Любое метательное оружие, за исключением бумеранга, обладает одним существенным недостаткомбудучи выпущено из рук, оно уже не возвращается обратно. Поэтому Роман не спешил воспользоваться своей находкой. Он медленно пятился и внимательно следил за каждым движением вызванного им монстра, который постепенно выбирался из камней и теперь был уже виден до пояса.
Его торс покрывала короткая черная шерсть, а лапы, похожие на лапы гориллы и снабженные грудой мускулов, были такой непомерной длины, что все еще не могли вырваться из-под камней наружу, хотя сам торс уже возвышался над вершиной каменной груды не меньше чем на два метра.
«Если он выберется полностью и неожиданно бросится на меня, я не успею отскочить!»подумал Роман. Тварь выглядела воплотившимся ночным кошмаром, и чудо-юдо из «Аленького цветочка» казалось по сравнению с ним безобидной детской страшилкой.
Собрав все мужество, Роман остался на месте. В конце концов, он обещал этой твари, что не побежит, и теперь собирался доказать, что десантника из батальона «Диких изюбрей» испугать не так-то просто.
Молодец, что не побежал! просипела тварь и, полностью освободившись от скрывавших ее камней, как-то совершенно неожиданно оказалась рядом с Романом. Только что она стояла на каменной груде, в десятке шагов от него, и вот, пожалуйста, уже стоит на расстоянии вытянутой руки, нависнув над ним всем своим безобразным, непропорционально сложенным телом, снабженным длиннющими кривыми ногами, которыми, однако, монстр не пользовался для передвижения. Каким-то непостижимым образом выбравшись из-под камней, он как бы размазался в пространстве и мгновенно оказался рядом.
Ну что, пойдем к троянцам? вполне дружелюбно осведомился монстр, который, по крайней мере в данный момент, очевидно, не собирался использовать Романа в качестве обеденного блюда.
Троянцами у нас называли тех, кто жил в древнем городе Троя. Ваши тоже оттуда? поинтересовался Роман.
Нет! Наших зовут троянцами потому, что их всегда трое. Они принимают вновь прибывших, судят их и назначают им сектор для проживания, соответствующий их преступлениям.
Преступлениям? Каким преступлениям?
Тем, которые ты совершил в своем прежнем мире!
Но я не совершал никаких преступлений!
Полно врать, те, кто не совершает преступлений, сюда не попадают! Только тяжкие грехи тянут душу в нижний мир.
Нет у меня никаких грехов! почему-то с отчаянием в голосе провозгласил Роман, понимая уже, что, если хорошенько поискать, грехи найдутся у каждого.
Вот и отлично. Тройка разберется и, если грехов у тебя немного, назначит тебе самый лучший сектор. Отправят к следопытам или к охотникаму них и пища получше, и работа не бей лежачего. Но самое главноене позволяй им осудить тебя по всем девяти пунктам! Если им это удастся, тебя немедленно отправят в нижний мир на вечные муки. Ты должен доказать свою невиновность хотя бы по одному пункту обвинений!
И как же я это сделаю?
Спорь с ними, доказывая лживость обвинений, если они ложны. Приводи свои собственные аргументы, тебе дано право перебивать любого, выступающего на этом процессе, пользуйся этим правом с умом. И хватит болтать, нас давно уже ждут троянцы!
Монстр неожиданно вцепился в плечо Романа своей огромной лапой и, прежде чем тот успел хоть как-то воспротивиться этому насилию, потащил его за собой с немыслимой скоростью. Они неслись над самой землей, но, как Роман ни старался, он ничего не смог рассмотретьвсе слилось в сплошную серую пелену. Да и весь этот полет длился, как показалось Роману, всего несколько мгновений.
Не успел Роман прийти в себя от неожиданности, как очутился в каком-то помещении, заполненном незнакомыми ему предметами. За столом, покрытым красным сукном, восседали три необычные личности, настолько необычные, что Роман мгновенно забыл обо всем остальном.
В центре стола возвышалась грузная фигура, по общему облику, если не считать морды, вполне человеческая. Но именно тогда, когда монстр походит на человека, его облик способен вызвать настоящий ужас.
