назад. На его плечи обрушилась такая усталость, от которой с трудом передвигались ноги. Вся чехардаи берег, и бухта, и стекловдруг показались ему едиными частями смертельного лабиринта. В котором не метались, нет! Четко брели в заданном направлении две жалкие крысы.
Ему стало жаль себя до головной боли. И если бы так уже не сделал Бодя, пожалуй, он бы сдался. Вот сейчас рухнул бы на колени и завыл. Пройдет немного временибудет так же ослепительно синеть небо, так же неустанно катиться по небосклону гребанное солнце. И так же равнодушно набежит волна, выбросив на берег его израненное, мертвое тело.
Подобная банальность, наверняка продуманная перед смертью тысячами людей, пробила Димона на слезы. Горячие, они потекли по лицу, пачкая предательской влагой щеки. Он наклонился, якобы для того, чтобы разглядеть что-то под ногами и вытер лицо.
Кто первый? спросил Русел, прищурив глаза.
Димон, не слушая его, ступил в яркую, колышущуюся рябь. Он брел, оставляя в мокром песке раны, которые спешили затянуть набегавшие волны. Светловолосый не слышал, как пронзительно закричал Русел, и не видел, как недалеко в море лопнул гигантский пузырь, выбросивший на поверхность группераогромного, не меньше трех метров длиной. Рыбина всплыла кверху брюхом. Ее бугристая кожа лопалась, плавники били по воде, поднимая тучи брызг. Димон шел, окруженный тем безмолвием, что напоминает затишье перед бурей.
В море вспухла гигантская волна, поднялась сплошной стеной и двинулась к берегу, неся на себе мертвого группера и еще добрую сотню морских обитателей. Всей силой она обрушилась на бухту, погребая под собой Димона. Он заметил смерть в последний момент и принял ее почти спокойно. Накрытый волной, он еще барахтался некоторое время, тщетно пытаясь выбраться. Но вода прибывала, давила сверху с такой силой, что у парня хрустнули кости. Его потащило по дну как куклу. Прямо на него, подминая под себя человека, рухнул труп группера. Легкие у Димона сжались от недостатка кислорода, и он открыл рот, выпуская пузырьки воздуха. И тут же внутрь его изуродованного тела хлынула вода.
Русел не знал, как погиб друг. Как только земля дрогнула, он закричал и бросился назад. Там его и настигла волна, в паре десятков метров от бухты. Сбила с ног и потащила по берегу вплоть до стеклянного озера. Крепыш отдался на волю стихии, и до последнего не дышал, надеясь, что вода отступит. Но надежда умерла, когда с силой летящей по автостраде груженой фуры его впечатало в стекло, ломая кости и череп.
Потом, когда все стихло, труп смертника еще долго носили волны, пока не выбросили в бухту
Бодя поднялся и прислушался. Ему послышался далекий крик и шум прибоя. Прошло время, но стояла тишина. Он отшвырнул наручники в кусты и пошел по мостовой.
Суки, вы все. Гады! Сволочи!
Он начал с цензурных ругательств, постепенно переходя на непечатные. Ноги несли его вглубь острова. Он все убыстрял шаги, перемежая их сначала отборным, а потом несвязным матом. Его хватило ненадолговскоре Бодя не выдержал и побежал, не обращая внимания ни на что. Его не покоробило пыльное облако, поднявшееся и закрученное в спираль, не удивили глубокие трещины в земной коре, повторявшие его путь, не поразили безлистые деревья, голыми сучьями указывающие куда-то на север.
Бодя бежал долго, и плевать хотел на безмолвие и пустоту. Он остановился лишь в конце пути, оказавшись на северной точке острова. Только немного отклонился от направленияслева вдавалась в небо вышка, огороженная столбами.
Я дошел! крикнул он. Слышишь, сволочь, я дошел!
На сухих, потрескавшихся губах, выступили капли крови. Парень слизнул их, словно они были водой, утоляющей жажду. Дыхание постепенно восстанавливалось. Он медленно подходил к вышке, сияя как надраенный медный чайник. До намеченной точки оставалось всего ничего, когда земной пласт двинулся по кругу, молниеносно срезав парню ногу выше колена. Еще не понимая, что происходит, Бодя рухнул на колено в лужу собственной крови. Он не сыпал проклятиями. Даваясь криком от невыносимой боли, он полз, оставляя за собой кровавую дорожку. Парень приближался к вышке, пытаясь зажать рану, до последнего цепляясь за жизнь.
Кровь ручьем лилась из открытой раны. Столбы приближались медленно. Более того, парню показалось, что они стали отдаляться. Он бросил тело вперед и вышка, вместе с берегом и морем полетели куда-то вдаль, оставляя его в том месте, где не было света.