Язык не поворачивался назвать эту раздувшуюся маску жира, похожую на морду бегемота, человеческим лицом, и только глубоко запрятанные маленькие глазки напоминали о том, что это существо некогда было человеком.
Справа от него восседал, словно для контраста, высокий и худой как жердь субъект с жвалами на месте рта, которые непрерывно шевелились. Из отверстия между ними то и дело показывалась капля мутноватой жидкости. Фасеточные глаза этого существа, одетого в зеленый кафтан, довершали сходство с ядовитым насекомым.
Третий субъект, сидевший слева от председателя, с первого взгляда показался Роману обычным человеком, но позже он понял, что на его лице полностью отсутствует кожа и мышцы. Лишь губы и глаза остались на месте, все остальное заменили обнаженные кости черепа.
На этом субъекте как-то особенно нелепо смотрелся форменный голубой кафтан, до предела измызганный и рваный.
Вся эта странная троица была занята изучением каких-то бумаг, которые сидевший слева черепоголовый субъект неторопливо доставал из лежавшей перед ним толстой папки и, бегло просмотрев, передавал председателю. Тот, едва взглянув на бумагу, тут же отдавал ее насекомому, складывавшему полученные бумаги в толстую папку, находившуюся на самом краю стола. Когда в поступлении бумаг наблюдался небольшой перебой, лапа насекомого начинала бесцельно и судорожно двигаться рядом с папкой, и порой казалось, вот-вот должна была сбросить всю документацию на пол.
На Романа троица не обращала ни малейшего внимания, словно предоставляя ему возможность осмотреться и до конца проникнуться значительностью происходящего.
А посмотреть здесь было на что. Помещение напоминало средневековый музей пыточных орудий. Стояли какие-то каменные столы с каменными же шестернями и захватами для рук и ног, стены рядом с ними были покрыты подозрительными темными пятнами, напоминавшими засохшую кровь.
В отдаленном углу грузный человек в кожаном фартуке, похожий на кузнеца, возился с горном, и вдруг Роман с ужасом понял, что никакой это не кузнец и попал он не в музей, а в настоящую пыточную камеру Он уже знал после лежания на острых раскаленных камнях, на которых очутился, едва прибыл в этот мир, что боль здесь вполне настоящая, несмотря на то что раны и царапины заживают почти мгновенноочень удобно для палача Не надо беспокоиться о состоянии жертвы. И муки «подопечного» могут достигать уровня, который и не снился земным палачам.
Сглотнув неожиданно застрявший в горле комок, Роман вновь уставился на сидевшую за столом троицу, впервые пожалев о том, что камень, который он собирался использовать в качестве метательного оружия, потерялся во время стремительного путешествия, перенесшего его в этот зал.
Великан, встретивший Романа сразу после прибытия и посоветовавший, как ему следует вести себя на процессе, все еще неподвижно торчал за его спиной, возможно, для того, чтобы пресечь малейшие попытки Романа к сопротивлению. Сейчас лицо монстра было каменно неподвижным, на нем не осталось и следа прежнего дружелюбия, которое почудилось Роману в первые минуты знакомства с этим существом.
Это что, суд? Может быть, объясните, куда я попал, господа хорошие?! прокричал Роман председателю, не сумев скрыть в голосе предательскую дрожь.
Объясни ему, Карл! не отрываясь от бумаг, приказал председатель. Карлом оказался тот самый, похожий на кузнеца человек. Он неторопливо снял со стены плеть и огрел Романа по голой спине с такой силой, что бедняга не сумел сдержать крик. А затем Карл равнодушно произнес:
Вопросов не задавать. Только отвечать. Ты все понял или мне повторить?
Не надо! Я понял!
Очень хорошо. Тогда приступим! заявил председатель, отодвигая от себя папку.
ГЛАВА 3
Роман чувствовал, что ощущения ужаса и боли, которые он испытывал, стоя перед столом судилища, постепенно превращаются в гнев. Он все еще считал себя человеком, все еще не верил в собственную смерть, и твари, сидевшие за судейским столом, не имели никакого права распоряжаться его судьбой!
Он даже осмелился высказать эту мысль вслух, после чего получил еще один удар плетью по кровоточащей спине и решил, что собственное поведение следует привести в соответствие с обстоятельствами. Имеют они на это право или нетно они его судили, и грубая физическая сила пока что была на их стороне.
Давайте начинать, иначе мы провозимся с этим заблудшим до вечера! прохрипела бегемотообразная личность в центре стола, и Череп, сидевший слева от нее, сразу же осведомился:
Кто начинает процедуру?
Процедура стандартная! Значит, начинает обвинитель. Череп сделал вид, что он искренне огорчен этим обстоятельством, и Роман решил, что стандартная процедура ничего хорошего ему не сулит.
Услышав о стандартной процедуре, сразу же оживилось насекомое в зеленом камзоле, которое, несмотря на цвет своего кафтана и ядовитые жвала паука, все-таки всем своим остальным обликом напоминало Роману таракана.
Зеленый таракан, перебирая короткими передними лапками, пододвинул к себе толстую папку, в которую до этого складывал передаваемые ему председателем бумаги, выдернул из нее страницу и, водя лапой по невидимым Роману строчкам, прочитал по слогам неожиданно тонким голосом:
Преступление первое, многократно повторяемое, прелюбодеяние!
Возражаю, возвестил Череп, очевидно, изображавший защитника, начинать следует с наиболее тяжких преступлений, а прелюбодеяние к таковым не относится.
Согласен! прохрипел председатель, и Таракан, закивав своей небольшой головкой, торопливо перелистнул несколько страниц.
Убийство. Преднамеренное убийство! Это ужасное злодеяние было совершено заблудшим двенадцатого децембрия две тысячи сорокового года. В поселке Крайна, где его отделение остановилось на ночлег!
Да, убийство имело место! согласился Череп. Но оно было совершено под давлением чрезвычайных обстоятельств. На заблудшего напали, он защищал свою жизнь и не мог знать, что в доме находятся люди, непричастные к нападению. Повторяю, он просто защищался!
И поэтому начал палить по окнам всех соседних домов? ядовито осведомился Таракан. Разве он не знал, что в этих домах живут люди?
Поселок Крайна Роман запомнил на всю жизнь. Именно там его отделение попало в засаду, и трое из «изюбрей» были сразу же убиты, а еще двое ранены. Стрельба велась из окон верхних этажей, и огненные черточки пулеметных трасс врезались в землю перед самым носом Романа, успевшего быстрее своих несчастных товарищей распластаться за спасительным каменным ограждением. Уже через пару секунд он ответил из своего автомата по окнам, из которых велся огонь, и один из пулеметов захлебнулся. Потом кто-то из его отделения подавил и второй пулемет. Собственно, на этом инцидент был исчерпан, никаких «окон соседних домов» он не обстреливал.
Это ложь! Я стрелял только по окну, из которого бил пулемет. И выпустил всего одну очередь!
Своей громкой репликой он перебил Таракана в зеленом камзоле и непроизвольно сжался, ожидая очередного удара плетью, но его не последовало. Значит, доставивший его сюда великан сказал правдуу него было право перебивать любого выступавшего своими репликами, не следовало только задавать никаких вопросов.
Он прав! сразу же поддержал его Череп, потрясая какой-то бумагой. Здесь сказано, что была всего одна очередь!
Две секундысорок восемь выстрелов. Он мог бы убить сорок восемь человек! возразил Таракан, подскакивая на своем месте.
Мог, но не убил! Мы обязаны учитывать только совершившиеся факты, и предположения нашего уважаемого обвинителя не что иное, как гнусная инсинуация! К тому же не следует забывать, что моего подзащитного самого подло убили выстрелом в спинууже один только этот факт дает ему право на снисхождение!
Хорошо! Перейдем ко второму пункту обвинения, к первому мы еще вернемся, когда полностью станет ясен моральный облик заблудшего! прохрипел председатель, и Таракан тут же вкрадчиво осведомился:
То есть, ваша честь, к прелюбодеянию? В конце концов, это наиболее интересный пункт. Многократно повторяемое преступление значительно усугубляет вину!
Насчет многократности я возражаю! заявил Череп. Действительно, заблудший имел сексуальную связь с несколькими женщинами, но лишь одну из этих связей можно считать прелюбодеянием!
Это с какой же стати? спросил председатель.
В большинстве случаев особы женского пола, с которыми сближался подсудимый, хоть и состояли в официальном браке формально, фактически в таковом состоянии не находились!
Как это следует понимать?
Их мужья погибли во время боевых действий или отбыли в неизвестном направлении, а женщина, как известно, не может долго пребывать в одиночестве, лишенная мужских ласк. Таким образом, мой подзащитный являлся жертвой, а не преступником, с трудом избегая притязаний с их стороны! И иногда, повторяю, лишь иногда, позволял им воспользоваться своей персоной! В конце концов, человек слаб и не может долго противостоять плотским желаниям, тем более столь активно подогреваемым противоположной стороной. Возьмем, к примеру, хоть эту историю с Алиной. Череп нагнулся и что-то отчеркнул на листке бумаги своим тонким лишенным плоти пальцем. Здесь она отмечена под номером тридцать вторым
Заткнись! неожиданно для себя самого произнес Роман.
Что ты сказал? спросил растерявшийся Череп.
Я сказал, заткнись! Эту историю я с вами обсуждать не собираюсь.
Но тогда она автоматически попадет в разряд особо тяжких преступлений! Я стараюсь тебя защитить, несчастный, а ты хочешь мне помешать!
И сразу же вопреки его желанию на Романа нахлынули воспоминания настолько яркие, словно все это происходило с ним в данный момент и в данном месте, а не являлось следствием постороннего давления на его психику. Их первая настоящая ночь вдвоем В городе им негде было уединиться, и это именно Алина предложила отправиться в туристический поход на пороги, закончившийся той памятной ночью в палатке Помнится, его тогда поразило, что она не испытала никакой боли во время их первой близости, только наслаждение. Это заставило его усомниться в ее искренности, ведь она уверяла, что он ее первый мужчина, и почему-то это было для него очень важно. А затем, позже, наложило отпечаток недоверия ко всему, что их связало И даже испачканные кровью простыни ни в чем его не убедили.
Слишком хорошо он знал к тому времени, на какие ухищрения могут пойти женщины, для того чтобы заставить мужчину поверить в их невинность и навсегда привязать к себе избранника. Они научились использовать секс и беременность в качестве орудий лова.
Правда, Алина казалась ему не такой, и позже Роман убедился в том, что был несправедлив к ней. Но это произошло уже намного позже той первой ночи. Когда все лучшее в их отношениях было безвозвратно испорчено взаимным недоверием.
Ты заставил себя поверить в то, что она тебя обманывает! Ты хотел в это поверить, чтобы возвести между собой и этой женщиной определенную преграду, сохранить некую дистанцию, позволившую тебе впоследствии уйти от ответственности!
Чужой голос ворвался в его воспоминания, как раскаленная игла.
Ну, она была слишком большой собственницей, она старалась подчинить меня, сделать своей рабочей лошадью пробормотал Роман, совершенно забыв, где находится.
Но ведь это ты сделал ее своей игрушкой! Ты воспользовался ее доверчивостью и впоследствии бросил, заставив сделать аборт!
И тем не менее это не было прелюбодеянием! возразил Череп. Эта женщина была абсолютно свободной, и мне непонятно, что мы здесь, собственно, обсуждаем!
А обсуждаем мы на этот раз подстрекательство к убийству из гордыни.
При чем здесь гордыня?! И о каком убийстве идет речь? Неужели о том эмбрионе, не успевшем еще как следует сформироваться?
Именно о нем! У заблудшего были обширные планы на будущее, он не желал связывать себя никакой обузой, он собирался завоевывать мир, это ли не гордыня, величайший из всех смертных грехов?
Роман с тоской оглянулся, словно надеялся увидеть у себя за спиной путь к спасению, но там его не было. Только ухмылявшийся нехорошей улыбкой великан, стоявший на страже возле входных дверей, покивал ему головой, словно говоря: «Ну что, попался, братец? Тут уж ничего не поделаешь! Отвечать все равно придется, раз уж нагрешил!»
Значит, все это правдавсе, что он считал поповскими бреднями? Рай, ад, десять заповедей и семь смертных грехов Что там еще, кроме гордыни? Похоть, зависть, обжорство Ну, в последнем его вряд ли можно обвинить. В разоренной войной империи люди голодали, какое уж там обжорство И словно услышав его мысли, Череп сказал: